Добро пожаловать, Гость. Пожалуйста, выберите Вход
WWW-Dosk
 
  ГлавнаяСправкаПоискВход  
 
 
Страниц: 1 2 
Иосиф Бродский (Прочитано 9253 раз)
11/18/11 :: 6:25am
eotvi   Экс-Участник

 
Письма к стене

Сохрани мою тень. Не могу объяснить. Извини.
Это нужно теперь. Сохрани мою тень, сохрани.
За твоею спиной умолкает в кустах беготня.
Мне пора уходить. Ты останешься после меня.
До свиданья, стена. Я пошел. Пусть приснятся кусты.
Вдоль уснувших больниц. Освещенный луной. Как и ты.
Постараюсь навек сохранить этот вечер в груди.
Не сердись на меня. Нужно что-то иметь позади.

Сохрани мою тень. Эту надпись не нужно стирать.
Все равно я сюда никогда не приду умирать,
Все равно ты меня никогда не попросишь: вернись.
Если кто-то прижмется к тебе, дорогая стена, улыбнись.
Человек - это шар, а душа - это нить, говоришь.
В самом деле глядит на тебя неизвестный малыш.
Отпустить - говоришь - вознестись над зеленой листвой.
Ты глядишь на меня, как я падаю вниз головой.

Разнобой и тоска, темнота и слеза на глазах,
изобилье минут вдалеке на больничных часах.
Проплывает буксир. Пустота у него за кормой.
Золотая луна высоко над кирпичной тюрьмой.
Посвящаю свободе одиночество возле стены.
Завещаю стене стук шагов посреди тишины.
Обращаюсь к стене, в темноте напряженно дыша:
завещаю тебе навсегда обуздать малыша.

Не хочу умирать. Мне не выдержать смерти уму.
Не пугай малыша. Я боюсь погружаться во тьму.
Не хочу уходить, не хочу умирать, я дурак,
Не хочу, не хочу погружаться в сознаньи во мрак.
Только жить, только жить, подпирая твой холод плечом.
Ни себе, ни другим, ни любви, никому, ни при чем.
Только жить, только жить и на все наплевать, забывать.
Не хочу умирать. Не могу я себя убивать.

Так окрикни меня. Мастерица кричать и ругать.
Так окрикни меня. Так легко малыша напугать.
Так окрикни меня. Не то сам я сейчас закричу:
Эй, малыш! - и тотчас по пространствам пустым полечу.
Ты права: нужно что-то иметь за спиной.
Хорошо, что теперь остаются во мраке за мной
Не безгласный агент с голубиным плащом на плече,
Не душа и не плоть - только тень на твоем кирпиче.

Изолятор тоски - или просто движенье вперед.
Надзиратель любви - или просто мой русский народ.
Хорошо, что нашлась та, что может и вас породнить.
Хорошо, что всегда все равно вам, кого вам казнить.
За тобою тюрьма. А за мною - лишь тень на тебе.
Хорошо, что ползет ярко-желтый рассвет по трубе.
Хорошо, что кончается ночь. Приближается день.
Сохрани мою тень.

1964 г.
 
IP записан
 
Ответ #1 - 02/02/12 :: 4:01am
eotvi   Экс-Участник

 
Поэма "Зофья", 1962 год.
http://www.world-art.ru/lyric/lyric.php?id=7385
 
IP записан
 
Ответ #2 - 02/17/12 :: 12:05pm
eotvi   Экс-Участник

 
      В темноте у окна



     В темноте у окна,
     на краю темноты
     полоса полотна
     задевает цветы.
     И, как моль, из угла
     устремляется к ней
     взгляд, острей, чем игла,
     хлорофилла сильней.

     Оба вздрогнут -- но пусть:
     став движеньем одним,
     не угроза, а грусть
     устремляется к ним,
     и от пут забытья
     шорох век возвратит:
     далеко до шитья
     и до роста в кредит.

     Страсть -- всегда впереди,
     где пространство мельчит.
     Сзади прялкой в груди
     Ариадна стучит.
     И в дыру от иглы,
     притупив острие,
     льются речки из мглы,
     проглотившей ее.

     Засвети же свечу
     или в лампочке свет.
     Темнота по плечу
     тем, в ком памяти нет,
     кто, к минувшему глух
     и к грядущему прост,
     устремляет свой дух
     в преждевременный рост.

     Как земля, как вода
     под небесною мглой,
     в каждом чувстве всегда
     сила жизни с иглой.
     И, невольным объят
     страхом, вздрогнет, как мышь,
     тот, в кого ты свой взгляд
     из угла устремишь.

     Засвети же свечу
     на краю темноты.
     Я увидеть хочу
     то, что чувствуешь ты
     в этом доме ночном,
     где скрывает окно,
     словно скатерть с пятном
     темноты, полотно.

     Ставь на скатерть стакан,
     чтоб он вдруг не упал,
     чтоб сквозь стол-истукан,
     словно соль, проступал,
     незаметный в окно,
     ослепительный Путь --
     будто льется вино
     и вздымается грудь.

     Ветер, ветер пришел,
     шелестит у окна.
     Укрывается ствол
     за квадрат полотна.
     И трепещут цветы
     у него позади
     на краю темноты,
     словно сердце в груди.

     Натуральная тьма
     наступает опять,
     как движенье ума
     от метафоры вспять,
     и сиянье звезды
     на латуни осей
     глушит звуки езды
     по дистанции всей.

             1961(?)
 
IP записан
 
Ответ #3 - 02/17/12 :: 1:45pm

Leo Teamat   Вне Форума
При исполнении
Санкт-Петербург

Пол: female
Сообщений: 656
*****
 
Одно из моих любимейших стихотворений Иосифа Александровича:
Я был только тем, чего
ты касалась ладонью,
над чем в глухую, воронью
ночь склоняла чело.

Я был лишь тем, что ты
там, внизу, различала:
смутный облик сначала,
много позже - черты.

Это ты, горяча,
ошую, одесную
раковину ушную
мне творила, шепча.

Это ты, теребя
штору, в сырую полость
рта вложила мне голос,
окликавший тебя.

Я был попросту слеп.
Ты, возникая, прячась,
даровала мне зрячесть.
Так оставляют след.

Так творятся миры.
Так, сотворив, их часто
оставляют вращаться,
расточая дары.

