Засыпающий между плечом моим и стеной,
Разделенный между войной и другой войной,
Тот, чьи нервы скручены в злую, тугую нить...
От немногого я могу тебя охранить.

Беспокоен сон твой у моего плеча.
Тьму вкруг нас не разгонят ни молния, ни свеча,
Дальше края койки - провал, не видать ни зги,
И опасно все, что дальше моей руки.

Я тебя обнимаю и тем замыкаю круг:
Нет кольца надежней моих ненадежных рук
Этой ночью, похожей на опиумный настой,
И в которой ты наедине с темнотой и мной.

Засыпающий рядом, сторонящийся стен,
По биенью твоих сшитых наскоро, нитью, вен
Твои злые сны я заучиваю наизусть...
Две войны делят душу твою, и я их боюсь.

Это много страшнее, чем бег босиком по льду.
Мрак не тронет, пока я рядом, но лишь уйду -
И тебя настигнет девятым валом тот ад...
Две войны. И ты ни с одной не пришел назад.

Пусть и шел не ко мне, пусть я чужая, пускай!
Я одна умею держать и не отпускать,
Ни в провал за краем, ни к холоду от стены.
Я тебя обниму, за тебя посмотрев те сны...

Я могу защитить. От малого - но могу.
И, по битому льду, отстреливаясь на бегу,
Босиком, ты этой полночью не пойдешь.
У тебя тоже есть права на сон и на ложь,

Что когда-нибудь все пройдет, или все пройдут,
Ты живой, и, может быть, где-нибудь даже ждут,
Может где-нибудь помнят жесты, имя, лицо
Но две войны закончат свой счет, разомкнут кольцо,

А я слабее их, хотя сильнее, чем ночь и мрак!
И как представлю - плачу, поскольку не знаю, как
Остановить этот передел, карнавал смертей
Они через одну - за тобой! В этой темноте

Я замыкаю круг. Ты спишь, прижавшись щекой к плечу.
Хоть в эту ночь, но я счета твои оплачу,
Надеясь, что мое пораженье ты мне простишь...
Но... Мы не будем думать об этом пока
                                                        ты
                                                          спишь...

Смушачаешь ты меня

Как же сильно получилось!