Деские сказки для взрослых? Я часто слышала такое определение. На самом деле, у меня от этих сказок осталось очень-очень светлое чувство. Впрочем, зачем много оворить? Читайте сами.






    Жил-был на свете  Белый Заяц. Он был похож на всех других белых зайцев,
только  у него почему-то  всегда  одно  ухо  торчало прямо вверх,  а  другое
вздрагивало и опускалось, а глаза  при этом были такие большие и удивленные,
точно он видел не только то, что перед  глазами, а как будто что-то еще, что
его совершенно поражало, и он только никак не мог передать, что же это такое
было.  Когда все зайцы  весело  хрустели  капустой, у  него почему-то  кочан
выпадал  из  лапок,  и  он  не  замечал   этого,  а  о  чем-то  задумывался.
Какой-нибудь плутишка зайчонок подкрадывался  и съедал его кочан, но он даже
не слышал этого. А когда потом спохватывался, то улыбался и махал лапкой: Ну
и хорошо, что ты полакомился, а я потом что-нибудь найду себе . И уходил. Он
действительно  что-то  искал  все  время,  только  капусту  ли. Может  быть,
морковку? Однажды зайцы увидели его с длинной морковкой в лапах, но морковка
эта была белая, а не красная.
    - Какая смешная морковка, - сказал один шустрый зайчонок, - дай ее мне,
ты же добрый.
    Но Белый Заяц только покачал своей пушистой головой с  опущенным ухом и
сказал:
    - Это не морковка. И это не для еды.
    - А для чего же?
    Заяц  приложил  странную морковку к подбородку, достал  откуда-то из-за
пазухи тонкую серебряную палочку, положил ее на эту странную морковку и стал
водить палочкой  по  морковке. И  раздалась музыка.  Какая  это была музыка!
Зайцы никогда не  слышали  ничего  подобного. Они  постепенно  забыли и  про
капусту, и про морковку, и про все свои  дела. Они  даже позабыли  свои уши,
свои  лапы  и  хвосты.  И уши,  и хвосты, и лапы устроились  как  им  только
хотелось  -  в  самых невероятных положениях. Одно ухо устремлялось вверх, а
другое  позабывало подняться и  торчало врастопырку; одна лапа держалась  за
ус, другая висела  в воздухе.  Вообще, если бы  зайцы посмотрели  на себя со
стороны, они наверное расхохотались бы.  Но в том-то и дело, что они на себя
не  смотрели, а слушали. Они слушали, как  Белый  Заяц  играл  на скрипочке,
потому что странная морковка была не чем иным, как маленькой белой волшебной
скрипочкой с серебряным смычком. Так вот  что  так долго искал Белый Заяц. И
нашел-таки! Зайцы  собирались вокруг него  на  полянке. Их было все больше и
больше, и  все они слушали, и  хотя скрипка не говорила никаких  слов, зайцы
понимали очень ясно, что она хотела сказать:
    "Все хорошо! Все  очень-очень хорошо! Все  так хорошо,- говорила  белая
скрипочка, - что  это невозможно передать.  Все деревья это  знают,  и  небо
знает, и птицы  знают.  Все ручейки  и травинки знают, как  все  удивительно
хорошо,  и только зайцы  не знают, но вот  теперь должны узнать  и  зайцы, а
может быть и другие звери".
    Когда Белый Заяц кончил играть, зайцы постепенно опомнились и подобрали
свои лапы,  и  хвосты,  и уши,  заставили их  принять надлежащее  положение,
вздохнули и побрели по своим  норкам. Но теперь уже зайцы не могли  жить без
волшебной  скрипочки  и  только  ждали, чтобы  Белый  заиграл. Хотя не  все,
конечно.
    Некоторые говорили: "Да ведь неправда все это. Он говорит: "Все хорошо,
все очень-очень хорошо". А как же хорошо, когда на свете есть волки  и вовсе
не всегда есть капуста и морковка?" Но когда скрипочка начинала играть, даже
и  эти зайцы  забывали про  все, что сами говорили,- и выходили  на  полянку
слушать.  И овцы, и  козы из  деревни приходили  слушать  Белого,  и белочка
заслушивалась и забывала скакать по деревьям.
