За достоверность - ну, вы сами понимаете, мопед не мой. Но я как-то в одиночку это всё читаю, и тут мне совестно стало: что ж это я не делюсь с камрадами?..
Короче, начинаем.

Сказка, рассказанная утром...

Историю эту рассказал мне человек, назову его Н. Не доверять его рассказу у меня нет оснований. Впрочем, всё же должна предупредить, что этот самый Н. всегда был ба-а-альшим специалистом по розыгрышам. Потому, слегка подрихтовав  его рассказ и добавив от себя немного дури (все знают, что её у меня много), представляю вам рассказ о …

Сказка о счастливых родах.

Дело происходило в те недавние времена, когда врачи, как и вся наша страна, месяцами ждали выплаты своих зарплат, когда полки магазинов ломились от всевозможных кундюбов, но большинству людей мечталось просто наесться от пуза и желательно не один раз.

Доктор Н. работал в одном из отнюдь не столичных роддомов. В провинциальном городке редкая птица решалась на роды по контракту, все норовили проскочить на халяву, то есть, на общих основаниях. Зарплату не выдавали уже два месяца, подработка извозчиком тоже приносила доктору Н. крохи – люди в городке предпочитали ходить пешком или передвигаться на раздолбанном, но всё же общественном транспорте, а «бензин нонче дорог»…
Короче, жил доктор Н. как и все остальные провинциалы; долгов накопилось достаточно, а зарплата маячила где-то в тумане, за горизонтом.

Дело было вечером, летом и при ясной погоде. Дальше рассказ я поведу от имени доктора Н., вы уж не обижайтесь, но мне так удобнее рассказывать. Ладно?

Сижу себе в ординаторской, спокойно курю… вот только не надо мне рассказывать о вреде того самого курения. Сам знаю! Но кушать очень хочется, а курево этот основной инстинкт худо-бедно заглушает. Так вот, сижу, значит, курю и прикидываю, у кого бы стрельнуть рублей триста на ближайшее время. И тут звонок из приёмного: «Доктор, скорей спуститесь, у нас тут конфликтная роженица объявилась!»
Ну, конфликтная, так конфликтная, мне что, привыкать, что ли? Сейчас спущусь, разберусь по полной программе. Фигня, жалоб на меня и так столько, что если бы за каждую по рублю давали, жил бы безбедно и радовался. Опять же, дальше фронта не пошлют, больше смерти не дадут.
Спускаюсь я по лестнице, дежурную улыбку на лицо натягиваю, живот уговариваю особо цинично не урчать. Короче, всё, как положено по штатному расписанию. Спустился.
- Где тут у нас новая мамочка? – спрашиваю у сестрички из приёмного.
Ничего так себе сестричка, новенькая, видать, из недавнего выпуска колледжа. Глазками хлопает, на щеках румянец… Надо будет с ней в спокойной обстановке познакомиться поближе. Вспоминаю, что осталась у меня заныканая заветная коробка конфет (после недавней выписки жены одного торгаша местного), да и в фляге коньяк ещё булькает.
Познакомимся, значит.
- Да вот, - отвечает сестричка, и глазками так хлоп-хлоп.
Смотрю я и тихо обтекаю. Сидит на кушетке девчонка молодая, платье на ней цветастенькое, а не растянутая футболка и треники, как у нас большинство появляется.
Так вот, сидит эта мамочка, а к животу огромный такой рюкзак прижимает.
- Здравствуйте, - говорю мамочке. – Какие у нас проблемы?
- Доктор, вы только не удивляйтесь, - отвечает она, а голосок такой миленький.
- Да я и не удивляюсь, - отвечаю и на лицо особо приветливую улыбку примеряю. – Прилягте, я вас осмотрю.
- Доктор! – и тут мамочка цепляется в мою руку своей лапкой. – Понимаете, у меня пунктик! Вот здесь, - и она хлопает по рюкзаку. – Здесь мои счастливые вещи. Нужно, чтобы во время родов они на мне были. Это обязательно.
- Э-э-э… позвольте, - говорю, а сам пытаюсь сообразить, где сегодня психиатр дежурит.
- Доктор, пожалуйста, для меня это вопрос жизни и смерти!
Интересно, как это некоторые женщины умудряются выговаривать слова с подобной скоростью и язык у них при этом узлом не завязывается?
- Это мои самые-самые счастливые вещи! И я без них рожать отказываюсь! – продолжает трещать мамочка, а сама морщится от схваток.
Хотелось бы посмотреть, как у неё получится отказаться?
- Кхм-гм, - откашливаюсь я, чтобы хоть слово вставить в этот поток щебета.
Опять же, сестричка на меня во все глаза смотрит, нужно марку держать.
- Доктор, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста… Я же понимаю, что не положено… - продолжает трындычать мамочка и сует мне что-то в ладонь. – Но я в долгу не останусь. Для меня это очень важно! А это, чтобы вы не сомневались… - добавляет она.
Смотрю, а в руке у меня стодоллоровая купюра! Ангидрит твою перекись водорода! Да мне же за такую сумму целый месяц пахать нужно! А если это только задаток, то сумма благодарности… У меня аж в зобу дыханье спёрло от таких радужных перспектив.
- Хм! Я подумаю, что можно для вас сделать, - отвечаю я, и голоса своего не узнаю. – Давайте сюда ваш рюкзачок и прилягте.
Ну, что говорить? Посмотрел я эту мамочку. Наш клиент, поднимать нужно и готовить, а не разговоры разговаривать.
- Поднимайте её, - говорю сестричке, а сам бегом в отделение.

