Ну, если это кому-то инетерсно
Рукопись, найденная при странных обстоятельствах в ординаторской одной из психиатрических клиник.Внимание! Текст имеет ярко-выраженную антиполитическую окраску и может оскорбить лучше чувства тех, кто все еще верит в хэппи-энд.
Напой мне новый блюз
О гибели иллюзий…
(с) И. Богушевская Но нас не помчат паруса на Итаку:
В наш век на Итаку везут по этапу,
(с) А. ГаличКогда по стремительно бледнеющему киноэкрану поползли титры, зрители, вполне удовлетворенные увиденным, ринулись к выходу, по пути спешно доедая попкорн и обмениваясь первыми впечатлениями. За спиной они оставили старое лондонское здание, на крыше которого плакала хрупкая девушка. Плакала о несбывшемся, о невозвратимом; плакала от ощущения невосполнимой потери и хрупкого чувства свободы и безопасности…
У меня слез нет. Я уже не в том возрасте.
Я сижу в опустевшем кинозале, вжавшись в спинку кресла, чиркаю зажигалкой, чтобы хоть чем-то занять руки и повторяю, повторяю…
Не плачьте, мисс Хаммонд, не надо. Осталось слишком мало времени, чтобы тратить его на слезы. Хотя, с другой стороны, сделать уже все равно ничего нельзя…
Мисс Хаммонд, я слишком взрослая, чтобы уметь верить и надеяться, и, видит Б-г, из меня плохой утешитель. Поэтому я просто расскажу вам все, что случится дальше – вы сами, скорее всего, этого не увидите.
Вас убьют, Иви. Убьют достаточно скоро, инсценировав несчастный случай или самоубийство. Устранят, чтобы потом, скорее всего, на недолгое время канонизировать в сознании широкой общественности. Ваше лицо будет смотреть с агитационных плакатов большими грустными глазами – и призывать, убеждать, настаивать… Причем призывать к тому, на что бы вы никогда в жизни не согласились. Собственно, именно поэтому вас и убьют. Чтобы вы не мешали своему собственному правому делу. Вы сейчас плачете, стоя на крыше и глядя на толпу людей в черных плащах, но те, кто наблюдает за этим из окон, давно уже опомнились. Они все знают намного лучше вас, они помнят, что
«Настоящий герой – это мертвый герой,
Ну, а кто еще жив – тот предатель идеи!»Не плачьте, мисс Хаммонд.
Очень скоро – никто и опомниться не успеет – V окончательно и бесповоротно перестанет быть человеком, полностью перевоплотившись в идею, образ, который можно удобно и выгодно использовать, чтобы управлять массами. Дав людям свободу, он не сказал, что ней делать, но, поверьте, это быстро исправят…
Нет, это не его вина. И не ваша. Как всякий человек, движимый чистой, без примесей скепсиса, идеей, он был слишком вне системы, чтобы оценить тот маховик, под удары которого он попал. Его личная, камерная месть, даже приняв масштабы страны, так и осталась вендеттой. Разделив мир своей мести на черное и белое, он не учел, что, по большей части, люди принимают оттенки серого – чтобы легче было слиться с сумерками и пройти незамеченными… Встав рядом с ним вы утратили эту жизненно важную способность – быть серой, быть тенью, быть и одновременно – не быть.
И это тоже одна из причин, по которой вас убьют.
Не плачьте, мисс Хаммонд. Час пробил, Парламент взорван и весь мировой, многовековой революционный опыт беспомощен.
Повторяется шепот,
Повторяем следы.
Никого еще опыт
Не спасал от беды!Уже, будьте уверенны, отданы соответствующие распоряжения, и скоро будут найдены виновники, будут пущены по следу гончие и в тех же подвалах загремят привычные ушам палачей выстрелы. И палачи, будьте уверенны, останутся те же самые – работа-то вредная, нервная, согласных на нее надо беречь… И расстреливать будут по-прежнему – просто людей. Тех же самых, которых расстреляли бы вчера, только обвинения им предъявят другие.
Уже перекраивается – спешно, грубо и криво – история. Проставлены другие акценты, в ранг святыни возведены другие лица, но последствия – те же самые.
Прислушайтесь, Иви, и вы услышите то же, что и я: росчерки шариковых ручек, повелевающие ввинтить в старых лагерях новые лампочки. От других имен, под иными знаменами, но все с теми же, неизменными целями "Рвется к нечистой власти/ Орава речистой швали..."
Не плачьте, мисс Хаммонд. В этом нет никакого смысла – вы не виноваты в том, что оказались замешаны в этой обыденной дилемме, когда куда не глянь – всюду мрак, и ужас, и безнадега… Вы этого не предполагали, вы этого не хотели.
Вы даже в страшном сне этого не видели.
Мы увидим это наяву.
А наше окно на втором этаже,
А наша судьба на крутом рубеже,
И даже для этой эпохи -
Дела наши здорово плохи!Не плачьте, мисс Хаммонд. В конечном счете, вам проще. Вас убьют и вы не увидите всего этого: ни того, как сопьется Финч, ни политических чисток, которые вряд ли кого удивят. Как найдут всех, кто осмелился выйти на площадь – и вот тут-то и окажется, что они либо шпионы, либо приверженцы старой власти, либо душевнобольные, которых милосерднее будет усыпить, но мы – добрые, мы будем их лечить… Лоботомией, скажем. Вам не придется с удивлением читать в газетах и журналах самые нелепые домыслы о вас. Вы не застанете переосмысления реальности, когда через несколько лет вылезет из подполья шваль и назовет вас предательницей, виновной в гибели V, а под новые стандарты свободы и гласности продолжат все так же убивать на улицах и забирать из квартир на десять, двадцать, тридцать и более лет, и все – без права переписки.
Не плачьте, мисс Хаммонд – история не развивается спирально, она безыскусно ходит по кругу и никогда с него не сойдет.
Возвращается вечером ветер на круги своя,
Возвращается боль, потому что ей некуда деться.Ларкхилл-2 примет в свои гостеприимные стены новых постояльцев и если кто и найдет там письмо от прежнего обитателя одной из камер, то оно точно не будет начинаться словами «Я не знаю, как доказать тебе, что это не подстава».
Потому что это подстава.
Нас всех подставили, нас поймали на наших собственных мечтах, как ловили уже не раз… Видите ли, Иви, круг, по которому ходит истроия, усыпан граблями, и упорство, с которым мы на них наступаем, достойно лучшего применения.
Все повторится с той лишь разницей, что вы всего этого не увидите – за вас это увидела я, сидя в пустом зале, надеясь, что спинка кресла сможет защитить мою спину, и зная, что эта надежда, как и все ваши надежды – не оправдается.
А на дворе - то дождь, то снег,
Все тот же смех и тот же снег...
И не беда, что тот же смех,
А вот беда - все тот же век!(В тексте использованы фрагменты песен А. Галича и О. Арефьевой)
Главная
Страниц: 1