    И вот однажды, когда народу собралось  видимо-невидимо,  раздался крик,
да  такой  страшный!  Музыка  разом  оборвалась. Все обернулись  и  с ужасом
увидели  волков.  Волки  уже задрали  двух  зайцев,  а  остальные  бросились
врассыпную кто куда. Только Заяц-скрипач не убежал. Он стоял посреди поляны,
глядел  на  волков  своими  большими  удивленными  глазами  и  плакал. Волки
приближались к нему,  но он как будто совсем не пугался, и плакал вовсе не о
себе, а от жалости и горя, что на свете есть волки.,.
    "Как же  так, -  думал он, - я ведь  знаю,  что все хорошо, что все так
хорошо! И деревья это знают, и птицы,  и ручейки, и вдруг... Значит, или то,
что  мы знаем,  неправда, или  злых не  должно быть.  Нет, то, что я знаю, -
правда! Но как же, как же это все понять?!"
    Волчья морда была совсем уже близко, и вдруг Заяц услышал голос:
    - То, что ты знаешь, - правда, мой Белый скрипач. Все правда!
    Заяц обернулся и увидел рядом с собой девочку с синими-синими  глазами.
Обыкновенная девочка,  только глаза  необыкновенные. Да  нет, она, наверное,
все-таки необыкновенная, она волшебница. Неужели волки просто  не  выдержали
человеческого взгляда и потому отступают?
    Как бы там ни было, но волки не выдержали ее взгляда и ушли.
    А девочка сказала еще раз:
    - Все правда, что ты знаешь, мой  милый заяц. Никогда  не  сомневайся в
этом, хотя понять эту правду очень трудно.
    Девочка говорила это, а сама плакала, так ей было жалко зайцев, которых
задрали волки. А потом она сказала:
    - Я  построю  Белый город, где не будет волков и  лис. Где будут только
зайцы,  ягнята  и  цветы.  В  этом  прекрасном городе  они  будут  в  полной
безопасности. Ни один волк не сможет проникнуть туда  и там никто  не  будет
плакать (разве только от счастья, но это не считается).
    И она  взмахнула  волшебной палочкой, точно  такой серебряной палочкой,
как смычок Белого Скрипача, и огородила место большой белой стеной.
    - Вот город, - сказала она.
    И  там,  где  она взмахивала  серебряной палочкой,  там вырастал  белый
домик, который сам светился. И в городе этом было так красиво, как еще нигде
и никогда не било.
    Но вдруг одна старая зайчиха сказала:
    - Простите, пожалуйста, а где же здесь будут огороды? Всюду одни цветы,
и деревья, и ручьи, и речки, и  озера, и светящиеся дома. Это, конечно, чудо
как хорошо, но все-таки как же без капусты с морковкой?
    -  Капуста с морковкой появятся. Их будет  столько, сколько  тебе надо,
как только ты перестанешь думать о них и задавать вопросы.
    -  То есть, как это? - удивилась зайчиха, но  в это время раздался звон
серебряных  колокольчиков, и зайчиха стихла,  раскрыв  рот  и забыв про свои
лапы и  уши, точно она была не старая зайчиха, а маленький зайчонок, и  мама
рассказывала ей сказку, и она совершенно всему верила, совершенно всему.
    До чего же хорошо зажили зайцы, и ягнята,  и белки, и птицы, и цветы, и
деревья, и ручьи,  и озера в  этом  волшебном  городе! Волшебная белая стена
пропускала  внутрь  города  всех  добрых,  а  перед  злыми  она  сама  собой
смыкалась.  Никаких  сторожей и  никаких  ворот  не было. Просто стена  была
волшебная и  слушалась она  только  Белую  скрипку. И все  было  удивительно
хорошо. Совсем хорошо.
    Как вдруг одному зайчонку  показалось, что кто-то плачет.  Он навострил
ушки, удивленно поднял глаза и стал прислушиваться. Плач повторился, а лотом
раздался  вой, который расслышали и  другие  зайцы. Вой стал заглушать  звон
серебряных колокольчиков.
    Зайцы  подошли к стене и увидели в щелочку волков. Волки жались к стене
волшебного города и выли:
    - Впустите  нас! Мы не  будем больше никого  есть! У вас  так тепло,  и
светло,  и  хорошо, а  у  нас такой мороз,  такие  вьюги! Мы погибаем здесь.
Пустите нас!