- Девочки, у нас VIP-клиент, - говорю своим. – Сейчас её приведут, вы на неё всю эту ху… короче, всё это наденьте. И никаких расспросов. Молча одеваете и в родовую. Бегом! Там уже полное раскрытие, - и отдаю рюкзак.
Девчонки у меня молодцы. Вопросов задавать не стали, молча рюкзак распаковали. Только тихо хихикают, шепчутся и на меня косятся. Меня тоже заинтересовало, что за счастливые вещи такие.
Ну да… рубашка, смотрю, красивая такая, тонюсенькая, аж светится насквозь. Я бы в родовую такую не советовал. Жалко. Такую для мужика своего надевать нужно. Ну, хозяин – барин.
Смотрю, девчонки шапку вытаскивают… меховую. Тут у меня сомнения в душе зашевелились по поводу адекватности. На улице июль, жарища, зачем это мамочке зимняя шапка понадобилась?
- Может, у неё уши больные? – спросила Наташка. – Или боится, что продует?
- Может бы-ыть, - отвечаю. – Всё может бы-ыть…
А сам быстро карту мамочкину листаю. Может, у психиатров к ней претензии особые имеются? Да нет, смотрю, никаких особых претензий нет. Тараканы в норме, как говорится.
- Ох! Ни х… хрена себе! – слышу Наташкин голос. – Это что, тоже надевать?!
Оборачиваюсь и чувствую, как глаза из-под очков выползают. У Наташки в руках коньки! Мужские! Огромные! Размера сорок пятого, не меньше!
- Сказано же, вопросов не задавать, - отвечаю, а сам опять карточку лихорадочно пролистываю.
Не, ну не зафиксировано никаких отклонений при осмотре психиатра. И врача этого я хорошо знаю, серьёзный дядька, косяков за ним не замечали.
- Может, она хоккеиста рожать собралась? – прорезалась в обсуждение Танька.
- Да блин! Сейчас столько примет развелось! – поддакнула Наташка. – А следующая заявится в ластах, маске и гидрухе!
- Или с парашютом… раскрытым придёт, - хихикнула Танька.
- Девочки, дама обещает оплатить неудобство, - признался я. – Пусть танцует, как хочет. Хоть в короне, лишь бы не в трусах.
- Ну, смотри-и, - предупредила Наташка, сгребла всё это барахло и выскочила из ординаторской. – Тебе … рожать.
- Пойду посмотрю, - метнулась следом за ней Танька. – Что за чудо такое.

А я что? Сижу, курю дальше. Жрать хочется, аппетит зверский разыгрался. Нашел в шкафу одинокий сухарь, схомячил его, водичкой из чайника запил… вроде и жить можно уже. Отправился в родовую.
Желудок сначала встрепенулся, но стоило пару шагов сделать, он скукожился, зараза, даже подобие Марсельезы решил исполнить в знак протеста. Потом узлом попробовал завязаться, но кто же ему позволит-то?! Подпрыгнул я пару раз, тут он и заткнулся. «Знаешь, дорогой, я бы тоже от отбивной не отказался, но на неё ещё заработать нужно», - пристыдил я прожорливый орган и двинулся дальше.

