Да чем она, молодость, молода,
да чем она стоит слёз? —
Жалко впалого живота,
жалко ржаных волос,
вот не доблести показной —
с горла рубахи рвать —
жалко пуговки костяной…
Надо было поднять…








Тем и жили, что рекой. Вот и почта фронтовая

приходила по реке, без руля и без ветрил.

Бойко веслами гребла почтальонка молодая,

репродуктор на столбе про Победу говорил…

И теперь живут рекой. И столетние старухи,

как в былые времена плакать ходят на причал.

Не от немощи беда, не от голода поруха —

от того, что на столбе репродуктор замолчал.

От того, что по реке вместо лодочки бедовой

Ходит серый пароход с красным бантом на трубе,

от того, что вместо слов, а вернее, вместо слова,

шепоточек шебутной с шелухою на губе.








Засыпали прямо на гряде

рядом с помидорами и луком;

абрикосы падали со стуком

и светились в желтой борозде,

устрашая утреннюю высь

призраком пожара и разрухи.

Говорили темные старухи:

“Больно абрикосы удались…”

Ведрами носили по двору,

высыпали в полог полотняный,

пополняли долгую жару

жаром абрикосовой поляны.

Кто нас, спящих, в этаком чаду

выследил

         и наш приют печальный

обозначил строчкой пасторальной

“Спали в абрикосовом саду…”

Нам осталось вещи увязать,

на пороге сесть и дожидаться…

Боже правый, как нам было знать,

где мы завтра будем просыпаться…








Ю. Казарину

Ты не друг мой любимый,
не добрый брат,
нас с тобою не страсть и не дом связали,
мы с тобой породнились тому назад
не измерено, сколько веков и далей.

Тогда хлеб был пресен
и беден кров,
и земля неоглядна, суха, сурова,
и цари отличались от пастухов
только тяжестью крови и даром слова.

http://magazines.russ.ru/authors/n/nikulina