Точнее, мы
Нижеследующая рецензия на первую часть романа "По ту сторону рассвета..." написана при участии Наталии Соколовой.
Итак, свершилось – мы имеем возможность официально читать первую часть романа Ольги Брилевой «По ту сторону рассвета», который (роман) многие ждали. Хотелось бы и мне сказать несколько слов в порядке обсуждения. Сразу оговорюсь – сам тот факт, что произведение вызывает желание обсуждать, критиковать, спорить - показатель его достаточно высокого уровня. То, что в целом вещь получилась яркая и талантливая – несомненно. То, что она получилась при этом в высшей степени спорная и неровная – тоже несомненно. Что, наверное, в значительной степени и неизбежно, особенно когда пишется произведение по Толкиену, по истории Средиземья – ведь отношение к Арде во многом у каждого личное, и представления сильно различаются. Поэтому все нижеизложенное прошу воспринимать сугубо как личное имхо мое и моей подруги, с которой мы обсудили прочитанное.
Тем более, что сам сюжет романа для меня оказался очень значим, - и возможно еще и поэтому некоторые острые углы воспринимаются столь болезненно, - так что я заранее прошу автора и остальных читателей простить мне возможную резкость.
Как человеку, читавшему черновики, мне вообще достаточно трудно высказать однозначное мнение, - поскольку понятно, что автор вложил в доработку своего произведения немало труда и души, и ему естественно хочется думать, что от внесенных изменений роман улучшился, - читатель же, в свою очередь, уже успел прикипеть сердцем к старому варианту. Видно, что автор внимательно поработал с критическими замечаниями, - среди внесенной правки мы с Натали увидели даже следы своего влияния, что, несомненно, приятно. Хурин и Хуор больше не похожи на дембелей с бутылкой "«Балтики" в скверике, а Ородрет – на мрачного жмота, как это было в первой редакции, - и это нас очень порадовало.
Но вопросов по-прежнему у меня больше чем ответов, и такое впечатление, что их стало даже больше.
Собственно говоря, глобальных претензий к роману у меня, пожалуй, всего две – а именно, лишний квест и лишняя проповедь. С некоторым сожалением я должна отметить, что по сравнению с черновым вариантом квеста (детективно-шпиенских страстей в стиле то ли Еськова, то ли Сапковского) в произведении не стало меньше, зато проповеди стало больше. В сочетании и то, и другое производит достаточно странное впечатление. Из Дориата Берен направляется сначала в Бретиль, затем в соответствии с каноном – в Нарготронд, из Нарготронда отряд идет сначала в Дор-Ломин, потом в Хитлум, потом в Химринг, потом в Ногрод к гномам… кажется, во второй, пока еще неопубликованной части, отряд еще успеет забежать на недельку-другую на перекресток Тейглин, прежде чем все-таки попадет на Тол-ин-Гаурхот. Сколько времени они при этом странствуют – вопрос отдельный… Прошу понять меня правильно – если я здесь высказываю свое отрицательное отношение к лишнему квесту, то не столько потому, что этого нет или по другому описано у Толкиена: я не жесткая канонистка, строгого соответствия текстам требовать не буду, тем более что и произведение действительно заявлено не как историческая хроника, а как художественный исторический роман «по мотивам». Проблема, на мой взгляд, в другом – а именно, бесконечные детективные похождения героев, с одной стороны, и бесконечная проповедь, - с другой стороны, мешают моему восприятию сюжета. Они здесь - ЛИШНИЕ, воспринимаются как инородное тело. В моем восприятии «Лэйтиан» – прежде всего поэма о великой любви и великой надежде, то самое обретение чуда, где сквозь боль, слезы и скорбь возносится душа… и вот именно эти-то составляющие как-то совершенно потерялись в Ольгином романе. В данном случае простота и лаконичность исходного текста Толкиена говорят сами за себя.
… «- Ты не спросил, но я все же отвечу, почему позволил феанорингам вытряхнуть меня из своего города.
Финрод снял с курильницы фиал и пошел с ним к одному из узких боковых проходов. Берену ничего не оставалось, как следовать за королем.
- С некоторых пор, - говорил Фелагунд на ходу, - к Врагу попадают сведения о том, что происходит в Подгорном королевстве. Сведения отрывочные и нечеткие, так что шпион, передающий их, находится не здесь. Но купцы, воины, патрулирующие вместе с нами границу, крестьяне в Бретиле - все они распространяют слухи, которые доходят до Саурона и Моргота. Рано или поздно до Врага дошел бы и слух о том, что в Нарготронде сколачивается новый союз.
