Осень, пробудившись после празднования своего отпуска с жуткой головной болью, недовольно отмахивалась прохладой и плевалась дождём. Я ехал на дачу, сопровождаемый ворчанием старушек на тему плохой погоды, и наслаждался грустной серостью неба. За спиной всё явственнее ощущался рюкзак с воткнывшимся в спину диском отрезной машины, именуемой высокообразованными деятелями искусства болгаркой. Предаваясь размышлениям о непомерной тяжести мерзкого асбоцементного шифера и о его количестве я медленно, но верно приближался к даче. По прибытии устроил небольшое чаепитие, но всё же прищёл час Р - я собрал инструменты и поплёлся на объект со страшным секретным названием - баня. Не успел я затащить на крышу и двух рулонов рубероида, как появился какой-то сосед (на этой даче я редко бываю, да и народу на улице не мало). Лицо какое-то виноватое, сам весь какой-то подваленный. Повертелся около бани, поспрашивал чего-то, потом собрался-таки, попросил стольник. На мой удивлённый взгляд сказал, отведя глаза, что на водку. Мол, не пил с первомая, и вообще не пьёт. Его вид молчаливо вопил об обратном. Жалость к соседу и необходимость доделать крышу, поставленная его разговорчивостью под угрозу, сподвигнули меня прогуляться до дому за этим несчастным стольником. Вид сей изрисованной бумажки произвёл на получателя магическое действие. На лице появилось сосредоточенное выражение. Впрочем, я приписал его мучительным попыткам вспомнить, где же можно поскорее перевести данную промежуточную валюту в валюту абсолютную, измеряемую в полнообъёмных литроградусах. Нам было по пути - мне обратно к бане, ему чуть дальше. Дойдя до участка с несчастным долгостроем, я начал разматывать цепь на калитке. Сосед, собиравшийся идти дальше, вдруг метнулся в мою сторону, ухитрившись пролезть в узкую щель между деревом, к которому крепился пролёт ограды, и забором следующих шести соток. На мой безгранично удивлённый взгляд он начал сбивчиво что-то объяснять. Послушав его с некоторое время, я сумел понять, что же пытались донести до меня полусотней полуоборваных фраз. Суть дела была в том, что сосед подрядился выкопать добросердечной старушке-дачнице колодец, взял деньги, и выбыл с приятелем из жизни на неделю. А когда вернулся, начал проводить мероприятия, направленные на убеждения заказчика, что выбыл на веки вечные и возврату не подлежит. Вот и нынешний кульбит был одним из таким мероприятий. Сосед выскользнул через заднюю калитку, а я всё-таки принялся за работу. Думать не хотелось, поэтому с неколебимой сосредоточенностью я вколачивал гвоздь за гвоздём в поддатливые волны шифера. Как оказалось, делал я это очень быстро, так как к вечеру обнаружилось, что крыша покрыта окончательно и безповоротно. С чувством мрачного удовлетворения и жуткой усталости я собрался было относить инструменты домой да и в город отправляться, как вдруг через колитку снизошла, а точнее снизползла весьма сомнительная благодать в синеватом лице соседа, совершившего-таки натуральный обмен мукулатуры на яд. Уклониться от беседы я не успел, а состояние оратора сделало её вестма продолжительной. Впрочем, несмотря на проблемы с произношением слов, товарищ строил фразы и генерировал мысли не хуже, чем во время первой встречи. Его теория сводилась к двум основным положениям - добыванию денег, и их пропиванию, являвшихся аналогами Зла и Добра. Сосед был твёрдо уверен, что в жизни абсолютно ничего нет кроме, что может это и ненормально, но так живут все, выбора нет и так далее, бесконечным потоком невероятно сложных для восприятия фраз...
   По дороге домой чувство удовлетворения от доделанной работы смешивалось во мне с какой-то горечью, по темному автобуса метался призрак безысходности. Неужели, думал я, в том, что он говорил, есть капля истины?  Не может быть, не верю....
   А в сознании всплывали лица местных из моей деревни в Новгородской области. Как их чудом находили спящими в занёсенных снегом колеях в тридцатиградусный мороз. Похожих, шатающихся в середине рабочего дня по Старой ладоге....Молодых людей, мирно лежащих в обществе бутылок на и около скамейки в парке...Моих собственных однокласников, развозимых по домам еженедельно...В один миг передо мной выросла бездонная пропасть, я рухнул в неё. Бесконечное падения вниз, от блистающих идеалов к реальности грязных подвалов. Есть ли будущее у такого народа? Есть ли будущее у такой страны? Теперь я не знаю...

Меня вот этот подход безмерно удивляет. Что значит "не удалось перечитать написанное"? Вы пытались?

to R2R

к сожалению, не пытался - понадеялся на то, что написал в меру грамотно и похоже на то, что хотел. И не вышел победителем из нашей со сном дуэли. Или поленился, но это мало вероятно.


to Maranta

в том текстовом редакторе, где я пишу, данная функция не представлена, а другого нет. Насчёт абзацев - Вы правы, учту.

