Добро пожаловать, Гость. Пожалуйста, выберите Вход
WWW-Dosk
 
  ГлавнаяСправкаПоискВход  
 
 
Хелависа (Прочитано 1009 раз)
05/17/22 :: 7:29pm

Seras Victoria   Вне Форума
При исполнении
Париж

Пол: female
Сообщений: 1466
*****
 
"Эксперт": О чём поёт Хелависа

Наталья О’Шей — об искусстве сонграйтинга

Наталья О’Шей, известная под творческим псевдонимом Хелависа, — основатель и лидер группы «Мельница», кандидат филологических наук, тема диссертации «Тематизация презенса сильного глагола в кельтских и германских языках (на материале древнеирландского и готского)». Свободно владеет английским, французским, ирландским, шотландским и валлийским языками. Из древних языков ей доступны древнеирландский, древнеанглийский, латинский и готский. В составе группы «Мельница» выпустила семь альбомов. Совместно с Владимиром Лазерсоном записала альбом кельтских песен, исполненных в аутентичной манере, — «Новые ботинки».

АНТОН ХАВТОРИН


— Что значат для вас тексты?

— Я считаю, что тексты песен — сонграйтинг — это отдельный жанр литературы, в связи с чем я радовалась за Боба Дилана и за его Нобелевскую премию: она получена именно за сонграйтинг, то есть за тексты, которые написаны для музыки и не могут существовать вне музыки; читать сборники текстов нужно, только если что-то не дослушал в песне, забыл, дай я посмотрю в текст, узнаю, что она там поет. Или когда это тексты на других языках: может быть, кто-то не очень хорошо воспринимает со слуха, давай заглянем в книжечку текстов Боба Дилана, что там у него написано. Для этой цели буклетики к альбомам и прикладывают, а не для того, чтобы можно было что-то почитать: «Читал текст и много думал». Ты не читай, ты песню слушай и испытывай на себе воздействие совокупности факторов. На мой взгляд, песня должна восприниматься как единое целое, как совокупность музыки, текста, аранжировки и общего чувства, которое из всего этого возникает. И только тогда она получается. У меня бывает по-разному. Иногда пишется сначала музыка, и я на нее начинаю нанизывать текст. А бывает, что есть некий текст, от которого я не могу отвязаться, повторяю его, кручу, и он начинает петься. Причем совершенно не всегда музыка тянет за собой слова (это будет инструментальная композиция) — иногда слов вполне достаточно и музыка им не нужна, тогда получаются стихи.


— Можно ли предположить, что для стихов в силу их ритмической организованности более естественно существовать в музыке? Что поэтический текст на бумаге — это нечто искусственное?

— Это действительно так. Стихи происходят либо от песен, либо от ритмичной устной речи. По сути, стих есть ритмически упорядоченная устная речь, под которой мы понимаем наличие внешних и внутренних рифм, аллитерации, ассонансы, строчную форму, если есть строки. Конечно, стих на письме имеет смысл, помимо вспомогательной функции, просто чтобы прочитать и понимать, что это такое. Письменная форма позволяет совершать формалистические эксперименты — как хвост мыши у Льюиса Кэрролла: текст, напечатанный на бумаге, имеет еще и графическое значение, он получается картинкой; тут уже тоже смесь жанров. Это крен в другую сторону.


— Насколько аудитория восприимчива к языку мифов и легенд, на котором вы с ней разговариваете? Они понимают, о чем вы хотите сказать?

— Хотелось бы думать, да. В любом случае то, что я делаю, подпадает под определения Веселовского и Лотмана. Всё там, всё в «Исторической поэтике». Например, мне нужно написать песню, которая будет о любви, зиме, расставании и свободе. Я думаю: что бы мне такого сделать? Давайте мы передадим привет лорду Байрону — «Прощай! И если навсегда, то навсегда прощай!», и будет одна реминисценция. Мы передадим привет тени отца Гамлета в переводе Пастернака: «Прощай, прощай и помни обо мне!» А дальше, поскольку зима — самое темное время года, во мне, конечно, просыпается скандинавист, который не может не вставить только мне самой очевидную отсылку к «Речам Гримнира», где Один сидит в кольце из огней и говорит всякие интересные вещи, и поэтому у меня появляется строчка «Я заключен, как истукан, в кольце его огней». Такой художественный прием: любые языковые средства, которые я использую, клишированные фразы, цитаты — это все исключительно мой инструментарий, это не суть песни, это ее форма. И вот отсюда как раз и сложность в общении со слушателями: очень часто они воспринимают все слишком прямолинейно.


— Вы сознательно вставляете эти аллюзии на классические тексты?

— Это происходит, конечно, спонтанно. Потому что это тот язык, который я знаю очень хорошо. Меня в студенчестве можно было среди ночи разбудить и потребовать перечислить «Список инглингов», я бы это сделала на древнешведском. В университете я периодически каталась в метро с каким-нибудь древнеирландским томиком и сидела с карандашиком — черкала. Если ты очень упорно занимаешься какой-то темой, она становится тебе родной, поэтому я всех этих индоевропейских драконов воспринимаю как своих. Думаю, что точно такое чувство было у Калверта Уоткинса, когда он писал свой эпохальный труд «Как убить дракона» — как раз об индоевропейской поэтике и как раз в применении к клише «погубить дракона», вот такой серый том, и все про индоевропейский сюжет героя — громовника, который побеждает бога — змея, Перун и Велес, и все это через призму языка, потому что там повторяется одна и та же основа имени, одна и та же глагольная основа и они к тому же аллитерируются. Это очень красиво. Там магия языка, которую я люблю, и я, конечно же, пытаюсь делать то же самое: я индоевропеец или кто? Я пытаюсь того же самого налить и в свои тексты, и поэтому нельзя сказать, что сижу и думаю, какую бы мне цитату вставить. Нет, это все вполне естественно происходит. Другое дело, что я всегда отдаю себе отчет в том, что сделала.


— Как вы оцениваете творчество Боба Дилана? Он действительно заслуживает такой награды, как Нобелевская премия?