- А так до него дойдут слухи, что Берен Беоринг пришел к королю требовать выполнения старой клятвы, и они с королем и еще десятком сумасшедших скрылись неведомо куда? - Именно. А у нас будут развязаны руки.»
Прочитав это, я не могу не думать о том, что Финрод, уходящий для того, чтобы сколотить военный союз (так и просится на язык название «союз Маэдроса») и помочь Берену в освобождении Дортониона, а затем наступлении на Ангбанд, и Финрод, уходящий вместе с Береном в безнадежный поход за сильмариллом, - это два разных Финрода. Лично мне как-то ближе второй вариант. На протяжении десятков страниц герои романа подсчитывают количество штыков у Моргота, доспехи его воинов, особенности его налоговой системы и методы вражеской пропаганды. Не очень понятно, как это все сочетается с поисками той чистой Эстель и того искупления, ради которого вроде бы действует Финрод. Эстель или амдир?
«- Я в это верю. Amdir - она появится тогда, когда будет явлен четкий знак, не смутный намек, а нечто совершенно определенное.
- А как вы поймете, что появился такой знак? Вдруг ни вы, ни мы его не распознаем?
- О, нет, Берен... - лицо короля Фелагунда стало таким вдохновенным и прекрасным, что у Гили в горле защемило. - Это нельзя будет перепутать ни с чем, смысл этого события ясно скажет сам за себя. По меньшей мере его узнаю я, ибо я живу ради этого дня, и готов умереть ради этого дня.
- А ты не думаешь, что в тот день тебя может... не оказаться поблизости?
- Не думаю. Это ваша поговорка - "на ловца и зверь бежит". Я, кажется, понимаю, к чему ты подводишь, Берен. Ты хочешь знать, не в тебе ли я увидел тот самый случай, которого жду? Но как я отвечу, если я не знаю этого сам?» - здесь явная путаница понятий, Финрод здесь говорит о той надежде, которая пришла к нему в лице Берена, и непонятно почему называет эту надежду словом amdir. Но на что же тогда рассчитывает Финрод?
Такое впечатление, что автор специально сидит и раздумывает на тему: какими бы такими испытаниями еще загрузить своих героев, дабы они лучше восчувствовали все, что им предстоит? Как сказала Натали еще при прочтении первого варианта: «Это Эстель, просчитанная на компьютере». К сожалению, во втором варианте вот это вот ощущение искусственности происходящего еще усилилось: теперь герои не столько общаются между собой или размышляют о себе, сколько _выражают идеи_. Не роман, а катехизис или "краткий курс". Теряется яркость образов, различия между героями; текст местами стал просто скучен, утратив значительную часть достоинств брифа: живости, эмоциональности, индивидуальности характеров. Персонажи или "думают о высоком", или друг другу проповедуют. Зачем? Не надо читать читателю мораль, простите за тавтологию. Мы все хоть немного, но грамотны, мы в состоянии сделать выводы сами. Человеческие (ну, или как там правильно сказать: эльфийские? Эльфийско-человеческие?) отношения выхолощены. Их место занимают длинные бесконечные поучения, которыми занимаются все герои без исключения: Финрод убеждает Берена, Берен убеждает Финрода, Айменел убеждает Гили, Гили убеждает самое себя. Моргот убеждает всех.
Берен и Лютиэнь, едва встретившись, начинают рассуждать не о чем-нибудь, а о Замысле Единого, - причем в выражениях, едва ли не дословно списанных с прошлогодней дискуссии на www-dosk. Берен рассказывает Лютиэнь: «А темные говорят, что…» – вообще такое впечатление, что под каким кустом Берен в засаде не устроится, туда приходят темные – и о Замысле, о Замысле… Впрочем, Берен почти сразу же без перехода начинает рассказывать Лютиэнь о том, как человеческие мужчины нехорошо обращаются со своими женщинами, - дальше следует длительное повествование об изнасилованиях и тому подобной, при этом Берен, бия себя в грудь, говорит бедной девушке что-то вроде: «И я, я тоже такая же сволочь!» В другом месте, уже значительно позже, во время похода, Берен размышляет о том, прав ли Моргот и сразу же без перехода размышляет о том, как он делает несчастными всех, кто «носит юбки» - «Вот появится еще третья женщина, - думает Берен, - я и ее жизнь разрушу…». Бедный Берен и бедные женщины!
