"Слышать важное"
     
Американский индеец и его друг были в центре Нью-Йорка, прогуливаясь около Таймс-сквер в Манхэттене. Приближался час обеда, и улицы были заполнены людьми. Машины сигналили, на перекрестках скрежетали такси, завывали сирены, и эти звуки города почти оглушали.
Неожиданно индеец сказал:
- Я слышу сверчка.

Его друг ответил:
- Что? Должно быть, ты спятил. Ты не мог услышать сверчка в таком шуме!

- Нет, я в этом уверен, - сказал индеец, - Я слышал сверчка.

Индеец на минуту прислушался, а затем направился через улицу к большому цементному горшку, в котором росло несколько кустарников. Он заглянул в кусты пониже ветвей и действительно обнаружил маленького сверчка. Его друг был крайне удивлен.
- Это невероятно, - сказал он. - Должно быть, у тебя уши сверхчеловека!

- Нет, - ответил индеец. - Мои уши ничем не отличаются от твоих. Все зависит от того, что ты слушаешь.

- Но этого не может быть! - сказал друг. - Я бы никогда не услышал сверчка в этом шуме.

- Да, это правда, - последовал ответ. - Вот, позволь, я покажу тебе.

Он сунул руку к себе в карман, выгреб несколько монет и бросил их на тротуар. И тогда, хотя шум переполненной улицы все еще ревел в их ушах, они заметили, как каждый человек в двадцати футах от них обернулся посмотреть, не его ли деньги звенят на тротуаре.
- Видишь, о чем я? - спросил индеец. - Все зависит от того, что важно для тебя.

Отсюда:
http://community.livejournal.com/pritchi/719292.html

У-у-у! Раз зашла речь...

Умэнь Хуэйкай, "Застава без ворот".

Знаменитый сборник чаньских притч!

Вот самый мой любимый цзюань оттуда - четырнадцатый!

Цитата:

А в дополнение к нему - одна история...

Пришел однажды чаньский монах в Пекин. И остановился в буддистском храме на ночлег. Дело было зимой. И гость замерз. Тогда он порубил топором деревянную статую Будды и развел костер.
Увидев это, монахи монастыря стали кричать и возмущаться!
Гость молча разгреб угли и начал внимательно их изучать.
- Что ты делаешь? - спросили его.
- Как это что? - ответил гость. - Ищу кости, чтоб похоронить!
- Какие кости? - возразили ему монахи. - Это же деревянная статуя!
- Ах, деревянная? - заорал гость. - Ну тогда я порублю еще одну статую! Холодно мне!!!

Дело дошло до суда, который гостя оправдал. 