Так, бросаем то в жар,
то в холод, то в свет, то в темень,
в мирозданьи потерян,
кружится шар.
                 1981
 

"Кровь моя холодна. Холод ее лютей реки, промерзшей до дна. Я не люблю людей". (с)
IP записан
 
Ответ #4 - 02/17/12 :: 1:46pm

Leo Teamat   Вне Форума
При исполнении
Санкт-Петербург

Пол: female
Сообщений: 656
*****
 
А еще блестящий и пронзительный "Натюрморт":
Натюрморт
                 Verra la morte e avra i tuoi occhi.
                     C. Pavese

                 «Придет смерть, и у нее
                 будут твои глаза»
                     Ч. Павезе

     1

Вещи и люди нас
окружают. И те,
и эти терзают глаз.
Лучше жить в темноте.

Я сижу на скамье
в парке, глядя вослед
проходящей семье.
Мне опротивел свет.

Это январь. Зима
Согласно календарю.
Когда опротивеет тьма.
тогда я заговорю.

     2      

Пора. Я готов начать.
Неважно, с чего. Открыть
рот. Я могу молчать.
Но лучше мне говорить.

О чем? О днях. о ночах.
Или же - ничего.
Или же о вещах.
О вещах, а не о

людях. Они умрут.
Все. Я тоже умру.
Это бесплодный труд.
Как писать на ветру.

     3
     
Кровь моя холодна.
Холод ее лютей
реки, промерзшей до дна.
Я не люблю людей.

Внешность их не по мне.
Лицами их привит
к жизни какой-то не-
покидаемый вид.

Что-то в их лицах есть,
что противно уму.
Что выражает лесть
неизвестно кому.

     4

Вещи приятней. В них
нет ни зла, ни добра
внешне. А если вник
в них - и внутри нутра.

Внутри у предметов - пыль.
Прах. Древоточец-жук.
Стенки. Сухой мотыль.
Неудобно для рук.

Пыль. И включенный свет
только пыль озарит.
Даже если предмет
герметично закрыт.

     5

Старый буфет извне
так же, как изнутри,
напоминает мне
Нотр-Дам де Пари.

В недрах буфета тьма.
Швабра, епитрахиль
пыль не сотрут. Сама
вещь, как правило, пыль

не тщится перебороть,
не напрягает бровь.
Ибо пыль - это плоть
времени; плоть и кровь.

     6

Последнее время я
сплю среди бела дня.
Видимо, смерть моя
испытывает меня,

поднося, хоть дышу,
эеркало мне ко рту,-
как я переношу
небытие на свету.

Я неподвижен. Два
бедра холодны, как лед.
Венозная синева
мрамором отдает.

     7

Преподнося сюрприз
суммой своих углов
вещь выпадает из
миропорядка слов.

Вещь не стоит. И не
движется. Это - бред.
Вещь есть пространство, вне
коего вещи нет.

Вещь можно грохнуть, сжечь,
распотрошить, сломать.
Бросить. При этом вещь
не крикнет: «Ебёна мать!»

     8

Дерево. Тень. Земля
под деревом для корней.
Корявые вензеля.
Глина. Гряда камней.

Корни. Их переплет.
Камень, чей личный груз
освобождает от
данной системы уз.

Он неподвижен. Ни
сдвинуть, ни унести.
Тень. Человек в тени,
словно рыба в сети.
     
     9

Вещь. Коричневый цвет
вещи. Чей контур стерт.
Сумерки. Больше нет
ничего. Натюрморт.

Смерть придет и найдет
тело, чья гладь визит
смерти, точно приход
женщины, отразит.

Это абсурд, вранье:
череп, скелет, коса.
«Смерть придет, у нее
будут твои глаза».

     10

Мать говорит Христу:
- Ты мой сын или мой
Бог? Ты прибит к кресту.
Как я пойду домой?

Как ступлю на порог,
не поняв, не решив:
ты мой сын или Бог?
То есть, мертв или жив?

Он говорит в ответ:
- Мертвый или живой,
разницы, жено, нет.
Сын или Бог, я твой.
                 1971
 

"Кровь моя холодна. Холод ее лютей реки, промерзшей до дна. Я не люблю людей". (с)
IP записан
 
Ответ #5 - 02/17/12 :: 1:46pm
eotvi   Экс-Участник

 
Ещё:

      Фламмарион



           М. Б.

     Одним огнем порождены
     две длинных тени.
     Две области поражены
     тенями теми.

     Одна -- она бежит отсель
     сквозь бездорожье
     за жизнь мою, за колыбель,
     за царство Божье.

     Другая -- поспешает вдаль,
     летит за тучей
     за жизнь твою, за календарь,
     за мир грядущий.

     Да, этот язычок огня, -
     он род причала:
     конец дороги для меня,
     твоей -- начало.

     Да, станция. Но погляди
     (мне лестно):
     не будь ее, моей ладьи,
     твоя б -- ни с места.

     Тебя он за грядою туч
     найдет, окликнет.
     Чем дальше ты, тем дальше луч
     и тень -- проникнет.

     Тебя, пусть впереди темно,
     пусть ты незрима,
     пусть слабо он осветит, но
     неповторимо.

     Так, шествуя отсюда в темь,
     но без тревоги,
     ты свет мой превращаешь в тень
     на полдороге.

     В отместку потрясти дозволь
     твой мир -- полярный --
     лицом во тьме и тенью столь,
     столь лучезарной.

     Огонь, предпочитая сам
     смерть -- запустенью,
     все чаще шарит по лесам
     моею тенью.

     Все шарит он, и, что ни день,
     доступней взгляду,
     как мечется не мозг, а тень
     от рая к аду.

             1965
 
IP записан
 
Ответ #6 - 02/17/12 :: 2:38pm

Эрин   Вне Форума
При исполнении
Ёж сложносочиненный
г.Москва

Пол: male
Сообщений: 4978
*****
 
Можно я тоже? Любимое?

Песня невинности, она же - опыта

          "On a cloud I saw a child,
          and he laughing said to me..."
           W. Blake

        1

     Мы хотим играть на лугу в пятнашки,
     не ходить в пальто, но в одной рубашке.
     Если вдруг на дворе будет дождь и слякоть,
        мы, готовя уроки, хотим не плакать.