    Все серебряные колокольчики смолкли. Зайцы и  ягнята задумались.  Потом
заговорили все сразу,  так что Девочка должна была навести порядок, взмахнув
серебряной палочкой, и  каждый стал говорить  вслед за другим, по очереди. А
говорили зайцы и ягнята совсем  по-разному.  Первый даже не сразу заговорил.
Он  просто заплакал горько, горько. Он  вспомнил  своих  братьев  и  сестру,
которых задрали волки, и никак, никак не мог успокоиться. Л потом сказал:
    - Я не могу жить с волками в одном городе. Если они придут, я уйду.
    - Да тебе и  не придется уходить,  -  сказал  второй,  - они сейчас  же
задерут тебя и других. Волки есть волки, неужели им кто-нибудь поверит?
    - А я рад. Я счастлив, что слышу волчий вой. Наконец-то мы отомстили за
себя, - сказал третий.
    Тогда Девочка вздрогнула и приложила палец к его губам.
    - Не смен так говорить, -- сказала  она. - -  Еще одно  слово, и ты сам
превратишься в волка. Да, заяц может превратится в волка, волк - в человека.
Все гораздо сложней, чем ты думаешь.
    Тогда заговорил  четвертый заяц  и сказал, что  он  не может, не  может
жить, если слышит, что кто-нибудь плачет.
    - Мне не  нужно волшебного города, если за стенами его плачут. Впустите
волков, - попросил он Девочку.
    - А если они опять примутся за старое и будут есть зайцев и ягнят?.
    - Нет, нет, этого не может быть! Они же обещают!
    - Ты, конечно, очень добрый,- сказала  Девочка. - Но  может быть, таким
добрым  быть не так уж трудно? Ты,  конечно, не  станешь  вол;.;:.:, но ты и
защитить никого не сумеешь. Посмотри на своего бедного брата, как он дрожит!
Сперва бы ты сумел пожалеть его, а потом  уж  волков. Чтобы пожалеть волков,
надо стать очень сильным, а ты слабый. Слабый и безответственный.
    -  Л что такое ответственный? - спросил маленький  зайчонок.  И Девочка
сказала, что ответственный это тот, кто сумеет  ответить и волкам,  и зайцам
так, кик будто он находится и в волчьей, и в заячьей шкуре одновременно.
    - Разве это возможно? - спросил старый заяц.
    Девочка ничего  не сказала,  только все увидели, что она  надевает свою
пуховую шубку. В городе было совсем тепло. Зачем это она одевалась?
    И тут вдруг  она вынула из  кармана Белую Скрипочку, точно такую, как у
Зайца-Скрипача, и сказала:
    - Мои милые зайцы! Я ухожу. Я должна пойти к волкам и разделить с  ними
их холод и голод. Впустить в  город  их нельзя, потому что волки есть волки,
но и одних их оставлять я тоже не могу. Оставайтесь в вашем волшебном городе
и хорошенько его берегите до моего прихода, а я пойду к волкам и буду играть
им на Белой скрипочке. Это все, что я могу и должна сделать.
    И вот стена перед Девочкой разомкнулась, и она вышла наружу - к волкам.
    Ух,  какая вьюга тут была, какая тьма!  И  во тьме только  поблескивали
волчьи глаза.
    -  Идемте, -  сказала  Девочка волкам.  - В город войти  вы  не можете,
потому что  слишком много зла вы сделали. При  вашем приближении камни стены
начнут кричать. Но я буду с вами, где бы вы ни были. Идемте.
    Тогда вышел старый волк и сказал:
    - Ты говоришь, что слишком много зла мы сделали. Но разве мы виноваты в
этом? Мы - волки. Разве мы сами сделали себя  волками? И разве мы можем быть
другими?
    Девочка ничего не  ответила. Она  только  вынула скрипку и заиграла.  А
скрипка говорила:  "Все  хорошо.  Все  хорошо. Все очень, очень  хорошо! Так
хорошо!.. И старый лес это  знает,  и морозная  пыль  это знает,  вся земная
красота это знает, только волки еще этого не знают".
    Волки слушали. Не  так, как зайцы. Совсем по-другому.  Но слушали,  Они
стали очень  серьезными  и неподвижными, так  что их  можно было  спутать со
старыми замерзшими  деревьями,  сквозь  ветви  которых  начали  поблескивать
звезды.
