Автор тот же.
ИздранноеИз старенького. Интертрепаторам из "антислэшера" посвящаетсяДействующие лица:
Эсмеральда, цыганка.
Джали, коза.
Фролло, архидьякон.
Квазимодо, звонарь
Гренгуар, поэт.
Феб де Шатопер, капитан королевских стрелков.
Флер де Лис, его невеста.
Клопен, деклассированный криминальный элемент.
Критик Николаев.
Критикесса Елизарова с хором сподвижников.
Редакторы Пузиков и Трескунова
Учительница литературы с хором детей.
На сцене - Собор Парижской Богоматери. Голос за сценой: "Итак, в "Соборе Парижской Богоматери" Гюго задумал показать зависимость человека средних веков от религии, власть над ним догматики, порабощавшей его сознание. Собор становится символом этой силы…" Елизарова М.Е. История зарубежной литературы. - М., Просвещение. - 1964.
Учительница литературы:
Настало время, пробил час.
Мы начинаем наш рассказ
О формах классовой борьбы
среди средневековой тьмы.
На сцену выходит Клопен.
Клопен:
Мы, братцы, вольные бродяги,
Артель ножа и топора.
Критикесса Елизарова с хором сподвижников, экзальтированно:
Свобода поднимает стяги!
Ура, товарищи! Ура!
Клопен, настороженно:
Какая, к едреням, свобода?
Критикесса Елизарова с хором сподвижников:
Париж воспрянет ото сна,
И представители народа
На стенах Лувра кровью-потом
Свои напишут имена.
Критик Николаев:
Бездомный люд, бродяги, воры
И люмпен-пролетариат
Сейчас идут на штурм собора,
А завтра - мир освободят!
Учительница литературы с хором детей:
Жить станет лучше, станет краше!
Клопен (старательно прикрывая только что нацарапанное матерное слово):
Что за безумная толпа…
Критикессе Елизаровой, галантно:
Пардон, мадам, но серьги ваши -
Они из золота, n'est ce pass?
Из собора выходит Фролло.
Фролло:
Я архидьякон Клод Фролло…
Редакторы Пузиков и Трескунова, дуэтом:
…Аскет, алхимик, мракобес,
Символизирующий зло,
Упадок нравов и регресс…
Критикесса Елизарова с хором сподвижников:
…Бесплодье пошлой лженауки
И церкви гнилостный распад
И дальше все в таком же духе
Страниц на сорок-пятьдесят…
Критик Николаев:
…Конфликт аскета с человеком,
Религиозную мораль
В конце пятнадцатого века.
Учительница литературы с хором детей:
И нам его совсем не жаль!
Дети дружно плюют на архидьякона. Обряд очищения, таким образом, заканчивается, и на сцене появляется следующий персонаж.
Эсмеральда:
Я - Эсмеральда.
Критик Николаев:
Дочь народа!
Предвестница святой борьбы
Во имя мира и свободы,
Во имя света против тьмы!
Эсмеральда:
Мужик, ты чё?
Редакторы Пузиков и Трескунова, дуэтом:
Под пестрым платьем
Скрывается простой народ.
Она погибнет, но проклятье
На палачей ее падет.
Эсмеральда украдкой задирает юбку. Никакого народа там, естественно, нет.
Эсмеральда:
Да вы, смотрю, совсем свихнулись.
Эй, Гренгуар, иди сюда!
Гренгуар:
Я - нищий принц парижских улиц.
Критикесса Елизарова с хором сподвижников:
Но буржуазная среда
Его покуда не сломила.
Поэт бросает вызов сам
Интеллигенции спесивой.
Мир хижинам, война дворцам!
Гренгуар:
Прелестно, барышня, прелестно!
Минуточку. Я запишу.
Критик Николаев упорствует. Критик Николаев прикипел душой к Эсмеральде и не может простить Гренгуару выбора в пользу козы.
Критик Николаев:
При этом поступил бесчестно…
Гренгуар:
Пардон, мадамы, я спешу.
Гренгуар поспешно удаляется под роковые слова критика Николаева:
Схоласт и метафизик мелкий,
Поэт бороться не желал:
Пошел он с церковью на сделку
И предал светлый идеал!
Гренгуар (у самого края сцены):
А лучше было бы болтаться
На Гревской площади в петле?
Критик Николаев:
Могли хотя бы попытаться!
Гренгуар:
А вы, товарищ? Силь ву пле!
Однако критика Николаева не прельщает подобная перспектива. Он вращает головой в поисках новой жертвы и обнаруживает козу, сиротливо прижавшуюся к ногам Гренгуара.
Критик Николаев:
Прекрасно сказано в романе,
Как, вызов бросивши судьбе,
Коза Джали двумя рогами
Сражалась в классовой борь…
Джали:
Бе-е…
Возмущенный до глубины души Гренгуар начинает шептаться о чем-то со священником. Тем временем критикесса Елизарова с хором сподвижников выволакивают на сцену порядком смущенного Квазимодо и под звуки марша Мендельсона подводят его к Эсмеральде, распевая во весь голос:
Горбун цыганку полюбил
Немного трепетной любовью,
но, бедолага, позабыл,
что на дворе - Средневековье.
В лихие эти времена
эксплуатации жестокой
любовь ценилась лишь одна -
с пикантным привкусом порока.
Учительница литературы с хором детей:
Горбун и цыганка -
Сюжет этой песни
Основою стал для романа…
Горбун и цыганка -
Их видели вместе
В компаньи химер Нотр-Дама.
Эсмеральда, нервничая:
Большое вам мерси, ребята,
Но лучше я пойду к попу.
Окрыленный надеждой Фролло подлетает было к Эсмеральде, но путь ему преграждает критик Николаев. Не затем, в конце концов, отваживал он Гренгуара.
Критик Николаев:
Виктор Гюго, чье имя свято,
Перевернулся бы в гробу!
Редакторы Пузиков и Трескунова водят хоровод вокруг Квазимодо и распевают:
Под этой неприятной маской
Он полон нежности и ласки.
Критикесса Елизарова соло:
До встречи с девушкой молчало
Его идейное начало.
Эсмеральда:
Да он же, блин, уродлив, как химера!
Учительница литературы, дети и критики в трогательном единстве:
Зато душою любит бескорыстно,
В отличие от Феба Шатопера,
Болвана, подлеца и эгоиста.
Критикесса Елизарова соло:
Он - воплощенье красоты духовной
Дворянством угнетенного народа!
Эсмеральда:
Мадам, чем быть настолько многословной,
Идите сами замуж за урода!
На сцене появляется Феб Шатопер, за которым рысит невеста.
Феб:
Кого-кого назвали вы болваном?
Флер-де-Лис:
Ах, милый Феб, пойдем скорей отсюда.
От этой вашей слабости к цыганам
Обычно всем бывает только худо.
Редакторы Пузиков и Трескунова, некуртуазно тыча пальцами в сторону Флер-де-Лис, дразнятся:
Великосветское убожество!
Феб, выхватывая шпагу:
Что слышу я! Молчать, ничтожество!
Драка. Занавес.
_____________________________________________
Уведено вот отсюда:
http://www.livejournal.com/users/the_mockturtle/12069.html#cutid1
Главная
Страниц: 1