Акутагава Рюноскэ

     В  старину жил  один человек. Он пришел в  город  Осака  наниматься  на службу. Полное  его имя неизвестно, и поскольку он пришел  из деревни, чтобы поступить в услужение, его называли, говорят, просто Гонскэ.
     Пройдя за занавеску конторы по найму слуг,  Гонскэ обратился с просьбой к чиновнику, сосавшему трубку с длинным чубуком.
     -  Господин чиновник,  я  хочу стать святым.  Определите меня  на такое место, где бы я мог им стать.
     Чиновник так и остался сидеть, не в  силах произнести  ни слова,  будто его хватил солнечный удар.
     - Господин чиновник! Не слышите, что  ли? Я хочу стать святым и поэтому прошу подыскать мне подходящую службу.
     Чиновник наконец пришел в себя.
     -  Искренне  сожалею,  -  промолвил  он,  снова принимаясь сосать  свою трубку, -  но дело в том, что  в  нашей  конторе еще ни  разу не приходилось определять кого-нибудь в святые. Может быть, вы обратитесь в другое место?
     Но  Гонскэ,  с  недовольным  видом  выставив вперед  колени,  обтянутые светло-зелеными штанами, стал протестовать.
     - Что-то вы не то говорите. Разве вы не знаете, что написано на вывеске вашей  конторы? Разве не говорится там:  "Определяем на любую службу"? А раз пишете "на любую", значит, и должны устраивать на любую, какую бы от вас  не потребовали. Или ваша вывеска только для того, чтобы людей обманывать?
     Действительно, если взглянуть на дело с этой стороны, то  у Гонскэ были все основания возмущаться.
     -  Нет,  на  нашей  вывеске  все сущая правда, - поспешил  уверить  его чиновник. - И если  уж вы непременно хотите,  чтобы мы подыскали вам службу, где можно стать святым, зайдите завтра. А мы  постараемся сегодня разузнать, нет ли поблизости чего-нибудь подходящего.
     И чтобы хоть как-нибудь оттянуть время, чиновник принял просьбу Гонскэ. Но откуда было  ему знать, на какой службе можно выучиться  ремеслу святого?
   Поэтому,  едва выпроводить  Гонскэ, чиновник сразу  же  отправился к лекарю, жившему неподалеку. Изложив ему суть дела, он обеспокоенно спросил:
     - Как же быть? Не знаете ли вы, сэнсэй, куда лучше определить человека, чтобы он выучился на святого?
     Такой вопрос, естественно, и лекаря поставил в тупик.  Некоторое  время он сидел, скрестив руки, тупо уставившись на сосну во дворе. Но тут вступила злая  жена  лекаря,  по  прозвищу  Старая  Лиса,  которая  слышала   рассказ чиновника:
     - А вы его  к нам присылайте. В нашем доме он за два-три года наверняка узнает все, что нужно, чтобы стать святым, - уверила она чиновника.
     - Да что вы говорите?  -  обрадовался тот. - Как хорошо, что я  зашел к
вам!  Премного  благодарен!  Я всегда чувствовал, что  у  вас, врачей,  есть что-то общее со святыми!
     И невежественный чиновник, отвешивая поклон за поклоном, удалился.
     Лекарь  с  кислой миной  выпроводил  чиновника,  а  затем  обрушился  с проклятиями на жену:
     -  Что за  чушь  ты  тут  нагородила?  Вообрази,  что будет, если  этот
деревенщина поднимет скандал, убедившись, что, сколько бы лет он ни прожил у нас, никакого секрета бессмертия не узнает?
     Однако жена и не думала оправдываться.
     - Помолчал бы лучше. С таким честным  дураком, как ты, в этом  жестоком мире  и на чашку риса  не заработаешь,  - презрительно усмехаясь, парировала она упреки мужа.
     Итак,  на следующий день,  как и  было  договорено,  бывший деревенский житель  Гонскэ в сопровождении чиновника явился в дом лекаря. На этот раз на нем  было хаори с гербами, - наверное, он считал, что  так и полагается быть одетым,  когда приходишь в первый раз  знакомиться, - и  теперь он  по  виду ничем не отличался  от простого крестьянина. Как раз этого-то, видимо, никто и  не ожидал.  Лекарь  так и  уставился на  Гонскэ,  словно  перед  ним  был диковинный зверь  из  заморских краев. Пристально глядя  в глаза  Гонскэ, он подозрительно спросил:
     -  Говорят,  ты  хочешь  стать  святым.  А почему, собственно,  у  тебя
появилось такое желание?
     -  Да  никакой  особой причины  нет.  Просто, глядя как-то  на Осакский замок, я подумал,  что даже  такие  выдающиеся люди,  как Тоётоми Хидэёси, в конце  концов  все-таки умирают. Выходит, что человек, как бы ни велики были его дела, все равно умрет.
     - Значит,  ты готов  выполнять любую работу, только бы стать  святым? -