    Когда Девочка кончила,  один  волк отделился от  стаи,  подошел к ней и
сказал:
    -  Ты  говоришь, что  все очень, очень хорошо, но как же  это, если так
холодно и мы голодаем?
    - Мне  тоже  холодно, и  я  тоже голодна, -  сказала  Девочка. И больше
ничего не сказала.
    Однажды волки долго  совещались о чем-то между собой, а потом попросили
Девочку, чтобы она сыграла им на Белой скрипочке.
    И Девочка сыграла. "Все хорошо, все очень, очень хорошо!" -  пела Белая
скрипка. - И  деревья это знают, и звезды знают.  И  зайцы это знают. Только
волки еще этого не знают."
    Волки слушали. А потом сказали:
    - Это неправда. Тебя можно заслушаться, но это неправда. Мы голодны. Ты
не можешь накормить нас, а говоришь, что все  хорошо.  Ты нас обманываешь, и
мы тебя съедим.
    -  Ну что  ж,  - сказала Девочка и низко-низко опустила голову, так что
она  стала похожа на склонившийся под снегом замерзший куст. - Конечно, если
вы мне не поверили, вам ничего не остается, как съесть меня... Я готова.
    - Мы голодны, а ты - обманщица, - повторили волки. - Все мы  видим, что
ты - обманщица.
    Но  вдруг из стаи выделился один волк, подошел к  Девочке и заслонил ее
собой.
    -  Нет, она не обманщица, - сказал он.  - Все хорошо, все очень,  очень
хорошо, если  мы  можем сидеть рядом с ней и слушать ее. И я готов умереть с
голоду,  только бы она пела. Если  я умру  с голоду, но не трону ее ни одним
зубом, все будет хорошо,  все будет очень,  очень хорошо. -  И  он подошел к
Девочке и положил голову ей на колени,
    -- Ну вот, ты  уже не волк, ты - Друг, - сказала Девочка и заплакала от
счастья. - Я ушла из города, чтобы  хотя бы один волк стал Другом и смог  бы
войти в Волшебный город. Если бы не нашлось ни одного такого, волки бы съели
меня, и Волшебный  город отдалился бы от  волков еще  больше...  А теперь...
Глядите и слушайте!
    И волки  услышали  звон,  тонкий, далекий, а  лотом  все яснее,  ближе,
ближе... Звон и сияние приближались к ним, и вдруг прямо перед  ними выросла
белая стена. Стена  раскрылась только,  чтобы пропустить Девочку и  Друга, и
закрылась  за  ними.  И потом  город  медленно  начал  отдаляться,  так  что
превратился в далекое белое облако, плывущее по небу. И  волки не знали, был
ли  он  на самом деле, или не было  его. Они  остались совсем  одни в пустом
темном лесу. Совсем одни со всей своей волчьей тоской.
    - Ах,  почему мы не поверили ей, - завыли волки. - Почему, почему мы не
поверили ей? Что же нам делать сейчас?
    Но...  Что это? То ли сосулька зацепилась за сосульку, то ли  звездочка
задела за обледенелую  ветку дерева, только вдруг раздался тонкий звон. Звон
рос, приближался и превращался в слова:

    "Все хорошо, все очень, очень хорошо!
    Никогда не поздно этому поверить."

© отсюда: http://lib.ru/TALES/MIRKINA/skazki.txt

ГРУСТНЫЙ ГНОМ

     Сколько в  лесу  деревьев?  Тысяча  и еще  раз тысяча,  а может  быть и
больше... И у каждого дерева тысяча листьев, и тысяча, и еще раз тысяча... А
сколько  у каждого  листа прожилок? А волосинок  у  каждого  корешка? Что ты
молчишь, открыв рот? До скольких вас учили считать в школе? До биллиона? Ну,
а гномик умел считать до ста. Дальше он уже терял счет. Ты думаешь, такая уж
большая разница? После биллиона остается еще столько  же, сколько после ста,
а ты  уже потерял счет. И чем скорее  ты потеряешь счет,  тем  лучше. Можешь
закрыть рот и  сесть под  деревом, а можешь оставаться с открытым ртом, если
тебе так  больше нравится.  Только перестань  считать, это  ни к  чему. Надо
сидеть тихо-тихо и самому стать  как листок или дерево, и  тогда ты поймешь.