     Мы учебник прочтем, вопреки заглавью.
     То, что нам приснится, и станет явью.
     Мы полюбим всех, и в ответ -- они нас.
        Это самое лучшее: плюс на минус.

     Мы в супруги возьмем себе дев с глазами
     дикой лани; а если мы девы сами,
     то мы юношей стройных возьмем в супруги,
        и не будем чаять души в друг друге.

     Потому что у куклы лицо в улыбке,
     мы, смеясь, свои совершим ошибки.
     И тогда живущие на покое
        мудрецы нам скажут, что жизнь такое.

        2

     Наши мысли длинней будут с каждым годом.
     Мы любую болезнь победим иодом.
     Наши окна завешены будут тюлем,
        а не забраны черной решеткой тюрем.

     Мы с приятной работы вернемся рано.
     Мы глаза не спустим в кино с экрана.
     Мы тяжелые брошки приколем к платьям.
        Если кто без денег, то мы заплатим.

     Мы построим судно с винтом и паром,
     целиком из железа и с полным баром.
     Мы взойдем на борт и получим визу,
        и увидим Акрополь и Мону Лизу.

     Потому что число континентов в мире
     с временами года, числом четыре,
     перемножив и баки залив горючим,
        двадцать мест поехать куда получим.

        3

     Соловей будет петь нам в зеленой чаще.
     Мы не будем думать о смерти чаще,
     чем ворона в виду огородных пугал.
        Согрешивши, мы сами и станем в угол.

     Нашу старость мы встретим в глубоком кресле,
     в окружении внуков и внучек. Если
     их не будет, дадут посмотреть соседи
        в телевизоре гибель шпионской сети.

     Как нас учат книги, друзья, эпоха:
     завтра не может быть также плохо,
     как вчера, и слово сие писати
        в tempi следует нам passati.

     Потому что душа существует в теле,
     жизнь будет лучше, чем мы хотели.
     Мы пирог свой зажарим на чистом сале,
        ибо так вкуснее: нам так сказали.

        ___

          "Hear the voice of the Bard!"
           W. Blake

        1

     Мы не пьем вина на краю деревни.
     Мы не дадим себя в женихи царевне.
     Мы в густые щи не макаем лапоть.
        Нам смеяться стыдно и скушно плакать.

     Мы дугу не гнем пополам с медведем.
     Мы на сером волке вперед не едем,
     и ему не встать, уколовшись шприцем
        или оземь грянувшись, стройным принцем.

     Зная медные трубы, мы в них не трубим.
     Мы не любим подобных себе, не любим
     тех, кто сделан был из другого теста.
     Нам не нравится время, но чаще -- место.

     Потому что север далек от юга,
     наши мысли цепляются друг за друга.
     Когда меркнет солнце, мы свет включаем,
        завершая вечер грузинским чаем.

        2

     Мы не видим всходов из наших пашен.
     Нам судья противен, защитник страшен.
     Нам дороже свайка, чем матч столетья.
        Дайте нам обед и компот на третье.

     Нам звезда в глазу, что слеза в подушке.
     Мы боимся короны во лбу лягушки,
     бородавок на пальцах и прочей мрази.
        Подарите нам тюбик хорошей мази.

     Нам приятней глупость, чем хитрость лисья.
     Мы не знаем, зачем на деревьях листья.
     И, когда их срывает Борей до срока,
        ничего не чувствуем, кроме шока.

     Потому что тепло переходит в холод,
     наш пиджак зашит, а тулуп проколот.
     Не рассудок наш, а глаза ослабли,
        чтоб искать отличье орла от цапли.

        3

     Мы боимся смерти, посмертной казни.
     Нам знаком при жизни предмет боязни:
     пустота вероятней и хуже ада.
        Мы не знаем, кому нам сказать "не надо".

     Наши жизни, как строчки, достигли точки.
     В изголовьи дочки в ночной сорочке
     или сына в майке не встать нам снами.
        Наша тень длиннее, чем ночь пред нами.

     То не колокол бьет над угрюмым вечем!
     Мы уходим во тьму, где светить нам нечем.
     Мы спускаем флаги и жжем бумаги.
        Дайте нам припасть напоследок к фляге.

     Почему все так вышло? И будет ложью
     на характер свалить или Волю Божью.
     Разве должно было быть иначе?
        Мы платили за всех, и не нужно сдачи.

             1972

 

"Мотор был очень похож на настоящий, но не работал."(с)
IP записан
 
Ответ #7 - 02/17/12 :: 6:47pm

Leo Teamat   Вне Форума
При исполнении
Санкт-Петербург

Пол: female
Сообщений: 656
*****
 
Актуальное на все времена:

Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку?
За дверью бессмысленно всё, особенно - возглас счастья.
Только в уборную - и сразу же возвращайся.

О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора.
Потому что пространство сделано из коридора
и кончается счетчиком. А если войдет живая
милка, пасть разевая, выгони не раздевая.

Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером
таким же, каким ты был, тем более - изувеченным?

О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, боссанову
в пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу.
В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной.
Ты написал много букв; еще одна будет лишней.

Не выходи из комнаты. О, пускай только комната
догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито
эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция.
Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция.

Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.
Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,
слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.

                                               1970г.

 

"Кровь моя холодна. Холод ее лютей реки, промерзшей до дна. Я не люблю людей". (с)
IP записан
 
Ответ #8 - 02/18/12 :: 6:41am
eotvi   Экс-Участник

 
      Уточнение



     Откуда ни возьмись --
     как резкий взмах --
     Божественная высь
     в твоих словах --
     как отповедь, верней,
     как зов: "за мной!" --
     над нежностью моей,
     моей, земной.
     Куда же мне? На звук!
     За речь. За взгляд.
     За жизнь. За пальцы рук.
     За рай. За ад.
     И, тень свою губя
     (не так ли?), хоть
     за самого себя.
     Верней, за плоть.
     За сдержанность, запал,
     всю боль -- верней,
     всю лестницу из шпал,
     стремянку дней
     восставив -- поднимусь!
     (Не тело -- пуст!)
     Как эхо, я коснусь
     и стоп, и уст.
     Звучи же! Меж ветвей,
     в глуши, в лесу,
     здесь, в памяти твоей,
     в любви, внизу
     постичь -- на самом дне!
     не по плечу:
     нисходишь ли ко мне,
     иль я лечу.

