УТРО
Глаза – тоскливые, тусклые, робкие,
Дождь, нервные водители, пробки...
А машины – не лошади.
Машины – железная раса.
Их души не в плоти – в металле.
Наверно, устала...
Ткнувшись заплаканной мордой в соседку,
Или сорвавшись с обрыва...
Дождь плаксивый
Туманит утро серыми брызгами.
Машины тоже бывают –
Самоубийцами...

ВЕСЕННИЙ СНЕГ
Обескровленный снег -
Пронзительно, яростно бледный,
Демонически чистый, зовущий упасть и растаять.
Снег холодной московской весны, умирающей в чреве Апреля.
Пошатнуться, зарыться и вздрогнуть
Плечами, хребтом, разрыдаться, завыть, заметаться,
Зашипеть на прохожих изломанной огненной кошкой,
Вздыбив снег окровавленной лапой в агонии жизни,
разбитой на строчки…

Подступило – забытое, гневное, темное пламя вулкана,
Разрывая, сметая, сжигая нутро и дыханье,
Разрезая стальными шипами и глотку, и нёбо, и небо
Над распластанным городом – рвется
Веселый, свирепый, свободный, сверкающий крик.

Это снег! Это снег виноват!
Снег весенний, сырой, неуместный.
Это запах машин и собак в его складках и серых штрихах.
Этот запах, сжав челюсти, втягивать резко и хищно –
Бледный, бледный, безумный, безжизненный, бешеный снег!
По весне начинается гон. Снег истлеет, как пес у дороги.
Искаженное тело зимы рвут на части шакалы дождя.

У людей лицемерно играют гормоны.
А Зверю спокойно и страшно.
По весне начинается гон.
Смерть багряным оленем петляет в лесах бытия
От холодных клыков, от холодного темного взгляда.

Оставляя следы
Сладким запахом тлена и тьмы.

НОВЫЙ КОВЧЕГ
Вцепившись в стекло ваших душ,
Рвет до крови из-под ногтей
Безумный слепой полузверь,
Он хотел сорвать ваши стекла
Темных очков и темных,
Спящих зрачков.
Хотел обменяться теплом,
Дорвав до живого тела.
Хотел взорвать эти стены,
Тусклые лабиринты
С заблудившимся светом под кожей.
Он просил подаяния,
Как пес по привычке выскуливает
Хлеба или пинка.
И получал
Щедро, и стал богат
Жалостью и презреньем.
Спасибо.
Оскалившись,
Голову к земле.
Спасибо.
Двенадцать заповедей
На шкуре кнутом.
Кровят.
От сердца до сердца
Росчерк.
Я запомню.
Двенадцать заповедей
На теле земли
Язвами городов-котлованов.
Язвами государств-котлованов,
Язвами людей-котлованов
До самого ледяного семени.
Реки, бегущие вспять,
Подозрительно алы.
Вышли из берегов.
Двенадцать заповедей.
И две – от золотого тельца.
Господи, пусть будет ливень
Сорок бессолнечных дней.
Моя молитва у красного моря:
Пусть будет ливень!
Кому-то
Надо омыть эти раны
Павшей земли.
Чтоб по багровым волнам
Хоть кто-то доплыл до солнца –
Время строить
Новый ковчег.

***
Как тоскливо воет луна.
Обернулась мраморным волком
И лежит на черном снегу.
Вам не больно, милорд?
Вставайте, прошу Вас, вставайте...
Разве небо, ревнивая ведьма,
Не простило еще ваших глаз
Ярче неба и глубже Байкала?

Нет, вставайте. Так солнце встает,
Каждый раз возрождаясь из пепла,
Чтобы дать – наказанием – жизнь.

Я люблю Вас;
Далекий и близкий...
А судьба, этот вечный поэт, -
В ней, как в смерти, все просто и строго...

Ты свободен и в клетке, а мне не хватило терпенья...
Я ведь дикий и глупый, но верный, как тот доберман,
Чей желтеющий череп под серым крестом, на снегу,
Скалит зубы на зимнее небо.
АИД
Ледовая, соляная, сахарная
Корочка на сером лице.
Пошлите уж лучше к черту,
Но не пейте меня, как водку,
Ненасытно и безобразно.
День приходит – все так же, утром,
Не стучась, не спросясь, как пьяный.
Я не верил, что все так будет...
Дни, секунды, часы – копейки
Из карманов воруют бесы
Или ангелы – черт их знает...
А копил на дорогу в осень.
На двоих – сорок капель света.
Месяц... больше... хотелось – вечно.
А теперь – сорок жизней снега
Или больше... Как на перроне
(Я стою и смотрю на поезд –
Многоликий, безликий, дикий.
Хтонический червь в хитине,
Неподкупный посланник Геи).
Жду любого с попутным ветром.
Автостопом и на собаках
До конечной станции «Счастье»,
Где-то там, в параллельном мире.
Параллельные рельсы-стрелы,
Параллельные жизнь и вечность.
Сколько станций – пустых и стылых.
Как два края бездонной раны,
Не срастемся, не отболеем...
Сон о жизни, как дым табачный,
Сизой гарью лежит на веках.
Утро скалится в занавески.
Тает снег. Бессюжетность жизни
Завершает последний поезд.

ЛЕТО
За окном одинокий полдень.
Как раненый зверь, истекает кровавым зноем.
Дымящимся, солнечным.
На дрожащий асфальт.

Синеглазый июньский полдень.
Свирепое сердце лета.
За жадным гибельным зноем
Прячет тоску и робость.

Улыбнуться ему.
Расправив золотые паруса крыльев.
Небо добрее людей. Я видел
В птичьих глазах, как в зеркале мира

Что небо – тоже большая птица
С синими крыльями
И синим сердцем поэта.
Людские сердца – без цвета...

В доме тысяча этажей.
Я выхожу на крышу
Быть выше и ближе
К небу июньского полдня.

кгм. и что это было, доктор? (с)

Элхе, почту за величайшую честь... (преклоняя колено)....
Неужели ВЫ САМИ сочтете возможным?

Гм, может, это резко прозвучит... Но кто-нибудь что-нибудь О СТИХАХ-то скажет?