Знаешь,  как  это бывает во  сне? Так мучительно  трудно что-то решается, ты
находишь сотни сложных путей, а надо только одно - проснуться...
     Так вот, если перестать  спрашивать, сколько деревьев и листьев в лесу,
если перестать считать их, то можно  почувствовать, что их тысяча, и еще раз
тысяча, и  еще раз тысяча, это какое-то  одно тысячеликое  существо с  одним
единственным  сердцем, и оно смотрит на  тебя  так же,  как и на  маленького
гномика, который родился сегодня ночью под листом.
     Когда он  родился, в лесу было  темно, а  под листом и подавно.  Каждая
минута была для этого гномика все равно,  что для тебя год, и потому,  когда
он  прожил  десять минут, он уже был совсем большой  мальчик. Ты его даже не
заметил бы, наверное, но  он все-таки был совсем большой мальчик,  хотя  что
такое рассвет - он  не  знал.  Видишь  ли,  нужно  было  несколько поколений
гномов, чтобы дожить до рассвета.  Только очень немногие гномы жили на свете
по два часа. Это все  равно, как  если бы ты прожил сто двадцать лет. Гномов
поэтому и представляют себе бородатыми, что маленькими их совсем никто и  не
видел.
     У  нашего  гномика был дед  - настоящий  бородатый  гном. Гномик  любил
забираться  к  нему  на колени, играть с  его бородой и слушать его песню. У
старого гнома была любимая песня:

     В густом лесу лохматый зверь живет,
     Шуршит под лапой лист сухой и хрупкий...
     О чем молчит зеленоглазый кот
     И старый леший, закуривший трубку?
     Они садятся где-нибудь у пня,
     В овраге темном, на замшелых склонах,
     И зажигают молча три огня
     Один рубиновый и два зеленых.

     Лохматый зверь бредет в густой тени,
     Три короля, три старика в коронах
     Бредут сквозь лес на дальние огни -
     Один рубиновый и два зеленых.

     И королям, и гномам невдомек -
     Куда ведет, откуда вышло пламя -
     Корявой трубки красный огонек
     И черный кот с зажженными глазами...
     Так  пел старый гном. Мальчик никогда  не видел  огней. Он не знал, что
такое "рубиновый" и что такое "зеленый", но больше  всего на  свете любил он
эту  песню.  Когда он ее слушал, ему  казалось, что кто-то незнакомый открыл
дверь его  теплого  желудевого домика,  стоит  и  зовет его.  Там за  дверью
холодно, он  все  теплей  укутывается  в  одеяло,  но не  отрывает  глаз  от
незнакомого и не хочет, чтобы он уходил.
     "Дедушка, спой мне еще про кота и  лешего", - просил он всякий раз, как
видел деда. Иногда мама ворчала: "И зачем ты ему рассказываешь такие страхи,
старый? Не  забивай ему голову. Пусть он  лучше считает  хвоинки и былинки и
станет великим ученым".
     Мальчик действительно любил считать хвоинки  и былинки.  Он был уверен,
что  если положить одну былинку рядом с другой,  и еще одну, и еще, и так до
ста, то можно будет узнать, какого размера мир, и стать самым умным и ученым
на свете. Вот  так однажды  он сидел  и считал, как вдруг  в темноте,  прямо
перед  собой  увидел что-то совсем  непонятное.  Темнота разорвалась в  двух
местах,  и два круга, две  дыры двигались. И от этого все вокруг становилось
совершенно другим,  невиданным и таинственным.  "Огни,  огни", -  прошептала
ящерица  рядом  с ним.  "Огни,  огни", -  прожужжала какая-то  мошка. Гномик
задрожал. Так вот они какие, огни! Было страшно, но больше всего на свете не
хотелось, чтобы это исчезло. И  все-таки это исчезло. Гномик остался один  в
темноте  и  в  первый  раз в жизни  подумал,  что  в темном лесу чего-то  не
хватает, может быть,  чего-то самого главного.  Он  постоял  так и  побрел к
дедушке.
     -  Дедушка,  дедушка, я видел огни! - сказал  он,  придя  к  бородатому
гному. - Я видел два огня! Это кот, дедушка?
     - Два огня? А третьего ты не видел?
     - Нет. Считать-то я умею. Скажи, это кот?
     - Да ты видел кота с зажигающимися глазами. Ты видел вечного
     кота, который знает тайну.