Вышел в коридор, а там Олеся, мамочка, которая родила два дня назад, стоит у стеночки и задумчиво так смотрит на дверь родовой. Ну, значит, роженицу уже привезли.
Захожу внутрь, и точно, лежит моя красавица на рахманке! В рубашке своей желтенькой, шапка мохнатая уже не только на уши, а на подбородок съехала. Ну, может ей так удобней, чтоб не видеть серой действительности? Или малыша таким образом к теплу приучает?
- Девоньки, - говорю. –  Вы бы коньки-то перебинтовали, что ли? Она же мне уши начисто срежет и побреет заодно.
- Как скажешь, начальник, - отвечает Наташка. Ох, и языкатая  она девчонка! Просто жуть, какая язва. – А побриться тебе не мешает! – и захихикала.
Танюха только прыснула в кулак, но промолчала. Достали девчонки бинты, начали коньки мамочке к ногам прибинтовывать.
Как мамочка эти самые коньки по дороге не потеряла? У самой лапки маленькие, детские… она что, коньки эти ребенку на вырост приобрела? Ну и ладно, это её причуды.

- Ну, хорошая моя, тужимся, - упрашивал я мамочку, когда дверь открылась.
- Коль, а Коль, - окликнул меня анестезиолог, голова которого заглянула в родовую. – Помощь нужна?
- Нет, - рыкнул я, уворачиваясь от лезвия конька, просвистевшего в сантиметре от моего уха. – Изыди!
- Ну, смотри, - коллега благоразумно скрылся из виду, а через секунду из-за двери послышался его громкий хохот.
Мда, быстро у нас по больнице слухи распространяются.
- Тужимся…
- Ой, - послышался женский голос из-за спины, и тут же снова захлопнулась дверь.
За дверью хохотали уже двое! Интересно, я один сегодня пашу, как негр? Третьи роды, между прочим, принимаю. Жрать хочется! Из моего живота донёсся громкий львиный рык, сменившийся жалобным поскуливанием.
За дверью народ веселился, я уже не обращал внимания на регулярно хлопавшую дверь, даже привык без труда уворачиваться от лезвий коньков.

- Доктор, а это обязательно? – жалобно спросила мамочка, сдвинув шапку на макушку. – Без них удобнее, наверное…
- Э-э-э… - опешил я.
- Опаньки! – пискнула Наташка. – Приплыли.
- Коньки можете снять?
- Так вы же сами просили надеть, - напомнил я.
- Коньки?! Я?!
Мамочка приподнялась на локтях и удивлённо уставилась на меня.
- Ну да, - подтвердил я. – Вы же просили надеть на вас все счастливые вещи и не задавать вопросов.
- Но коньки я не просила…
- Как это не просила? – поддержала меня Наташка. – В вашем рюкзаке лежали! Мы что тут, пункт проката?
- Я? Ой, мамочка!
Женщина внимательно посмотрела на свои ноги и вдруг покраснела.
- Это мужа коньки. Я их не заметила. Снимите их, пожалуйста, - жалобно попросила мамочка. – И шапку я, наверное, зря одела, - добавила она.
- Фух! – облегченно вздохнул я. – Снимайте нафиг!
- Нормальная она, - радостно сообщила Наташка, стаскивая с ног мамочки коньки. – Так что, зря ты на психиатров грешил.
За дверью дружно заржало в несколько глоток. Прислушиваются, гады!
- А я думала, что нужно обязательно в коньках рожать, - пояснила мамочка. – Даже решила, что вы какие-то … странные.
Мамочка посмотрела на наши удивлённые лица и вдруг тихо захихикала. Тут же к ней присоединилась Танька.
- Это мы решили, что это у вас ку-ку, - пояснила Наташка, и повертела зажатым в руке коньком у виска. – Нет, ну ладно ночнуха. Бывает. Даже шапка… но коньки-то зачем?
- А я думала, это вы…
Мамочка веселилась от души, она хохотала. Хохотала Танька. Спустя несколько секунд захохотали и мы с Наташкой. За дверью, точнее, уже за открытой дверью тоже ширился хохот…
- Ой, не могу! – простонала мамочка, вытирая слезы.
Я успел подхватить пацаненка, вылетевшего как пробка из бутылки шампанского.
- Опа! У вас мальчик, - сообщил я. – А теперь тужимся.
- Он без коньков? – мамочка продолжала хохотать.
- Парень? Без коньков, - заверил я.
Пацаненок сморщился и возмутился басом. Что это за безобразие творится? Он уже появился, а все вокруг смеются!

Нет, все-таки, счастливые вещи, они не просто так! Помогают. Мне даже есть расхотелось.
А мамочка, точнее, её муж, действительно потом отблагодарили. Вот так-то. Счастливые вещи, да.

Отсюда: http://holesika.livejournal.com/905839.html
via dok_zlo же