Песенка о гражданской войне

"...Велик был год и страшен год по рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй. Был он обилен летом солнцем, а зимою снегом, и особенно высоко в небе стояли две звезды: звезда пастушеская - вечерняя Венера и красный, дрожащий Марс..."
   (с) М.А.Булгаков "Белая Гвардия"
   
  Ваше сиятельство, два эскадрона
  мы положили вчера понапрасну,
  вились под вечер над полем вороны...
  полем не белым -
  оно стало красным.
  Возле оврага рубились как черти,
  лошади грызли друг друга зубами...
  Ваше сиятельство,
  мы после смерти
  это продолжили за облаками.
  Нам ведь без разницы -
  время такое,
  жарко в груди, в голове - злая стужа...
   
  ...кстати, представьте -
  как раз перед боем
  в дым разругались поручик с хорунжим,
  что-то они поделить не сумели,
  нам бы разнять,
  спохватились - да поздно,
  оба легли в ледяные постели,
  и не мигая смотрели на звёзды.
   
  Ну, а потом -
  мы рванулись навстречу
  тем, кто похлеще, чем старые ссоры...
   
  ...Ваше сиятельство, сальные свечи
  тускло горят в кафедральном соборе -
  нас отпевают, а мы ещё живы,
  живы иначе,
  иначе и проще...
   
  ...знали бы вы, как закаты красивы...
  ...ветер мне душу в полёте полощет...
   
  Ваше сиятельство, дурь это.
  Слишком.
  Тянет с земли чем-то очень знакомым...
  вон, мой денщик, был вчера ещё Тришкой,
  нынче он - Трифон.
  Подался в наркомы.
  Сверху понятнее. Знаю и вижу -
  путь ваш закончится в сонном июле,
  вам умирать на рассвете в Париже,
  в грязной ночлежке, от собственной пули.
   
  ...Терпит Господь, как приказы бумага,
  спать не могу, вечно снятся кошмары -
  небо над ржавой колючкой ГУЛАГа,
  равенство, братство, свобода -
  на нарах...
   
  Ваше сиятельство...
  Ваше...
  ...не слышит...
   
  Смотрит в окно,
  за которым всё то же -
  снег засыпает уездные крыши,
  солнце глядит из заоблачной ложи,
  а на земле суетятся и пляшут
  красные,
  белые -
  все вперемешку...
   
  ...белые... красные...
  Русские.
  Наши.
   
  В глупой игре,
  где одни только пешки.
_____________________________________________
http://zhurnal.lib.ru/b/blazhko_o_w/555-5.shtml

цвет лотоса

"...Близится время ухода твоего из этой Яви. Признаки Смерти в ощущениях таковы: погружение Земли в Холодную Воду. Тягость заливается, погружаясь, холодом. Озноб и налитие свинцом; Вода переходит в Огонь. Бросает то в жар, то в холод; Огонь переходит в Воздух. Взрыв и Распадение гаснущими искрами в пустоте. Это стихии предуготовляют нас к мигу смерти, взаимно переменяясь. Когда Огонь разлетается в Пустоте Воздуха, это пришло время для тебя войти в пространство Чикаи Бардо. Избегай рассеянности, соберись, гляди, слушай... Будь внимателен. Попробуй распознать предвечную Троицу, Три-Кайю. Дхарма-Кайя, Закон, подобно пустынному небу без Воздуха, которое держится только Светом. Самбхога Кайя, Мудрость, подобна Радуге в Этом небе. Нирмана-Кайя, Воплощение, подобна Нимбу святых в земной юдоли. Скоро выдохнешь ты последним дыханьем, и оно прекратится. Тут увидишь ты предвечный Чистый Свет. Невероятный перед тобой распахнется Простор, безбрежный, подобный Океану без волн, под безоблачным небом.
  Как пушинка будешь плыть ты, свободно, один..."
  (Тибетская Книга Мёртвых)
   
   
   
  1.
  И не люди и не боги, а кривых зеркал осколки, до полудня - осьминоги, а потом - степные волки, ясновидяще незрячи, под тугими небесами кровь стучит в бреду горячем, проявляясь голосами, что звучат нетерпеливо, подгоняя то и дело, молча броситься с обрыва, разбивая своё тело о зазубренные грани каменистого пространства, от депрессии до маний - вдоль безумий постоянства.
   
