От глубокого потрясения, сегодня только это увидев и услышав (а все-таки лучше смотреть, и смотреть live - но это я потом дам ссылки) и совершенно не зная, как рассказать-то - и не зная, к тому же, не оказалась ли я последней, кто не знал - копирую первое же относительно крупное и толковое, что о ней написано.

BJÖRK

Возникла странная ситуация с песнями. Современное производство не совсем уж постыдной музыки упразднило не только гитары, живые барабаны, ритм-машину, но и человеческий голос. Громкоголосое и полногрудое пение в микрофон звучит довольно дико и воспринимается в лучшем случае как ретро, как подражание чему-то старому, как заклинание уже ушедшего духа.
С другой стороны, электронная музыка пребывает в состоянии кризиса, электронные звуки приелись и хочется чего-то рукодельного, свежескошенного, живого. То есть вручную сыгранного или спетого.
Соответственно, и треки (то есть порционные кусочки, на которые порезана электронная музыка) всё больше и больше становятся похожими на песни. В любом случае, мелодий в электронной музыке становится всё больше и больше, мелодий, которые можно петь, которые можно запоминать и узнавать, которые начинают действовать на нервы так же сильно, как и старые, обычным образом спетые мелодии.
Люди поющие должны ощущать себя в несколько шизофренической ситуации: с одной стороны, их пение морально устарело, с другой, звук человеческого голоса - одна из немногих вещей, не имитируемых компьютерными программами, и потому для компьютера пока недостижимая.
Петь по-старому нельзя, а по-новому - не понятно, как.
В любом случае, новое пение должно быть не очень уверенным в собственных притязаниях, это должно быть пение, как сказал бы Юрий Витальевич Мамлеев, «с глазами повернутыми вовнутрь». Пение, встроенное внутрь саунд-дизайна, пение децентрализованное, лишённое своей роли лидера.
Заявление, что голос - это музыкальный инструмент, довольно банально. И является при этом чистой воды обманом. Человеческий голос - разрушительное оружие, он убивает все прочие музыкальные инструменты или, в любом случае, обезвреживает музыку.
Новое пение, пение посттехноидной эпохи должно быть каким-то размагниченным, сконструированным, собранным из частей.

Выход нового альбома Бьёрк вызвал огромный интерес прессы, так и хочется сказать - истомившейся прессы, заждавшейся новых лиц и тем. Имеется в виду - осмысленных лиц и серьёзных тем.
С новыми лицами пока сложно, а новая тема, пожалуй, появилась: Бьёрк, оказывается, делает музыку на переносном компьютере, Бьёрк - снежная фея, подключённая к интернету. Бьёрк непрестанно свой лэбтоп поминает, сея смущение в журналистских душах. Ну, конечно, и музыкальный фон, на котором поёт Бьёрк, кажется странным, экзотичным и сказочным. Зачем он такой понадобился, журналистам не очень ясно... певица, вроде бы, хотела записать домашний альбом (он и называться должен был «Domestica»), вот музыка и собрана из звуков, которые можно записать у себя дома, из звуков домашних предметов, типа колоды тасуемых карт. Идея странная, но милая. Без обсуждения предполагается, что Бьёрк находится на переднем крае современной электронной музыки.
Журналист немецкой газеты Süddeutsche Zeitung спросил певицу, не слушает ли она, случаем, техно в стиле Clicks'n'Cuts?
«Да, 24 часа в сутки - ответила она. - Последние два или три года я не слушаю ничего другого. Я с раннего детства слушаю много музыки. Когда я нахожусь дома, я завожу исключительно инструментальную музыку. Правда, раз в день я включаю трёхминутную песню, в которой кто-то поёт... и слушаю её на очень большой громкости».

Бьёрк часто сравнивают с Мадонной.
Обе с каждым альбомом радикально меняют свой имидж. Обе довольно самостоятельные и сумасбродные особы, обе - безусловные лидеры. Обе ориентируются на модные тенденции, заказывая себе музыку. Кстати, некто Гай Сигуорт (Guy Sigworth) принимал участие в записи музыки и для Бьёрк, и для Мадонны. (А многолетний продюсер Бьёрк Марк Белл - участник одного из первых британских техно-коллективов LFO - спродюсировал новый альбом Depeche Mode: коровье бешенство neoIDM пожирает современный поп).
Музыку и для Мадонны, и для Бьёрк делали несколько продюсеров.
Бьёрк поставила на калифорнийский дуэт Matmos, англичанина Мэтью Херберта - он же Dr.Rockit и датчанина Томаса Кнака (Thomas Knak, проект Opiate), в целом - на минимализм, не лишённый игрушечной иррациональности.
Странным образом, музыка получилась вовсе не изумительной и далеко не такой передовой, как можно было надеяться. Сладкозвучные Clicks'n'Cuts, которые как дирижабль своей огромной тенью накрывает голос певицы.