             <1960-е>






      Памяти профессора Браудо



     Люди редких профессий редко, но умирают,
     уравнивая свой труд с прочими. Землю роют
     люди прочих профессий, и родственники назавтра
     выглядят, как природа, лишившаяся ихтиозавра.

     Март -- черно-белый месяц, и зренье в марте
     приспособляется легче к изображенью смерти;
     снег, толчея колес, и поднимает ворот
     бредущий за фотоснимком, едущим через город.

     Голос из телефона за полночь вместо фразы
     по проволоке передает как ожерелье слезы;
     это -- немой клавир, и на рычаг надавишь,
     ибо для этих нот не существует клавиш.

     Переводя иглу с гаснущего рыданья,
     тикает на стене верхнего "до" свиданья,
     в опустевшей квартире, ее тишине на зависть,
     крутится в темноте с вечным молчаньем запись.

             17 марта 1970





Снег идет, оставляя весь мир в меньшинстве.
     В эту пору -- разгул Пинкертонам,
     и себя настигаешь в любом естестве
     по небрежности оттиска в оном.
     За такие открытья не требуют мзды;
     тишина по всему околотку.
     Сколько света набилось в осколок звезды,
     на ночь глядя! как беженцев в лодку.
     Не ослепни, смотри! Ты и сам сирота,
     отщепенец, стервец, вне закона.
     За душой, как ни шарь, ни черта. Изо рта --
     пар клубами, как профиль дракона.
     Помолись лучше вслух, как второй Назорей,
     за бредущих с дарами в обеих
     половинках земли самозванных царей
     и за всех детей в колыбелях.

             1980
 
IP записан
 
Ответ #9 - 03/14/12 :: 2:09pm

Юкка   Вне Форума
Живет здесь
Ололо я водитель НЛО
Москва, Россия

Пол: female
Сообщений: 5215
*****
 
    Иосиф Бродский. Представление



                                          Михаилу Николаеву

  Председатель Совнаркома, Наркомпроса, Мининдела!
  Эта местность мне знакома, как окраина Китая!
  Эта личность мне знакома! Знак допроса вместо тела.
  Многоточие шинели. Вместо мозга - запятая.
  Вместо горла - темный вечер. Вместо буркал - знак деленья.
  Вот и вышел человечек, представитель населенья.
            Вот и вышел гражданин,
            достающий из штанин.

            "А почем та радиола?"
            "Кто такой Савонарола?"
            "Вероятно, сокращенье".
            "Где сортир, прошу прощенья?"

  Входит Пушкин в летном шлеме, в тонких пальцах -  папироса.
  В чистом поле мчится скорый с одиноким пассажиром.
  И нарезанные косо, как полтавская, колеса
  с выковыренным под Гдовом пальцем стрелочника  жиром
  оживляют скатерть снега, полустанки и развилки
  обдавая содержимым опрокинутой бутылки.
            Прячась в логово свое
            волки воют "E-мое".

            "Жизнь - она как лотерея".
            "Вышла замуж за еврея".
            "Довели страну до ручки".
            "Дай червонец до получки".

  Входит Гоголь в бескозырке, рядом с ним -  меццо-сопрано.
  В продуктовом - кот наплакал; бродят крысы,   бакалея.
  Пряча твердый рог в каракуль, некто в брюках из барана
  превращается в тирана на трибуне мавзолея.
  Говорят лихие люди, что внутри, разочарован
  под конец, как фиш на блюде, труп лежит нафарширован.
            Хорошо, утратив речь,
            Встать с винтовкой гроб стеречь.

            "Не смотри в глаза мне, дева:
            все равно пойдешь налево".
            "У попа была собака".
            "Оба умерли от рака".

  Входит Лев Толстой в пижаме, всюду - Ясная Поляна.
  (Бродят парубки с ножами, пахнет шипром с комсомолом.)
  Он - предшественник Тарзана: самописка - как лиана,
  взад-вперед летают ядра над французским  частоколом.
  Се - великий сын России, хоть и правящего класса!
  Муж, чьи правнуки босые тоже редко видят мясо.
            Чудо-юдо: нежный граф
            Превратился в книжный шкаф!

            "Приучил ее к минету".
            "Что за шум, а драки нету?"
            "Крыл последними словами".
            "Кто последний? Я за вами".

  Входит пара Александров под конвоем Николаши.
  Говорят "Какая лажа" или "Сладкое повидло".
  По Европе бродят нары в тщетных поисках параши,
  натыкаясь повсеместно на застенчивое быдло.
  Размышляя о причале, по волнам плывет "Аврора",
  чтобы выпалить в начале непрерывного террора.
            Ой ты, участь корабля:
            скажешь "пли!" - ответят "бля!"

            "Сочетался с нею браком".
            "Все равно поставлю раком".
            "Эх, Цусима-Хиросима!
            Жить совсем невыносимо".

  Входят Герцен с Огаревым, воробьи щебечут  в рощах.
  Что звучит в момент обхвата как наречие чужбины.
  Лучший вид на этот город - если сесть в бомбардировщик.
  Глянь - набрякшие, как вата из нескромныя  ложбины,
  размножаясь без резона, тучи льнут к архитектуре.
  Кремль маячит, точно зона; говорят, в миниатюре.
            Ветер свищет. Выпь кричит.
            Дятел ворону стучит.

            "Говорят, открылся Пленум".
            "Врезал ей меж глаз поленом".
            "Над арабской мирной хатой
            гордо реет жид пархатый".

  Входит Сталин с Джугашвили, между ними вышла ссора.
  Быстро целятся друг в друга, нажимают на собачку,
  и дымящаяся трубка... Так, по мысли режиссера,
  и погиб Отец Народов, в день выкуривавший пачку.
  И стоят хребты Кавказа как в почетном карауле.
  Из коричневого глаза бьет ключом Напареули.
            Друг-кунак вонзает клык
            в недоеденный шашлык.

            "Ты смотрел Дерсу Узала?"
            "Я тебе не все сказала".
            "Раз чучмек, то верит в Будду".
            "Сукой будешь?" "Сукой буду".

