Судьба

Он мне сказал:
- Пойду-ка погляжу,
Когда ж большак саперы разминируют…
- Лежи, - ответил я, - не шебуршись.
И без тебя саперы обойдутся…
- Нет, я схожу, - сказал он, - погляжу

И он погиб: накрыло артогнем.
А не пошел бы – и остался жив.
___

Я говорю:
- Пойду-ка погляжу,
Когда ж большак саперы разминируют…
- Лежи, - ответил он, - не шебуршись.
И без тебя саперы обойдутся…
- Нет, я схожу, - сказал я, - погляжу

И он погиб: накрыло артогнем.
А вот пошел бы – и остался жив.


Крушина

Я встретил его в окружении… Разный
мотался в ту пору народ по лесам, -
и чтоб не промазать – решил, что устрою
на первом привале проверку ему…

Я сбросил свой "сидор", набитый харчами,
которые я у фашистов забрал:
- Ты, кореш, пока что костерчик сложи,
А я за водичкой спущуся к ручью.
- Винтарь то оставь. Надоело небось
Таскать эту дуру по всей Беларуси!..
- Да нет, не скажи. Без нее даже скучно, -
И екнуло сердце тревожно и муторно.

Дошел до кустов – и нырнул под крушину.
И вовремя!.. Только я выглянул – во:
уже вещмешок мой подался в осинник.
- А ну-ка постой, молодой и красивый! –
и встал на колено и вскинул винтовку.

Я думал: раскрашу ему фотографию,
и ну его к черту, такого попутчика!
Но он себе выбрал другую судьбу.
когда передернул затвор карабина.

Я выстрелил первым - поскольку меня
не сразу открыл он меж листьев крушины.


Ночная атака

Утопая в снегу, мы бежали за танками
А с высотки, где стыло в сугробах село,
били пушки по танкам стальными болванками
а по нам – минометчики, кучно и зло.

Мельтешило в глазах от ракет и от выстрелов.
Едкий танковый чад кашлем легкие драл
И хлестал по лицу – то ли ветер неистово,
то ли воздух волною взрывною хлестал.

Будь здоров нам бы фрицы намылили холку!
Но когда показалось, что нет больше сил –
неожиданно вспыхнул сарай на задворках,
точно кто-то плеснул на него керосин.

Ветер рвал и закручивал жаркое пламя
И вышвыривал искры в дымящийся мрак, -
Над высоткой, еще не захваченной нами,
Трепетал, полыхая, ликующий флаг.

Через час у костра мы сушили портянки…


Пулеметчик

Памяти пулеметчика Юрия Свистунова,
Погибшего под Ленинградом.
По-волчьи поджарый, по-волчьи выносливый,
с обветренным, словно из жести, лицом, -
он меряет версты по пыльным проселкам,
повесив на шею трофейный "эмгач",
и руки свисают – как с коромысла.

И дни его мудрым наполнены смыслом.
У края дымящейся толом воронки
он шкурой познал философию жизни:
да жизнь коротка – как винтовочный выстрел,
но пуля должна не пройти мимо цели.

И он - в порыжелой солдатской шинели –
шагает привычно по пыльным проселкам, -
бренчат в вещмешке пулеметные ленты,
торчит черенок саперной лопатки
и ствол запасной, завернутый в тряпки.

Он щурит глаза, подведенные пылью, -
как будто глядит из прошедшего времени
и больше уже никуда не спешит…
И только дорога – судьбою отмеренной -
Еще под ногами пылит и пылит.


***
Из всех смертей – мгновенная, пожалуй всех нелепей.
Совсем не милосерден ее обманный вид:
Как топором по темени – шальной осколок влепит,
И ты убит – не ведая, что ты уже убит.
Оборвалось дыхание на полувздохе. Фраза,
На полуслове всхлипнув, в гортани запеклась;
Неуловимо быстро – без перехода, сразу -
Мутнеют, оплывая, белки открытых глаз.
И не успеть теперь уже, собрав сознанья крохи,
Понять, что умираешь, что жизнь твоя прошла,
И не шепнуть, вздохнувши в последний раз глубоко
Всему, с чем расстаешься, солдатское "прощай"…

Нет! – пусть вовек минует меня такая благость.
Просить у смерти скидок – наивно для бойца.
Я все изведал в жизни. И если смерть осталась –
Ее я должен тоже изведать до конца.