— По сути, он сделал то же самое, что для шотландской поэзии сделал Роберт Бернс, писавший на своем довольно-таки искусственном скотсе (scots — шотландский язык. — «Эксперт»): язык Бернса — это не тот уличный скотс, на котором говорят в современном Пертшире, и, конечно, не тот, на котором говорили тогда. Он немного искусственный, но русский Сумароков тоже писал на искусственном языке, как мы все понимаем. Им приходилось из ничего лепить поэтический язык. Но вот что сделал Бернс: наработки, клише, принципы народной поэзии и даже народные мелодии — у него в некоторых случаях написано в примечании, что этот стих можно петь под мелодию такую-то. И он умудрился из этих песенок, потешек, колыбельных, песен прачек, жнецов шотландских сделать очень трогательную и очень популярную поэзию, которая в итоге стала поистине народной, и вся Шотландия его обожает. Что сделал Боб Дилан? То же самое, но на порядок круче, потому что он взял наработки той же самой поэзии английской, ирландской и шотландской и музыку, тоже подчиняющуюся достаточно простой логике, перенес это на американскую почву и стал с помощью этих приемов говорить вовсе не о традиционных сюжетах, и не о любви — «как роза красная цвела», и не о путешествии через море, и не о разлученных любовниках. А обо всем вообще: о смерти, о политике, о свободе. И видишь, как за ним проступает Дилан Томас, как за ним проступает Т. С. Эллиотт, как великая американская поэзия, зачастую очень сложная для восприятия, проступает за этими простыми и якобы народными текстами Дилана. За счет чего они очень легко запоминаются. Но оказывается, в таком фолковом ключе можно говорить о чем угодно. И именно этим Дилан велик, в этом его заслуга, за которую он получил премию.


— Есть ли в русской традиции яркие авторы песенных текстов?

— Башлачев. Он какой-то совершенно отдельный. Насколько особняком стоит поэзия Джима Моррисона в американской системе, притом что это тоже, без сомнения, литература, настолько же отдельно для меня стоит Башлачев. Я как филолог умею поверить алгеброй гармонию, я люблю играть в Сальери, мне очень близка эта роль и этот персонаж. Мне нравится производить хирургические операции над текстом. Как говорил мой терапевт, «выпил коктейль патологоанатома: боярышник, мята перечная, пион уклоняющийся и пустырник — и идешь в театр резать людей». Вот я тоже люблю «резать людей», в данном случае «резать» тексты. Я понимаю, как работает голова у Бориса Борисовича, я понимаю, как он пишет. Понимаю, как пишет Ревякин, особенно это было видно, когда он был лихорадочно увлечен Хлебниковым и сочинял прелестные структуры, очень красивые, малопонятные и очень увлекательные. Я понимала, как работала голова у Кормильцева: тоже гениально, очень четко, музыкально, как колокола. Но не понимаю, как работала голова у Башлачева. У него бьющийся, очень живой пласт народных клише, уходящих в былины, и совершенно непонятно, откуда у него это было, учитывая прерванность русской эпической традиции, и при этом у него так слово за слово цепляется. Песня начинается с чего-то одного, а кончается в какой-то совсем другой степи. И с этой точки зрения Башлачев невероятно интересен.


— Ваш кельтский альбом звучит так, что трудно себе представить, что поет певица с русскими корнями. Как вам это удалось?

— В этом и есть суть проекта. Не имеет смысла играть музыку другого народа, если не умеешь сделать это аутентично. В силу того, что я профессиональный кельтолог-лингвист, у меня хорошее произношение, я фонетист, много занималась ирландской поэзией и знаю, как она работает, где какая рифма, на что нужно сделать упор. В какой-то момент я решила, что можно записать альбом «Новые ботинки», который я ничтоже сумняшеся считаю лучшим кельтским альбомом, записанным в пределах России. Да, я это сказала. Потому что там все абсолютно адекватно сыграно, чего мы добивались очень долго. Ради музыкальной составляющей Сергей Вишняков (гитарист группы «Мельница». — «Эксперт») освоил принципиально новый для себя строй гитары. Ради музыкальной составляющей наши музыканты научились играть слегка в рассинхрон. Если вы послушаете пластинку, то поймете, что гитара и перкуссия играют чуть-чуть назад, а не чуть-чуть замедленно, чуть-чуть сзади, а виолончель, аккордеон и духовые играют вперед. Это принципиально важная позиция для традиционной шотландской музыки, но современному музыканту, который вне этой традиции, играет рок, джаз и так далее, это очень сложно. Это невероятно сложно. Как же? Мы же разбегаемся! Мы играем на грани фола. Но именно на грани фола и возникает какое-то движение. Плюс еще вокальная манера у меня там совсем другая: произношение, фразировка, микроритмика, мелизматика (пение текста, когда на один его слог приходится один слог мелодии и больше. — «Эксперт»). Передо мной стояла задача спеть, как поют женщины в Ирландии и Шотландии. Я много училась. Ходила на мастер-классы к Джули Фоулис — замечательной шотландской певице, лауреату нескольких премий «Би-би-си-Шотландия». Я считаю, если у тебя есть квалификация, если говоришь по-английски или по-ирландски как носитель языка, то можешь себе позволить подобный эксперимент. Если ты все равно звучишь как «смесь французского с нижегородским», то не стоит даже и пытаться. Иногда приходится слышать, как экспериментируют российские музыканты с world music, когда понятно: человек не то что не знает языка — ему просто написали транслитерацию и он ее пытается петь. Понимание всегда должно быть. Почему классические певцы учат итальянский язык — они должны уметь говорить по-итальянски. Они учат немецкий, чтобы не как попугайчик: «почеши кошечку, попугай Гриша», а петь осмысленно. Если Нетребко прекрасно говорит по-итальянски, по-немецки и по-английски, то почему ее коллеги из других эшелонов музыки считают, что им не нужно поступать точно так же?


— Почему вы выбрали арфу?

— Случайно получилось. Мой первый инструмент фортепиано. До сих пор на нем играю. Позже я училась играть на гитаре, для того чтобы песни писать, да и потому, что гитару удобно брать с собой во все эти поездки и походы. Кое-как я на гитаре играю. Понимаю логику этого инструмента. Гитара нужна была в первую очередь для сочинительства. Однажды в гримерке ЦДХ ко мне в руки попала маленькая кельтская арфа арфистки Нины Гвамичавы, и я влюбилась. И это оказался настолько дурацкий, прелестный инструмент: маленький, его обнимаешь как плюшевого медведя. У меня не было идеи, что сейчас я стану одной из первых в России кельтских арфисток, сейчас мы сделаем из этого какую-то фишку. Я просто хотела играть на арфе. Купила себе маленькую арфу, потом арфу побольше, потом стала ездить на мастер-классы в Ирландию, начала всем этим заниматься, а позже выяснилось, что неплохо бы ввести арфу в состав группы. Но это случилось далеко не сразу, и уже тогда я стала вырабатывать свою манеру игры, потому что то, что я называю «садко», далеко не всегда нужно. А в большинстве случаев вообще не нужно. Что человек говорит, когда слышит «арфа»? Сразу представляет «пам-пабабам-пабабам» — «Лебединое озеро», и вот это «трум-туррурум», и смотришь: там две арфы мерно покачиваются в оркестровой яме и видишь только их головы, видишь, что арфистки работают, арфы качаются. Кельтская арфа по сути своей сольный инструмент. Либо это должен быть оркестр арфистов: десяток теток с арфами в Белфасте в Belfast Harp Orchestra сидят. Либо сидит один арфист, потому что инструмент очень деликатный, филигранный, и некую сольную пьесу играет. Что делать, если очень хочется играть на кельтской арфе, а у тебя рок-состав? Научиться играть на ней не как на арфе. В итоге я отдаю арфе те партии, которые могли бы играть клавиши. Мне очень нравится именно делать сэмплообразные партии для арфы, играть на арфе рифы, которые потом можно разнообразить за счет других инструментов. Другое дело, что при более прозрачных аранжировках мы используем арфу по ее прямому назначению: на последней пластинке в песне «Волчья луна» у нас очень красивая перекличка гитары с нейлоновыми струнами и арфы. Я там даже какие-то мотивы из традиционной парагвайской арфы впихнула. Еще один интересный момент: арфа электрическая, поэтому выглядит не как обычная арфа. Часто спрашивают: на чем вы играете? Отвечаю: на арфе, — и человек представляет себе какую-нибудь дуру с педалями, с тросиком и золоченым ангелом на голове, а ты показываешь фотографию достаточно компактного фиолетового треугольного инструмента, и у спрашивающего наступает когнитивный диссонанс. Но предела совершенству нет. Сейчас я, например, научилась на арфе играть медиатором. Есть замечательная Дебора Хэнсон-Коннант, на арфе которой я играю — с ее подписью, она была одним из разработчиков этого инструмента, для нее он был сделан. Она придумывает какие-то странные вещи, проводит вебинары по раздвижению его возможностей — я очень многому у нее учусь.