воспользовавшись моментом, вмешалась в разговор хитрая лекарша.
     - Да, чтобы стать святым, я согласен на любую работу.
     - Так поступай ко мне на службу сроком на двадцать лет, и  на последнем году я обучу тебя искусству святого.
     -  Да что вы говорите? Вот уж счастье-то мне  привалило!  Премного  вам благодарен.
     - Но все двадцать лет ты будешь за это служить мне, не получая ни гроша платы.
     - Хорошо, хорошо, я согласен!
     С той поры Гонскэ двадцать  лет  работал  на лекаря. Воду носил.  Дрова колол. Обед варил. Дом и двор подметал. И вдобавок таскал ящик с лекарствами за лекарем, когда тот выходил из дому. И при этом он ни разу не попросил  ни гроша за  свою службу.  Такого  бесценного слуги  не сыскать  было  во  всей Японии.
     Но вот  прошло наконец  двадцать  лет, и  Гонскэ, надев, как и в первый день своего прихода, хаори с гербами, предстал перед хозяином и хозяйкой. Он почтительно поблагодарил их за все, что они для него сделали в эти прошедшие двадцать лет, и сказал:
     -  А  теперь  мне хотелось  бы,  чтобы  вы, по нашему  давнему уговору,
научили меня искусству святого - быть нестареющим и бессмертным.
     Просьба  Гонскэ  привела  лекаря  в  замешательство:  он не  знал,  что ответить  слуге.  Ведь нельзя же  теперь,  после  того как  Гонскэ прослужил двадцать лет, не получив ни гроша, сказать ему, что,  мол, искусству святого они научить его не могут. Ничего не оставалось лекарю, как холодно ответить:
     - Это ведь не я, а моя жена  знает секрет, как стать святым.  Пусть она
тебя и научит.
     И сказав это, лекарь отвернулся от Гонскэ.
     Однако жена его и глазом не моргнула.
     - Что ж, я научу тебя секретам святого, но ты должен будешь исполнить в точности все, что  я тебе  велю,  как бы  трудно это ни  было. Если же ты не исполнишь хотя бы один мой приказ, ты не только не станешь святым, но должен будешь служить  мне без всякой  платы еще двадцать лет. Иначе тебя постигнет страшная кара, и ты умрешь.
     - Слушаюсь! Я  постараюсь в  точности исполнить все,  что  вы  изволите приказать, как бы трудно это ни было.
     Гонскэ, радуясь всей душой, ждал, что прикажет ему сделать хозяйка.
     - В таком случае заберись  на сосну, что  растет во дворе, - последовал приказ лекарши. Разумеется,  она не могла знать ни какого секрета, как стать святым. Просто она хотела, наверное дать Гонскэ  очень трудный, невыполнимый приказ  и заставить его служить задаром еще двадцать лет. Однако едва Гонскэ услышал слова хозяйки, как тот час же вскарабкался на сосну.
     -  Выше! Еще, еще  выше! - командовала лекарша, стоя на  краю веранды и глядя на Гонскэ, взбиравшегося на дерево.
     И вот уже хаори  Гонскэ с гербами развевается на самой верхушке высокой сосны, растущей во дворе дома лекаря.
     - Теперь отпусти правую руку!
     Гонскэ, изо всех сил уцепившись левой  рукой за  толстый сук, осторожно разжал правую руку.
     - Теперь отпусти левую руку!
     - Эй, подожди! - раздался голос лекаря. - Ведь стоит этому деревенщине отпустить левую  руку, как он тут же шлепнется на землю. Там ведь камни, ему наверняка не уцелеть.
     И на веранде появился лекарь со встревоженным лицом.
     - Не суйся не в свое дело! Положись во всем на меня. ...Так отпускай же левую руку.
     Не успели замолкнуть эти слова лекарши, как Гонскэ, собравшись с духом, отпустил и  левую руку. Что  ни  говори, трудно рассчитывать, чтобы человек, взобравшийся на самую верхушку дерева, не упал,  если отпустит обе руки. И в самом  деле, в  тот  же  миг фигура Гонскэ в  хаори с гербами  отделилась от вершины  сосны. Но, оторвавшись от дерева, Гонскэ вовсе не  думал  падать на землю  -  чудесным образом замер  он неподвижно  среди светлого неба, словно кукла в спектакле "дзёрури".
     -  Премного  вам  благодарен  за  то,  что  вашими заботами  и  я  смог
причислиться к лику святых.
     Произнеся  с  вежливым  поклоном эти слова,  Гонскэ спокойно зашагал по синему небу и,  удаляясь  все  дальше  и  дальше, скрылся  наконец в высоких облаках...
     Что  потом стало с  лекарем и его женой,  никто не знает. Сосна же, что росла  во дворе их  дома, прожила еще долго. Говорят, что сам Тацугоро  Ёдоя велел специально пересадить это огромное, в четыре  обхвата,  дерево в  свой сад, чтобы любоваться им, когда оно покрыто снегом.

