Один человек – назовем его Максимом Александровичем – побывал в одной экзотической стране и купил себе на базаре новый коврик для ванной. Коврик был мягкий и непромокаемый, зеленый, с пестрым ориентальным узором. Прилагалась к нему и инструкция на всех языках мира, в том числе и по-русски – так, как понимают наш язык у них на Востоке. «Толъко нижнее часть мытъя сухих», - было написано там мелким шрифтом, похожим на арабскую вязь.

Максим Александрович инструкцию читать не стал, а зря: догадайся он перевести ее с русского на фарси, с фарси на китайский, с китайского на арабский, с арабского - на санскрит, а с санскрита - обратно на русский, то понял бы, что производители коврика рекомендуют мыть его только с лицевой стороны, а изнанку мочить не советуют. С другой стороны, к чему ему эта информация? Всей уборкой в квартире занималась приходящая домработница (почему-то Максим Александрович не был женат).

Так что в один из своих приходов домработница коврик помыла. С обеих сторон. И, очевидно, плохо высушила, потому что после мытья он начал неприятно пружинить и чавкать под ногами. Максим Александрович проворчал что-то насчет диких гастарбайтеров – да и плюнул на это дело, тем более, что через пару дней чавканье прекратилось, зато начала пробиваться травка, зеленая, как сам коврик. Ступать на нее после душа было приятно, как на лужайку в летний день. «Вот что значит высокие технологии, - подумал Максим Александрович, - искусственный газон в квартире! В нашей стране до такого не скоро додумаются».

Однажды, вернувшись со службы, Максим Александрович застал в квартире непорядок: посреди прихожей красовалось ведро с водой, рядом стояла швабра с подсыхающей уже тряпкой, на спинке стула висела сумка домработницы и ее уличная одежда, которую она снимала, переодеваясь в халат для уборки. Самой домработницы нигде не оказалось…

Максим Александрович заглянул в кухню, в кладовку, в уборную – везде пусто. В ванной он обнаружил чудовищный хаос: носки и полотенца валялись на полу, полочка с зубными щетками и средствами для бритья обрушилась на дно ванны, края которой, к тому же, украшали смазанные отпечатки грязных пальцев. Из-под коврика расплывалось мокрое пятно, трава подросла и выглядела особенно свежей и сочной, между завитушками восточного орнамента заколосился камыш.

Матерясь про себя и вслух, Максим Александрович сбросил ботинки, вошел в ванную и принялся наводить порядок. Ступив на коврик, он вдруг снова услышал знакомое мерзкое чавканье. Трава спружинила, подалась под ногами, и тут он почувствовал, что провалился по щиколотку. Охваченный паникой, он пытался вырвать ногу, но черная жижа держала его крепко, затягивая все глубже и глубже - по колено, по пояс, сдавливая грудь и не давая дышать.

Перед мысленным взором Максима Александровича пронеслась вся его жизнь и кадры из фильма «А зори здесь тихие», из последних сил он ухватился за край ванны, подтянулся, отжался… и топь, уже готовая проглотить Максима Александровича, в последний раз хлюпнула разочарованно – и отпустила его на свободу.

Максим Александрович свалился в ванну, к разбросанным по ее дну зубным щеткам, бритвенным станкам, тюбикам, бутылочкам и флаконам. Несколько минут он лежал, успокаивая сердцебиение, потом нащупал под собой бутылку лосьона после бритья (на спирту), одним глотком осушил ее и только тогда решился взглянуть на коврик. Посреди зеленой лужайки зияло черное окно трясины, на глазах зарастая травой.

- ….твою мать! – сказал Максим Александрович. С этими словами он встал на дрожащие ноги, перегнулся через край ванны, ухватил коврик за ближайший угол и потянул на себя. Тот нехотя подался и с чавканьем и потрескиванием - рвались корни травы и камыша – отошел от пола. В ванну стекала ржавая вода, остро пахнущая тем, чем и должна была пахнуть – болотом. На его месте обнаружился пол – обычный пол из кафельной плитки, которая, разве что, слегка отливала зеленым в том месте, где лежал коврик.

Стараясь не ступать на эти зеленоватые квадратики, Максим Александрович выбрался из ванны и открыл кран, пустив горячую воду на то, что осталось от коврика. Тот быстро таял, распадаясь на клочки травы и губчатой коричневой массы. Внезапно из одного такого островка прямо на руку Максиму Александровичу вскочила маленькая синяя лягушка, что-то прощебетала на незнакомом языке, прыгнула обратно в воду и вскоре тоже пропала в воронке водостока, оставив на руке глубокий ожог в форме двойной подковы. Позже он прочел в Википедии, что это тропическое земноводное крайне ядовито и называется «листолаз ужасный». (Хотя злые языки утверждают, что слухи о своей исключительной ядовитости распускает сама лягушка для того, чтобы другие животные ее боялись и не пытались сожрать).

Максиму Александровичу повезло. Он не утонул в болоте, не получил разрыв сердца и не скончался от яда листолаза ужасного. Но через неделю за ним пришла полиция: родственники исчезнувшей домработницы показали, что в день своего исчезновения она должна была убирать в квартире Максима Александровича, чьи соседи также подтвердили, что видели ее утром того дня, отпирающей дверь. Вещи домработницы были найдены в квартире при обыске, а судебно-медицинский эксперт обнаружил на дне ванны следы серной кислоты, в которой, по версии следствия, и был растворен труп.

Максим Александрович получил пятнадцать лет строгого режима и сейчас отбывает наказание в одном из исправительно-трудовых учреждений Хакасии. Те, кто сидел с ним и вышел на волю раньше, рассказывают, что в заключении он принял буддизм и увлекся изучением восточных языков. Говорит, что теперь, если ему вдруг попадется какая инструкция, он непременно должен прочесть ее в подлиннике.
http://kototuj.livejournal.com/1533940.html#cutid1