Кто говорит о плате,
В угол загнав удачу?
- Как ты? Неужто плачешь?
- Что ты! Уже не плачу:

Вместе ли - в путь обратный,
Врозь ли - на поле бранном.
- Что это было, брат мой?
- Кто его знает, брат мой.

Голос - не громче вздоха,
Зов - на пределе слуха,
Близкого моря грохот,
В грудь отдающий глухо,

Отзвук чужого смеха,
Пенье стрелы - навылет,
Или - проснулось эхо
Прежде, чем трубы взвыли:

К бою! - и прежде взмаха
Правой перчатки латной?..
- Или безумный Маглор,
Шепчущий "Нолдолантэ".

- Да, опоздали. Нет, не спорим…
Не шторм... Тем более не штиль –
Она не пожелала – морем!
И мы ползли, глотая пыль,
И спать привыкли на подножке,
И взгромоздились на коней…
И если бы еще не кошки!..

- Какие?..
              Сколько?!
                               Вместе с ней?!!!
Разведке – всей – даю отставку!
Премьер-министру, жаль, не дашь…
Никто не предоставил справку –
Какая у невесты блажь!
…Не блажь, а хуже? Вез и плакал?..

И, разом изменясь в лице:
- А каково моим собакам
Стерпеть вот это во дворце?!

* * *

Мерзко пахнет мокрой шерстью,
Перепутанной и липкой -
Из-за этих путешествий
Начались проблемы с линькой.

Не пожалуешься – мокро! -
Здесь кругом – вода и камень,
Дождь царапается в окна
Ледяными коготками.

И лысеющее лето
Нипочем тепла не держит,
И беда моя одета
В грязно-серые одежды.

Словом, солнце на закате –
Не слукавишь, что в зените.
Так что, кошки, привыкайте!
И – сквозь зубы - извините.

* * *

Я не ждала, чтоб море уступило.
Скорее разделяя, чем сближая,
Оно шипело - уходи, чужая,
Плевало мне в лицо, глаза слепило,

Пугало сном про берег отдаленный,
Завистливому недоступный взгляду..
Я привыкала к морю, будто к яду:
По капле, по глотку воды соленой,

По вздоху - в полушаге от причала,
По тающей пригоршне серой пены -
Неторопливо, тайно, постепенно -
Я точно так же кошек приручала!

И вот - наполнен ветром парус белый,
И ждет корабль, моей руке покорен -
Пусть без любви, но я смирилась с морем...

- Так отчего с тобою не сумела?

Черный котенок сидел на снегу и плакал –
Выгнали вон под самое рождество,
Но проходили мимо Вильгельм и Якоб,
Сжалились – и домой унесли его.

По коридорам низким и полутемным
Бродит – прижаты уши и дыбом шерсть.
Это, конечно, дом – говорит котенок, -
Но для чего им кот, если нет мышей?

Есть мышеловки – сыр в них отменно высох,
Пыль оседает, дыры в полу сквозят,
И человечки ростом не больше крысы –
Эльфы – но этих ловить и давить нельзя.

Скоро начнут посудой на кухне звякать,
Стряпать пирог, чужой наводить уют.
Выйдут из кабинета Вильгельм и Якоб,
Сядут за стол и всем молока нальют.

Спальня тесна и сумрачна, словно келья,
Простыни по-кошачьи перекроив,
Тычется носом то в Якоба, то в Вильгельма,
К полному удовольствию всех троих.