Но зато, объясняясь Лютиэнь в любви, Берен вдруг отбрасывает всякие трагические размышления и обращается к своей возлюбленной с прямотой советского прапорщика: «Я приму любой ответ, но здесь и сейчас. Времени на раздумья у тебя нет!» – ну что же так сурово-то?
Ну, а уж в тайную свадьбу Берена и Лютиэнь до совета у Тингола (да еще и с лишением Лютиэнь невинности) мне и вовсе не верится. Равно как и не верится в тот исключительно приниженный стиль отношений (что забавно - на фоне все тех же возвышенных псевдофилософских рассуждений), к которому сводится местами любовь главных героев романа:
«- Как ты, человек? - спросил Мельхар. - Еще не желаешь в кроватку?
- Разве что ты сейчас предоставишь мне мою vanimelde... И Сильмарилл для ее р-родителя.» – это диалог в стельку пьяного Берена и еще более пьяного царя гномов Мельхара в Ногроде. Прочитав это, я сразу как-то готова ощетиниться и превратиться из циника и скептика в презренного романтика: наверное, потому, что вижу в этом описании пошлую и бессмысленную браваду вместо высокой любви. Пусть простят меня те, кому по душе подобные сцены – не где-нибудь в провинциальной электричке, а в Средиземье.
Видимо, здесь как раз и должны были проявиться те "элементы эротики", что были заявлены в подзаголовке. Увы, не то что-то - и с самим Береном, и с эротикой.
Берен из брифа, из первого варианта, как его сама Ольга определяла, варварский вождь, был мне, наверное, чужд - я иначе вижу этот образ, но в целом казался живым, цельным и привлекательным. Теперь же, с одной стороны, убраны все принижающие героя детали (например, умирающий, едва пересекший завесу Берен просто не может назвать эльфийскую деву сукой
), с другой - вместо варварского вождя вышел эдакий всем нам хорошо знакомый тип совкового мужчины со всеми комплексами подвыпившего интеллигента. Сидит такой 40-летний истаскавшийся... на кухне у 20-летней девушки, которую собирается соблазнить, и рассказывает ей о своем "боевом прошлом". И стыдно ему, и противно, и понравиться хочется - и вот он всю грязь из загашника ей на голову вываливает - смотри, мол, какое я дерьмо, не губи свою жизнь! - а в глубине души надеется, что уж теперь-то она его пожалеет и приголубит. Знакомо, правда? Сама такие исповеди слышала. Вот только не мужик это, на мой взгляд, а тряпка половая. Или ты хочешь понравиться и тогда (при первом-то знакомстве!) подашь себя с самой лучшей стороны, или, если совесть тебя мучает, беги от нее, дома страдай, в одиночестве. Но не надо ей рассказывать, скольких ты баб бросил.
Еще об эротике. Берен и Лютиэн долго рассуждают о сексе у людей и эльфов. Здесь выясняется много интересного, например, что в интимные отношения эльфы вступают так же, как и животные - т. е. исключительно для размножения.
«- В этом вы на них скорее на них походим мы, эльфы, - возразила Лютиэн. - Ведь мы вступаем в брак ради того, чтобы родить детей, как и они. Двое соединяются телом для того, чтобы появился третий», и тут же добавляет: «Ради чего же вы соединяетесь, если не ради зачатия?»
Здесь понятно, что церковь к этому нас и призывает, но тогда давайте подумаем вместе. Итак, эльфы всегда знают «в какие годы и дни возможно зачатие» - и т. д. Животные тоже это знают - обычно такие дни и часы у них дважды в год, в течку. Но животные-то щенятся, щенятся - природа все мудро устроила, им численность вида поддерживать надо, а то все вымрут. Эльфам это ни к чему, детей у них - от одного до... как известно, максимум семи.
таким образом получаем, что самой счастливой женщиной среди эльфов была... правильно, Нэрданель, которая видела своего мужа в постели целых семь раз. Вы сомневаетесь в семейном счастье этой достойной женщины? Правильно, я тоже раньше сомневалась, но теперь я все поняла. А знаете, почему случился непокой нолдор? Я тоже теперь знаю - потому что Финве видел свою супругу лишь раз, а все вокруг - хотя бы по два. Воззовешь тут к валар. И Диор по этой схеме был зачат прямо в их первую брачную ночь, еще в Дориате. Что вы говорите, время не сходится? А как же тогда проблемы размножения и "дни и часы"? Что вы говорите, пошло? Согласна, пошло - но ведь именно так и написано. Недодуманная схема. Не надо теоретизировать, чтобы доказать нам истинность христианских догматов, не надо их так вульгарно иллюстрировать. Если уж на то пошло, то кажется мне, что была у эльфов, если так можно выразиться. естественная контрацепция. Хотели - зачинали детей, не хотели - не зачинали. На то он и контроль феа. А вообще мне и в голову бы не пришло об этом думать, если бы Ольга всего этого не понаписала.
