Возникли у меня очень странные размышления относительно судьбы Дорласа из народа Халет, судьба которого прописана в «Нарн и Хин Хурин». Замечу сразу, что все нижеследующие размышления имеют право на существование тоько в том случае, если мы договоримся рассматривать именно_мир, а не текст, точнее – текст как исторический источник о неких реально имевших место событиях.
А теперь полюбуемся на то, что мы имеем в текстах (сразу извиняюсь за то, что цитировать буду много, дабы лучше прояснить повествование):
1) Дорлас вызвался идти вместе с Турином против Глаурунга. В «Нарн»:
«Тогда выступил вперед Дорлас и сказал:
- Я пойду с тобой, господин - я предпочитаю идти навстречу врагу, чем дожидаться его.
Но остальные не спешили откликнуться на призыв, ибо страх пред Глаурунгом овладел ими, а рассказы разведчиков, видевших Дракона, разнеслись по селению и были сильно преувеличены. Тогда вскричал Дорлас:
- Слушайте, люди Бретиля! Теперь видно, что в нынешние злые времена мудрость Брандира оказалась тщетна. Прятаться некуда. Неужто никто из вас не пойдет с нами вместо сына Хандира, чтобы не опозорить Дом Халет?
Так оскорбил он Брандира, который хоть и сидел на почетном месте главы собрания, но никто не обращал внимания на него. Горечь наполнилось его сердце; ибо Турамбар не одернул Дорласа».
Сомневаться в вышеописанной сцене мы, очевидно, не можем, ибо здесь свидетелями выступает все собрание халадин в Эфель Брандир.
2) Следующий пунктом – Турин, Дорлас и Хунтор уходят втроем. Дальше мы видим Дорласа в момент, когда трое совещаются о том, как им лучше и быстрее добраться до перекрестье Тейглин и отразить удар дракона. Они решают идти к обрыву Кабед-эн-Эрас – «Когда Дорлас услыхал это, сердце у него упало: он знал земли Бретиля лучше любого другого, и Кабед-эн-Арас был воистину страшным местом» - однако в тот момент он не спорит.
3) «Наконец, к тому времени, как совсем стемнело, Турамбар с товарищами вышли к Кабед-эн-Арас; они были рады шуму воды - правда, он предвещал опасную переправу, но зато заглушал все прочие звуки. Дорлас провел их немного в сторону, к югу, и они спустились по расселине вниз, к подножию утесов; но тут сердце у Дорласа упало: река неслась по огромным валунам и обломкам скал, и воды грохотали, скрежеща камнями.
- Это же верный путь к гибели! - воскликнул Дорлас.
- К гибели или к жизни, другого пути нет, - ответил Турамбар, - и не станет он безопаснее, если мы задержимся. Так что - за мной!
И он спустился первым, и его ловкость и отвага - а быть может, и его судьба, - помогли ему перебраться через реку. Он обернулся посмотреть, кто идет за ним. Рядом стояла темная фигура.
- Дорлас? - спросил он.
- Да нет, это я, - ответил Хунтор. - Дорласу не хватило духу перейти реку. Человек может любить войну, но бояться многого другого. Наверно, до сих пор сидит трясется на том берегу - позор ему, что он так отозвался о моем родиче».
Кто свидетель, откуда мы можем узнать об этом диалоге? Заметим, что Хунтор погибает практически вскоре после описанной сцены; Турин до момент своей гибели также вряд ли мог бы кому-то рассказать о трусости Дорласа (если проследить его путь, то видно, что ему собственно особенно было некогда да и незачем этим заниматься)
Таким образом, по-видимому мы имеем дело с позднейшей реконструкцией.
Едем далее.
3) Следующим человеком, который видел живого Дорласа, был соответственно Брандир, который в свою очередь возвращается от Кабед-эн-Эрас в сторону Нен-Кирит (заметим, что это уже после смерти Ниэнор, так что вполне можно предположить душевное состояние Брандира на тот момент)
Снова процитируем большой отрывок:
«И он, содрогнувшись, обошел Дракона и заковылял назад к Нен Кирит.
На крутой тропе он повстречал человека - тот осторожно выглянул из-за дерева и, заметив Брандира, шарахнулся назад. Но свет заходящей луны на миг озарил лицо встречного, и Брандир признал его.
- Эй, Дорлас! - окликнул он. - Что там было? Как ты спасся? И что с моим родичем?
- Не знаю, - огрызнулся Дорлас.