— Как вы для себя определяете истоки вашей музыки? Ведь это не только фолк, а все, что угодно. Как это все у вас это смешивается?

— Все очень сложно. Я в какой-то момент перестала ломать над этим голову и стала называть это для себя «Мельница-music», потому что ноги растут из классического британского рока. Если ткнуть пальцем в какие-то вещи, которые стали основополагающими, это будут третий альбом Led Zeppelin, Jethro Tull “Heavy Horses” и «Сестра Хаос» Бориса Борисовича нашего любимого, «Выворотень» «Калинового моста», и дальше можно набрать более современных референсов: это альбом “Ceremonials” Florence and the Machine, это “Californication” Red Hot Chili Peppers и тому подобное. Мы очень много смотрим концертных записей, и винтажных, и современных. Это не развлечение, когда мы садимся в поезде и включаем какой-то концерт, это работа: нам нужно смотреть, как U2 работает на сцене, как работает Muse (кстати, великолепный коллектив), что происходит на сцене у Планта. Я была на концерте в Монтрё, еще до выхода пластинки “Lullaby and… The Ceaseless Roar”, но там они уже играли всю эту программу, и это как раз идеальный фолк-рок: когда у него на клавишах сидит Джастин из Massive Attack и следит за всеми электронными лупами, у него два гитариста: Джастин Адамс и Лиам Тайсон, и к ним приходит африканский дядечка, с двухструнной греотской скрипкой рити и еще с какой-то дрянью. И из всего этого складывается музыка, которая, без сомнения, рок, и там еще много от старинного блюза района Миссисипи тридцатых годов, который сам Плант нежно любит, в чем он признавался, и, конечно же, очень много фолка. То есть для меня это был мастер-класс по тому, как делать подобную музыку. Я после этого концерта в Монтрё даже говорить не могла. Ехала домой в Женеву в электричке и говорить не могла. Видимо, это фолк-рок, но фолк-рок что дышло, его куда повернешь, туда и вышло. Можно играть рифы из Linkin Park и взять русских народных тетечек, и пусть поперек этого поют. Это тоже прикольно. Можно делать совсем изнутри, где рифу Les Paul (первая гитара с цельным корпусом от компании Gibson. — «Эксперт») вторит риф двуструнной греотской скрипки рити. Можно так делать. Каждая песня сама себя определяет и каждый альбом. Музыкальные решения все-таки продиктованы семантикой песни, тем чувством, которое мы хотим до слушателя донести.


— Как вы работаете над аранжировками песен?

— У нас есть песня «Обряд» с пластинки «Химера», я ее считаю большой удачей. Мы ее писали с прицелом к фильму «Он — дракон», который продюсировал Тимур Бекмамбетов. Потом в фильм ее не взяли, но, может быть, и хорошо. Изначально заказали написать народную песню — обрядовую. Хорошо, задача ясна. У нас был сюжет. Я прочитала повесть Дяченок (Марина и Сергей Дяченко — писатели-фантасты, авторы книги «Ритуал», положенной в основу фильма «Он — дракон». — «Эксперт»), по которой фильм был снят. У нас была разнарядка, какие там должны быть примерно слова и что она будет три раза звучать в фильме — в ней должно быть три куплета. И мы сели писать; Вишняков написал канву, мелодия которой восходит к традиционной шотландской мелодии «The sheep in the snow». Я ее продолжила. Написала на нее текст. По ходу написания из меня полезли Гумилев и Пастернак. Я думаю: «Хорошо, пусть будут. Здравствуйте, Николай Степанович, Борис Леонидович, заходите, садитесь, поработаем». Очень мило получилось — закольцевалась образная структура и с Гумилевым со «Змием», и с Пастернаком со cтеклянным сосудом со свечой внутри. Еще Башлачев откуда-то случился, его «на уздечке солнце водил». Все получилось, как мне нравится, все, как я люблю. Всем приветы передала. А дальше мы начали колдовать над аранжировкой. А в аранжировке осталась акустическая гитара — фолковая-префолковая, как на второй стороне того самого третьего альбома Led Zeppelin. К ней там же добавился струнный квартет — это тоже верхние частоты. Гитара вся такая сухая, звенящая на верхах, струнный квартет, вокал — это все верхние частоты. А дальше добавился бас и два электронных лупа — очень низкие, на уровне инфразвука, причем пугающего. Некоторые слушатели говорят, что им некомфортно слушать, какой-то жуткий звук, как будто Звездный Разрушитель к нам приближается и сейчас Дарт Вейдер оттуда выйдет. А середины там нет вообще, то есть в музыкальной вертикали, если мы посмотрим на партитуру. Абсолютно пустая, ничем не заполненная середина. Там в конце появляется труба — это привет Эндрю Ллойду Веберу, такой эпический Jesus Christ. Но она тоже в верхней частоте. Он добавляет еще немного эпоса и напряжения по верхам, но середина все равно остается пустой. И за счет этого слушатель реально обмирает — у него в этот момент возникает ощущение воздуха под крылом дракона, чувство, что там пустота: вот дракон, вот земля, а между ними пустота, и это то, чего мы хотели добиться.


— Можно ли песню расценивать как произведение искусства, сопоставимое с фильмом, картиной? Способна ли она вместить в себя необходимый объем смыслов?