Возвращаясь к Лютиэнь. Почему-то она, торопясь на встречу с Береном (или наоборот, возвращаясь со встречи с Береном) размышляет… как вы думаете, о чем? Правильно, о ходе войны и судьбах Дориата (видно, больше не о чем). Право же, мне очень жаль, - в черновом варианте как раз Лютиэнь была чрезвычайно выразительным образом, но здесь побледнела и словно бы отдалилась от читателя…
В этой связи возникает еще один вопрос – не совсем понятно, на какую аудиторию рассчитан роман. Если Ольга рассчитывает издать свой роман массовым тиражом, то широкому читателю, не связанному с фэндомом, будут непонятны многочисленные отсылы к ЧКА и фэндомским спорам «вокруг ЧКА» – и весь проповеднический пафос автора просто-напросто пропадет втуне. Если роман был рассчитан на фэндомскую аудиторию – то мне, к примеру, не надо так подробно рассказывать об обстановке в Белерианде после Дагор Браголлах, - я, в общем, тексты и так читала. Странно при этом и то, что Лютиэнь, так много знающая о ходе Браголлах, почему-то при этом не слыхала ничего о Барахире и Берене…
Роман о первой эпохе пронизан почему-то какими-то исключительно торговыми отношениями, причем не только в социально-экономических, но и в межличностных отношениях. Экономика и социальные отношения в Белерианде вообще выглядят странно. Возможно, я ошибаюсь, но мне почему-то не верится ни в денежное обращение в Первую Эпоху (монеты с чеканкой Карантира – Карантир, конечно, великий экономист, но не настолько же), - думается, что в то время денежным эквивалентом служили разве что лисьи шкурки или что-то подобное; ни в налоговую систему у эльфов; ни в столь развитое купечество у халадин – вроде бы они проживали в глухих местах в Бретиле, уединенно, тайно, разрозненными мелкими поселениями и торговые караваны, разъезжающие между Бретилем и Ногродом с таким образом жизни лично в моем сознании никак не вяжутся. Чем могут торговать халадины, при их образе жизни? Пенькой, медом, лесом, мехами? По моему, это не тот товар. (Алдад говорит о том, что возит на восток «мясо и шерсть» – но откуда стада в Бретиле, да еще и в размерах, необходимых для торговли? А если здесь имеется в виду развитый посреднический рынок «вторых рук» - то такая предпосылка в Белерианде в первую эпоху смотрится и вовсе странно).
Еще более странны мне рабовладельческие отношения, существующие у халадин. В контексте романа, впрочем, не очень понятно, что имеется в виду – то ли домашнее рабство (что еще куда ни шло, хотя тоже, на мой взгляд, сомнительно), то ли развитый рынок рабовладельческих отношений.
«Ты проследуешь за мной до Амон Обел и там, на тинге, я объявлю тебя своим рабом.
Гили от потрясения и неожиданности не знал, что сказать - только головой тряхнул.
- Чего мотаешь башкой? - голос Алдада сделался жестким, глаза сузились. - Ты - что надо: смышленый, смирный - не бойся, к черной работе не приставлю. Будешь работать по дому, годика через три хорошо тебя женю. Мои рабы не бедствуют, не дрожи.
- Я свободнорожденный! - крикнул Гили.
- А чем докажешь? Кто здесь тебя знает? Не вздумай бежать сейчас - я объявлю, что купил тебя на востоке и положу награду тому, кто тебя отдаст», – так вот указание о «покупке на востоке» говорит вроде бы именно о рабовладельческом рынке. Хотя, сколь я понимаю, использование рабского труда в первую Эпоху в Белерианде упоминается в текстах Толкиена в одном-единственном месте и в сугубо отрицательном контексте: а именно, в Ангбанде. Какие-то странные ассоциации, а?