- Странно, - сказал Брандир.
- Ну, если хочешь знать, - запальчиво ответил Дорлас, - Черный Меч заставил нас перебираться через Тейглин, вброд, и в темноте. Чего странного, если я отказался? Секирой я владею лучше многих, но я же не горный козел!
- Значит, они пошли на Дракона, а ты остался? Но как же он оказался на этой стороне? Ты ведь, наверно, был тут, неподалеку, и все видел?
Но Дорлас промолчал - он смотрел на Брандира исподлобья, и глаза его горели ненавистью. И Брандир вдруг понял, что этот человек бросил товарищей, от стыда утратил мужество и спрятался в лесу.
- Позор тебе, Дорлас! - воскликнул Брандир. - Из-за тебя все наши беды: ты подзадоривал Черного Меча, ты навлек Дракона на нашу голову, ты опозорил меня, ты погубил Хунтора - а сам струсил и удрал в кусты!
Тут ему пришла новая мысль, и он гневно вскричал:
- Ведь ты мог бы хоть прийти и рассказать обо всем! Этим ты отчасти искупил бы свою вину. Принеси ты вести, госпожа Ниниэль не пришла бы сюда, не встретилась бы с Драконом, она бы теперь была жива! Дорлас, я ненавижу тебя!
- Ненавижу! Подумаешь! - фыркнул Дорлас. - Твоя ненависть бессильна, как твои советы. Да если бы не я, орки давно бы повесили тебя вместо пугала в твоем же огороде. Сам ты трус, понял?
Дорлас сгорал от стыда, и потому был еще вспыльчивей обычного. Он замахнулся на Брандира огромным кулачищем - и умер, не успев как следует удивиться: Брандир выхватил меч и убил Дорласа на месте. Он стоял и дрожал - ему стало плохо от вида крови. Потом Брандир отшвырнул меч, и потащился дальше, тяжело опираясь на клюку».
А теперь – внимание – следующий вопрос! А кто же свидетель этой сцены? Дорлас мертв. Обратим внимание на следующую приведенную фразу: «И Брандир вдруг_понял, что этот человек бросил товарищей, от стыда утратил мужество и спрятался в лесу» - то есть это мысли самого Брандира, Дорлас ему ничего не говорил; и в ответ на обвинение Брандира, что ты дескать «сам струсил и удрал в кусты» - Дорлас никак не отвечает: ни подтверждает и ни опровергает их, а лишь выражает свою неприязнь к Брандиру вообще – которую он, впрочем, выражал еще задолго до решающих событий.
Получаем: 1) свидетелей бегства Дорласа нет 2) свидетелей убийства Дорласа Брандиром – тоже нет.
Впрочем, Брандир, конечно, является свидетелем – но когда и кому он рассказал о смерти Дорласа?
Едем дальше.
4) Брандир выходит к Нен Кирит и рассказывает о смерти Ниэнор/Ниниель и о предполагаемой им (на тот момент) смерти Турина. Люди, столпившиеся вокруг, видят, что Брандир крайне взволнован (что совершенно неудивительно) и возможно даже сошел с ума. Примерно в это время появляется и Турин, и Брандир ему в свою очередь рассказывает о смерти Ниэнор.
Далее обращаем внимание на следующее:
«Но одна из женщин, жена Дорласа - она недолюбливала Брандира - за-
вопила:
- Не верь ему, не верь ему, господин мой! Он свихнулся. Притащился и кричит, что ты, мол, умер, и это добрые вести. А ты ведь жив. Значит, и про Ниниэль все вранье, что она будто умерла, и еще похуже!»
Так вот. Мне кажется, уже исходя из одной этой фразы, что жена Дорласа на тот момент еще ничего о смерти своего мужа (и тем более о предполагаемых обстоятельствах его смерти) не знает – иначе бы она кричала совсем по-другому и другие слова.
А следовательно, Брандир вряд ли кому-то что-то успел рассказать о смерти Дорласа.
Сразу вслед за этим следует ссора Турина и Брандира, в ходе которой Брандир соответственно погибает.
Таким образом, во всей этой истории я не вижу ни одного подходящего момента, когда информация о поведении и смерти Дорласа могла бы стать известна хоть кому-либо из возможных будущих свидетелей.
Собственно, косвенное текстовое подтверждение у нас имеется.
