3. И все пути (Ar ilyё tier). Рассказ в честь дня рождения Толкина. 

- Как ты прекрасна.
- Я тебя люблю.
- Неисчислимые века я не устаю говорить тебе это разными словами.
- А я - тебе.
- Ты - моя Зажигательница Звёзд. Ты - моя Царица Светил. Ты - Возвышенная. Ты...
- Как мне странно, Манве! Вроде, ты говоришь те мои имена, которые всем известны - и всё равно мне хорошо.
- Я могу придумать ещё тысячу тысяч имён для тебя, которые будут знакомы только нам с тобой.
- Придумай, любимый мой Сулимо. За что нам с тобой такое счастье, как ты думаешь?
- Когда я задумываюсь об этом, я вспоминаю о нём.
- О ком - о нём?
- О втором Манве.

- Не надо, родной. Манве - это ты. А он... он потерял право называться этим именем.
- Я виноват. Я.
- Эру с тобой, любимый! Ты ничего не делал плохого! Ты ничем себя не запятнал! Ты...
- Скажи, Варда, моя Элберет...
- Да?
- Как тебя звали раньше?
- Что значит - раньше?
- До создания этого мира. До Музыки Айнур. До...
- Почему ты вдруг вспомнил об этом?
- Я расскажу тебе. Только ты ответь.
- Тогда скажи ты первый.
- Хорошо. Меня звали Элиас Фритт.

- Элиас... Фритт?
- Если точнее, Элиас Джордж Виттингэм Фритт, доктор медицины.
- Американец?
- Ты что, Варда! Я чистокровный англичанин, из Честерфилда... это в Дербишире. Я там родился. А работал в Оксфорде.
- Прямо в Оксфорде?
- Конечно! Я из кожи вон лез, чтобы попасть в Оксфорд... из-за Толкина. Я бредил Толкином.
- Так я и думала.
- А ты тоже?
- Конечно. Я практически жила в фэндоме... в интернете.
- В чём, в чём?
- Погоди, Манве, ты когда умер?
- В тысяча девятьсот восемьдесят шестом.
- А-а-а... а я в две тысячи втором.
- Ну, за это время наверняка многое изменилось. Этот Интер...нет - это в космосе, что ли?
- Да ну тебя - в космосе! Потом как-нибудь расскажу. Тебе сколько лет было?
- Тридцать пять. Я закончил-таки стажировку по кардиологии, проработал пару лет... и взял да и умер от инфаркта. Представляешь?
- Представляю.
- А у моей постели знаешь кто сидел?
- Девушка твоя?
- Не успел я завести девушку. А родители в Честерфилде остались. Сидели ребята из Британского Толкиновского Общества. Моя единственная семья. Наверное, очень плакали потом.
- А у меня никакой постели не было... меня убили.
- Как убили?
- Бандиты какие-то... я в театр пошла, а они захватили театр, и...
- Страсти какие. Это где такие ужасы, в Америке?
- Не в Америке. Я тебе скажу, как меня звали, и ты сразу поймёшь.
- Давай. Я же для этого разговор завёл... хотя для меня ты всё равно Варда.
- Это хорошо, что я для тебя Варда. Я люблю быть Вардой. А была я Валентина Владимировна Воскобойникова-Туровская.
- Это всё одно имя?
- У энтов подлиннее бывает.
- Так ты из России?
- Молодец, догадался.
- Я вспомнил эту... у Толстого. Марья Николаевна Болконская. Княжна Мари.
- Ну вот, а я никакая не княжна. Секретарша в издательстве. Диплом по филологии, невостребованный. Двое детей, без мужа. Пятьдесят один год. Москва.
- Всё как надо: типичная безрадостная картина, как всегда в русских книжках.
- Тебе смешно, Манве... а у меня только одна радость была в жизни.
- Арда?
- Арда.
- И у меня - Арда. Я, конечно, любил свою работу, но...