  2.
  Криво сшит, напичкан ватой, просыпаешься и слышишь, как торопятся лопаты где-то там, немного выше. Над твоею головою кто-то жилы рвёт, что силы, чтобы спрятать под землёю содержимое могилы. Скоро воздуха не хватит, бесполезно звать на помощь, ты вчера лежал в палате, просто этого не помнишь, врач усталый и печальный, разминая сигарету, зафиксировал летальный переход от света к свету.
   
  3.
  Черпать мёду из колодца полусгнившими горстями, обступившие уродцы забросали новостями, и присмотришься - знакомо на подворье патриарха, эльфы, гоблины и гномы, на груди рванув рубаху, всё разыгрывают в кости и в азарте приседая, спорят кто прибудет в гости из заброшенного рая, где бездушно и пустынно, и снега лежат в два метра, и бредут тропинкой длинной звери северного ветра, и единственной наградой - быть отосланным обратно, мимо рая, мимо ада, в тот, идущий многократно, сериал убитых судеб, с одинаковым сюжетом, где в ролях давно не люди, а всего лишь капли света, исказившегося странно, и погасшего на вдохе в мелком крошеве стакана в полупьяной суматохе обронённого на плиты колченогого прогресса, ворон каркает сердито и идёт к тебе из леса твоя память, что блуждала много жизней между снами, в городах жила в подвалах, подыхала чердаками, но однажды всё забросив, поклялась, что не вернётся, и растаяла как осень под холодным зимним солнцем, и когда осточертело быть игрушкой крепко спящих она выросла омелой в невозможном настоящем. Но обломанная ветка в сильных лапах у химеры оживёт. Стрелою меткой сбита влёт бредовой верой - вдруг однажды возвратится с неизбежностью обвала, засыпая все границы между стартом и финалом.
   
  4.
  Имена, эпохи страны - бесконечные пустыни, Золотые Великаны по-колено в тёмно-синих переливчатых туманах, неподвижны и спокойны, рассыпают из карманов перемирия и войны и ведут однообразно свои долгие беседы, превращая каждой фразой поражения в победы, достижения в паденья, а падения - во взлёты, остаются - лишь терпенье и волшебные высоты, недоступные как прежде, что ни делай, как не прыгай, но опять сверкнёт надежда между строчек старой книги, где за символы и знаки, непонятные расчёты, спрятан демон зодиака и забытого полёта над задумчивой землёю, где трава растёт по пояс, где за дальнею горою по равнине мчится поезд. От вокзала до вокзала по прямой ложились рельсы, и вросли в щебёнку шпалы. И расписывались рейсы преферансами со скуки, между ангелом и чёртом под забытых песен звуки и вино второго сорта, и гитара тихо пела в мягком сумраке на сцене без претензий, неумело о любви и об измене и о том, что в тёмно-синих переливчатых туманах бесконечные пустыни - имена, эпохи, страны. И теперь на полустанках время полнится годами, одинокие подранки снова станут колдунами, и расходятся по кругу, пополняя счёт идущих, неприкаянны друг другу, окаянны для живущих. Зажигает звёзды вечер, а гасить их будет утро, бьют в набат - обсудит вече правоту алмазной сутры, и серебряные спицы отражают солнца блики, и несутся колесницы,и бледнеют чьи-то лики на заросших паутиной образах, покрытых пылью, и замешивает в глину голубую сенсимилью, воплощений новых мастер, и выходит из-под пальцев чаша будущих причастий для родившихся скитальцев.
   
  5.
  Колокольцы ледяные тускло звякают на липе, порешили водяные лунный свет до капли выпить, и скользя по толстой корке, что на гладь воды надета, в небо вглядывались зорко вплоть до самого рассвета. Ничего не разглядели - небо тучами укрылось, побрели в свои постели и сдались ко сну на милость, а из зарослей прибрежных им вдогон себя потешил - завертелся вихрем снежным то ли демон, то ли леший.
   
  6.
  В жарком небе цвета меди - шар хрустальный на цепочке, бродят волки и медведи, нарисованные в строчках в белоснежности бумажной, но безудержно реальной, где одно лишь только важно - всё на свете не случайно. Веткой сломанной омелы сбита память на излёте от изъеденного тела до куска кровавой плоти, что родится с первым криком, и с горы сорвётся камень, и упав в ущелье диком, прорастая лепестками, в белый лотос обернётся и споёт над ним Гаруда про приход второго солнца,
   
  про явившегося
  будду.
_____________________________________________
http://zhurnal.lib.ru/b/blazhko_o_w/988az.shtml

если хочешь...