Оставим «Неоконченные сказания» и возьмем «Странствия Хурина» в 11 томе (ибо ныне, благодаря стараниям Элентира – низкий реверанс в сторону, - по счастью я избавлена от необходимости возиться с самостоятельным переводом)
«И [вычеркнуто: еще] ходили темные слухи о Дорласе, [вычеркнуто: его отце, близком друге Харданга,] (45) ибо хотя ничего не было известно с определенностью, он был найден убитым далеко от места битвы с Глаурунгом, и окровавленный меч, лежавший рядом с ним, был мечом Брандира (46)»
Далее еще любопытнее читаем в толкиновских примечаниях к этому месту:
«46. В рукописной истории о смерти Дорласа в последней части Нарн Брандир забрал свой меч. Впоследствии сказано, что "Брандир, увидев на лице Турина свою смерть, обнажил свой короткий меч и приготовился к защите", и Турин "поднял Гуртанг, отбил меч Брандира и сразил его насмерть". После поздних изменений история приобрела тот вид, который приведен в Неоконченных Сказаниях: Брандир бросил свой меч после убийства Дорласа (стр.139), и встретившись с Турином, "он не дрогнул, хотя не имел оружия кроме своего костыля", и слова "отбил меч Брандира" были вычеркнуты (стр.143)».
Таким образом, похоже что о судьбе Дорласа ходили лишь «темные слухи» и ничего определенного известно не было (добавим здесь – возможно, что не было известно на момент событий, описываемых в «Странствиях Хурина», то есть на момент прихода Хурина в Бретиль). Откуда же Дирхавель с такой уверенностью реконструирует события?
Я полагаю, что к изложенному надо добавить еще пару комментариев. Относительно судьбы вдовы Дорласа нам, по-видимому, ничего не известно. Сын Дорласа фигурирует в тех же «Странствиях Хурина» под разными именами (но конечным вариантом вроде бы является имя «Авранк») в виде фигуры достаточно зловещей: он резко выступает против Хурина, поднимает мятеж и в конечном итоге убивает Мантора, одного из вождей халадин, выступившего на стороне Хурина. Относительно дальнейшего следует лишь невнятное упоминание в примечаниях:
«[Так пал Бретил, ибо >] Здесь сказано, что / те, кто [были] с Хардангом, не были схвачены все, и пришли другие, услышав эти известия, и была битва в Обеле, и великий пожар, пока все не было разрушено (см. сноску 53). Но когда безумие [дописано сверху: гнев] остыло, люди заключили мир, и некоторые говорили:
- Что околдовало нас? Неужели Хурин принес это зло, и Харданг и Авранк были мудрее? Они не должны были бы впустить его, если бы смогли.
Тогда они избрали вождем Авранка, ибо из Дома Халет не осталось никого, но [?? ему не было] такого почтения и уважения, как прошлым Вождям, и Народ Бретила стал похож на своих родичей во [внешних] лесах – каждый думал о своем поместье и … их … было потеряно.
Но многим не понравилось это, и не желая служить Авранку, они присоединились к Хурину."
Дальнейшая судьба Авранка покрыта мраком, неизвестно также, что он знал о судьбе собственного отца (в одном месте упоминается лишь, что Авранк «презирал людей так же, как и его отец»).
Заметим кроме того, что на тот период времени отношения между верхушкой различных кланов в племени Халет были явно отнюдь не безоблачными: сразу несколько человек могли претендовать на власть, которая у халадин была наследственная лишь отчасти.
«Плохие отношения должны были быть между ветвями Дома Халет: с одной стороны родичи Дома Хадора (через Глорэдель и через Харет и Хириль), с другой – линия Хундара."
В другом месте, в примечаниях к «Странствиям»: "Брандир Хромой избирается вождем, хотя многие предпочитают Хунтора или Харданга, его двоюродных братьев": до этого не было указаний на раскол в связи с избранием Брандира. Судя по высказываниям людей Бретила, записанным в Нарн, они непременно использовали бы это, если бы знали».
Однако Дорлас и его род на власть в Бретиль по-видимому никак не претендовали до истории с Авранком и приходом Хурина.
Вот такая странная история. Собственно говоря, я не собираюсь подвергать сомнению трусость Дорласа и убийство Дорласа Брандиром – но хотелось бы понять логику Дирхавеля, реконструирующего эту историю.
Заинтересовало же это меня прежде всего потому, что имеет непосредственное отношение к моей личной игровой квенте на ближайший сезон.
Главная
Страниц: 1