- Так зачем ты вспомнил про это?
- Когда я умер... вначале было темно. А потом я услышал два голоса.
- Да, я тоже. Как в "Листе работы Мелкина".
- Кого?
- Мелкина. А он по-английски по-другому назывался?
- А! Ниггль! Ну да, те самые два голоса. Они тебе что сказали?
- Сказали, что предлагают мне жизнь в настоящей Арде в качестве настоящей Варды. Как я мечтала всю жизнь.
- А ты мечтала стать именно Вардой?
- Да, вот такая смешная у меня была мечта. Я даже подписывалась "Элберет"... пока меня не заклевали на форуме и не заставили сменить ник.
- На каком форуме, какой ник?
- Как-нибудь расскажу... Элиас.
- Нет уж, имя "Манве" мне больше нравится. Так тебе не предлагали выбор?
- Выбор? Ну, мне сказали, что я могу отказаться и получить другое посмертие... но я, конечно, не отказалась. Эти голоса мне пожелали всего хорошего... и я оказалась там, в пространстве. С остальными айнур. С тобой и с.... ну, со вторым Манве. А тебе...?
- Мне голоса сказали: кем ты хочешь стать в Арде? Ну я, понятно, отвечаю: "Манве, кем ещё?".
- Ага.
- А они мне: а не хочешь стать Ульмо? Я говорю: нет, хочу Манве.
- Интересно...
- Тогда они говорят: если ты готов стать Ульмо, мы гарантируем тебе, что ты будешь именно Ульмо. А если ты хочешь быть Манве - что ж, но знай, что вас будет двое.
- Ох...
- И один из двоих Манве, который не сможет стать повелителем сил добра, окажется... Ну, ты понимаешь.
- И ты... всё равно согласился?
- Я согласился. И теперь мучаюсь мыслью: вдруг я виноват в его падении?
- Теперь я понимаю, почему ты так себя вёл перед Музыкой. Ты так его поддерживал, помогал...
- Я не хотел, чтобы вышло так, что это я его подтолкнул. Я даже пытался сделать, чтобы мы с ним вместе... чтобы оба...
- У тебя бы ничего не вышло.
- Откуда ты знаешь?

- Они мне сказали ещё одну вещь, перед тем, как меня отпустить. Я тебе почему-то об этом не упомянула, прости...
- Как я могу сердиться, моя Элберет? Что они тебе сказали?
- Они сказали, что вас будет двое. И...
- И?
- И что тот, кого я не полюблю...

..................

- Мы с тобой погубили его.
- Нет. Он погубил сам себя.
- Три долгих века он терпит в Мандосе. Представляешь?
- Но ведь если его отпустить, он разрушит наши Деревья! Он совершит неисчислимое зло! Он...
- Я читал "Сильмариллион", Варда. Я знаю, что он сделает. Но ведь он - фэн. Такой же фэн, как мы с тобой, любимая. Он тоже хочет, чтобы всё было по Профессору.
- И что?
- Это значит, что Берен полюбит Лутиэн. Это значит, что взойдёт звезда Эарендила. Это значит, что Фродо и Сэм будут жарить кролика в Итилиене, а Фарамир коронует Арагорна.
- И тысячи тысяч смертей - ради этого? Ради... книги?
- Варда... Валентина... Варда...

..................

Лязг. Стук. Скрип. Звон.

- Мелькор, мы отпускаем тебя на волю, чтобы ты пребывал со своими братьями в Валмаре.

И шёпотом:
- Выходите, Родригес.

(1986-) 3 января 2011
http://imenno.livejournal.com/311574.html

5. Старому фэндому 

Мы вливаемся в мэйнстрим,
словно пригороды в Рим,
как прибрежные теченья проливаются в Гольфстрим.

Были десять лет назад
я фанат и ты фанат,
но про хоббитское хобби нынче знают все подряд:

ролевая ждёт игра
в школе детушек с утра
и строчит про образ Фродо сочиненья детвора.

Через полдесятка лет
станет "Хоббит" как "Макбет" -
от того, что все читали, фанатеть резона нет.

Потому заходишь в чат -
боты пыльные торчат.
Голоса родных и близких больше в чате не звучат.

Достиженья субкультур
в окруженье конъюнктур
покрываются землёю, ископаемы, как тур.

22/12/2010, yestarё.
http://imenno.livejournal.com/307881.html

7. РОДОМ ИЗ ФЭНДОМА
размышления вслух высоким штилем

Это - переработанный и дополненный вариант статьи "А нас еще осудят...", написанной в 1997 году и опубликованной на "Арде-на-Куличках" - центральном портале русского фэндома. Первоначальная статья была направлена против конкретной, ныне уже забытой, публикации безграмотной журналистки; думаю, что в нынешнем виде она может послужить более общей цели - и, по меньшей мере, объяснить raison d'être настоящей книги.