— Я в этом уверена. Для этого песня обладает достаточной самостью. Можно и нужно ее оценивать так же, как мы оцениваем картину, стихотворение, архитектурный шедевр, китайскую фарфоровую вазу. У каждой песни тоже, без сомнения, есть самость и идея. Я возвращаюсь к своей любимой платоновской пещере: если у каждой китайской вазы эпохи Минь есть тень на стене пещеры, столь же прекрасная, как и сама ваза, то логично предположить, что и у каждой песни есть тень на стене пещеры, мы ее оттуда достаем в меру нашего умения, и иногда это получается. Честно говоря, я часто сужу по отзывам слушателей, насколько все получилось. Немного цинично, как процент синдрома Стендаля у аудитории, — когда мне говорят: «Прорыдал весь альбом», я думаю: «Очень хорошо! Все получилось». У меня у самой такое бывает. Я помню, в Эрмитаже у импрессионистов есть фантастический Сера, маленький-маленький, и там какой-то маяк на песчаном побережье Бискайского залива, и этот нежнейший пуантилизм: прямо чувствуется, что там воздух горячий, теплый, морской, июль в Гаскони, маяк, песок и слегка дрожащий воздух, и я стою перед этой картиной, у меня глаза на мокром месте; что такое синдром Стендаля, я знаю очень хорошо. И когда мне пишут: «Что вы сделали вашей песней “Список кораблей”! Я рыдаю — не могу остановиться, всякий раз как ее слушаю, уже двадцать пятый раз слушаю и двадцать пятый раз рыдаю». Я: «Хорошо! Хорошая, значит, получилась песня!»

6 февраля 2017

https://expert.ru/expert/2017/06/o-chem-poet-helavisa/
 

Что находится за небесами?
IP записан
 
Ответ #1 - 05/18/22 :: 11:51am

Seras Victoria   Вне Форума
При исполнении
Париж

Пол: female
Сообщений: 1466
*****
 
Хелависа: этот мир зыбок, этот мир гибок

(текст и фото Анны Даниловой)

Наталью О’Шей, солистку главной российской фолк-группы «Мельница», поклонники знают под именем Хелависа. Автор музыки и текстов, лингвист, кандидат филологических наук, мама двоих дочерей – какая она на самом деле? В интервью «Матронам» — о гибкости окружающего мира, внутренних струнах и роли заборов в правильном воспитании детей.


Хтоническая красота

Ты с самого начала вошла в ирландскую культуру. В ней есть надлом, большая сложность, внутренний драматизм…

И роль судьбы. Еще у скандинавов это особенно выражено.


Как живется с этим ощущением? С одной стороны позитив, воспитание детей, фейерверк, карнавал. А с другой внутренняя надломленность.

По-моему, это нормальный баланс. Я вижу и чувствую много хтони, даже вижу в ней некоторую красоту и получаю удовольствие от общения с ней, просто потому что могу. Мир получается от этого яркий и контрастный.

Я холерик, могу сердиться, потопать ногами, потом написать душераздирающую песню, потом пройтись на голове, и это все я буду делать с одинаковой отдачей. Для меня в принципе  не свойственно состояние «что-то приуныл», если совсем меня физически не укатать, то я не унываю.

Другое дело, что бывают всякие сезонные депрессии, от которых нужно пить таблетки, подбирать их у психиатров и неврологов, работать с разными видами терапии. Когда ты видишь, что все яркие краски из мира ушли, и хтонь уже не такая красивая, и красота не такая прекрасная, все серое — это депрессия. И лично мне потребовалось много времени и усилий, чтобы понять, что когда такое происходит — это не я плохая, все кругом плохие и вообще мир мерзкий. Это медицинское состояние с конкретным названием, не надо вытягивать себя из него за уши, как Мюнхгаузен. Надо идти сдаваться специалистам, проходить тесты на генерализованные тревожные расстройства и прочие психозы городских жителей, а потом приводить себя в порядок.


Ты выросла в России, а твой муж в Ирландии, его семья до сих пор там живет. Ирландия похожа на Россию, или это совсем другой мир?

У нас с Джеймсом разные семьи, моя — городская, семья ученых и военных, а у него деревенские учителя и фермеры. В Ирландии мне не хватает спонтанности. Если лосось — то только с соусом бешамель, вареными брокколи и морковкой. Если в перерыве между двумя приемами пищи ребенок хочет йогурт съесть — нужно целый консилиум собрать. Меня это раздражает, не хватает выхода за рамки, не хватает телесности, тактильности, праздников непослушания. Освоение нового навыка — это что-то из ряда вон выходящее, надо это со всеми обсудить. А если уж соседи по дороге что-то сказали, то вообще святых выноси.


Слушать забавно, но на деле, наверное, тяжело.

Конечно. Я понимаю, что надо ездить к родственникам мужа, я очень их люблю, но для меня это не каникулы, а выполнение некой социальной функции. Я знаю, что надо поехать,  предъявить детей.


А дети при этом спонтанные и тактильные?

Дети наши совершенные коты, очень забавно смотреть, как они исподволь тормошат и бабушку, и дедушку, и других родственников. Они лезут на ручки, карабкаются, целуются. И на моей свекрови, заслуженной учительнице, строгой и формальной, аж скорлупа трещит.


Как все устроено

Почему вообще эта скорлупа появляется на людях?


Иногда это уклад страны, но вообще так происходит потому, что все люди разные. Видела гитарный усилитель? У него есть рубильник и десять делений…


Не видела, но думаю, что читатели поймут.

Я думаю, что у разных людей  разное количество этих делений. Про себя я говорю, что у меня стоит эмоциональный преамп, предварительный усилитель. Допустим, если я влюбилась, то у меня внутри не бабочки летают, а нетопыри такие, с кожистыми крыльями.

У разных людей разное количество рисочек на переключателе, а еще у всех разные каналы. Есть люди, с которыми легко и комфортно говорить, даже если вы мало знакомы. Есть те, кто вообще не про поговорить, а про сделать, таких много среди музыкантов. Копошится в уголке студии, помалкивает, а потом – рррраз и играет «Полет твоей души». А есть третий тип, который организует вокруг себя людей и даже само пространство.

В общем, я за большое разнообразие и я хочу, чтобы другие люди тоже отдавали себе отчет, что все разные. И было бы странно ожидать от разных людей  одинаковых эмоций и способов их выражать, одинаковой скорлупы или ее отсутствия, Самое главное — знать, как ты всему тому, что  внутри, находишь выход и применение.


Есть ли в нашем мире вещи, которые ты хочешь, но не можешь понять? Для меня такой камень преткновения — безвременный уход человека.

Уход человека — всегда глобальное нарушение. Но, честно говоря, гораздо больше меня всегда интересовало устройство мира в принципе. Продолжает ли вселенная расширяться, что такое горизонт событий? В какой-нибудь другой жизни я была бы квантовым физиком, потому что это самое интересное.


Не биохимиком?


Биохимиком тоже можно, но биохимик у меня мама, для меня это менее романтично. Хотя бы потому, что я знаю, что такое ангиотензинпревращающий фермент и как он работает, могу понять результат биохимического анализа своей крови.