  Входит с криком Заграница, с запрещенным  полушарьем
  и с торчащим из кармана горизонтом, что опошлен.
  Обзывает Ермолая Фредериком или Шарлем,
  Придирается к закону, кипятится из-за пошлин,
  восклицая: "Как живете!" И смущают глянцем плоти
  Рафаэль с Буанаротти - ни черта на обороте.
            Пролетарии всех стран
            Маршируют в ресторан.

            "В этих шкарах ты как янки".
            "Я сломал ее по пьянке".
            "Был всю жизнь простым рабочим".
            "Между прочим, все мы дрочим".

  Входят Мысли О Грядущем, в гимнастерках цвета хаки.
  Вносят атомную бомбу с баллистическим снарядом.
  Они пляшут и танцуют: "Мы вояки-забияки!
  Русский с немцем лягут рядом; например, под Сталинградом".
  И, как вдовые Матрены, глухо воют циклотроны.
  В Министерстве Обороны громко каркают вороны.
            Входишь в спальню - вот те на:
            на подушке - ордена.

            "Где яйцо, там - сковородка".
            "Говорят, что скоро водка
            снова будет по рублю".
            "Мам, я папу не люблю".

  Входит некто православный, говорит: "Теперь я - главный.
  У меня в душе Жар-птица и тоска по государю.
  Скоро Игорь воротится насладиться Ярославной.
  Дайте мне перекреститься, а не то - в лицо ударю.
  Хуже порчи и лишая - мыслей западных зараза.
  Пой, гармошка, заглушая саксофон - исчадье джаза".
            И лобзают образа
            с плачем жертвы обреза...

            "Мне - бифштекс по-режиссерски".
            "Бурлаки в Североморске
            тянут крейсер бечевой,
            исхудав от лучевой".

  Входят Мысли О Минувшем, все одеты как попало,
  с предпочтеньем к чернобурым. На классической латыни
  и вполголоса по-русски произносят: "Все пропало,
  а) фокстрот под абажуром, черно-белые святыни;
  б) икра, севрюга, жито; в) красавицыны бели.
  Но - не хватит алфавита. И младенец в колыбели,
            слыша "баюшки-баю",
            отвечает: "мать твою!"".

            "Влез рукой в шахну, знакомясь".
            "Подмахну - и в Сочи". "Помесь
            лейкоцита с антрацитом
            называется Коцитом".

  Входят строем пионеры, кто - с моделью из фанеры,
  кто - с написанным вручную содержательным доносом.
  С того света, как химеры, палачи-пенсионеры
  одобрительно кивают им, задорным и курносым,
  что врубают "Русский бальный" и вбегают в избу к тяте
  выгнать тятю из двуспальной, где их сделали, кровати.
            Что попишешь? Молодежь.
            Не задушишь, не убьешь.

            "Харкнул в суп, чтоб скрыть досаду".
            "Я с ним рядом срать не сяду".
            "А моя, как та мадонна,
            не желает без гондона".

  Входит Лебедь с Отраженьем в круглом зеркале, в котором
  взвод берез идет вприсядку, первой скрипке корча рожи.
  Пылкий мэтр с воображеньем, распаленным гренадером,
  только робкого десятку, рвет когтями бархат ложи.
  Дождь идет. Собака лает. Свесясь с печки, дрянь косая
  с голым задом донимает инвалида, гвоздь кусая:
            "Инвалид, а инвалид.
            У меня внутри болит".

            "Ляжем в гроб, хоть час не пробил!"
            "Это - сука или кобель?"
            "Склока следствия с причиной
            прекращается с кончиной".

  Входит Мусор с криком: "Хватит!" Прокурор скулу квадратит.
  Дверь в пещеру гражданина не нуждается в "сезаме".
  То ли правнук, то ли прадед в рудных недрах тачку катит,
  обливаясь щедрым недрам в масть кристальными слезами.
  И за смертною чертою, лунным блеском залитою,
  челюсть с фиксой золотою блещет вечной мерзлотою.
            Знать, надолго хватит жил
            тех, кто головы сложил.

            "Хата есть, да лень тащиться".
            "Я не блядь, а крановщица".
            "Жизнь возникла как привычка
            раньше куры и яичка".

  Мы заполнили всю сцену! Остается влезть на стену!
  Взвиться соколом под купол! Сократиться в аскарида!
  Либо всем, включая кукол, языком взбивая пену,
  хором вдруг совокупиться, чтобы вывести гибрида.
  Бо, пространство экономя, как отлиться в форму массе,
  кроме кладбища и кроме черной очереди к кассе?
            Эх, даешь простор степной
            без реакции цепной!

            "Дайте срок без приговора!"
            "Кто кричит: "Держите вора!"? "
            "Рисовала член в тетради".
            "Отпустите, Христа ради".

  Входит Вечер в Настоящем, дом у чорта на куличках.
  Скатерть спорит с занавеской в смысле внешнего убранства.
  Исключив сердцебиенье - этот лепет я в кавычках -
  ощущенье, будто вычтен Лобачевский из пространства.
  Ропот листьев цвета денег, комариный ровный зуммер.
  Глаз не в силах увеличить шесть-на-девять тех, кто умер,
            кто пророс густой травой.
            Впрочем, это не впервой.

            "От любви бывают дети.
            Ты теперь один на свете.
            Помнишь песню, что, бывало,
            я в потемках напевала?

            Это - кошка, это - мышка.
            Это - лагерь, это - вышка.
            Это - время тихой сапой
            убивает маму с папой".
 

...Вдруг ты завтра помрешь? Хочешь, чтобы твою чашку обвязали траурной ленточкой и выставили на всеобщее обозрение с гнусной надписью: «Мы помним тебя, о, заблудший брат наш»? (с) Табаки
IP записан
 
Ответ #10 - 04/05/12 :: 2:54pm

Юкка   Вне Форума
Живет здесь
Ололо я водитель НЛО
Москва, Россия

Пол: female
Сообщений: 5215
*****
 
Обыкновенный Поэт
Подробности

Нет, сегодня не юбилей Бродского, но хочется написать именно о нем.



Обычный человек, из обычной семьи, без какого-либо законченного образования, в течение небольшого отрезка времени становится не просто поэтом, а образцом "нового" (на самом деле в чем-то хорошо забытого старого)  стиля стихосложения, кумиром, изгоем, пропагандистской фигурой антисоветского Запада (при личной аполитичности), и, наконец, - Нобелевским лауреатом.