Лирическое отступление номер 1: Михаил Щербаков, фэн*
     А нас еще осудят, а мы еще ответим.
А нас еще потреплют, а мы ряды сомкнем.
А нынче годовщина, и мы ее отметим.
Не правда ли, как странно, как долго мы живем?
     
     М. Щербаков, Юбилейная Эльфийская.      

*В последнее время милейший Михаил Константинович отрицает всячески связь этой песни с Толкином (и былой эпитет "Эльфийская"). Боюсь, он неправ.

Авторское отступление номер 1: Тель-Авив, 1982
Наверно, это был мой день рождения, и исполнилось мне, вроде бы, четырнадцать лет. Отмечали мы это достойное событие у деда с бабушкой в Тель-Авиве, да там и заночевали - не ехать же посреди ночи в Хайфу. Для того она, ночь, и дана, чтобы поспать, отдохнуть от шумной вечеринки.

Как бы не так! Дедовы друзья хорошо знали, что для иных детей лучше книги подарка не найдешь, оттого и очки на носу и блеск в глазах; а диковинная толстая книжка с цветными кольцами на синем переплете - вдвойне подарок: сразу видно, сказочная. Я долго не засыпал в ту ночь, и отец с матерью не гасили свет: почуяли книжкину силу. Они спали на диване, а я на раскладушке, рядом.

- Ну, что это за "Властелин Колец" такой?
- Да вот, мама, как у Саймака "Заповедник гоблинов", только со стороны гоблинов. Они-то мелкие да с глаз долой, а люди громадные и повсюду.

Я так думал тогда. Первую главу только дочитал.

Фэндом, кто он и откуда
Слово появилось в английском языке еще в конце минувшего столетия, как полупрезрительное сокращение слова "фанатик". А настоящие фэны возникли позже.

Они собирались в подозрительных клубах, забывая о Великой Депрессии тридцатых годов. Американская мечта не волновала их, потому что они грезили о другом, невидимом. Фэны, почти сумасшедшие. Их богом был Говард Филлипс Лавкрафт, Священным писанием - малотиражные журналы на второсортной бумаге, пророками - редакторы этих журналов.

Странные люди, странные мысли, странные речи. И имена странные:

Рэй Брэдбери.
            Лион Спрэг де Кэмп.
                        Генри Каттнер.
                                          Айзек Азимов.

Лирическое отступление номер 2: Антон Барлам, фэн*

     Мне было легко - я меньшее зло
не выбирал из двух;
я пел в атаке - и мне везло
на мой абсолютный слух.
А слово твое меня бы спасло.
Но я был, к несчастью, глух.
     
     А. Барлам, Песня Арагорна.      

*Антон Барлам - талантливейший автор песен, работающий в стиле "бард-рока". Проживает в Хайфе. В "Живом Журнале" известен как Сирин. Прозу публикует под псевдонимом Варлам Барлам.

Авторское отступление номер 2: Хайфа, 1983
Странно мне было.

В школьной библиотеке оказались все три тома; я заглотал их, как удав - слона, и залег на дно, ни дать, ни взять - шляпа: переваривал. Хорошо было мне; еще бы толстую книгу-Сильмариллион заиметь, в ней на все вопросы ответ дан. Что за кошки у королевы Берутиэль, да куда Гондолин подевался, да где Нуменор стоял. А еще школу отменить, а вместо нее учредить такое место, где можно было бы о Средиземье поговорить. Место-то больно красивое, это Средиземье.

А беда: книги толстой в магазинах не достать, в библиотеке не найти; школа стоит на месте, и учиться в ней надо; а ребята-одноклассники хорошие вроде, и как посмотришь - все про Фродо читали. Ан - не говорится. Что-то не так, не так. Постарше были бы - придумали бы место, шли бы туда и говорили бы о Толкине. Не нашлось места. Пришлось за границей искать.

Нашел адрес - где-то в Англии - и написал письмо: дескать, не совсем эльф я, но живу за морем, в Благословенных Краях, называются - Святая Земля. Возьмите меня к себе в общество: я вам буду деньги платить, а вы со мною вместе Толкина любить станете. Вместе - не скучно.