Собственно, раз весь эффект песен Бьёрк целиком держится на её голосе, на её шипении, на манере выговаривать согласные, на её тембре, на энергии с которой она дышит, то не очень понятно, зачем тут вообще нужна музыка. Саунд этих песен - это саунд голоса самой Бьёрк. Как можно понять певицу, она довольно быстро записала своё пение прямо на компьютер, а мастера электронной музыки ужасно долго мастерили полупрозрачную сеть. Бьёрк говорит, что изготовление музыки на компьютере - долгий и кропотливый процесс, похожий на выстраивание мозаики из маленьких камешков и стёклышек. Чтобы в результате всё блестело, переливалось и производило органическое впечатление, нужно приложить массу усилий.
Усилий приложена масса, а получился хотя и мелодичный, и кристально чисто записанный, но всё таки «пшик».

Эх, любил я раньше начать эпически в таком вот духе: «Уже не первое десятилетие ведутся попытки облагородить поп-музыку с помощью...»
Несколько лет назад облагораживали поп с помощью трип-хопа и драм-н-бэйсса. U2 облагораживали, Дэвид Боуи облагораживал, Бьёрк тоже облагораживала. Её предыдущий - четыре года назад вышедший - альбом «Homogenic» звучал довольно странно, грозя опрокинуться в нойз, в дигитальный хардкор.
Теперь, надо понимать, большие головы поп-музыки наигрались с непредсказуемостью, с ужасами и безднами? И наплевать, что при этом - разумеется, в лучших целях распевания протяжных песен о любви - они фактически злоупотребляют мало-мальски интересно звучащей музыкой.
Я не уверен, что под драм-н-бэйсс можно петь, что под него нужно пытаться петь... Не надо делать «песни в регги-стиле», на надо подсовывать под свои песни драм-н-бэйсс, сложив его для мягкости в четыре раза, не надо для этой же цели использовать и минимал техно.
Тогда такие волшебно-сказочные персонажи как Бьёрк не будут походить на прожорливых Годзилл.

Особенно возмутительно поведение Мэтью Херберта, который для своего трека для Бьёрк применил сэмпл Oval-а.
Легенда утверждает, что Маркусу Поппу позвонила сама Бьёрк и попросила разрешения сэмплировать его номер. «Кто-кто?» - спросил Маркус. Бьёрк не могла объяснить, кто она такая, и послала ему несколько mp3-файлов со своей музыкой. На Маркуса они впечатления не произвели... надо же, как забаррикадировался в своей башне из слоновой кости, Бьёрк не знает! Но это ещё не скандал.
Маленький скандал - это то, что Мэтью Херберт, клятвенно гарантировавший, что не сэмплирует чужую музыку из принципиальных соображений, это всё-таки сделал.
ОК. Для чего ему понадобился сэмпл Овала? Как он его применил?

Мэтью растянул его и зациклил. Получился мило цокающий и вполне регулярный бит, типичный easy house.

Собственно, Oval-то для этого был и не нужен, вполне подошло бы и что-то иное... какая разница, кем была в прошлой жизни та животина, которая как белка в колесе крутится на одном месте в песне Бьёрк... но зато на обложке теперь указано: Oval. Спасибо, дескать, тебе, Маркус, за то, что делаешь странные звуки, они не очень ритмичны, но это не беда, при современном развитии дигитальной технологии причесать кого угодно на квадратный пробор - это не проблема.