А понять, что такое черная дыра?

Могу, но теоретически, а хотелось бы иметь больше времени, чтобы в этом разобраться. Мне интересно жить, мне интересно, как устроен мир. Интересно постоянно чему-то учиться, хотя бы как управляться с новым звукорежиссерским пультом у нас на репетиционной базе, хотя я не звукорежиссер.


Если мы заговорили про такие глобальные вопросы, как ты понимаешь жизнь и как ты понимаешь смерть?

Появление человека — это для меня одно из совершенно безоговорочных чудес, потому что рождение отдельного существа, отдельной личности — невероятно круто и прекрасно!  Одна из основополагающих штук в системе мироздания — что человек способен не самореплицироваться. Появляются самые разные люди, каждый из которых оставляет какой-то след в вечности. А про смерть мне хотелось бы думать, что это переход на следующий уровень бытия, просто мы об этом уровне еще мало знаем.


Говорят, что сегодня люди стали очень циничными, а что ты понимаешь под цинизмом? Есть вообще такое ощущение?

Мне кажется, что цинизм, черствость — это отрицание каких-то эмоций, которые людям кажутся слишком пафосными, а потому смешными. Отрицание в себе способности искренне любить, искренне сочувствовать, сопереживать. Отрицание собственной доброты: «Нет, я не хочу, чтобы подумали, что я добрая, они будут думать, что я размазня и тряпка».

Я сама часто так разговариваю на серьезные темы, меня постоянно внутренне подштармливает. У меня мысли идут мультивекторно, то есть,  я могу говорить о чем-то совершенно серьезном, но вдруг в голове случается Джек Николсон из «Иствикских ведьм». Почему его герой там такой привлекательный? Да потому что он не циничный, он этим трем теткам искренне сочувствует и добра желает, просто у него такая природа, вокруг него все определенным образом закручивается.


Праздники непослушания

Расскажи про детей, как ты их воспитываешь?


Положительная мотивация — наше все. Мою старшую дочь, Нину, на «слабо?!» нельзя взять никогда. Если ей говорят «у тебя не получится», у нее  действительно не получится. Вот мы учили таблицу умножения, не идет — и я нахожу какие-то прикольные способы, лайфхаки.


Через приложение на телефоне?

Да баловство все это, с телефоном, нужно просто сделать интересным процесс и закрепить результат похвалой. Например, когда старшая, Нина, стала читать про Гарри Поттера, у нее произошел огромный скачок в чтении как таковом. Я говорю: «Смотри, ты боялась, а получилось-то даже лучше, чем мы предполагали» — и ее как Тони Старка в «Железном человеке» подкидывает вверх, на все появляются силы.

Младшая, Уна, поусидчивей и покрепче психикой, но она чрезвычайно упрямая. Если она придумала что-то делать определенным образом, а ты пытаешься ей втолковать, что надо делать по-другому, ничего не получится. Нужно заняться чем-то другим, а уж потом вернуться, потому что баран она, конечно, породистый.


Уна родилась с помощью кесарева сечения. Часто говорят, что «кесарята» неконкурентоспособные, не упрямые, флегматичные. А как на самом деле?

На самом деле у матери после кесарева прекрасные шансы схватить послеродовую депрессию. Я вот схватила — после первой прекрасной беременности и родов без анестезии, с песнями, случилась операция. И ты вешаешь на себя вину: «Я плохая мать, я не справилась, двойка мне». Надо с этим вот работать. А что касается детей, то я знаю и свою кесаревну, и множество детей, родившихся таким путем, у них с волей жизни, развитием и успехами получше, чем у многих.


Твои дети похожи на тебя внутренне?

Младшая вообще копия, она хитрая, с мрачным чувством юмора, у нее тоже есть внутренний Джек Николсон. Ну а как, если любимые игрушки — это летучие мыши, а поет она пиратские песни? А вот старшая — «девочка-девочка», она очень нежная, когда-то может даже поплакать от этого. Но большого контраста с собой я тоже не вижу. И Нине, и Уне регулярно нужны праздники непослушания.


А что вы в них делаете?

Мы можем посмотреть два мультика про «Как приручить дракона» подряд, потому что обычно большего одного в день я не позволяю, да и то не каждый день. Мы можем устроить пижамный день, есть на полу, да просто дурака валять. Мне кажется, очень клево в какой-то момент сломать привычную рутину и отдаться течению. Например, мой прошлый день рождения мы праздновали так — сидели в пижамах с фруктами на балконе и всячески валяли дурака.


Есть какие-то вещи в их поведении, к которым ты нетерпима?

Друг другу делать больно — это у нас табу, это сразу по шее и извиняться друг перед другом. Еще я очень не поощряю, когда врут, причем именно проговариваю. По попе надавать и в угол поставить очень легко, но я считаю правильным объяснять, потому что если их в угол поставить, они оттуда, знаешь ли, уйдут.


Как у вас дни совместные проходят?

Я их поднимаю, выдаю еду, запихиваю в форму и провожаю в международную венскую школу Amadeus, там преподают на английском, есть и музыкальный уклон. Они будут играть на фортепиано, а Нина уже занимается на скрипке.

Потом иду бегать, занимаюсь на инструменте, отвечаю на почту. Очень не люблю убирать, а вот от готовки не устаю, запираюсь на кухне, готовлю без точных рецептов, это мой транс. Я в детстве очень любила смотреть, как моя прабабушка точно таким же манером колдует на кухне. В пять я забираю детей из школы. Они ходят во всякие продленки, у них хор, сейчас у Нины будет кулинарный класс. Потихонечку идем домой, можем зайти в парк, на площадку или что-нибудь в этом духе, делаем какое-то там домашнее задание, занимаемся на скрипке, но немного. Вечером муж приходит с работы и со старшей читает по-английски и занимается скрипкой, пока я читаю с младшей, а потом им сказку на ночь рассказывает.


Ты их проверяешь?

Конечно. Мне важно, чтобы система обучения была прозрачной для родителей.


Гибкий мир

Как ты сама учишь детей?


За три недели в Черногории мы к айпаду не прикоснулись вообще ни разу, потому что взяли с собой тетрадки со всякими логическими задачками. Гениальные тетрадочки такие, формата А4, для разных возрастов, на 5-6 лет, на 7-8, 9-10 лет, это все называется «мышематика». Они были у нас совершеннейшим хитом. Найти путь в лабиринте, нарисовать в зеркальном отражении, посчитать в игре.


Во что играете?

Во все, что  я вижу вокруг, —  постоянно. Еще у нас много ролевых игр, в последнее время больше про пиратов и русалок. Мы что-то мастерим, вырезаем снежинки, цветочки делаем. Ходим гулять в парк, я им показываю всякие растения, чем отличается канадский клевер от европейского.


И чем же?