Безусловно, скрижали для написания биографии Бродского были неосторожно созданы советской властью. Очень точно этот парадокс выражен в известном ахматовском изречении, относящемся к периоду травли поэта: "Какую биографию делают нашему рыжему!"

Неидеальные стихи, со странными оборотами, с тавтологией и даже - о ужас - банальными рифмами поначалу, постепенно складываются в удивительное, гипнотически воздействующее на читателя (а иногда и критика) Творчество. Для меня лично - великое и волшебное.

Да, конечно, Нобелевская премия - это больше политическая акция, чем триумф лауреата. Так было всегда, и Бродский не стал исключением.

Феномен Бродского, на мой взгляд, все же обусловлен не только политикой и соответствующим пиаром.
Есть в этом феномене что-то пушкинское, да простят меня эстеты...
Так же как в 19 веке поэзия Пушкина стала потрясением по причине простоты, доступности для понимания, так и в 20 веке поэзия Бродского потрясла читателя своей отстраненностью и неоднозначностью. В общем-то, судить Бродского нужно было не за тунеядство, а за антисоветский образ - что жизни, что творчества.

Я далека от трепетания перед именем Бродского и не пускаю слезу при прочтении его стихов.
Однако есть вещи, запускающие бег мурашек по моей коже, и в том числе - Нобелевская лекция.

"Человек принимается за сочинение стихотворения по разным соображениям: чтоб завоевать сердце возлюбленной, чтоб выразить свое отношение к окружающей его реальности, будь то пейзаж или государство, чтоб запечатлеть душевное состояние, в котором он в данный момент находится, чтоб оставить - как он думает в эту минуту - след на земле. (...)

Пишущий стихотворение, однако, пишет его не потому, что он рассчитывает на посмертную славу, хотя он часто и надеется, что стихотворение его переживет, пусть не надолго. Пишущий стихотворение пишет его потому, что язык ему подсказывает или просто диктует следующую строчку. Начиная стихотворение, поэт, как правило, не знает, чем оно кончится, и порой оказывается очень удивлен тем, что получилось, ибо часто получается лучше, чем он предполагал, часто мысль его заходит дальше, чем он рассчитывал. Это и есть тот момент, когда будущее языка вмешивается в его настоящее. (...)
Пишущий стихотворение пишет его прежде всего потому, что стихотворение - колоссальный ускоритель сознания, мышления, мироощущения. Испытав это ускорение единожды, человек уже не в состоянии отказаться от повторения этого опыта, он впадает в зависимость от этого процесса, как впадают в зависимость от наркотиков или алкоголя. Человек, находящийся в подобной зависимости от языка, я полагаю, и называется поэтом."

Обыкновенным Поэтом...


http://kbanda.ru/index.php/reportazhi/169-literatura-i-knigoizdanie/1892-obyknov...
 

...Вдруг ты завтра помрешь? Хочешь, чтобы твою чашку обвязали траурной ленточкой и выставили на всеобщее обозрение с гнусной надписью: «Мы помним тебя, о, заблудший брат наш»? (с) Табаки
IP записан
 
Ответ #11 - 06/12/13 :: 9:10am
eotvi   Экс-Участник

 
сыну:

Сын! Если я не мертв, то потому
что, связок не щадя и перепонок,
во мне кричит все детское: ребенок
один страшится уходить во тьму.

 

Сын! Если я не мертв, то потому
что взрослый не зовет себе подмогу.
Я слишком горд, чтобы за то, что Богу
предписывалось, браться самому.


 

Сын! Если я не мертв, то потому
что знаю, что в Аду тебя не встречу.
Апостол же, чьей воле я перечу,
в Рай не позволит занести чуму.

 

Грех спрашивать с разрушенных орбит!
Но лучше мне кривиться в укоризне,
чем быть тобой неузнанным при жизни.
Услышь меня, отец твой не убит.
                               









дочери:

Дайте мне еще одну жизнь, и я буду петь
В кафе «Рафаэлла». Или просто сидеть,
Размышляя. Или у стенки стоять буфетом,
Если в том бытии не так пофартит, как в этом.

 

И поскольку нет жизни без джаза и легкой сплетни,
Я еще увижу тебя прекрасной, двадцатилетней —
И сквозь пыльные щели, сквозь потускневший глянец
На тебя буду пялиться издали, как иностранец.

 

В общем, помни — я рядом. Оглядывайся порою
Зорким взглядом. Покрытый лаком или корою,
Может быть, твой отец, очищенный от соблазнов,
На тебя глядит — внимательно и пристрастно.

 

Так что будь благосклонна к старым, немым предметам:
Вдруг припомнится что-то — контуром, силуэтом.
И прими, как привет от тебя не забывшей вещи
Деревянные строки на нашем общем наречье.
http://www.liveinternet.ru/users/4514961/post203821191/
 
IP записан
 
Ответ #12 - 04/21/14 :: 1:12pm
eotvi   Экс-Участник

 
Блюз. (перевод Натальи Беленькой)


Joseph Brodsky (1940-1996)

Blues

Eighteen years I've spent in Manhattan.
The landlord was good, but he turned bad.
A scumbag, actually. Man, I hate him.
Money is green, but it flows like blood.

I guess I've got to move across the river.
New Jersey beckons with its sulphur glow.
Say, numbered years are a lesser evil.
Money is green, but it doesn't grow.

I'll take away my furniture, my old sofa.
But what should I do with my windows' view?
I feel like I've been married to it, or something.
Money is green, but it makes you blue.

A body on the whole knows where it's going.
I guess it's one's soul that makes one pray,
even though above it's just a Boeing.
Money is green, and I am gray.

1992

Иосиф Бродский (1940-1996)

Блюз

Восемнадцать лет я провел в Манхэттене.
Хозяин хороший был человек.
Теперь ненавижу я гада этого.
Зелены деньги, а тают как снег.

Похоже, пора переехать за реку.
Годы несносны, пока идут.
Нью-Джерси манит меня серным заревом.
Зелены деньги, а не растут.

Заберу свой диван, и другую мебель.
Но что мне делать с видом в окне?
Я будто женат на нем, в самом деле.
Зелены деньги на черном дне.