Может быть, Бьёрк не в курсе, что ритмический иррационализм в музыке - это очень большая ценность? Что делать иррационально звучащие пассажи довольно сложно? И что, наоборот, четвероногое бум-бум-бум-бум или, чуть моднее, цак-цак-цак-цак - это чума современной электронной музыки?
Нет, вполне в курсе.
В 1995 году Бьёрк взяла интервью у человека, которым вполне искренно восхищалась (у меня нет оснований ей не верить) - у Карлхайнца Штокхаузена. Это интервью несложно найти в сети.
Речь там шла, грубо говоря, о трёх вещах: об усидчивости, о времени, требующемся для понимания музыкального произведения, и о ритме.
Бьёрк всё никак не могла поверить, что Штокхаузен работает ежедневно более 8 часов в сутки, это просто невероятная дисциплина на грани самоистязания. Ясно, что мэтр никаким «вкладыванием души в свои песни о любви» не занят.
Вторая тема - это количество существующей интересной музыки и готовность публики её воспринять. Штокхаузен утверждал, что для усвоения того, что он сделал за три года в электронной студии в середине 50-х, то есть для достижения его тогдашнего уровня понимания проблем и возможных их решений, потребуется ещё 200 лет. А если учесть, что у него более 250 сочинений, более 70 записанных компакт-дисков, то ожидать готовности цивилизации считать его композиции прекрасной музыкой можно многие сотни лет. Штокхаузен отметил, что существует много практически никому не известных шедевров, некоторые из которых написаны задолго до Баха, то есть им 400-500 лет. Они всё ещё ждут своего часа.
И третья тема большого разговора Бьёрк со Штокхаузеном - это ритм. Штокхаузен - принципиальный противник повторения во всём, его произведения не повторяются, задачи, которые он решает, не повторяются, и внутри его музыки отдельные элементы тоже не повторяются. О регулярном ритме не может быть и речи. Штокхаузен говорил, что ритмическая сложность - это очень недавнее изобретение, даётся она каждый раз очень непросто, иррациональный ритм появляется, когда происходит переход от одного регулярного ритма к другому. То есть, интересная в ритмическом отношении музыка непродолжительна. Ещё одна возможность - много несинхронизированных друг с другом ритмических слоёв. Много чего любопытного он говорил в этом интервью.
Судя по реакции Бьёрк, она понимала, о чём идёт речь.

Штокхаузен полагал, что интересную музыку с первого раза воспринять невозможно, и второе прослушивание тоже не помогает. Понять, что в музыке происходит и зачем, можно только после многократных прослушиваний в течении многих лет.
Бьёрк, наоборот, считает, что музыка должна очаровывать немедленно. В этом смысле характерен её ответ на вопрос, почему она уделяет так много внимания внешней стороне дела, визуальной презентации своей музыки.
Бьёрк отвечает в том смысле, что она сама к картинкам довольно безразлична, мир она воспринимает не глазами, а ушами. Но если её музыку слушать с закрытыми глазами, то даже после четырёхразового прослушивания будет не понятно, с чем именно ты имеешь дело. Движущиеся по экрану телевизора картинки помогают слушателю связать звуки с чем-то зримым и осязаемым, и с первого раза воспринять эмоциональное послание музыки.

Новый - четвёртый по счёту - альбом Бьёрк называется «Vespertine», так называют растения и животных, которые оживают для активной жизни только в наступающих сумерках.
По общему признанию, это - интимный альбом, очень камерный, личный и, как этого и следовало ожидать от Бьёрк, таинственный. Впрочем, в таинственности Бьёрк и, уж тем более, в её сказочности я далеко не уверен.
Прагматичная Мадонна в клетчатой шотландской юбке против таинственной Бьёрк, одетой в платье из выпотрошенного лебедя! Поединок не на жизнь, а на смерть!
Бьёрк, по видимому, очень искренний, тонко чувствующий и независимый человек. Она совсем не вписывается ни в американский хит-парадный глэм, ни в британский клубный чад. Она часто и охотно говорит о природе, о своём родстве с ней, её родственники в Исландии до сих пор ходят на охоту. Бьёрк чувствует себя язычницей, выражение «языческая поэзия», которое всплывает в альбоме «Vespertine», наверное, неплохо передаёт его дух.