Так я и стал первым в Израиле иностранным членом Британского Толкинского Общества...
Фэндом: Tolkien Society
Белладонна Тук, в миру Вера Чэпман, основала Британское Толкинское Общество в нежном 72-летнем возрасте, коему не свойственны горячие и опрометчивые поступки. Нельзя ее было заподозрить в несерьезности и подражательстве: к этому моменту она была уже известной писательницей. Не чужды ей были и тайные, оккультные знания: Вера носила высокое звание Пендрагона в ордене Друидов, а заодно принадлежала и к женской ложе вольных каменщиков. (Вздох: и тут масоны...).

78-летний Профессор, работавший в это время над серией эссе о языках Арды, с радостью приветствовал создание общества, и согласился стать его президентом. В 1973 это звание было закреплено за ним посмертно, а куратором общества со стороны семьи (позднее - почетным вице-президентом) стала его незамужняя дочь Присцилла.

Имя матери Бильбо, принятое Верой, помогло ее долголетию. До последних месяцев своей жизни она активно участвовала в жизни своего детища: публиковалась в журналах "Амон Хен" и "Маллорн", и даже охотно посещала ежегодные собрания в Оксфорде, носящие кодовое название "Oxonmoot".

Лирическое отступление номер 3: Лед Зеппелин, группа фэнов

     Mine's a tale that can't be told,
My freedom I hold dear;
How years ago in days of old
When magic filled the air,
T'was in the darkest depth of Mordor
I met a girl so fair,
But Gollum, the evil one, crept up
And slipped away with her.
     
     Led Zeppelin, Ramble On.      

Авторское отступление номер 3: Оксфорд, 1986
Славно в Оксфорде! Дивные гондорские улочки вливаются одна в другую, и я, 18-летний вьюнош, еле-еле поспеваю за 88-летней старухой. Вроде и одышка у нее, и палочка - а бегает, что твой Shadowfax. На дивное зрелище идем - на рубиловку. Вот придем - и начнут любители Толкина мечами махать, друг друга рубить в капусту, щитами тяжелыми с надписями по-эльфийски защищаться. И люди вроде приличные: кто учитель, кто торговец, кто инженер, а кто и вовсе профессор. Да вот сейчас звания и заслуги в сторону - все одним миром мазаны: рубиловцы все, а по-английски - хакеры. Еще года три пройдет - исчезнет это слово из толкинского обихода, украдут его злые программисты, а пока - берегись!

- Пишут мне и пишут, говорит старуха. Со всего мира пишут. И на эльфийском языке тоже пишут, а я-то ведь его не знаю! Недосуг было выучить...
- Скажи-ка, Белладонна, а из Израиля не писали тебе?

Задумалась.

- Вроде и писали... давно это было...

О России я в то время даже не спрашивал. Знал ли в то время кто-нибудь из россиян о добродушной бабушке английского фэндома? Саму Веру Чэпман теперь не спросишь: она скончалась в возрасте 98 лет, в 1996 году...
Фэндом: где находится сыр-бор и почему он загорелся
Зачем повторять избитую фразу, дескать, Толкин нравится разным категориям людей, дескать, не будем путать толкинистов с толкинутыми (а того хуже, и толкинистов с толкиЕнистами)? Давайте лучше на этих людей, которым Толкин нравится, посмотрим. И конкретно - на проживающих в стране Россия.

Они создали замечательную библиотеку переводов Толкина на русский язык, наладили обсуждение картины мира, представленной Толкином, создав особое направление в русском литературоведении (даже если они его так не называли). Они организовали уникальную форму времяпрепровождения, позволяющую желающим (прочие да не участвуют!) почувствовать Средиземье вокруг себя: плохи ли Хоббитские Игрища, хороши ли - они остаются центральным ежегодным событием в жизни многих людей.