Вообще племя Халет Ольга Брилева явно не любит – слово «халадин» в ее романе звучит едва ли не как ругательство – так, Берен говорит с эдаким презрительным оттенком: «Мы не халадины, чтобы торговаться о цене». Совершенно непонятно, что такого ей халадины сделали. Тоже ведь, между прочим, люди Трех Родов, и с Морготом воевали. Странные какие-то предпочтения. Ау, Кири, где ты – твоих родичей обижают!
Но при этом эдакая подспудная торговля на уровне «ты мне – я тебе» в романе чрезвычайно распространена. Куруфин говорит на совете в Нарготронде: «Мы будем драться с Береном за Дортонион – если он откажется от сильмарилла». Зато Карантир, по-видимому, проявляет бОльшую практичность: «- Карантир не откажет мне ни в деньгах, ни в войсках, - согласился Берен. - Восстановление торговли с Белериандом - первое, что ему нужно. А что до Сильмарилла - побесится и успокоится.» Это сын-то Феанора успокоится? То-то Карантир участвовал в нападении на Дориат и при этом, видимо, как-то не думал о процветающей торговле в Белерианде…
Торгуются между собой Берен и Лютиэнь:
«- Тинувиэль, - сказал он, не прибавляя "госпожа". Сказал тихо-тихо, но она услышала. - Я пришел. Я сбежал из-под стражи, чтобы вернуть себе кое-что. Что ты унесла, уходя.
- Что же это, Берен? Я с радостью верну, если ты скажешь.
- Мой покой, королевна. Ты унесла мой покой. Сжалься, Соловушка, верни его.
- Хорошо, - ответила Лютиэн. - Но пусть это будет честный обмен, Берен, сын Барахира. Верни и ты мне мой покой.
- Тогда пусть каждый скажет, что у него на уме и на душе, а другой - выслушает и примет.» - ну, слава богу, договорились о взаимно приемлемой цене…
А фраза Финрода насчет того, что он способен послужить Древней Надежде – «ты знаешь, чего он хочет от тебя», - производит и вовсе странное впечатление: выходит, что Финрод Берена просто-напросто использует в своих далеко идущих целях… Что, впрочем, неудивительно, исходя из Ольгиной концепции:
«Это одна из сторон отношений вассала и лорда, Руско: лорд жертвует тобой, когда это нужно - и ты это принимаешь. Ради Дортониона и Нарготронда я пожертвую тобой без колебаний... А Государь Финрод - мной...
- А Государь Фингон - Королем Финродом?
Берен молча кивнул.»
Подобная – не знаю, даже как сказать… практичность? – производит тем более странное впечатление, что вся история Средиземья свидетельствует нам о другом – мир Толкиена пронизан не иерархическими, но скорее этическими связями (точнее, иерархия существует, но это иерархия по отношению к Эру). Нельзя пожертвовать кем-то, жертвовать можно только собой. И почему-то на самом деле не Финрод пожерствовал Береном, а Финрод пожертвовал собой – ради Берена. А к примеру Тургон, который прикрывает свой отход остатками народа Хадора и закрывает Хурину доступ в Гондолин, - соответственно расплачивается за свой поступок, совершенный «в государственных интересах».
В этой связи должна заметить, что мне, к сожалению, вообще не нравится Ольгин Финрод, "Финрод из холодильника". Я не понимаю, почему за ним идут, что в нем привлекает. Меня бы, к примеру, эта ледяная рассчетливость скорее бы оттолкнула.
Странны рассуждения Гили насчет того, что настоящий воин «должен быть готов биться когда угодно, с кем угодно, где угодно... Да и повод значения не имеет». Так и хочется добавить: за что угодно. Так воспитывают наемников, а не солдат, сражающихся за правое дело. И не очень понятно в таком случае, чем войска эльдар и эдайн отличаются от войск того же Моргота, кроме цвета знамен.
Очень странны все сцены в Химринге. Впрочем, когда ситуация изначально была надуманная, - потому что лично я никак не могу себе представить Берена, который поклялся принести сильмарилл и заворачивает по дорожке прямо в объятия феанорингов, - то трудно ожидать, что результат будет адекватен. Мне стало по прочтении очень-очень жалко Маэдроса (кстати, выражение «низложенный король эльфов» звучит тоже как-то не так… по моему «отрекшийся» и «низложенный» – это не синонимы) – почему-то каждый норовит ему напомнить о его плене в Ангбанде. Берен, едва появившись в Химринге, говорит ему что-то вроде «Хороший у тебя замок, князь, но единственный его недостаток – отсюда далековато от ворот Ангамандо», - странно, однако, что Маэдрос его после этого немедленно не выставляет за ворота.
