В этом году Людоед запаздывал. Причём не на день-два, как случалось прежде, а почти что на целый месяц. Так что беспокойство бургомистра было вполне объяснимым – привычный, неизменный вот уже много лет образ жизни летел кувырком. Жители Города стали нервными и раздражительными – на них сказывалось постоянное напряжённое ожидание. Поэтому, когда в кабинет бургомистра влетел, спотыкаясь и еле дыша, покрытый с ног до головы пылью гонец, с сообщением, что на подступах к Городу замечен Людоед, городской глава прямо-таки вздохнул с облегчением. И приказал начинать приготовления к встрече. И, когда могучая фигура, чьи сгорбленные плечи были вровень с крышами трёхэтажных домов, сделала свой первый тяжкий шаг по окраинным улочкам – шаг, от которого задребезжали стёкла в окнах всего квартала, на центральной площади уже разгружались первые подводы с продовольствием. Когда же Людоед добрался до площади, то там уже высилась гора всевозможной снеди, способной утолить любой, самый зверский аппетит, а перед этой горой, под транспарантом «Добро пожаловать!», стоял сам бургомистр в парадном облачении. Бургомистр раскинул руки в приветственном жесте и, широко улыбаясь, прокричал:
-      Добро пожаловать, господин Людоед! Доброго вам здоровьечка! – оркестр за спиной бургомистра грянул туш. Людоед вяло отмахнулся ручищей и что-то пробурчал под нос. Похоже, что приветствие бургомистра было куда актуальнее, чем он того ожидал – судя по всему, здоровье Людоеду как раз не помешало бы. Кожа его приобрела нездоровый землистый оттенок, глаза потускнели и даже жёсткая щётка усов словно бы обвисла без сил. Разглядев всё это, бургомистр не на шутку забеспокоился. Как бы чего не случилось с Людоедом-то! Ведь вся экономика в Городе рассчитана под эти ежегодные приходы Людоеда, и поставщики провианта буквально дерутся за то, чтобы их подношение было принято – ведь всем известно, что проявленная при этом щедрость прямо пропорционально благосклонности городского правления в будущем году. На что только не идут люди, чтобы поучаствовать в Кормлении Людоеда! Бургомистр чуть не заурчал от удовольствия, припомнив, сколько он положил в свой карман в этом году, но вовремя опомнился и, придав лицу участливое выражение, осведомился:
-      Вас что-то беспокоит, Ваше Людоедство? Может, желаете чего-то ещё? Например лишний бочонок вина? Или телёночка печёного?
-      Нет, - глухо пророкотал Людоед. – Всего довольно. – Он, кряхтя, уселся прямо на мостовую, облокотившись на стену ближайшего дома, с крыши которого не замедлила посыпаться черепица.
Бургомистр только покачал головой. Потом хлопнул в ладоши, прокричав:
-      Начинайте, Кормление!
На площади тотчас поднялась суета: набежавшие горожане, надуваясь от гордости по поводу своего избрания для столь ответственной задачи, сновали от горы снеди к Людоеду и обратно, гигантскими вилами отправляя пищу в открытую пасть. Людоед ел шумно, чавкая и причмокивая, а глава города умилённо наблюдал за ним, мысленно в который раз вознося хвалу прозорливости своих предшественников, умудрившихся заключить с столь выгодный договор – удовлетворение  людоедовых потребностей в обмен на его доброе отношение к Городу. Между тем Людоед дожевал последнего бычка, сытно рыгнул и ухватил бочку с вином, заботливо подкаченную к нему парой покрасневших от натуги крепких парней. Сообразив, что трапеза близится к завершению, бургомистр отдал приказ переходить ко второй части действа:
-      Приготовьте девицу для Мучения!
Людоед поперхнулся и закашлялся, вино ручьями струилось по его подбородку и груди. Откашлявшись, он склонился почти до самой земли и движением толстого, похожего на ствол дерева, пальца поманил к себе бургомистра.
-      Послушай, любезнейший… Насчёт мучений… Может, мы в этот раз как-нибудь… - людоед неопределённо покрутил пальцами в воздухе.
-      Прошу прощения, Ваше Людоедство? – брови бургомистра недоумённо взлетели вверх.
-      Ну, хоть сам её помучай, что ли… А? – В голосе Людоеда проскользнули просительные нотки.
-      Ваше Людоедство! – Сказать, что бургомистр был изумлён, значило бы не сказать ничего. – Как можно! Девица уже ждёт – Алара Кронниг, благороднейшего происхождения. Да вы же сами знаете, как они ценят ваше внимание, она же потом всю жизнь вспоминать да рассказывать о том, как от рук самого людоед мучения сносила. Весь город уважать будет! Как же без Мучений-то, Ваше Людоедство? Обидите же девушку!