"Сумевших голову поднять к земле придавливает небо. У тех особенная стать, кто в этом небе быдлом не был. Немало званых в пир и в мир, но небожителей избранник в саду окаменевших лир жалейкой нежной сердце ранит. Она и плачет, и поет, и воет зверем, и смеётся, И если звездный небосвод вдруг упадет на дно колодца, то между воздухом и дном вода живая испарится и прорастёт таким зерном, что не склюет ни смерть, ни птица..."
© Мирра Лукенглас


...И, если хочешь, расскажи, как растерял себя весною, как стекленеют миражи, как сердце раненое ноет на непогоду, на рассвет, на строчек вязь в твоей тетради, затем, что нас на свете нет - мы отражения на глади зеркальной бледности озёр, и в них вода не шелохнётся, когда со склонов дальних гор легко соскальзывает солнце и остывает на века, а ночью век не будет долог, ему длина - одна строка, и в нём сверкающий осколок, ещё невиданных никем тех областей, обратных, лунных, где чертит знаки на песке копьём серебряным Арджуна, где из камней растили сад, и камни строились по рангу, и неприкаянный Пилат шептал беззвучно: "Банга... Банга...", и остроухий чёрный пёс бежал задворками вселенной, чтоб ткнуть холодный влажный нос в плащом укрытое колено. Давно истлевшая рука привычно гладила за ухом... А над землёю в облаках неслись блуждающие духи, куда-то дальше, за предел, за грань туманную реала, а кто лететь не захотел - те начинали всё сначала...

...И, если хочешь, завари покрепче чай со зверобоем, мы проиграли нам пари, теперь не справиться с собою. Мы оба пили эту смесь весны, и осени, и лета, и коротали зимы здесь, и в лабиринтах интернета искали сдуру синих птиц, а там лишь копии свободы - стоят ряды пустых таблиц и ровный строй машинных кодов. Я также топал в том строю, был только адресом и ником, и слушал песни, что поют глухим отряды безъязыких...

...Нет ничего. Земля пуста. И только светят мониторы в бескрайних видеомостах вдоль бесконечных коридоров, где перемножен дубликат - модель загадочного рынка... Оригинал - давно распят, и стал в сети одним из линков.

...И если хочешь - расскажи, как много ставилось на карту, как подбирались типажи, чтоб соответствовали старту ночных фантазий, бегуны, и как стрелял из револьвера лихой судья с той стороны ненаступившей новой эры, в которой падал белый снег на нарисованной странице, и начинали свой забег, чтоб никогда не возвратиться, беспечно брошенные дни, на откуп отданные секте, тех, кто ночами жжёт огни и всё мечтает о коннекте.

...И если хочешь - будь собой. А хочешь - мною. Всё неважно. Мы проиграли этот бой - забиты в склеп многоэтажный, типичный брежневский барак - не лучше сталинских бараков, и тут, и там - сейчас аншлаг под скачки знаков зодиака. Мы бестелесны и равны, и отголосок мезозоя на фоне вялой тишины одарит каждого шизою, и я проснусь, но тот же сон - он не отпустит, не отстанет - среди античности колонн, на голубом телеэкране, мне говорит про то, что жив, и ухмыляется старуха:

- Теракт в столице. Сильный взрыв. - и еле слышно: - Блин, непруха...

И скалит мокрый красный рот:

- Вчера спецслужбы расстреляли врагов, что целились в народ, стрелявшим

дали по медали...

...Без изменений, тот же текст, что я выслушивал когда-то, но он помечен словом "next" и позазавтрашнею датой...

...И всё забыть. И навсегда. Ночь, эфемерным, но - покоем по окнам плещет как вода, мы озабочены строкою, и рукописный сладкий яд разлит в пылающей тетрадке...

...А говорили - "...не горят".

...Горят.

...И даже без остатка.

________________________________

http://zhurnal.lib.ru/b//blazhko_o_w/111-000.shtml

нам с тобой гулять по парку...

Нам с тобой гулять по парку,
у пруда, где рыбу ловят,
нам ни холодно,
ни жарко -
мы поймали мир на слове,
на последнем из обманов -
на попытке нас принудить
быть как все,
и утром рано
начинать свой день как люди.
И бежать куда-то рядом,
и себя почти не помнить,
верить в то,
что очень надо
дни долбить в каменоломне,
где иллюзия свободы -
втихаря сломать лопату
о скалистую породу,
улыбаясь виновато...