Это место было и в первой редакции. Мы спрашивали Ольгу: "Что имеет в виду Берен?" Изменений во второй редакции немного, разве что Ангбанд Берен называет на квениа, но зато прибавлено что-то вроде: "Они (Берен и Маэдрос) поняли друг дргуа". Наверно, я такой тупой читатель, я так и не поняла, что же Берен имел в виду. "Он долго думал, что же скажет Маэдросу" - и вот придумал. Мне по-прежнему кажется, что этот Берен просто дурно воспитан.
И тут же и Финрод, видимо, чтобы еще больше подлить масла в огонь, напоминает Маэдросу о том, что только благодаря Фингону тот спасся из плена (причем, судя по всему, напоминает ему не в первый раз – потому что Маэдрос, морщась, вопрошает Финрода: «Сколько можно попрекать?..»). Странен в этом описании и сам поступок Фингона, который прежде чем отправился освобождать Маэдроса, успел договориться со всеми детьми Финарфина и поставить их на стреме вместе с обозом и лошадьми. Интересно, если Фингон так хорошо подготовился к походу в Ангбанд, то что же это он напильничек-то с собой не захватил? Неужто забыл?
Столь же странное, на мой взгляд, впечатление производит сцена разговора Берена и Маэдроса, когда Берен повторяет ему слово в слово текст Клятвы феанорингов. Я никогда не держала Берена за самоубийцу, а сделать это с иной целью, кроме как перелететь-таки через парапет, над которым он и так уже стараниями Маэдроса висит, невозможно.
Мне по-прежнему странна железная рука Маэдроса, вызывающая отчетливую ассоциацию с "Путем меча" Олдей. Дочь инженера-радиоэлектронщика, я все время думаю, каков ее принцип действия, источник энергии, как могут работать пальцы. Наверно, она была на батарейках.
Странны описания быта в Химринге, почему-то населенном во множестве людьми – не только беженцами из Дортониона, но и вастаками; а вастакские женщины стелят феанорингам постели и шьют для них рубашки. При этом автор считает почему-то, что в Хитлуме людей проживало меньше, чем в Химринге, - это очень странно, гораздо логичнее было бы наоборот, хотя бы потому, что я предполагаю, что гордые и высокомерные сыны Феанаро относились к пришедшим на их земли вастакам совсем не так, как относился к роду Беора Финарато Атандил или милосердный Фингон. Во всяком случае феанорингов я бы скорее заподозрила в соблюдении «дистанции». И в конце-то концов, что, у эльфов-феанорингов своих слуг не было и они (величайшие мастера даже среди нолдор) сами себе рубашки сшить не могли? Да, и на каком же это языке объяснялись феаноринги в Химринге с вастаками, если, по описанию, они там говорили исключительно на квенья?
Кстати, еще к вопросу о народонаселении – если в Химринге почему-то проживает множество людей, то Нарготронд, по мнению Ольги, наполовину заселен синдар – мне не очень понятно, откуда они там взялись в таких количествах.
Странно, что в Дортонионе у беорингов – замок (вроде бы каменный?), а в Дор-Ломин у Хурина – достаточно простецкий деревянный дом. По текстам получается, что хадоринги по культуре и общему развитию должны быть выше беорингов – они и многочисленнее, и живут на равнине, и с эльфами в массе своей теснее общаются.
С языками в романе вообще, как мне кажется, некоторые проблемы. При том, что я совсем не лингвист и не специалист по языкам Средиземья… но все-таки… я могу еще с великой натяжкой принять, что народ Дортониона обращается к Финроду на квенья и величает Фингона его полным титулом тоже на этом же языке (Финакано Нолофинвион Нолдоран), но почему Берен вдруг обращается на квенья к… Морвен – это для меня совершеннейшая загадка. Удивительно возвышенный все-таки народ в Дортонионе! И это при том, что старенькая бабушка Андрет названа неграмотной – что тоже на мой взгляд несколько странно.
А почему-то оказавшийся у энтов тяжело раненый Берен, едва приходя в сознание слышит как энты переговариваются над ним – обсуждают, куда его надо отнести и т.д. – опять-таки очень интересно, на каком же языке говорят энты, что Берен их понимает? Это все, вроде бы мелкие недочеты, - но они, на мой взгляд, тем обиднее, чем легче их можно было бы исправить.