     - А какую тайну, дедушка?
     - Да ведь ее знают кот да леший, а я не знаю...
     - Дедушка я  тоже хочу  узнать тайну.  Я больше не хочу считать, я хочу
только еще раз увидеть глаза кота и узнать тайну.
     - Подожди, может, когда вырастешь, кот и леший доверят тебе свою тайну,
а пока не говори никому, что ты видел глаза кота. Слышишь?
     - Слышу, дедушка.
     Старый гном  задумался. И маленький тоже задумался, открыв рот, как это
любишь  делать ты. Ты вот  боишься  ходить в  лес  ночью и потому не  знаешь
гномов. И вообще ты так мало знаешь!  Если бы  ты знал  то что  знают ночные
деревья...  Ведь им тоже доверили свою тайну  леший  и  кот с  зажигающимися
глазами. А знаешь, почему? Вот слушай.
     Мальчик-гном все-таки пошел искать кота и  лешего и нашел их. Все  было
точно, как в песне,  - ночь, лес и три зажегшихся огня, один рубиновый и два
зеленых. Маленькому  гному  было  немного  страшно и так интересно, как  еще
никогда не было. Он стоял и стоял, пока зоркие глаза кота не заметили его  в
темноте.
     - Ты зачем пришел сюда, мальчик? - спросил кот с зажигающимися глазами.
     - Я хочу  узнать вашу  тайну,  - сказал  мальчик,  - откройте мне  вашу
тайну.
     - А откуда ты знаешь, что у нас есть тайна?
     - Но ведь никто в лесу  не зажигает таких таинственных огней. Я  больше
не хочу  играть,  не  хочу считать,  я только хочу  смотреть на  ваши огни и
узнать вашу тайну. Откройте мне вашу тайну, пожалуйста.
     - Хорошо.  Но только доверие за доверие. Мы тебе откроем свою тайну,  а
ты нам свою, - сказал леший и сверкнул красным огоньком.
     - Свою? - удивился маленький гном, - но у меня нет тайны!
     - У  тебя нет тайны? Ты  живешь  без тайны? Как же мы доверим тебе свою
тайну? Ты  же не знаешь, что такое тайна, и не умеешь с ней обращаться. Иди.
Когда у тебя будет тайна, тогда приходи.
     И мальчик ушел.
     - А на самом деле, что такое тайна? - спросил он у дедушки.
     -  Тайна - это то, что от всех таят, прячут. У тебя должно быть  что-то
такое, чего никто не знает, - ответил старый гном.
     - А... ну, хорошо...
     И  гномик ушел от  деда.  "Как  видно,  мне  надо  рассказать  про  тот
необыкновенный  желудь,  который я  нашел и  от всех  спрятал. Я  думал, что
построю  из него плавучий дом, и  тогда все  увидят. А до тех пор  никто.  А
теперь придется рассказать про это коту и лешему, потому что это моя тайна".
И он пошел к коту и лешему.
     - У меня есть тайна, я вам доверю ее, доверьте мне свою, - сказал он.
     - Ну, говори.
     Мальчик все рассказал.
     Леший щелкнул пальцами так, что посыпались красные искры и засмеялся.
     - Это тайна? Нет, милый, это не тайна, это секрет, обыкновенный секрет.
Ты же совсем не знаешь, что такое тайна. Когда узнаешь, тогда приходи.
     Совсем загрустил мальчик-гном. Что же такое тайна? И как ему ее найти?
     Прошло целых шесть минут, а по-нашему шесть лет. Мальчик  превратился в
юношу с пушком на подбородке. Гномы никогда не бреются, и потому  этот пушок
превращается у  них к старости в длинную  бороду.  И  вот, когда  у мальчика
появился пушок,  он увидел девочку,  у  которой был очень  маленький носик и
губки бантиком, таким розовым  бантиком. Девочка ему очень понравилась, и он
поцеловал ее прямо в розовый бантик.
     "Ну вот, теперь у меня есть  настоящая тайна,  тайна моего  сердца",  -
решил он и пошел разыскивать кота и лешего.
     - У меня есть тайна, - сказал он, едва завидел три огня, - мне нравится
девочка, я уже целовался с ней!
     Но леший опять щелкнул пальцами  и засмеялся. "Ну почему он  смеется!..
Кот хоть молчит и только лапой по морде проводит..."