К одному рабби пришел человек и сказал: «Что мне следует делать, чтобы стать мудрым?»
Учитель ответил: «Выйди и постой там». А на улице шел дождь. И человек удивился: «Ну как это может помочь мне? Но, может быть, кто на улице знает?» Он вышел из дома и стал, а дождь лил и лил.

Вся одежда его насквозь промокла. Через десять минут он вернулся и сказал: «Я постоял там, что теперь?»

Цадик спросил: «Что-нибудь случилось? Когда ты там стоял, дано ли тебе было какое-нибудь откровение?»

Человек ответил: «Откровение? Я просто думал, что выгляжу, как глупец!»

Рабби сказал: «Это великое откровение! Это начало мудрости! Теперь ты можешь начинать. Ты на правильной дороге. Если ты знаешь, что ты глупец, то изменения уже начались».

Особенности
Суфийская притча
      
    Одного из великих суфиев спросили:
    — Где исток этого учения? Чьи мысли вы нам сообщаете? Назовите имя вашего учителя.
    Он отвечал:
    — Если я скажу, что его источник — вдохновение, вы сочтёте меня еретиком. Если скажу, что оно — моё собственное, некоторые начнут поклоняться мне и не будут внимательны к нему; другие станут критиковать его и не будут внимательны ко мне. Если же я назову своего учителя, все побегут к нему и пренебрегут настоящей учебой.
    Кто-то заметил:
    — Тем не менее (прошу прощения, что напоминаю об этом) вы называли нам имена великих суфиев прошлого в качестве источников учения. Не грозит ли нам, в таком случае, опасность обращать больше внимания лично на них, нежели на то, чему они учили — по той причине, о которой вы сказали?
    Суфий промолвил:
    — Если после того, как я уже сотни раз говорил вам, что все учителя — одно, в то время как имена указывают на индивидуальные особенности людей, вы всё ещё обращаете внимание на индивидуальность, тогда лично вам такая опасность действительно грозит.
    Человек спросил:
    — Что же мне делать?
    Суфий произнёс:
    — Перестать воображать, что если вы способны задавать вопросы, то сумеете и воспринять ответ, не имея ни одного из качеств, необходимых, чтобы воспользоваться этим восприятием.

Огромные волны

На заре эры Мейдзи жил хорошо известный борец по имени 0-нами — Громадные волны. 0-нами был чрезвычайно силен и хорошо знал искусство борьбы. В схватках наедине он побеждал даже своего учителя. Однако при публике он так терялся, что даже его собственные ученики могли побороть его. 0-нами чувствовал, что ему надо обратиться за помощью к дзенскому учителю. Как раз в маленьком храме по-соседству остановился странствующий дзенский учитель Хакудзи, так что 0-нами пошел к нему и рассказал о своем несчастье.

«Твое имя — Огромные волны, — сказал ему учитель. — Останься на ночь в этом храме. Представь себе, что ты и есть эти огромные волны. Ты больше не борец, который боится. Ты — эти огромные волны, сносящие и поглощающие все на своем пути. Сделай это — и ты будешь величайшим борцом на земле». Учитель ушел.

0-нами сел в медитации, пытаясь вообразить себя волнами. Он думал о самых разных, совершенно посторонних вещах. Но постепенно все больше и больше стал чувствовать себя волнами. Ночь шла, а волны становились все больше и больше. Они поглотили все цветы в вазах. Даже Будда на святыне был затоплен. Перед рассветом в храме не было ничего, кроме отлива и прилива огромного моря. Утром учитель нашел 0-нами в медитации, на лице его блуждала слабая улыбка. Он похлопал борца по плечу: «Теперь ничто не сможет сбить тебя с пути, — сказал он. — Ты — эти волны. Ты сметешь все перед собою».

В тот же день 0-нами выступил в соревнованиях и победил. После этого ни один человек в Японии не мог побороть его.


Вопрос и ответ

Однажды вечером в двери дзенского монастыря постучался монах. Он устал, был голоден и хотел остаться там на ночь.
   Хозяин открыл дверь, но вместо того, чтобы поприветствовать монаха, встретил его дзенским коаном - очень знаменитым. Он сказал: "Каково ваше изначальное лицо - лицо, которое было у Вас до того, как родились ваши отец и мать?".
   Монах снял с ноги свою сандалию и сильно ударил ею хозяина по лицу. Хозяин отступил назад, поклонился и сказал: "Добро пожаловать, добро Вам пожаловать. Ваше понимание просто потрясает".
   Потом у них была трапеза. Среди холодной ночи они сидели у огня, и гость спросил: "А сами Вы получили ответ на тот коан, который задали мне?". Хозяин сказал: "Я не так удачлив. Нет, я не получил ответа. Но я так много слышал о Дзен, так много читал, что я смог понять непосредственность Вашего ответа. Вы не колебались ни мгновения, Вы не думали над ним. Он исходил из вашей целостности. Он был не из головы - вот что я смог понять...".
   Гость не отвечал. Он продолжал потягивать свой чай. Но тогда хозяин немного заподозрил что-то. Он снова посмотрел на лицо гостя и нашел в нем что-то, что ему не понравилось. Поэтому он спросил: "Пожалуйста, скажите мне - Вы действительно знаете ответ? Вы получили ответ?". Гость расхохотался и сказал:
   "Нет, уважаемый. Я тоже слишком много читал о Дзен и слишком много слышал о Дзен".