Они определили и создали точки (в пространстве и времени), в которых могут найти друг друга все жители этой огромной страны, желающие пообщаться. Для начала общения может послужить тот же московский Эгладор (пусть и переименованный в "Поганище"), или любая другая "тусовка" в любом городе: такое место служит "центром ГУМа у фонтана", где всякий может найти себе подобных. Виртуальным "центром ГУМа" может послужить та же "Арда-на-Куличках" или любой из сопутствующих ей сайтов. Очень многие люди подружились - на годы, по-настоящему, совсем не виртуально! - познакомившись на просторах фэндомского Интернета. Продолжать каждый может по-своему, благо, в современном мире общение на расстоянии доступно всем и побочных эффектов (порабощения Сауроном, например) не вызывает.

Случайно ли наличие многих действительно талантливых поэтов в фэндоме? Сравните уровень поэзии среднего литературного форума на Интернете (стихи.ру, Тенета) с уровнем поэзии (НЕ обязательно "толкинской"!) среднего фэндомского форума (Тол-Эрессеа, например). Даже если на первом попадается жемчуг, а на втором - субстанция похуже, общий уровень, по-моему, говорит сам за себя.

И вот фэндом, как он есть, попадает в поле зрения журналистов. Ничего, кроме хорошего, о журналистах вообще я не скажу: фэндом и сам взрастил немало выдающихся журналистов (он вообще взрастил немало выдающихся представителей в самых разнообразных отраслях деятельности "большого" мира - от программистов до врачей). Но статьи определенной окраски, тем не менее, стали доминировать. Толкинисты оказываются то сатанистами и поедателями ближних своих, то военизированной фашиствующей группировкой, то агентурой Запада, призванной отвлечь молодежь от истинно славянских корней... Журналист (и фэн) Денис Локтев, один из Хранителей Арды-на-Куличках, собирает такие статьи в своем разделе "Подшивка Лэймара". Обсуждение статей ведется вовсю. И...

...И многие жители фэндома спешат согласиться с их содержанием. Резко, мол, написано, и многих фактов не понимает автор, но в корне правильно; понимал бы, мол, факты, еще не то бы написал. И пошло-поехало. Один говорит - сам я скоро от вашего фэндома заболею толкинофобией. Другой говорит - что ты, Толкин белый и пушистый, это фанаты у него плохие. Третий говорит...

...Третий - это я. Это я глазами лупаю. Глазами чужака-наблюдателя, которыми я смотрел на московский фэндом и на Эгладор - одну из дверей, в него ведущих. И узрел.

Лирическое отступление номер 4: автор данной энциклики. Фэн, конечно

     Вот и все. Не обессудьте -
в гости не зову.
Будет время - нарисуйте,
как я там живу:
свет в окне, вода в стакане,
звон монет в пустом кармане -
мне легко в моей нирване
наяву.
     
     Э. Бар-Яалом, Прощание Фродо.      

Авторское отступление номер 4: Москва, 1996
Место встречи называлось "Остоженка". Привычный москвич пройдет не задумываясь - Остоженка и Остоженка, назвали, и все тут - а басурманину, без спросу ворвавшемуся в храм русской словесности, интересно: а что же, все-таки, оно означает?

Басурманину все в новинку, кроме самого языка. Идет с супругою, таращит глаза сквозь струи непривычного в июле дождя: нате вам - Россия! Нате вам - Москва! Нате вам - москвичи! Хорошие люди москвичи. Когда-то их квартирный вопрос испортил, но сейчас лица у них хорошие. Найти бы того, кто им ответил на квартирный вопрос, и руку ему пожать. Если он разрешит.

За завесой дождя - две фигуры: Рин и Эри. Ждут нас, чтобы в очередной раз отвести на штаб-квартиру. Без них нам не дойти. Оглядываюсь. Ищу утюги в окне. Переулки опять, как десять лет назад, переливаются один в другой, но это уже не Гондор - скорее, Эсгарот. Наконец, открывается дверь, и нас угощают чаем. Хозяйка и моя жена - единственные без средиземского имени, но обе очень непросты. А светловолосая сказительница, тезка Радистки Кэт, с хитрющей улыбкой достает заграничный журнал с моей фамилией [Отстаньте! Не хвастаюсь я! Просто так было. Что я вам - Выбегалло? Евтушенко?] и показывает: знаем, мол, вас...

Хорошо нам было. Мы ведь там три вечера провели, а на четвертый в Эгладор сходили. А всего-то в Москве пробыли - одну неделю...