     - Это опять не тайна по-вашему? - спросил гном.
     - Это  дымок, который  даже и  не  коснулся тайны. И  юноша-гном побрел
домой.  Ему  ничего не оставалось делать, как засесть за уроки  поприлежней.
Видно,  ему  никогда не узнать тайны  кота  и лешего.  Он обыкновенный гном,
который не знает  даже, что такое тайна. И что-то самое прекрасное в  жизни,
самое  таинственное, самое  сказочное  пройдет мимо  него. Это  для каких-то
необыкновенных существ,  а он -  самый  обыкновенный  гном. Так думал  он. И
девочка  ему вскоре  разонравилась,  целоваться  больше  не захотелось.  Она
оказалась глупенькой-глупенькой... И совсем  не понимала  ничего  про тайну,
про кота и лешего...
     Сколько деревьев  в лесу? Тысяча, и  еще раз  тысяча, и еще тысячу  раз
тысяча,  а  может  быть  и  больше.  И  после  биллиона остается  столько же
недосчитанного, как и  после  ста. И  нечего думать, что  ты  намного больше
гномика, потому что над твоей головой остается еще столько же неба,  сколько
над головой гномика... Пожалуйста, не думай, что такая большая разница! Всем
одинаково светят  таинственные  огни ночью, и у всех  замирает сердце,  всем
становится страшно и сладко от песни старого гнома:
     В густом лесу лохматый зверь живет:
     Хрустит под лапой лист сухой и хрупкий...
     О чем молчит зеленоглазый кот
     И старый леший, закуривший трубку?

     ...  Гномику было  уже целых двадцать минут, и  все его так  и прозвали
грустным гномом. Он строил теперь желудевые дома и очень любил делать на них
украшения  и сажать рядом ночные фиалки.  Когда их запах становился особенно
сильным, он почему-то  плакал.  И  никто не  понимал, почему.  А однажды  он
построил плавучий дом  на листе и поплыл  один  по лесному озеру. Озеро было
такое огромное, и гном такой маленький! Но  ведь небо было одинаково  высоко
над ними,  и потому они  сами были  почти одинаковыми и могли легко понимать
друг друга.
     И  вот   гном  увидел,  что  озеро  протягивает  куда-то  свои  длинные
серебряные  руки. Он замер и вдруг  различил то, чего еще никогда не  видел:
озеро было красавицей с зелеными волосами, со звездными глазами и с длинными
тонкими серебряными руками, которые тянутся неизвестно к кому...

     - Как ты хороша, - прошептал  он - и как это я раньше не понимал этого!
Но к кому ты протягиваешь свои руки и почему ты плачешь? Ответь мне.
     Из озера вытекал и терялся в траве тонкий ручеек слез... И озеро
     ответило:
     -  Я  плачу потому,  что  руки  мои  устали. Я  столько  лет  держу  их
протянутыми. Я так устала ждать...
     - Кому же ты их протягиваешь?
     - Кому-нибудь. Я протягиваю счастье, но никто не берет. Мне  так тяжело
жить со счастьем на руках, со счастьем, которое никто не берет...
     - Не плачь, я возьму, - сказал гном, - но  оно  такое  тяжелое, что мне
одному не поднять. Я пойду и расскажу всем. Никто не  видел твоих протянутых
рук, а теперь я всем покажу, и все возьмут у тебя счастье.
     Гном причалил свои домик и побежал к другим  гномам.  Всем, всем,  всем
надо было  рассказать  ему о счастье, которое протягивает красавица-озеро...
Он  стал рассказывать, но странное дело  - все ему говорили, что  он бредит.
Гномы ничего не поняли.  И тогда грустный гном тоже заплакал, как озеро... И
вдруг  он ясно почувствовал, что  у  него  есть  тайна.  Он  хотел  ее  всем
рассказать, но ее нельзя рассказать... И если бы все знали то, что знает он,
то все равно  это  была бы тайна,  у всех была  бы тайна. Она  передается не
простым рассказом, а каким-то волшебным прикосновением из сердца в сердце.
     Так вот о  чем говорили  ему  в детстве  кот с  зажигающимися глазами и
леший с красным огоньком! Вот что такое тайна!..
     Но теперь он нигде не мог найти ни кота, ни лешего...