Странное впечатление производит Саэрос, который в самом начале на совете в Менегроте призывает к тайному убийству Берена, проникшего через завесу Мелиан. Нет, я конечно же понимаю, что Саэрос - нехороший эльф и вообще бяка, но все-таки тайное убийство в моем представлении как-то не вяжется с эльфийским менталитетом.
Странные представления у героев романа о смерти. Маглор беседует с Финродом и говорит об окончательной смерти – «есть предел, за которым наступает только немота», «все исцеленные тобою когда-либо умрут», «если на вопросы бытия есть ответы – то на вопросы небытия – нет и быть не может». Все-таки Маглор эльда, пусть даже и феаноринг – он должен бы знать о функциях Мандоса и возрождении. Вместо этого: «У тебя нет доказательств тому, что Создатель любит нас и не позволит нам исчезнуть бесследно». Между тем в Пророчестве Мандоса говорится не о небытии, о полном исчезновении, а о том, что «долго вам жить там и тосковать по телам…» и так далее, то есть это совершенно разные вещи. Единственное возможное объяснение странным словам Маглора, которое пришло мне в голову, - то, что он к этому времени уже слегка безумен, но это тоже несколько странно, - так как вся самая кровавая мясорубка для него еще впереди. Странно, что герои романа рассуждают о полной и окончательной гибели души у тех, кто служит Мелькору. Ребята, это вы не Толкиена читали, а мисс Твинкль! У Толкиена же написано четко и исчерпывающе: «феа цельна и неуничтожима». Иначе говоря, если кто и может уничтожить феа, то только сам Эру, Творец, - вот только зачем?
Придирки к стилю… вроде бы тоже мелкие, но существенные. Фразы типа «Даэрон упадал» (возле Лютиэнь), «когда им повезло нарезаться на орков», «ты мне все так докладно объяснил и понятно» (слова Гили, обращенные к Айменелу – неужели в Белерианде читали доклады?) – режут слух. Но еще больше мне лично режут слух словечки типа «усрачки» и одоробло» в устах хадорингов и слово «задница», которое Берен употребляет едва ли не в каждом предложении («К тому времени от моей задницы начнут отскакивать кованые болты самострелов», «Тошно – сходи проблеваться» – это тоже образцы речи вождя народа Беора). Не сочтите меня ханжой, но все-таки подобные выражения, да и вообще использование украинского суржика, вяжутся лично у меня скорее с Сапковским, нежели с Первой эпохой…
И опять проповедь… Беда даже не только в том, что этой проповеди в романе очень много, еще хуже, на мой взгляд, то, что проповедь эта – отрицательная. То есть направлена не столько в защиту какой-то идеи, сколько против некоей идеи или идей. В данном случае – против идей ЧКА. Между тем, сугубо по моему личному мнению, идеологической полемике не место в художественном произведении (при том, что я вообще не любитель идейных споров в больших дозах, - но во всяком случае для этого существуют другие жанры – статьи, публицистика). Я, понимаю, конечно, что не всегда удается полностью избежать полемики – так или иначе каждый из нас выражает свои взгляды да и, кроме того, есть много вещей, которые впечатываются уже на уровне подсознания, - но во всяком случае полемика не должна быть нарочитой. Излишняя назойливость утомляет читателя также, как утомляет своей неумелой рекламой навязчивый коммерсант, у которого никто ничего в итоге не покупает.
А полемическая проповедь в романе Ольги действительно порой производит впечатление такой неумелости. Ездят по Белерианду злосчастные черные проповедники в количестве и возят повсюду с собой свою злостную книгу (читай – ЧКА, - интересно, кстати говоря, а откуда ЧКА уже успела появиться в Белерианде в Первую эпоху?). А дальше, разумеется, эта книга попадается на глаза Берену, Финроду и компании и они долго, на протяжении нескольких страниц, обсуждают ее вредоносность для общественного сознания. При этом впечатление такое, что разговор зачастую ведется на уровне: Айменел говорит Гили: - Книга лжет потому, что она лжет. - А почему она лжет? – Потому что лжет. – После чего Гили радостно хлопает в ладоши и говорит, мол, вот как ты мне хорошо все объяснил.