Будет даже передышка -
семь минут, а то и десять,
но скорее -
суд и "вышка",
свяжут руки и повесят,
по приказу командира,
на задворках,
у сарая,
тунеядца-дезертира,
опозорившего стаю.

Нам с тобою станет легче,
если просто мне поверишь -
бесконечен этот вечер,
утро сгинуло в карьере
под тяжёлым одеялом
из холодного гранита,
что сползло со стен
обвалом...

...Мы давно с тобой забыты...

...Этот город нам не нужен,
у него свои заботы -
летом зной, зимою - стужа,
дом - работа,
дом - работа,
в честь погони за удачей,
за хрустальною мечтою,
а поймаешь -
кляча клячей...

Всё впустую.
Всё пустое.

Нам с тобой бродить без цели
с той поры как мы пропали,
в душах -
смутный вой метели,
а в глазах бездушье стали...

...ветер кружит среди улиц
умирающей листвою...

...мы исчезли, мы вернулись
в никуда.

Вдвоём с тобою.
______________________________

http://zhurnal.lib.ru/b//blazhko_o_w/hj54.shtml

возьми мое сердце

Возьми моё сердце, порви на две части -
остывшая кровь хлынет чёрным ручьём,
у ветра в ладонях, немея от счастья
пусть тело умрёт, и покажется сном
вчерашняя жизнь.
День уйдёт восвояси,
затравленно ночь затаится в углу...
Ты видишь как мир, и велик и прекрасен,
жемчужиной катится вдоль по столу
и падает на пол, блестя перламутром,
а рядом,
кровавым и скользким куском,
лежит то, что было разорвано утром...

Ты сделаешь шаг...
слышишь - под каблуком
хрустит еле слышно мерцающий, звёздный,
недолгий восход и короткий закат...
Возьми моё сердце, беречь его поздно -
мой мир уничтожен,
раздавлен
и смят.

Трещали дрова в закопчённом камине
и рвался наружу игривый огонь,
цыганка гадала на чёткости линий
покрывших мою неживую ладонь:

- Всё ладно и просто,
беда миновала,
пора бы прощаться с проклятой тоской...
Да что ж, бриллиантовый,
всё тебе мало?
Чего же ты ищешь здесь, мой золотой?

...Того, что у нас не бывало вовеки,
как может искать только полный глупец...

Что может поведать калека калеке?
Возьми моё сердце, а я - не жилец.
Всего лишь - прохожий,
за пару червонцев
я снял эту комнату - ночь протянуть,
а утром воскреснет разбитое солнце
и дальше в степи размотается путь
заветным клубком до казённого дома,
где ждут те, кто умер давно до меня...

Возьми моё сердце,
хоть мы не знакомы,
мы просто случайно столкнулись в сенях
избы на опушке замшелого леса -
сошлись, разошлись -
да и все при своих...

Вот только у нас одинаковы бесы
и ангелы в сердце -

одном на двоих.
___________________________

http://zhurnal.lib.ru/b//blazhko_o_w/wozxmimoeserdce.shtml

сансара

Мы умели смотреть в это солнце не плача,
наши руки сплетались
у древних костров,
сотни лет мы искали по свету удачу
и встречались лишь изредка
в области снов,
где размыты границы идей и сомнений,
между пропастью неба
и камнем земли...
В наших венах течёт кровь чужих поколений,
наше "завтра" туманно,
"вчера" мы сожгли.

Сотни раз вновь рождались в пределах сансары,
память стёрлась давно, но упрямо хранит
первобытные пляски
на фоне пожаров,
шум солёной волны и прибрежный гранит.
Мы идём в никуда и пришли ниоткуда,
имена наши слышатся
в шелесте трав,
это нам по ночам пела птица Гаруда,
в нить одну наши кармы случайно связав.

Между миром иллюзий
и миром реалий
в полумраке остались следы наших ног,
и на звёздах веками
мы молча гадали -
довёдётся ли встретиться,
выйдет ли срок
бесконечных смертей и рождений не рядом,
что разносят всё дальше тебя и меня,
мы отравлены сумрачным,
медленным ядом -
жить, в душе полустёртую память храня.

Мои руки забыли
давно твои плечи,
мы не помним друг друга на уровне тел...

У судьбы вся колода.
И крыть её нечем.
И ещё один круг в пустоте пролетел.
___________________________

http://zhurnal.lib.ru/b//blazhko_o_w/sansara.shtml