Вы знаете... ха, а ведь вы ничего не знаете
Ни о том, где правда, где ложь, а где пустота,
Ни о том, как ходить по насту или по наледи,
Ни о том, где кончается вера и где - мечта,
Ни о том, как быть - и как быть никому не надо бы,
Ни о том, сколько крови впиталось в материки,
Ни о том, что от танков не спасут ни ежи, ни надолбы,
Ни о том, от какого камня по морю идут круги,
Ни о том, почему не уйти от прямого выстрела,
Ни о том, для кого и когда не смотреть в лицо -
Вы не знаете. Да и я ведь - я тоже не знаю, в чем истина.
Но пока не узнает кто-то из нас - мы не сможем прорвать кольцо.

Задумчивы извивы бытия.
Вчера - вот так. Сегодня - все иначе.
А завтра новый выворот назначен,
Останусь ли за выворотом - я?

Дорога в ночь. Усталые глаза.
В их глубине - присутствие улыбки.
Ты знаешь, несмотря на все ошибки,
Я все равно уйду куда-то за.

Всего лишь шаг; а дальше - пустота
Или, напротив, полнота без меры;
Вопрос познанья - или личной веры;
Пути луча - или пути креста.

Назад не оглянуться бы, назад,
Не связываться с тем, что за спиною,
С тем, что осталось далеко за мною...
С тем, что никак не отпускает взгляд...

Посидим за столом вдвоем напротив друг друга,
Помолчим - о том, что там было, не хватит слов.
В этом мире тоже идет своя Кали-Юга.
Этот мир тоже рушится в бездну своих основ.

Помолчим, посидим и подумаем - что же дальше?
Как же в этом пасьянсе ляжет черный король?
Ну, скажи мне, консул: разве мы стали старше?
Ну, ответь мне, консул: а в чем теперь наша роль?

Ты же часто просишь меня о тех же ответах.
Я не знаю, и даже не знаю, - а надо ль знать.
Мы опять танцуем на грани меж тьмой и светом,
Кто потом разберет, где проклятье, где - благодать?

Я надеюсь, на этот раз мы стоим бок о бок,
На одних баррикадах и против одних врагов.
Знаешь, консул, ведь ты мне очень и очень дорог,
Несмотря на перечень старых дурных долгов.

Впрочем, я ведь забыл: мы и там... нет, вот так не надо.
Я совсем не хочу проходить этот путь и здесь,
Даже если чтоб после - фанфары, пиры, парады,
Даже если потом еще будет не только смерть.

В общем, аве, мой консул, и, в общем, мой консул, vale,
И вчера, и ныне, и присно, и впредь, всегда.
Если что, мы сразу заметим, что все просрали.
Вот на что мы можем рассчитывать - это да.

Здесь, мой консул, я очень груб и совсем неласков.
Здесь, мой консул, я вовсе - настолько! - не эталон.
Здесь, мой консул, я знаю не две, а чуть больше красок.
Здесь, мой консул, скорее я - хаос, а не закон.

Как я все же надеюсь, что тут пойдет по-другому;
Как мне хочется верить, что именно в этом - прав...
Впрочем, даже и здесь мне привычней верить плохому.
Это неистребимо. Это, видимо, просто нрав.

В общем, аве, мой консул. Пора по домам, до чая.
В общем, аве, мой консул, и выкинь из головы.
А по миру тому я совсем-совсем не скучаю.
Только помню вот - слишком ярко, ну что ж - увы...

а когда они подошли к реке
разлилась широко вода
разлилась по каждой его строке
расстелилась покровом льда
разлилась по каждой ее любви
разлилась, как небытие
и вода была в жилах - в его крови
и, конечно, в крови ее

а когда по реке до моря дошли
было море еще страшней
поднимались в море валы, валы
застилавшие память дней
застилавшие память декад и лет
застилавшие взгляд водой
и хотел он морю ответить "нет"
а она хотела - в покой

а когда через море пришли туда
где живет один океан
они все забыли, и лишь вода
колыхалась, словно туман
и хотел он сказать, но ушли слова
и она не помнила слов
а на дне океана росла трава
поднимаясь поверх голов

что потом с ними было, никто не знал
говорят, что они легли
там, на дне, среди водорослей и скал
и коснулись лица земли
и в обнимку уснули на все века
под огромной толщей воды
и в его руке - навсегда рука
самой светлой его беды

Ходить по запрещенным рубежам.
Не затерявшись в синей дымке лета,
Стучать - и оставаться без ответа.
Отвыкнув и от тени, и от света,
Склонять слова любви по падежам.