Фэндом: два слова порицающим
Оставьте. Любовь и нелюбовь наша Толкину не нужна. Он занял свое место в пантеоне рядом с Гомером, Данте, Шекспиром и Булгаковым: Вергилий и Мильтон сидят у его ног. А фэндом... не бейте лежачих. Не трогайте тех, кому никто не платит. Не бейте искренних. Пощадите Светлых, Темных, Оранжевых и полосатых в крапинку. Не бейте будущих Брэдбери и тех, кто Брэдбери никогда не станет. Не бейте.

Ибо - зачем?

Лирическое отступление номер 5, и последнее: Борис Гребенщиков, фэн*
     У нас есть всё, что есть.
Пришла пора - откроем ли мы двери?
Вот едут партизаны полной луны:
мое место - здесь.
     Б. Гребенщиков, Партизаны полной луны.      

*И не скрывается! (См., например, интервью "Эху Москвы" в феврале 2002, текст сохранен на "Арде-на-Куличках")

Авторское отступление номер 5, и последнее: океан Интернета, 2002
Благодаря сетевому общению я, израильтянин до мозга костей, помимо своей воли врос в русский фэндом. Оттуда происходят многие мои близкие друзья и многие постоянные идеологические оппоненты (зачастую это одни и те же люди).

Я рад, что вокруг меня столько замечательных людей, столько блистательных талантов. Мне жаль, что многие из них озлоблены друг на друга, а некоторые допускают отклонения от основных моральных принципов добра, любви и правды, которые были так важны доброму, любящему и правдивому человеку - профессору Рональду Толкину.

И всё равно неправ будет тот, кто осудит фэндом за эти ссоры. И всё равно мне дороги эти люди - те, кто встречал меня под дождем в девяносто шестом и те, с кем я познакомился позже на Сети, в разговорах с которыми я черпал силу.

И всё равно, когда Потоп постучится в дверь и спросит меня, кого мне хотелось бы взять с собою в ковчег, я укажу пальцем на фэндом. Потому что моё место - здесь.

Фэндом: the Road goes ever On
Прошло более четырех лет с тех пор, как был написан первый вариант этой статьи. Судорожные разговоры о гибели фэндома (а их четыре года назад было не меньше, чем сегодня) показали лишь одно: фэндом не умер и не собирается. Он меняет форму, он разрастается (чему по-своему способствует и кинотрилогия Питера Джексона "Властелин Колец"), он рождает все новые прекрасные жемчужины - как, увы, и "субстанцию иного рода".

При этом среди тех, кого я по пристрастности своей считаю лучшими людьми фэндома, есть и "ветераны", и "новички": не видно ни измельчания, ни вырождения.

Творчество фэнов не ограничивается миром Толкина - и не обходит его. Как Пушкин и Булгаков, Толкин становится одним из краеугольных камней культуры. Мы можем не стесняться, что мы - родом из фэндома. Мы не должны уходить из него, творя "большое" искусство. Наоборот: сейчас, когда культурный и духовный катаклизм всего человечества заметен невооруженным глазом, - стоит только захотеть увидеть! - мне кажется, что в фэндоме можно найти и потенциал возрождения культуры и духовности "внешнего" мира. В фэндоме (по моему личному, нестатистическому опыту) больше, чем вне его, процентов людей, которым небезразлично, чем отличается ямб от хорея, хокку от сэнрю и бард от менестреля; но больше и людей, которым небезразлично, чем отличается добро от зла.

Когда настанет время, сможем ли мы открыть "временную капсулу" фэндома, сможем ли передать остальному человечеству то, что накопили? Пришла пора - откроем ли мы двери?

Вместо послесловия: снова Щербаков

     Еще не раз эпоха то радостью, то болью
наполнит наши струны и наши голоса.
И будем мы друг друга дарить своей любовью,
пока своей любовью нас дарят небеса.
     
* * *
Хайфа, Израиль. 10 сентября 1997 - 18 февраля 2002
Многое изменилось с тех пор, как были написаны эти строки; но до сих пор я считаю их адекватным предисловием, объясняющим, для чего я периодически пишу стихи, имеющие отношение к миру, созданному английским писателем много лет назад - и к людям, которым этот мир дорог до сих пор.

© Eli Bar-Yahalom, 2007. (21/05, 15:53)
http://khatul.ru/stikhi/korol_default.html