Берен мучается осознанием того, что не может сходу опровергнуть вредное произведение и наконец, в лучших традициях призывает сжечь гадкую книжонку (можно подумать, что она существует в единственном экземпляре – ну ладно, одну штучку сожгли, а дальше-то что? Глядишь, в Ангбанде и еще сотенку таких же нарисуют…) На что эльфы, в общем, вполне резонно возражают Берену – мол, ежели ты сам не поверил в то, что здесь написано, - то чего же ты боишься? Отчего всех за дураков держишь?.. Но Берен еще долго и трагически медитирует на тему, перемежая свои идеологические сомнения мыслями о своих взаимоотношениях с противоположным полом.
А Айменел рассказывает Гили о Замысле, приводя в доказательство того, что Творец не создал мир неизменным… прогрессирующую систему земледелия у людей! Между тем, на мой взгляд, проблема Замысла и проблема исторического развития если и связаны между собой, то весьма и весьма опосредованно – более того, если строго следовать Ольгиной логике, вложенной в данном случае в уста Айменела, то легко можно получить и то, что предопределенный Замысел вполне может включать в себя и изменяющуюся во времени систему земледелия, ибо одно другому совершенно не мешает. Жаль, что деревенский простачок Гили не додумался задать Айменелу этот вопрос.
А вот черные проповедники из того факта, что система земледелия у людей изменяется, оказывается как раз делают вывод, что людей создал не Эру, а Мелькор!
«- Послушайте! - крикнул Айменел, заглядывая через плечо Кальмегила в книгу. - Оказывается, Свет не враждебен Тьме! Ей враждебна какая-то Не-Тьма. А Свету враждебен какой-то Не-Свет!
- О, да... - вздохнул Аэглос. - Надо думать, что вода не враждебна огню, ей враждебна какая-то Не-Вода... Вот только почему-то огонь не может гореть там, где течет вода...» - во-первых, пусть Ольга определится, с каким именно изданием она полемизирует – с первым или вторым – потому что это отсыл именно к первому изданию. Во-вторых… так и хочется процитировать Кеменкири:
«А мы угодили в сети о Тьме и Свете,
Которые нас поили бурей в стакане…»
Короче говоря, стоило ли писать триста страниц художественного текста (и это пока только первая часть) ради того, чтобы воспроизвести в художественной форме ранее написанные сто двадцать листов статьи мисс Твинкль? Не говоря уже о том, что Ольга своими собственными руками благополучно создает… да, правильно – рекламу ЧКА. А это, по-видимому, совсем не тот результат, которого бы ей хотелось.
Между тем художественное произведение должно говорить само за себя. Написать так, чтобы выразить свою собственную идею, а не опровергнуть чужую, - задача в целом и более трудная, но одновременно и более благодарная. Рискну заметить, что скрытая или открытая полемика с ЧКА портит многие достаточно хорошие фэндомские произведения – и в целом весьма удачную «Повесть об Айгноре» из «Хроники деяний эльдар и атани», и один из самых ярких апокрифов – цикл «Отражение Х» (в то время как в тех же «Хрониках…» гораздо более выгодно смотрится свободная от этой полемики «Повесть о Гельмире и Гвиндоре», а в «Отражении Х» – наиболее самостоятельная вещь – повесть «Серебряные искры»). А вот у тех же, к примеру, Аллор или Эйлиан хватает силы писать именно свое, не оглядываясь на своих предшественников и/или оппонентов (реальных или воображаемых). И получается – да, тоже местами весьма спорно, но во всяком случае и более интересно, и более… личностно, что ли. Позитив вообще всегда гораздо действеннее, чем негатив. А читатель в массе своей – не нерадивый студент, которому нужно все разжевать и в готовом виде положить в рот. Когда же твоя основная позиция сводится к тому, что «вот я ей щас как дам…» – то вполне может возникнуть классический вопрос о… то ли соринке в чужом глазу – в то время как бревно-то известно где, то ли о зеркале, на которое пенять… тоже, в общем, известно что.
Я очень надеюсь, конечно, что до этого не дойдет, - поскольку у автора есть и вкус, и талант. Хочется думать, что при таких замечательных задатках должно прийти еще чуточку больше понимания… - и мира Толкиена, и психологии человеческих отношений, и принципов художественной литературы. Короче говоря, хочется надеяться, что следующее произведение автора будет лучше сегодняшнего, - иначе я бы не писала сейчас такую длинную рецензию.
А в целом – еще раз спасибо Ольге за предоставленный повод для размышлений и еще раз прошу не обижаться за высказанное сугубо личное мнение.
С уважением,
Раиса & Наталья
Главная
Страниц: 1 