Тело-то знает, куда оно катится.
Молишься именно что душой,
Пусть даже сверху - одна Люфтганза.
Зелены деньги, а я седой.

1992

http://www.livejournal.com/go.bml?journal=natsla&itemid=255736&dir=next
 
IP записан
 
Ответ #13 - 05/27/15 :: 7:47am

eotvi   Вне Форума
Живет здесь
ходила погулять

Пол: female
Сообщений: 2006
*****
 
Прощальная ода (1964)

1

Ночь встает на колени перед лесной стеною.
Ищет ключи слепые в связке своей несметной.
Птицы твои родные громко кричат надо мною.
Карр! Чивичи-ли, карр! -- словно напев посмертный.
Ветер пинает ствол, в темный сапог обутый.
Но, навстречу склонясь, бьется сосна кривая.
Снег, белей покрывал, которыми стан твой кутал,
рушится вниз, меня здесь одного скрывая.

2

Туча растет вверху. Роща, на зависть рыбе,
вдруг ныряет в нее. Ибо растет отвага.
Бог глядит из небес, словно изба на отшибе:
будто к нему пройти можно по дну оврага.
Вот я весь пред тобой, словно пенек из снега,
горло вытянув вверх -- вран, но белес, как аист, --
белым паром дыша, руку подняв для смеха,
имя твое кричу, к хору птиц прибиваюсь.

3

Где ты! Вернись! Ответь! Где ты. Тебя не видно.
Все сливается в снег и в белизну святую.
Словно ангел -- крылом -- ты и безумье -- слито,
будто в пальцах своих легкий снежок пестую.
Нет! Все тает -- тебя здесь не бывало вовсе.
Просто всего лишь снег, мною не сбитый плотно.
Просто здесь образ твой входит к безумью в гости.
И отбегает вспять -- память всегда бесплотна.

4

Где ты! Вернись! Ответь! Боже, зачем скрываешь?
Боже, зачем молчишь? Грешен -- молить не смею.
Боже, снегом зачем след ее застилаешь.
Где она -- здесь, в лесу? Иль за спиной моею?
Не обернуться, нет! Звать ее бесполезно.
Ночь вокруг, и пурга гасит огни ночлега.
Путь, проделанный ею -- он за спиной, как бездна:
взгляд, нырнувший в нее, не доплывет до брега.

5

Где ж она, Бог, ответь! Что ей уста закрыло?
Чей поцелуй? И чьи руки ей слух застлали?
Где этот дом земной -- погреб, овраг, могила?
Иль это я молчу? Птицы мой крик украли?
Нет, неправда -- летит с зимних небес убранство.
Больше, чем смертный путь -- путь между ней и мною.
Милых птиц растолкав, так взвился над страною,
что меж сердцем моим и криком моим -- пространство.

6

Стало быть, в чащу, в лес. В сумрачный лес средины
жизни -- в зимнюю ночь, дантову шагу вторя.
Только я плоть ищу. А в остальном -- едины.
Плоть, пославшую мне, словно вожатых, горе.
Лес надо мной ревет, лес надо мной кружится,
корни в Аду пустив, ветви пустив на вырост.
Так что вниз по стволам можно и в Ад спуститься,
но никого там нет -- и никого не вывесть!

7

Ибо она -- жива! Но ни свистком, ни эхом
не отзовется мне в этом упорстве твердом,
что припадает сном к милым безгрешным векам,
и молчанье растет в сердце, на зависть мертвым.
Только двуглавый лес -- под неподвижным взглядом
осью избрав меня, ствол мне в объятья втиснув,
землю нашей любви перемежая с Адом,
кружится в пустоте, будто паук, повиснув.

8

Так что стоя в снегу, мерзлый ствол обнимая,
слыша то тут, то там разве что крик вороны,
будто вижу, как ты -- словно от сна немая --
жаждешь сном отделить корни сии от кроны.
Сон! Не молчанье -- сон! Страшной подобный стали,
смерти моей под стать -- к черной подснежной славе --
режет лес по оси, чтоб из мертвых восстали
грезы ее любви -- выше, сильней, чем в яви!

9

Боже зимних небес, Отче звезды над полем,
Отче лесных дорог, снежных холмов владыка,
Боже, услышь мольбу: дай мне взлететь над горем
выше моей любви, выше стенанья, крика.
Дай ее разбудить! Нет, уж не речью страстной!
Нет, не правдой святой, с правдою чувств совместной!
Дай ее разбудить песней такой же ясной,
как небеса твои, -- ясной, как свод небесный!

10

Отче зимних равнин, мне -- за подвиг мой грешный --
сумрачный голос мой сделавший глуше, Боже,
Отче, дай мне поднять очи от тьмы кромешной!
Боже, услышь меня, давший мне душу Боже!
Дай ее разбудить, светом прильнуть к завесам
всех семи покрывал, светом сквозь них пробиться!
Дай над безумьем взмыть, дай мне взлететь над лесом,
песню свою пропеть и в темноту спуститься.

11

В разных земных устах дай же звучать ей долго.
То как любовный плач, то как напев житейский.
Дай мне от духа, Бог, чтобы она не смолкла
прежде, чем в слух любви хлынет поток летейский.
Дай мне пройти твой мир подле прекрасной жизни,
пусть не моей -- чужой. Дай вослед посмотреть им.
Дай мне на землю пасть в милой моей отчизне,
лжи и любви воздав общим числом -- бессмертьем!

12

Этой силы прошу в небе твоем пресветлом.
Небу нету конца. Но и любви конца нет.
Пусть все то, что тогда было таким несметным:
ложь ее и любовь -- пусть все бессмертным станет!
Ибо ее душа -- только мой крик утихнет --
тело оставит вмиг -- песня звучит все глуше.
Пусть же за смертью плоть душу свою настигнет:
я обессмерчу плоть -- ты обессмертил душу!

13

Пусть же, жизнь обогнав, с нежностью песня тронет
смертный ее порог -- с лаской, но столь же мнимо,
и как ласточка лист, сорванный лист обгонит
и помчится во тьму, ветром ночным гонима.
Нет, листва, не проси даже у птиц предательств!
Песня, как ни звонка, глуше, чем крик от горя.
Пусть она, как река, этот "листок" подхватит
и понесет с собой, дальше от смерти, в море.