Бьёрк повторяет в своих интервью, что это домашний альбом. Его домашность проявляется во всём, она полон домашних чувств и радостей, то есть предназначенных не для всеобщего обозрения, а, скорее, для себя, он полон домашних звуков, он записан в нескольких домашних студиях. Бьёрк сама называет его «раем под кухонным столом». «Идея альбома, - говорит она, - состоит в том, что ты находишься дома один. Ты уходишь от общения, ты скрываешься, ты говоришь сам с собой и как-то импровизируешь. Ты совсем один».
Тут, конечно, можно заметить, что "один" - это условность, человек дома условно один, символически... реальность улицы и телевизора не так уж далеко.
«Твоя бабушка звонит тебе, потому что она больна - говорит Бьёрк, - а ты стоишь перед зеркалом и красишься, ты хочешь встретиться со своим другом. По дороге ты видишь собаку, которую сбила машина... человек должен со всем этим справиться, найти всему место, жизнь идёт вперёд. Такая музыка, как моя, помогает человеку справиться с жизнью, но она не изымает его из жизни, музыка не решает ничьих проблем. Но чтобы ещё больше запутаться в противоречиях, я скажу: я в первый раз в жизни захотела создать себе рай. Домашний рай из музыки. Кокон. Я всегда была бунтаркой, которая хотела навести ясность. А вот теперь я сшила кокон, в котором можно спрятаться. Конечно, такого рая нет. Конечно, такой кокон далеко не везде можно взять с собой. В определённых ситуациях он порвётся. Но он имеет право на существование, потому что люди им пользуются».
Новые песни Бьёрк - как правило, песни о любви. Бьёрк, хотя и язычески, но тем не менее вполне счастливо влюблена.
Давно уже отмечено, что в случае Бьёрк интересно не то, что она поёт, а то, как она поёт. На новом альбоме это «как поёт» превратилось в «каким голосом поёт». Музыка редуцирована до песен, песни до голоса, голос до тембра. Несмотря на все компьютерные манипуляции, тембр голоса остаётся одним и тем же, до боли знакомым и до боли невыносимым. И некуда от него деться, он терроризирует. Как тембр голоса твоих родителей - ты уже не можешь слышать слов, не воспринимаешь их смысла, после первых же секунд этого звука наступает блокада.
Мой дом - это моя шизофрения.

Конечно, существует тембральная музыка, наиболее известный пример - индийские раги. Но их смысл-то как раз и состоит в том, что тембр постоянно меняется. Тембр же голоса Бьёрк статичен, это моментальная фотография, при этом сделанная с очень близкого расстояния - отсюда, наверное, и разговоры об интимности.

И процедуру работы над своей новой музыкой Бьёрк характеризует не иначе, как строительство своего дома. Дом строится внутри переносного компьютера.
Компьютер, разумеется, подключён к интернету.
Бьёрк уверяет, что звонкий и хрустящий характер звуков её нового альбома объясняется тем, что эти звуки практически без искажений можно транспортировать через сеть, Бьёрк якобы все аудиофрагменты и получила из сети. Высокочастотные щелчки и отрывистые металлические ноты отлично переносят упаковку и пересылку в формате mp3, а наплывы струнных - нет. Поэтому певица очень долго не могла решить, использовать ли ей её любимые струнные (без которых, как известно, пафос не бывает настоящим) - или же нет?
В результате, решила использовать, но для закрашивания далёкого фона.

И вот тут, мне кажется, можно сформулировать всемирно-историческое значение нового альбома фиктивной авангардистки Бьёрк.
Как известно, одно из определений мэйнстрима таково: мэйнстрим - это музыка, хорошо звучащая из дешёвого радиоприёмника, то есть эта музыка специально смикширована таким образом, чтобы FM-радиоприёмник подчёркивал все её прелести.
Альбом Бьёрк сделан так, чтобы хорошо звучать в виде mp3-файлов, загружаемых из интернета. Определение мэйнстрима немного корректируется.

Андрей Горохов © 2001 Немецкая волна
Отсюда: http://www.muzprosvet.ru/bjork.html

А вот, собственно.
Pagan Poetry - http://www.youtube.com/watch?v=VmMKSIs1p4s&feature=related
Bachlorette - http://www.youtube.com/watch?v=hUhuWG912As&feature=related
Cocoon - http://www.youtube.com/watch?v=7TiNB20MU58
И на него же - клип, который у меня вызвал некоторое недоумение, пока я не поняла, что мне напоминают движения исполнительницы.  Oh my - это действительно движения гусеницы, плетущей кокон, люди. Это и вызывает когнитивный диссонанс потому, что так двигается человек. http://video.yahoo.com/watch/1689083/5669578
Кому понравилось, сами смотрите еще видео. Я пребываю в состоянии "это надо осмыслить". Но, в любом случае, на мой взгляд, это - событие.