     Он жил одиноко, этот грустный гном, и почти все время молчал.  Когда он
был один, молчание его заполнялось тайной, и  ему было хорошо. Но вот часто,
когда  рядом бывали гномы, ему становилось  и  вправду  грустно. Доверить им
тайну  он уже не  пытался,  он теперь хорошо знал, что тайну можно  доверить
только тем, у кого есть своя тайна, и он  молчал. Когда молчание становилось
очень  тягостным, его заполняли пустые мертвые  слова,  и все это было очень
грустно. А как ему хотелось доверить кому-нибудь свою тайну! Это  так тяжело
- жить с протянутыми руками... Куда же это пропали кот и леший?
     - А зачем вам кот и леший?
     Это сказала девушка, такой же гном, как и, он, но девушка, которая была
рядом, а он ее не заметил. Оказывается, последнюю фразу он произнес вслух, и
она услышала.
     - А зачем вам кот и леший? - спросила она.
     -  А? Что  вы  спросили?  Зачем  мне  кот и  леший?...  -  и  вдруг ему
неудержимо захотелось рассказать про  кота и лешего, рассказать про огни его
детства, про то, что так долго  лежит  у него  на душе. Может быть, она даже
знает, как найти кота и лешего? А если нет, все равно он выскажется и уйдет.
Его же ничто не связывает с этой девушкой.
     Нет, она не знала, где найти кота и лешего. Он уже все рассказал, и они
сидели  и  молчали. Но  молчание  совсем  не  нужно  было  заполнять пустыми
словами, оно заполнялось само небом и деревьями. И деревья заговорили:
     - У  нас  есть тайна, поэтому кот и леший  доверили  нам свою тайну. Мы
идем от того, что глубже нас, к тому, что выше нас. Вот наша тайна.
     Как  ясно  прозвучал голос  деревьев  в  молчании.  Они  так  отчетливо
услышали его - и грустный гном, и девушка.  Они вместе прикоснулись  к тайне
деревьев,  и эта  тайна связала их так, что они  никак не могли разнять рук.
"Если деревья доверили  ей свою тайну,  значит, и я  могу  доверить свою", -
подумал грустный гном. И он доверил ей свою тайну, про озеро.
     А она сказала тихо-тихо:
     - Так пойдем и возьмем то, что протягивает  озеро... И небо, и  деревья
тоже протягивают к нам руки... Я это знаю, это моя тайна...
     И  тогда  вдруг зажглись  три огня  - один рубиновый и два зеленых. Да,
конечно, это были кот  и леший, они появились наконец.  Знаешь, оказывается,
ни одна свадьба в лесу не обходится без них.  Только они могут разрешить или
не разрешить жениться. Они проверяют, есть ли тайны у жениха и невесты. Если
есть, если те действительно обменялись тайнами, то кот и леший еще открывают
им свою и  устраивают  необыкновенную  свадьбу с огнями. Но  бывает так, что
двое хотят жениться, а тайны у них нет, или у одного есть, а у другого  нет.
Тогда леший  начинает  щелкать,  пальцами и смеяться,  а кот молчит и  гасит
глаза. Они  хорошо знают, что из такой женитьбы ничего не выйдет и что такая
любовь  погаснет.  У  людей часто бывают  неудачные женитьбы, потому  что их
женят не кот с лешим, а кто-то другой...
     Больше уже леший не смеялся над нашим гномом. И наконец-то  они с котом
открыли свою тайну.
     -  Наша тайна  - вечный  огонь.  За  ночью  приходит рассвет.  Это пора
цветенья огня, а когда цветок огня закрывается,  он оставляет  свои семена в
ночи. Мы - хранители этих семян.

     Молчи, как ночь, как тишина, молчи,
     Как тишина, повисшая над ними.
     Мы асе живем в одной глухой ночи,
     Мы входим в ночь с зажженными глазами.

     В лесу молчащем, где-нибудь у пня,
     В овраге темном, на замшелых склонах
     Мы зажигаем молча три огня -
     Один рубиновый и два зеленых.

     Они видны в другом конце земли,
     Три огонька в огромных темных кронах
     Глухую ночь, слепую ночь прожгли
     Один рубиновый и два зеленых.

     В каком-то сердце пламя занялось,
     Бредет сквозь ночь мерцающее пламя,
     И ночь дрожит, прожженная насквозь,
     Ночь прожжена горящими глазами.