***
Прошлогодний окоп… Я их видел не раз.
Но у этого – с черной бойницею бруствер.
И во мне возникает то нервное чувство,
будто я под прицелом невидимых глаз.

Я не верю в предчувствия. Но себе – доверяю.
И винтовку с плеча не помешкав срываю
и ныряю в пропахшую толом воронку.

И когда я к нему подползаю сторонкой,
От прицельного выстрела камнями скрыт, -
по вспотевшей спине шевелятся мурашки:

из окопа – покрытый истлевшей фуражкой –
серый череп, ощеривши зубы, глядит…


Перекур

Рукопашная схватка внезапно утихла:
запалились и мы, запалились и немцы, -
и стоим, очумелые, друг против друга,
еле-еле держась на ногах…

И тогда кто-то хрипло сказал: " Перекур!"
Немцы поняли и закивали : "Я-а, паузе…"
и уселись – и мы, и они – на траве,
метрах, что ли, в пяти друг от друга,
положили винтовки у ног
и полезли в карманы за куревом…

Да, чего не придумает только война!
Расскажи – не поверят. А было ж!..
И когда докурили – молчком, не спеша,
не спуская друг с друга настороженных глаз,
для кого-то последние в жизни –
мы цигарки, они сигареты свои, -
тот же голос, прокашлявшись, выдавил:
" Перекур окончен!"


Трусость

Немцы встали в атаку…

Он не выдержал – и побежал.
- Стой, зараза! – сержант закричал,
Угрожающе клацнув затвором,
и винтовку к плечу приподнял.
- Стой, кому говорю?! –
Без разбора
трус,
охваченный страхом,
скакал,
и оборванный хлястик шинели
словно заячий хвост трепетал.
- Ах, дурак! Ах, дурак в самом деле…-
помкомвзвода чуть слышно сказал
и, привычно поставив прицел,
взял на мушку мелькавшую цель.
Хлопнул выстрел – бежавший упал.

Немцы были уже в ста шагах…


Они

Мы еле-еле их сдержали…
Те, что неслися впереди,
шагов шести не добежали
и перед бруствером упали
с кровавой кашей на груди.

А двое все-таки вскочили
в траншею на виду у всех.
И, прежде чем мы их скосили,
они троих у нас убили,
но руки не подняли вверх.

Мы их в воронку сволокли.
И молвил Витька Еремеев:
- А все же, как там ни пыли,
Чего уж там ни говори,
а воевать они – умеют,
гады!...


***
Нет, я иду совсем не по Таганке –
иду по огневому рубежу.
Я – как солдат с винтовкой против танка:
погибну, но его не задержу.
И над моим разрушенным окопом,
меня уже нисколько не страшась,
танк прогрохочет бешеным галопом
и вдавит труп мой гусеницей в грязь.
И гул его и выстрелы неслышно
Заглохнут вскоре где-то вдалеке…

Ну что же, встретим, если так уж вышло,
и танк с одной винтовкою в руке.


Береза

Когда, сбежав от городского гама,
я по оврагам, по полям брожу, -
я до сих пор солдатскими глазами
нет-нет да и на местность погляжу.

Вот тут бы я окоп себе отрыл,
Обзор что надо с этого откоса!
А эту бы березку я срубил:
ориентир она, а не береза.

Она видна на фоне зеленей
издалека – как белая невеста.
Противник пристрелялся бы по ней,
и я б накрылся с нею вместе…

Так и живу – какой десяток лет.
То есть береза, то березы нет.


***
Наступаем...
Каждый день - с утра, вторую неделю - наступаем.
Господи ты боже мой! - когда же кончатся
эти бездарные атаки на немецкие пулеметы
без артиллерийского обеспечения?..
Давно уже всем - от солдата до комбата - ясно,
что мы только зря кладем людей,-
но где-то там, в тылу, кто-то тупой и жестокий,
о котором ничего не знает даже комбат,
каждый вечер отдает один и тот же приказ:
- В России народу много. Утром взять высоту!..