Ходить по кромке старого клинка,
Что небо распорол огнем рассвета.
Стучать - и оставаться без ответа;
Быть сборником неправильных советов;
Забыть о том, что вечность велика.

Ходить по кабинету своему
И думать, - никого на свете нету,
Стучать - и оставаться без ответа.
Но да - твой взгляд единственным приветом
Пойдет со мной, когда сойду во тьму.

Ходить, как колесо, по колее,
А может, по орбите, как планета,
Стучать - и оставаться без ответа...
Смотри - дымится в пальцах сигарета,
И огонек - как кровь на острие.

Ходить часами - мерно, как часы.
Не знать. Не верить. Не хранить секретов.
Стучать - и оставаться без ответа.
Без памяти. Без имени. Без цвета.
Быть гражданином средней полосы.

Ходить и думать - или говорить
О том, что вижу старые приметы.
А ты стучал. И тоже - без ответа.
И в небо взгляд, как в дуло пистолета.
И время сигарету докурить.

Как знать, когда настанет этот час,
Как знать, когда сигнал отметит время,
И прорастет посеянное семя,
И ляжет тяжело на плечи бремя -
Решить, решить за каждого из нас?

Как знать, когда дорога позовет,
Как знать, когда путь станет колеею,
И ты шагнешь бестрепетной стопою
Навстречу смерти - вечному покою -
Или продолжишь прерванный полет?

Как знать, когда придет твоя пора,
Как знать, когда ударит ветер в спину,
И горный склон окажется лавиной,
И разорвет тебя на половины -
А вдруг все это чья-нибудь игра?

Как знать, когда придет к тебе ответ,
Как знать, когда исчезнут все вопросы,
Когда глаза, угрюмы и раскосы,
Посмотрят в морды авторам доносов
На то, как он уродлив, белый свет?

Как знать, кому судьба остаться жить,
Как знать, кому судьба окрасить кровью
Скрижали, опаленные любовью...
А кто-нибудь приникнет к изголовью
И тихо скажет: господи, держись.

Тихо, я сказал. Тихо. Тихо.
Падает тишина на город,
падает.
Тихо. Не слышно крика.
Только купол неба криком расколот.
Из-под купола тихо падают звезды -
не звезды, конечно,
так, мусор.
Хоть наизнанку вывернись - будет поздно.
Голову урони светло-русую
на руки
и сиди сиднем.
Все равно ты ничего не изменишь.
Плакать нельзя - а до слез обидно.
Вон, собери мусор с неба в жменю
и забрось подальше.
Еще дальше.
Совсем далеко, чтобы не видеть.
На небе тоже хватает фальши,
не меньше, чем в цифрах и алфавите.
Только осталось - сложить руки
как покрасивше,
и все на этом.
Конец света - такая скука.
Давай с тобой, что ли, сдадим билеты

по мотивам Галича и Гарсиа Лорки
 
Когда умирают певцы, от них остается голос.
Он входит в чужие дома и говорит с другими.
Когда умирают поэты, от них остаются книги.
А вот когда я умру, что останется от меня?
Будет ли помнить меня бешеный мегаполис -
Только меня, понимаете, а не фамилию с именем?
Что останется здесь после последнего сдвига?
Что останется здесь от меня, от меня, от меня?

Когда умирают люди, от них остаются дети,
Дальше идут по жизни с отпечатком на дне,
Со словами и жестами, с интонацией речи,
Но это не мой способ - что останется от меня?
Одна из самых непрочных вещей - информационные сети.
Год - и я растворюсь в экранной путаной белизне.
Есть ли во мне что-то вечное, если здесь я не вечен?
Что после смерти останется жить от меня, от меня?

Когда умирают звери, от них остается запах,
Ну, или мне так кажется, что остается он,
Как будто бы звери и дальше ходят по этой квартире...
Но я ведь не зверь, правда? Что останется от меня?
По какому дому я буду ходить на своих невидимых лапах?
Постучусь ли в чей-нибудь сон вот таким, как здесь и сейчас?
Что от меня останется в этом бредовом мире?
И хотел бы я, чтобы здесь осталось хоть что-нибудь от меня?