У канадского листики зазубренные, а у европейского кругленькие. Музеи любим, причем в основном ходим прицельно. В венском специально на Брейгеля ходили, например, а в итальянское крыло даже не заворачивали. Они же маленькие, полтора часа для них предел. Но дети точно запомнят, что у кранаховских теток такие золотые кудри, как у моей Нины, они запомнят антологию европейского зимнего пейзажа, который начался с Брейгеля, этих охотников на снегу.

Всегда нужно планировать такие походы. В Третьяковке я им покажу обязательно Васнецова, строго обязательно Куинджи, покажу как у него все светится, мы поговорим, как он достигал этого эффекта. И, чтобы совсем было хорошо, — Врубелевский зал, чтобы Царевна-Лебедь у них залипла в голове навсегда.


А что–то с действием?

В Москве мы ходим в театр Сац, любим кукольный театр и классические постановки. Недавно с детьми ездили в детский лагерь в Финляндии, который организовала моя подруга, Наталья Лапкина, человек со сказкой в глазах. К нам приехали друзья музыканты, были джем–сейшены. Теплые белые ночи, и дети танцуют на крыше дровяного сарая! Сказка, хотя муж сказал, что я безответственная мать.

Но у нас был праздник непослушания для детей и взрослых, растянутый на неделю, при этом с очень интенсивным обучением. Я привезла домой охапку великолепных акварельных работ, правда великолепных. Мы сидели с видом на фантастическую природу, ели салат Цезарь с раковыми шейками, а Наташа рассказывала про историю страны.

Мы ездили в мастерскую делать кантеле, народный музыкальный инструмент. А дальше я им рассказывала, как Вяйнямейнен, главный герой «Калевалы», сделал в первый раз себе кантеле из рыбной кости, а деревянные инструменты появились уже потом.

Я им рассказываю, что арфа — это единственный музыкальный инструмент, сделанный из оружия, это же лук. Генезис арфы —  звук тренькающей тетивы, дети это слушают и понимают, что это музыка, но при этом и смерть. Вот такая дуальность, как мне кажется, должна в детском мире постоянно присутствовать. Все, что угодно может обернуться, чем угодно, этот мир зыбок, этот мир гибок, это все тени на стене платоновской пещеры. Я вижу, что дети запомнили, прониклись, повторяют эти сказки и придумывают свои. У меня, например, дети, когда в стиральной машине пропадает носок, говорят, что старуха–тролль украла его для своего малыша.


Это, как сейчас говорят, сторителлинг?


Именно. Я так им рассказывала свою любимую авентюру Андерсена про диких лебедей, со всеми кровавыми подробностями, со всей этой крапивой на кладбище, мы пели песню «Рукава из крапивы–травы». А на следующий день я им дала задание придумать апокриф, что стало с принцем, у которого одно крыло. Тут сразу видно, что у кого из детей в душе и в голове, потому что Нина сказала, что он нашел страну, где живут такие же оборотни, однорукие и однокрылые, там он нашел своих. Мой  крестник Глеб придумал, что принц сохранил способность летать, и это позволило ему стать главным королевским разведчиком. А девочка Катя, прагматик до мозга костей, сказала, что из крапивы, собранной Элизой, врачи получили лекарство, которое позволило вместо крыла вырастить принцу руку.


Крутить двойные фиги

У тебя самой очень доверительные отношения с мамой, это не так часто бывает.


Мы всегда были друзьями, может, повлияло, что, когда я была в школе, папа получил позицию в университете города Данди и стал жить в Шотландии. Он стал меньше времени с нами проводить, мы остались друг у друга вдвоем. Понятно, что еще была бабушка и разнообразные другие родственники, но в силу обстоятельств мы с мамой стали важны друг для друга. Когда он уехал – мне было 14–15 лет.


И подростковый бунт?

У меня его не было. Я была достаточно взрослым человеком, чтобы со мной можно было много о чем поговорить. Вот с тех пор и говорим.


Тебя сильно контролировали, многое запрещали?

Нет. Надо же головой понимать, что тотальный контроль — не выход, что это насилие над личностью. Некоторые люди не только к детям, ко всем окружающим применяют контроль, потому что не знают другого пути взаимодействия с миром. Это никуда не годится, я всегда за гибкость и умение слышать не только себя.

Еще я считаю, что детей абсолютно необходимо учить показывать язык, давать щелбаны и крутить двойные фиги.  Дети должны лазать по деревьям и заборам, приходить с прогулки грязными. Если ребенок пришел в чистой одежде и с аккуратной прической — он плохо погулял. Ребенок должен шуршать листочками, рыться под кустами, падать, разбивать коленки, царапаться, штаны рвать, на тарзанках кататься.  Короче, делать то, что я очень сама делать люблю, но боюсь, когда это делают мои дети.

В детстве все яблони вокруг МГУ были мои, при том, что я много болела и вообще-то была скромной отличницей. А на первом курсе университета я познакомилась с одним физиком и одним математиком, мы брали учебники и залезали на башню с часами напротив физфака. Мимо часового механизма — это же абсолютный Гофман!


Страшно же. Особенно, если это делают твои дети.

Конечно, страшно, но я надеюсь, что в 18 они примерно так себя и будут вести. Потому что ты сидишь на крыше, болтаешь ногами на уровне 27 этажа, смотришь на закат над физфаком — как хорошо!

25 октября 2016

https://www.matrony.ru/helavisa-etot-mir-zyibok-etot-mir-gibok/
« Последняя редакция: 05/23/22 :: 6:38pm от Seras Victoria »  

Что находится за небесами?
IP записан
 
Ответ #2 - 05/23/22 :: 5:43pm

Seras Victoria   Вне Форума
При исполнении
Париж

Пол: female
Сообщений: 1466
*****
 
Хелависа: «Быть знакомым с Шеймасом Хини — это счастье!»

Хелависа (Наталья О’Шей), лидер главной российской фолк-рок-группы «Мельница», — не только автор песен, но также — поэт и писатель, полиглот и книгочей. О любимых и нелюбимых книгах Хелависа рассказала порталу ГодЛитературы.РФ

Текст: Александр Беляев

Фото: istoriya-roka

Что вам сейчас интереснее: худлит или нон-фикшн?..

Хелависа: Мне всегда интереснее художественная литература. Изредка читаю документалистику, но, честно говоря, любви в этом мало, в основном по производственной надобности.

…и почему?

Хелависа: Так сложилось исторически. Я всегда любила сказки, в детстве две полки книг сказок перечитала — и народных, и авторских. Потом Жюля Верна, Конан Дойля, там уже и до магического реализма недалеко.

Ваша любимая книга?

Хелависа: «Сто лет одиночества», конечно.

Книга, которая произвела самое сильное впечатление в детстве? Хорошее и плохое?