***
Что мы знаем о животном начале в людях?..
Немного - поскольку ищем божественное в них.
Вот поэтому-то мы и путаемся в трех соснах,
пытаясь объяснить этого человека, в котором
божественного не больше, чем в спичечном коробке,
с помощью коего он раскочегаривал свою трубку.


***
Он стал богом. Предшественники - святыми.
Портреты - иконами. Лозунги - хоругвиями.
"Краткий курс" - священным писанием.
Коммунизм - царством небесным.
А грешников - в геенну огненную:
инквизиция, Торквемада!..

Ей-богу, в духовном училище и семинарии
все одиннадцать лет
он был круглым отличником.


СОЛДАТСКИЕ СТРОКИ
*
Тому, кто слишком любит жить - не
сделать ничего великого.
*
Ночью в атаке "ура" не кричат.
А почему - не понятно.
*
Время в бою измеряешь не по часам -
        ударами сердца.
*
Свежий снег не то капустой, не то
        яблоками пахнет.
*
По каске убитого
                        ползала
                        божья коровка.
*
Танцуют раненые в клубе заводском
в наряде госпитальном -
в кальсонах и ночных сорочках.
*
Три друга:
один стал младшим лейтенантом -
и ну учить других почтению к себе.
*
Жить может быть тяжелой, грязной, тесной,
Но жизнь не может быть - неинтересной.
*
Старшиной -
как и поэтом -
надо родиться.
*
Мы уходим из жизни, узнав о ней самую малость...
словно мы впопыхах пробежали по залам музея...
*
Он родину любит, конечно.
Но все-таки больше - себя.
*
Желуди в чашечках -
                        словно патроны
                        для автоматов.

*
Наши мины -
поют в полете,
а фашистские -
воют от злобы.
*
Память о погибших на войне
Хранится три-четыре поколения,
когда не меньше...
*
Честь в бою добывают чужой,
а не собственною кровью.
*
Что такое оружие?
Те же станки,
у которых колдуют рабочие люди -
                                        солдаты.
*
Войне совсем не все равно, что у солдата на ногах.
В ботинках воевать удобнее, чем в неуклюжих сапогах.

*
Поэзия - язык богов.
Но бог на фронте - артиллерия.
Ну и язык таков.

*
Мне кажется,
что правое плечо
как будто стало ниже левого -
от тяжести винтовки.
*
На отвалах рва противотанкового -
первые апрельские цветы,
желтые, как капсули снарядов:
                        мать-и-мачеха...

*
"Оставь наивность всяк сюда входящий",-
я так бы написал
над входом в жизнь.
*
На войне нет людей. На войне - только цели,
на которые смотришь сквозь прорезь прицела.
*
Война не однозначна.
И победой
Ее успех еще не обозначен.
*
В искусство жизни входит
и искусство смерти.
*
"Катюши" -
                        как будто кто, напрягаясь,
                                        вырывает клещами из досок
                                                        ржавые гвозди.
*
Солдат - человек не брезгливый.
Но прыгнешь в воронку,
а там - разложившийся труп!
*
Было:
                        две руки и две ноги.
А теперь -
                        нога и три культи.