14

Что ж мы смертью зовем. То, чему нет возврата!
Это бессилье душ -- нужен ли лучший признак!
Целой жизни во тьму бегство, уход, утрата...
Нет, еще нет могил! Но уж бушует призрак!
Что уж дальше! Смерть! Лучшим смертям на зависть!
Всем сиротствам урок: горе одно, без отчеств.
Больше смерти: в руке вместо запястья -- запись.
Памятник нам двоим, жизни ушедшей -- почесть!

15

Отче, прости сей стон. Это все рана. Боль же
не заглушить ничем. Дух не властен над нею.
Боже, чем больше мир, тем и страданье больше,
дольше -- изгнанье, вдох -- глубже! о нет -- больнее!
Жизнь, словно крик ворон, бьющий крылом окрестность,
поиск скрывшихся мест в милых сердцах с успехом.
Жизнь -- возвращенье слов, для повторенья местность
и на горчайший зов -- все же ответ: хоть эхом.

16

Где же искать твои слезы, уста, объятья?
В дом безвестный внесла? В черной земле зарыла?
Как велик этот край? Или не больше платья?
Платьица твоего? Может быть, им прикрыла?
Где они все? Где я? -- Здесь я, в снегу, как стебель
горло кверху тяну. Слезы глаза мне застят.
Где они все? В земле? В море? В огне? Не в небе ль?
Корнем в сумрак стучу. Здесь я, в снегу, как заступ.

17

Боже зимних небес, Отче звезды горящей,
словно ее костер в черном ночном просторе!
В сердце бедном моем, словно рассвет на чащу,
горе кричит на страсть, ужас кричит на горе.
Не оставляй меня! Ибо земля -- все шире...
Правды своей не прячь! Кто я? -- пришел -- исчезну.
Не оставляй меня! Странник я в этом мире.
Дай мне в могилу пасть, а не сорваться в бездну.

18

Боже! Что она жжет в этом костре? Не знаю.
Прежде, чем я дойду, может звезда остынуть.
Будто твоя любовь, как и любовь земная,
может уйти во тьму, может меня покинуть.
Отче! Правды не прячь! Сим потрясен разрывом,
разум готов нырнуть в пение правды нервной:
Божья любовь с земной -- как океан с приливом:
бегство во тьму второй -- знак отступленья первой!

19

Кончено. Смерть! Отлив! Вспять уползает лента!
Пена в сером песке сохнет -- быстрей чем жалость!
Что же я? Брег пустой? Черный край континента?
Боже, нет! Материк! Дном под ним продолжаюсь!
Только трудно дышать. Зыблется свет неверный.
Вместо неба и птиц -- море и рыб беззубье.
Давит сверху вода -- словно ответ безмерный --
и убыстряет бег сердца к ядру: в безумье.

20

Боже зимних небес. Отче звезды над полем.
Казни я не страшусь, как ни страшна разверстость
сей безграничной тьмы; тяжести дна над морем:
ибо я сам -- любовь. Ибо я сам -- поверхность!
Не оставляй меня! Ты меня не оставишь!
Ибо моя душа -- вся эта местность божья.
Отче! Каждая страсть, коей меня пытаешь,
душу мою, меня -- вдаль разгоняет больше.

21

Отче зимних небес, давший безмерность муки
вдруг прибавить к любви; к шири ее несметной,
дай мне припасть к земле, дай мне раскинуть руки,
чтобы пальцы мои свесились в сумрак смертный.
Пусть это будет крест: горе сильней, чем доблесть!
Дай мне объятья, нет, дай мне лишь взор насытить.
Дай мне пропеть о той, чей уходящий образ
дал мне здесь, на земле, ближе Тебя увидеть!

22

Не оставляй ее! Сбей с ее крыльев наледь!
Боже, продли ей жизнь, если не сроком -- местом.
Ибо она как та птица, что гнезд не знает,
но высоко летит к ясным холмам небесным.
Дай же мне сил вселить смятый клочок бумажный
в души, чьих тел еще в мире нигде не встретить.
Ибо, если следить этот полет бесстрашный,
можно внезапно твой, дальний твой край заметить!

23

Выше, выше... простясь... с небом в ночных удушьях...
выше, выше... прощай... пламя, сжегшее правду...
Пусть же песня совьет... гнезда в сердцах грядущих...
выше, выше... не взмыть... в этот край астронавту...
Дай же людским устам... свистом... из неба вызвать...
это сиянье глаз... голос... Любовь, как чаша...
с вечно живой водой... ждет ли она: что брызнуть...
долго ли ждать... ответь... Ждать... до смертного часа...

24

Карр! чивичи-ли-карр! Карр, чивичи-ли... струи
снега ли... карр, чиви... Карр, чивичи-ли... ветер...
Карр, чивичи-ли, карр... Карр, чивичи-ли... фьюи...
Карр, чивичи-ли, карр. Каррр... Чечевицу видел?
Карр, чивичи-ли, карр... Карр, чивичири, чири...
Спать пора, спать пора... Карр, чивичи-ри, фьере!
Карр, чивичи-ри, каррр... фьюри, фьюри, фьюири.
Карр, чивичи-ри, карр! Карр, чивиче... чивере

https://www.facebook.com/ilya.bronshteyn/posts/10202604412191195
 
IP записан
 
Ответ #14 - 07/16/15 :: 4:57am

eotvi   Вне Форума
Живет здесь
ходила погулять

Пол: female
Сообщений: 2006
*****
 
Дверь хлопнула, и вот они вдвоем
стоят уже на улице. И ветер
их обхватил. И каждый о своем
задумался, чтоб вздрогнуть вслед за этим.
Канал, деревья замерли на миг.
Холодный вечер быстро покрывался
их взглядами, а столик между них
той темнотой, в которой оказался.
Дверь хлопнула, им вынесли шпагат,
по дну и задней стенке пропустили
и дверцы обмотали наугад,
и вышло, что его перекрестили.
Потом его приподняли с трудом.
Внутри негромко звякнула посуда.
И вот, соединенные крестом,
они пошли, должно быть, прочь отсюда.
Вдвоем, ни слова вслух не говоря.
Они пошли. И тени их мешались.
Вперед. От фонаря до фонаря.
И оба уменьшались, уменьшались...

https://www.facebook.com/zemfira.devirgiliis
 
IP записан
 
Страниц: 1 2