Хелависа: Наверное, из хорошего — это мир муми-троллей, вообще всё — как Туве Янссон его придумала, и какие они все прекрасные, и нытик Снифф, и цветные Снорки, и очень взрослая Туу-Тикки, и даже Морра, которая просто хочет согреться на костре. Из плохого, думаю, стандартно: «Красные башмачки» Андерсена. Такой хоррор с отрубленными ножками для каждого ребенка шок.

Нелюбимый, «вредный» писатель? И почему?

Хелависа: Толстой. Вот читаешь Достоевского, болеешь всякий раз, но это какой-то катарсис, ты всякий раз после прочтения «Идиота» выходишь истощенный, но обновленный.
А Толстого (кроме раннего! «Казаки» великолепная книжка, и «Севастопольские рассказы» тоже) читаешь, тоже болеешь, и потом долго восстанавливаешься, будто он из тебя все силы вытянул.

Еще Мураками. У него лирический герой сам обычно как бы отсутствует и читателя втягивает в свое отсутствие — а я туда, может, не хочу, я хочу, наоборот, в максимально яркое и чувственное бытие, я хочу в Макондо.

Какую книгу прочитать надо, вот просто надо — всем!

Хелависа: Буду банальна — «Мастера и Маргариту».

Чего не хватает/что лишнее в школьной программе?

Хелависа: А я не знаю, что сейчас в школьной программе. Меня вообще программа мало заботила, я в любом случае читала это все и много больше в фоновом режиме.

Какую бы книгу хотелось сейчас перечитать, но не получается по разным причинам (и каким)?

Хелависа: Пушкинскую прозу: «Повести Белкина», «Капитанскую дочку»... Он так прекрасен и лаконичен, каждая строчка как глоток свежей воды. Финал «Метели» мой любимый: «Бурмин побледнел и упал к ее ногам». Но чтобы это перечитать, надо ни на что не отвлекаться, не дергаться. Наверное, возьму томик с собой в следующий отпуск (когда он будет).

Интересуют ли вас писатели, получающие Нобелевскую премию по литературе?

Хелависа: Скажем так — иногда.

В этом году её получил Кадзуо Исигуро — читали что-нибудь?

Хелависа: К сожалению, нет, а надо бы!

Вообще из нобелевских лауреатов по литературе кого любите/уважаете/интересуетесь?

Хелависа: Могу сказать, что для меня было большой честью и счастьем быть знакомой с Шеймасом Хини (лауреат 1995 года. - Прим. ред.). Он был прекрасным поэтом и изумительным человеком, от него сияние исходило, вот буквально ощутимая харизма.

Насколько вообще для вас важен шум вокруг писателя/книги?

Хелависа: Хайп всем нужен: отзывы, упоминания, обсуждения. Иначе читатель захлебывается в потоке всего, что кругом выходит поминутно, и перестает ориентироваться. Я вот, например, к своему стыду чуть не пропустила творчество Евгения Водолазкина. Только этим летом прочитала «Лавра» и некоторое время бегала с вытаращенными глазами — да как вообще может быть что-то столь прекрасное!
«Великая Книга», которая прошла мимо вас, это…

Хелависа: Не смогла читать Ханью Янагихару. Все ее читали в этом году, «все побежали, и я побежал», но совершенно не мое, я не оценила, в чем ценность книжки (имеется в виду роман-бестселлер «Маленькая жизнь». — Прим. ред.).

https://godliteratury.ru/articles/2017/10/23/khelavisao-lyubimykh-knigakh
 

Что находится за небесами?
IP записан
 
Ответ #3 - 05/23/22 :: 6:35pm

Seras Victoria   Вне Форума
При исполнении
Париж

Пол: female
Сообщений: 1466
*****
 
Хелависа: «Жанром дрянь всякую оправдать невозможно»

Фронтвумен знаменитой в своей среде фолк-роковой группы объясняет, как и зачем она стала писателем-фантастом

Интервью: Александр Беляев

Лидер группы «Мельница» Наталья О’Шей (Хелависа) выпускает в издательстве «Лайвбук» роман «Три корабля». Произведение в жанре, как она сама его характеризует, «научной фантастики со стимпанком и постмодерном» повествует о космической экспедиции к планете Люцифераза. Так, кстати, назывался недавний сольный альбом Хелависы, записанный ею с гитаристом «Мельницы» Сергеем Вишняковым. Альбом стал бестселлером, за ним последовало долгое успешное турне группы. «Год Литературы» поговорил с Хелависой о пути от фолк-рока к стимпанк-фантастике и о месте лидера популярной рок-группы (отягощенного лингвистическим образованием) в писательской тусовке.

Наталья, вот ты по образованию лингвист. То есть – русский учёный. Нет у учёного противоречия с жанром фантастики?

Наталья О’Шей: Я, как советский учёный и даже дочь советских учёных, очень уважаю жанр научной фантастики. У мамы в Москве несколько полок забиты книгами Гаррисона, Саймака, Симмонса, Филипа Дика и так далее. Я выросла на этих книжках. «Что может быть проще времени» Клиффорда Саймака была настольной книгой. И далеко не она одна.

Высокие образцы! А как сама решилась написать? Просто ли перейти от песенной поэзии к научно-фантастической прозе?

Наталья О’Шей: Вообще не просто! Но у меня уже был опыт написания сказок. И я умею в прозу, так сказать. Представляю, как это делается, как оно работает. Ну и вообще я человек начитанный (улыбается). Я умею работать с <разными> регистрами <текста>, что мне помогло написать «Корабли». Там несколько регистров – помимо лирического героя, Азриэля Шеклтона, есть комментатор…

…«палеоаудиоинтерпретатор, доктор астроистории Ноэль О’Шей».

Наталья О’Шей: Да, это моё альтер эго! Так вот, она пишет таким несколько нарочитым, но вполне достоверным канцеляритом. Она расшифровывает записи и ведёт исследование, то есть получается повесть в повести, жанр, который я очень люблю.

Да, комментатор – библиотекарь, книжный червь, и я сама такая (смеётся). Но мне было очень интересно «поговорить» от лица разных персонажей, у которых разная речь, отношение к происходящему, принципы изложения мыслей. Считаю финал удачным, скажу без ложной скромности. Самый загадочный персонаж, который молчал всю книгу, вдруг говорит своё веское слово, и так в конце концов раскрывается.

Начинался текст, как я понял из издательской аннотации, чуть ли не как фанфик. Фанфик чего?

Наталья О’Шей:

Начиналось-то, конечно, очень давно. С того, что «Мельница» записала концептуальный альбом «Люцифераза», на обложке которого напечатано составленное нами «научное» описание планеты. Так вот когда пошли концерты-презентации, я на одном из концертов вдруг увидела внутренним взором три корабля и эту планету, Люциферазу. И тут просто включилась фантазия.

Одни имена героев настораживают сразу: Гисли Нансен, Исаак Лонгфелло… В текст явно зашита куча смыслов, слоёв и отсылок, которые можно и не считать?