Людоед обречёно вздохнул:
-      Ладно, давайте сюда эту вашу Ола… Али…
-      Алару, Ваше Людоедство, - подсказал бургомистр, одновременно подавая знак, по которому на площади появилась высокая девушка с длинными волосами, уложенными в невообразимой сложности причёску, облачённая в искрящееся узором из драгоценных камней платье. Девушка вышагивала по мостовой, гордо запрокинув голову (не исключено, что другая осанка была бы просто невозможна из-за причёски) и просто-таки лучась радостью. Улыбка на её лице была улыбкой триумфаторши. Людоед смотрел на приближающуюся к нему фигуру мутным взором. Когда же девушка остановилась перед ним, то он сперва, следуя установившейся традиции, зарычал, а потом провёл толстым обгрызенным ногтём по её телу, от правого плеча к левому бедру. Ткань, не выдержавшая столь грубого обращения, с треском разошлась, и драгоценные камни звонким дождём рассыпались по мостовой. Даже такого лёгкого прикосновения хватило, чтобы девушка отлетела в сторону на несколько метров. Но Людоед не стал преследовать её, как то ожидалось. Неожиданно он широко зевнул, потянулся и произнёс, мучительно сдерживая следующий зевок:
-      Нет, хватит с меня, - и зевнув на последок, лёг и уснул, подперев собой дверь ратуши. Опешивший бургомистр так и остался стоять с открытым ртом, и воцарившуюся над площадью тишину нарушали лишь редкие всхрапывания спящего Людоеда, да горькие рыдания девицы в разодранном красном платье.

Прошёл день, другой, неделя, месяц. А Людоед всё спал. И если бы ни храп, то его вполне можно было бы принять за мертвеца. И пока он спал, городской глава не покидал своего кабинет в ратуше (туда пришлось входить через чёрный ход) и беспробудно пил, пребывая в глубочайшей депрессии. Он уже подсчитал примерные убытки от такого нарушения обычаев и топил своё горе в вине. Впрочем, он надеялся, что Людоед таки проснётся и покинет Город, чтобы на следующий год вернуться вновь. И тогда всё станет на свои места. Но с каждым днём надежда на подобный исход становилась всё более призрачной, пока однажды не произошло то, что убило её совсем.
Просто в один прекрасный день туша Людоеда, занимавшая собой почти всю центральную площадь, вдруг начала скукоживаться, как бумажный лист в огне, кожа пошла трещинами и принялась облетать сухими серыми хлопьями. А потом, незадолго до полудня, под изумлёнными взглядами половины населения Города, собравшегося вокруг, Людоед с сухим хрустом  и взметнувшимся облаком пыли рассыпался, явив взорам иное, скрывавшееся в внутри него существо. Впоследствии никто точно не мог сказать, как же оно всё-таки выглядело: все сходились на том, что оно было невообразимо красиво и светилось ярким светом, затмевающим солнечное сияние. Существо расправило огромные прозрачные крылья, огляделось и взлетело, издавая звуки, напоминающие перезвон хрустальных колокольчиков. Жители Города глядели ему вслед, пока оно не скрылось в безграничной синеве неба. С тех  пор в городе больше не видели бывшего Людоеда.
Большинство влиятельных людей Города впали в тихое отчаяние – ведь источником их влияния во многом был Людоед и всё с ним связанное. Даже продавец сувениров горевал – у него целый склад был завален не распроданными футболками с надписью «Посетите Город Людоеда!». Что уж говорить о бургомистре… Несколько раз его видели посреди дня, сидящим на крыше ратуши в совершенно невменяемом состоянии, грозящим кулаком небу и выкрикивающим несвязные ругательства
Собственно говоря, на крыше и застал его примчавшийся из пригорода гонец. Отдышавшись, гонец сложил руки воронкой и закричал:
-      Ваше превосходительство! Ваше превосходительство!
Бургомистр увлечённый очередным витиеватым ругательством расслышал обращение только раза с четвёртого и, прервавшись на полуслове (впрочем, одна эта половинка уже заставила бы покраснеть благонравных дам), недовольно взглянул вниз и поинтересовался охрипшим голосом:
-      Ну, что там ещё?
-      Ваше превосходительство… - голос посланца срывался от волнения. – Там... Там Людоед!
-      Что?! – бургомистр мгновенно протрезвел. – Людоед? Ты уверен?
-      Так точно, ваше превосходительство! Людоед! В двух лигах от Города и движется по направлению к нам.
Бургомистр скатился по приставной лестнице столь стремительно, что было просто чудом, что в процессе он не свернул себе шею. Нырнул в ратушу и уже через четверть часа объявился на площади – тщательно причёсанный и умытый, в парадных одежда. Энергия так и переполняла его. Предстояло приготовить всё надлежащее для Кормления и Мучения. Город должен приветствовать своего нового Людоеда самым достойным образом.
Так что, когда Людоед подошёл к площади, его уже встречала традиционная гора снеди, оркестр и глава города, старательно улыбающийся, несмотря на мучительное похмелье. Бургомистр шагнул вперёд с распростёртыми объятиями, автоматически подметив, что этот Людоед не похож на предыдущего. Этот был куда моложе (или, по крайней мере, так выглядел – кто их, Людоедов, разберёт!), худее и, судя по хищному блеску чёрных глаз, оч-чень голодным! Так что бургомистр не сомневался, что он примет подношения – все. Похоже, жизнь в Городе возвращалась в привычную колею.
И так, бургомистр шагнул навстречу новому Людоеду и радостно прокричал:
-      Добро пожаловать, Ваше Людоедство!
Людоед остановился, взглянул на бургомистра, а потом стремительным движением схватил человека и откусил ему голову. Он был традиционалистом, можно сказать, Людоедом-ортодоксом.
И, как довелось узнать жителям Города, ещё долго не собирался ни во что превращаться.