*
Что такое война - знают те, кто не знает войну.
А кто знает - тому о ней трудно судить однозначно:
это ж - как океан, который всегда озадачивает...
*
Моральный фактор?
Моральный фактор - очень хорошо,
когда его... поддерживают танки.
*
Ненависть - чувство такое же древнее,
                                как человеческий род.
*
Солдат не зубоскалит за едой:
еда -
                        святое дело для солдата.
*
Сон на войне:
как будто дали краткосрочный отпуск.
*
Паршиво не то, что убьют: в конце концов, мы - не бессмертны.
Паршиво, что в самом начале спектакля опустится занавес
спектакля, названье которому - жизнь.
*
Забравшись в кустики,
подальше от начальства,
и изучаем тему:
"Храп - дело в запасном полку."
*
Вздыхал солдат:
-Попасть бы мне на службу
в армейский банно-прачечный отряд!...
*
Если судьбу не удается поймать за рога,
нечего делать - хватай ее, стерву, за хвост!
*
Они штыки вогнали в грудь друг
другу с ходу.
*
На марше:
                        пыль липла к телу,
                        лезла в ноздри,
                        хрустела на зубах,
                        сушила горло -
                        и вызывала тошноту...
*
Выжить за счет других - вот его
                                        цель заветная.
*
Сначала - зарыли: решили, что мертвый.
Потом передумали - и откопали: живой!
*
Как хотите, а все-таки это не женское дело - война.
И не требуйте - если умны - доказательств.
*
На войне
цена
всему
одна -
жизнь людская.
*
... а их все ждут, надеются на встречу...
*
Слава вам - безымянным бойцам 41-го года!
Вам, принявшим невиданной силы удар на себя.
Орденов и медалей, чтоб вас наградить, не хватило,
Но земли, чтобы вас схоронить, оказалось
                                                        достаточно всем.
*
Война убыстряет жизнь.
*
Отступление:
                        горят деревни, деревья, хлеба,
                        горят ноги в ботинках,
                        горит душа...
*
Я люблю военнный язык,
если только это - язык,
                                        а не рык.
*
Неужели было такое время,
когда мы перед едой мыли руки?..
*
Доля связистов:
                                        связь замечают, когда ее нет.
*
Тот снаряд, что свистит -
мимо летит.
*
Обычный разговор в окопах:
                        какую смерть придумать Гитлеру,
                        когда он попадется в наши руки?..
*
По улице - пулеметный огонь.
Прижались к стене.
                                        А на ней -
Контур детской руки
с обведенными пальцами.
*
Культурно матерился:
- Облокотиться я хотел на вас!..
*
Баня в окопах:
потеешь,
а вымыться негде.
*
Наша рота отличилась в том бою:
на нейтральной полосе
две воронки заняла...
*
Строгий командир:
- Убьют - на глаза не попадайся:
                                        накажу!
*
Да гори ты синим пламенем!-
а я дров подброшу.
*
Наше время трагично. И трагичней его
от Адама и Евы в истории не было.
*
Мы возникаем из небытия.
И, жизнь прожив,
в небытие уходим...
*
Кто в "наркомздрав", кто в "наркомзем",
кто в "здравотдет", кто в "земотдел", -
кому как повезет...
*
Снега:
                        и лежит земля перебинтованная,
                        Точно в спину раненый солдат.
*
Так любили страну, что писать о себе им
                                        казалось неловко.
*
Убить врага и снять с него оружие -
обычай столь же древний, как война.
*
Поля -
                        как солдатские головы,
                        подстриженные под машинку.
*
Зачем солдату
в ранце таскать
лишнюю тяжесть -
маршальский жезл?..
*
На войне, под огнем,
ты поймешь ту простую и вечную истину -
жизнь сама по себе - и награда и счастье.
*
Нет жизнь не коротка, хотя и коротка:
она вмещает вечность в ей отведенный срок.
*
... и луна выходит из-за леса новенькой
                                        медалью "за отвагу".
*
Солдат думает,
что погибнет, -
и перестает думать о смерти.
*
Отвоевалась:
комссовали по беременности с фронта...
*
запустит сгоряча на пользу службы -
песок посыплется
со стен траншей.
*
В бою "ура"
кричишь не для врага,
а для себя.
*
Уйти из памяти труднее, чем из жизни.
*
Чем выше командир,
тем больше шансов
дожить до окончания войны.
*
Мы сыны не только Отечества,
но и всего человечества.
*
Проснулся утром,
сказал:
                        - убьют сегодня...
и к вечеру - погиб.
*
Пугающе-начальственная строгость
                        неумных командиров.
*
Выходит раненый из боя
и смеется -
                                как чокнутый:
доволен, что остался жив.
*
У танка -
                        зренье стариковское:
вблизи он видит плохо.
*
Паршиво,
                        если смелость переходит в безрассудство.
*
После выстрела
орудие
подпрыгивало,
как лягушка.
*
После бомбежки -
в окопе,
тонко звеня,
осыпался песок.
*
Выстрел из танковых орудий:
- В вас!
                        - В вас!
                                                - В вас!..
Бац!

http://gondola.zamok.net/biblio/belash/belash_1.html