Наталья О’Шей: Очень много зашито, да (смеётся). Ну вот хотя бы о названии. Почему три корабля? Именно с такими именами, Alchemist Pint – «Пинта Алхимика», Stúlka, Stella Maris. Это всё чёткие отсылки к именам кораблей Колумба. Stúlka по-исландски «девушка, дева». Stella Maris – «Звезда морей» на латыни, а в католической традиции Деву Марию так и называют: звезда морей. Дальше копайте сами! (Смеётся).

И в принципе, в тексте есть заделы на продолжение. Это в теории. Не знаю, соберусь ли. Работать над миром книги и играть концерты, где другой мир вообще, а ещё и писать новый материал для «Мельницы» – это очень тяжело. Я так работала всю эту осень, и, честно говоря, чуть с ума не сошла. Нельзя после концерта сесть в номере и в ноутбук набить новую главу, так это вообще не работает.

А у меня с осени прям попёр, извини, новый материал для «Мельницы». Так, что боялась: голова взорвётся! Окончание работы над книгой уже стало просто вопросом самодисциплины.

Пришлось загнать себя в настоящий рабочий график: проснуться утром, заварить чай типа мате, гармонизирующий – самое оно мате в грейпфруте! – и вырабатывать писательские часы. У меня они с 9 утра до 12.
В туре не могу писать, только заметки… Но да, в макбук что-то записывала. Иногда писала в свободные дни, но их в туре очень мало, и на выходе получались всё равно черновики. Пришлось потом редактировать, точнее даже переписывать. А работать с таким текстом больше трёх часов не получается – глаз замыливается, дальше высиживать бесполезно. Так что встали из-за стола, пошли погуляли, позанимались на инструменте, и – до следующего утра. Как говорила героиня Райчел Вайс в фильме «Мумия», «Да ты знаешь кто я такая? Я – библиотекарь!» Это и я, и моё альтер эго. Дисциплина, редактура до потери пульса… я вёрстку выверяла раза четыре в общей сложности, и каждый раз находила блох. Это несмотря на хорошую работу профессиональных редакторов и корректоров.

Всё-таки как отрадно слышать, что профессиональный музыкант так относится к тексту и языку. В вашем цеху, извините, 90% людей пост в соцсеть грамотно написать не могут. И у них всё «да лана, по фиг, язык меняется!»

Наталья О’Шей: Я тебе больше скажу: я знаю профессиональных музыкантов, которые даже не знают текстов песен групп, в которых играют. И бравируют этим: не знаю ни одного текста песни, где барабаню, ахаха!

Ну и вот из такой полуграмотной тусовки попадаешь ты в тусу изощрённых литераторов…

Наталья О’Шей: Да меня это не парит, честно! Меня вообще мало что парит в жизни из такого очевидного… Ну а среда литераторов-то мне не совсем чужая. Я, например, несколько раз участвовала в жюри конкурсов издательства «Росмэн». И там как раз занимали первые места мои фавориты – Наташа Щерба и её «Часодеи», цикл «Дарители»… Вот совсем недавно я написала сугубо положительный отзыв на «Троллий пик» Уны Харт. Плюс ещё у нас было классное сотрудничество с Андреем Рубановым. Я отрецензировала его «Финиста Ясного Сокола». Мы даже сделали презентацию в библиотеке им. Тургенева, я там читала древнерусский рэп. А теперь Андрей мне написал отзыв. Как и писательский дуэт Генри Лайон Олди, которые приходят на все мои концерты в Харькове. То есть к выбору рецензентов я зашла с козырей. С такой поддержкой в среде мне бояться нечего!

У книги нарочитое, концептуальное оформление. Снаружи нечто модное-хипстерское, броское, немножко вырви-глаз, внутри же – глухая графика, прямо линогравюры, эдакие иллюстрации советских фантастических книжек.

Наталья О’Шей: Да, рисовал иллюстрации художник по прозвищу Meethos. С ним меня познакомила бывший редактор «Лайвбука» Яна Кучина. Ми́тос очень интересный сам по себе, а мне ещё особенно понравилось, что он слушает автора. Вот, например, мне надо было, чтоб вороны походили на звероголовых египетских богов. И в итоге они такими и получились, всё как как надо. Человек понимает с полуслова! В качестве референса я выдала Митосу Вилсона. В антарктических экспедициях капитана Скотта был такой биолог и художник, который постоянно всё зарисовывал: пингвинов, тюленей и так далее.

И – да, мне хотелось олдскул! Как книжки детства. Отсюда цвета обложки глуховатые. В симультанном контрасте: это когда сочетание красного и зелёного в правильных оттенках. У нас корешок тёмно-красный, обложка синевато-зелёная. Красиво. Чтоб книжка – как штука такая, которую можно и передавать по наследству, и родителям подарить, и на полке чтоб смотрелась рядом со старыми книгами достойно.


То есть не низкий жанр, не ширпотреб, а «лакшери»?

Наталья О’Шей: Даже «лухари»! (Смеётся.) А меня, кстати, регулярно спрашивают: фэнтэзи писать не собираетесь? «Мельница» же главная группа ролевиков. Уверяю: нет, никогда. Я фэнтэзи даже мало читаю, страшно сказать.

Образование мешает?

Наталья О’Шей: Ага. Бум на фэнтэзи оставил так много книжек, которые просто плохо написаны, там такой тупой язык... Не всё, конечно. Вот сериал про Ведьмака мне понравился, Анджей Сапковский вообще отлично пишет, переведено прекрасно. Олди я готова читать: Олег прекрасно пишет стихи (Олег Ладыженский, вместе с Дмитрием Громовым пишущий под псевдонимом Генри Лайон Олди. – Ред.). Это всё качественная литература в первую очередь.

То есть у тебя сугубо профессиональный филологический подход, философия даже: хороший текст – на первом месте? Жанр не оправдывает поделки?

Наталья О’Шей: Нет, жанром дрянь всякую оправдать невозможно. Я сама люблю очень разные жанры: и художественную литературу, и историческую, и документальную, да что угодно. Но всегда главное – хороший текст. Такой, знаешь, написанный по принципу: нормально делай, и нормально будет.

9 июня 2020

https://godliteratury.ru/articles/2020/06/09/khelavisa-zhanrom-dryan-vsyakuyu-op
ravd
 

Что находится за небесами?
IP записан
 
Ответ #4 - 05/26/22 :: 12:57am

Luz-das-Estrelas   Вне Форума
Живет здесь

Сообщений: 984
*****
 
Интересно будет почитать.
 

Lutar e vencer!
IP записан
 
Ответ #5 - 05/26/22 :: 9:11am

Seras Victoria   Вне Форума
При исполнении
Париж

Пол: female
Сообщений: 1466
*****
 
Книгу в электронном виде можно купить на Литресе Улыбка
 

Что находится за небесами?
IP записан