Жил при дворе эпирского царя Пирра грек из Фессалии, ученик знаменитого оратора Демосфена, по имени Киней. Современники говорили, что в ораторском искусстве он не уступал своему учителю. Однажды, перед войной с Римом, он спросил у царя:
— Римляне — народ храбрый и воинственный. Если боги пошлют нам победу, то как мы ею воспользуемся?
На это Пирр ответил:
— Если мы победим римлян, то вся Италия окажется в нашей власти.
После некоторого молчания Киней спросил снова:
— Ну, а когда Италия окажется в нашей власти, что мы будем делать после этого?
— По соседству с ней, — ответил Пирр, — находится Сицилия, богатый и плодородный остров. Там не прекращаются народные волнения и всяческие беспорядки, и его нетрудно завоевать.
— Прекрасно, — сказал Киней, — но покорение Сицилии будет ли последним нашим завоеванием?
— Нет! — воскликнул Пирр. — Это будет только началом. Ведь из Сицилии нетрудно достигнуть Африки и овладеть Карфагеном.
— А располагая такими возможностями,- продолжал Киней, — мы затем легко подчиним Македонию и вместе с тем и Грецию. Но вот что мне не ясно: когда мы выполним все эти планы, что мы будем делать дальше?
— Тогда, — засмеялся Пирр, — мы будем жить в мире и спокойствии, будем проводить время в пирах, веселье и дружеских беседах.
— В таком случае, — сказал Киней, — к чему эти войны, опасности, кровопролития, когда ты уже теперь располагаешь всеми условиями, чтобы жить в мире и спокойствии и проводить время в пирах и дружеских беседах?

А это современная вариация на тему:

Банкир стоял на пирсе в маленькой мексиканской деревушке и наблюдал за рыбаком, сидящем в утлой лодочке. Тот поймал огромного тунца. Банкир поздравил мексиканца с удачей, и спросил, сколько времени требуется, чтобы поймать такую рыбу.

- Пару часов, не больше, - ответил мексиканец
- Почему же ты не остался в море дольше, и не поймал еще несколько таких рыбок? - удивился банкир.
- Одной рыбы достаточно, чтобы моя семья прожила завтрашний день, - ответил мексиканец.
- Но что же ты делаешь весь оставшийся день? - не унимался банкир.
- Я сплю до обеда, затем иду на пару часов порыбачить, затем играю со своими детьми, после мы с моей женой Марией устраиваем себе сиесту, затем я иду в деревеньку прогуляться, пью вечером вино и играю со своими друзьями на гитаре. Одним словом, я наслаждаюсь жизнью,- объяснил мексиканец.
- Я - выпускник Гарварда, - сказал банкир, - я помогу тебе, ты все делаешь не так. Ты должен весь день рыбачить, и потом купить себе большую лодку.
- И что потом? - спросил мексиканец.
- Потом ты будешь ловить еще больше рыбы, и сможешь купить себе несколько лодок, даже кораблей, и в один прекрасный день у тебя будет целая флотилия.
- А потом?
- Потом, вместо того, чтобы продавать рыбу посреднику, ты будешь привозить рыбу прямо на фабрику, и увеличив прибыль, ты откроешь собственную фабрику.
- А потом?
- Потом ты оставишь эту богом забытую деревушку и переедешь в Мехико-сити, или даже в Лос Анжелес, и, быть может, однажды ты откроешь огромный офис в Нью-Йорке и будешь там директором.
- И сколько все это займет времени? - спросил мексиканец.
- Лет 15-20.
- И что же потом?
- А потом, - рассмеялся банкир, - ах, потом наступит самое приятное. Ты сможешь продать свою фирму за несколько миллионов и стать очень богатым.
- А потом?
- Потом ты сможешь перестать работать, ты переедешь в маленькую деревушку на побережье, будешь спать до обеда, немного рыбачить, играть с детьми, устраивать сиесту с женой, прогуливаться по деревне, пить вино по вечерам и играть со своими друзьями на гитаре...
http://community.livejournal.com/pritchi/731933.html?#cutid1

(Кстати, почитайте там комментарии к этой притче, довольно интересные).

Цитата:


.. Однажды бывшее Страшное Черное Лесное Говно шло  по тому же лесу в образе мудреца, просветленного Дао

Мораль: во Вселенной все стремиться к развитию. Подумай, прежде чем пнуть что-либо или пройти мимо

Подпись: мое (Эль).