Грамотность заслуживает твёрдой тройки. Отрадно - всё же гос. оценка
В ожидании разбора поразмышляю, почему и зачем написал. Заранее спасибо.




  Осень, пробудившись после празднования своего отпуска с жуткой головной болью, недовольно отмахивалась прохладой и плевалась дождём. Я ехал на дачу, сопровождаемый ворчанием старушек на тему плохой погоды, и наслаждался грустной серостью неба. За спиной всё явственнее ощущался рюкзак с воткнувшимся в спину диском отрезной машины, именуемой высокообразованными деятелями искусства болгаркой. Предаваясь размышлениям о непомерной тяжести мерзкого асбоцементного шифера и о его количестве я медленно, но верно приближался к даче.

  По прибытии устроил небольшое чаепитие, но всё же прищёл час Р - я собрал инструменты и поплёлся на объект со страшным секретным названием - баня. Не успел я затащить на крышу и двух рулонов рубероида, как появился какой-то сосед (на этой даче я редко бываю, да и много их, соседей). Лицо какое-то виноватое, сам весь какой-то подавленный. Повертелся около бани, поспрашивал чего-то, потом собрался-таки, попросил стольник. На мой удивлённый взгляд сказал, отведя глаза, что на водку. Мол, не пил с первомая, и вообще не пьёт. Его вид молчаливо вопил об обратном. Жалость к соседу и необходимость доделать крышу, поставленная его разговорчивостью под угрозу, сподвигнули меня прогуляться до дому за этим несчастным стольником. Вид сей изрисованной бумажки произвёл на получателя магическое действие. На лице появилось сосредоточенное выражение. Впрочем, я приписал его мучительным попыткам вспомнить, где же можно поскорее перевести данную промежуточную валюту в валюту абсолютную, измеряемую в полнообъёмных литроградусах.

  Нам было по пути - мне обратно к бане, ему чуть дальше. Дойдя до участка с несчастным долгостроем, я начал разматывать цепь на калитке. Сосед, собиравшийся идти дальше, вдруг метнулся в мою сторону, ухитрившись пролезть в узкую щель между деревом, к которому крепился пролёт ограды, и забором следующих шести соток. На мой безгранично удивлённый взгляд он начал сбивчиво что-то объяснять. Послушав его с некоторое время, я сумел понять, что же пытались донести до меня сотней полуоборваных фраз. Суть дела была в том, что сосед подрядился выкопать добросердечной старушке-дачнице колодец, взял деньги и выбыл из жизни на неделю. А когда вернулся, начал проводить мероприятия, направленные на убеждение заказчика в том, что выбыл на веки вечные и возврату не подлежит. Вот и нынешний кульбит был одним из таким мероприятий.

  Сосед выскользнул через заднюю калитку, а я всё-таки принялся за работу. Думать не хотелось, поэтому с неколебимой сосредоточенностью я вколачивал гвоздь за гвоздём в поддатливые волны шифера. Как оказалось, делал я это очень быстро, так как к вечеру крыша была покрыта окончательно и бесповоротно. С чувством мрачного удовлетворения и жуткой усталости я собрался было отнести инструменты домой да и в город отправляться, как вдруг через колитку снизошла, а точнее снизползла весьма сомнительная благодать в синеватом лице соседа, совершившего-таки натуральный обмен мукулатуры на яд. Уклониться от беседы я не успел, а состояние оратора сделало её весьма продолжительной. Впрочем, несмотря на проблемы с произношением слов, товарищ строил фразы и генерировал мысли не хуже, чем во время первой встречи. Его теория сводилась к двум основным положениям - добыванию денег, и их пропиванию, являвшихся аналогами Зла и Добра. Сосед был твёрдо уверен, что в жизни абсолютно ничего нет кроме, что может это и ненормально, но так живут все, выбора нет и так далее, бесконечным потоком невероятно сложных для восприятия фраз...

  По дороге домой чувство удовлетворения от доделанной работы смешивалось во мне с какой-то горечью, по темному автобуса метался призрак безысходности. Неужели, думал я, в том, что он говорил, есть капля истины?  Не может быть, не верю....
А в сознании всплывали лица местных из моей деревни в Новгородской области. Как их чудом находили спящими в занёсенных снегом колеях в тридцатиградусный мороз. Похожих, шатающихся в середине рабочего дня по Старой ладоге....Молодых людей, мирно лежащих в обществе бутылок на и около скамейки в парке...Моих собственных однокласников, развозимых по домам еженедельно...В один миг передо мной выросла бездонная пропасть, я рухнул в неё. Бесконечное падения вниз, от блистающих идеалов к реальности грязных подвалов. Есть ли будущее у такого народа? Есть ли будущее у такой страны? Теперь я не знаю...

Позитивно, конструктивно; короче говоря, понравилось
надеюсь на продолжение.