Цитата:

Ух ты, ответ Блоку! (его "Незнакомке")
____________________________________

Цитата:


____________________________________

Юнна Мориц https://www.facebook.com/yunna.morits?pnref=lhc.friends

За гранью

Когда сознание из тела
Уходит, но со знаньем дела,
Которым ведает Господь, -
Тогда из тайного предела,
Куда Психея прилетела,
Блаженства ей дают щепоть:
Такого отдыха от гула,
От гула, где не взять прогула
От жизни, чья грохочет плоть, -
И в оглушительном звучанье,
И в оглушительном молчанье,
Которым ведает Господь!

Душа, Психея, мы там были –
За гранью жизни, мы там плыли
В такой глубокой тишине,
Где ни костей, ни сухожилий,
Ничто не требует усилий, -
Там так легко тебе и мне,
Что тяжесть навалилась мигом,
Когда одним, но резким сдвигом
Оттуда вытащил сюда
Нас воздух жизни!.. Громом, криком
(Я это знаю не по книгам!)
Гвоздила здешняя среда.

Убавьте звук, душа сказала,
Здесь грохот, скрежет, гул вокзала,
А там – блаженство тишины,
Где ни костей, ни сухожилий,
Ничто не требует усилий,
И все опасности смешны!
Но главное – какая громкость,
Когда вернёшся в эту ёмкость,
Где воздух жизни столь гремуч, -
А человеческая тонкость
И человеческая ломкость
В кармане жизни – тайный ключ!

Михаил Дынкин

Как уплыл Иван за четыре глубоких майи,
села ждать его прекрасная дева Марья,
да не дождалась (такая, наверно, карма)
и вступила в связь с потомственным магом Карлом.
Вот живут они не хуже других, а что им?
Вызывают духов, задернув на окнах шторы.
А в иные дни смотрят в кристалл волшебный.
А в кристалле том ходит Иван по щебню.
Кличет птицу Рух – прячется Рух, двурушна.
Всё, что есть вокруг – видимость, дым, ловушка.
В рукаве кинжал, ждёт за углом наёмник.
Погребен Иван в птичьих глазах зелёных...
Скажет Марья: стоп! Сбросит халат атласный.
Оставайся, Карл (он бы и так остался).
На кровать костьми лягут они, обнявшись.
Птица Рух летит, сносит в полёте башни.

https://www.facebook.com/simbadva/posts/1519936078060216

Ольга Старушко

- ...Вы простите, что с личным я:
в списках здесь
тридцать тысяч - без отчества.
Вероятно,
здесь его фамилия.
Имя есть.
Я отца своего тут искал.
Лопатина.
Если можно,
я вот что у вас хотел
уточнить:
способен ли кто в архивах
между сотен фамилий
на букву “Л”
обнаружить,
пока мы помним и живы,
пусть не отчество - адрес,
откуда был
призван он.
И сразу станет понятнее:
там в деревне у нас из любой избы
ты кого ни возьми - это мы, Лопатины...
Старика провожает экскурсовод.
Солнце в мае слепит глаза,
но не греет.
Двадцатиметровый бетонный свод.
Тридцать
пятая
батарея.
Этот батюшка,
в чёрном,
седой,
худой,
слушал молча,
лишь горбил сильнее плечи.
И спросил ещё:
правда, что под водой
здесь стояли погибших тела,
как свечи -
вертикально -
что не было места вдоль
берегов,
чтоб не в море,
а в землю лечь им?
- Я о них и у старца просил молитв:
за отцов,
за бесчисленные утраты
пусть Россию когда-нибудь
бог простит...
Он ответил:
уже простил.
В сорок пятом.

Ольга Старушко

Аничке

Камнетёс завидует гончару:
мой резец по мрамору твёрже рук,
слабых рук, которыми месят глину.
Что же нем и холоден мрамор тот,
что граню я истово, а поёт
тёплым голосом свисток его соловьиный?
Жажду я гармонии на века.
Мрамор отшлифовывает рука:
чтобы ни погрешности, ни щербинки.
А у него в руках - прах. Комки.
У него - безделицы, черепки,
что едва домой донесёшь от рынка.
Камень устоит. Всех переживёт.
И граню его я за годом год
яростнее, чтобы стал совершенней.
И твержу себе: не напрасен труд.
Пусть не вдруг, не сразу - когда умру,
кто-нибудь уменье моё оценит.
Вспомнит, как я правил свои резцы,
мерил плиты, чтоб вознеслись дворцы,
чтобы храмы высились горделиво.
Только дразнит звук на чужих устах,
этот свист насмешливый: к праху прах,
всё одно когда-нибудь станем глиной.
От неё тепло домовой печи,
из неё и кровля, и кирпичи,
и свистулька, сделанная с любовью.
Глина оттого льнёт к простым рукам,
что сулит бессмертие простакам.
Мрамор окончателен. Он - надгробье.
Даже если тёсанную плиту
водрузят на должную высоту,
то пропорций, строгости и симметрии
не оценит ветер, набравший в рот
праха: посвистит, да и занесёт
глиной труд того, кто боялся смерти.
…А гончар выходит на солнцепёк.
Гладят руки глину, берут в комок:
и готова, точно живая, птаха.
И в неё достаточно подышать,
и она поёт, как поёт душа,
что сильнее зависти или страха.

Собачика

Александр Курбатов

— Собачика, собачика,
Скажи, пожалуйста, собачика, собачика,
А где тут улица Лобачика, Лобачика,
А то никак я не найду.

Задумалась собачика:
— Ты ж не поймёшь, коли скажу я по-собачьему…
И стала носом в праву сторону покачивать:
— Пойдём со мной, я доведу.

Идти нам неудобыно,
По ледяным да по колдобинам, колдобинам,
Мы осторожно ставим ноги, наши ноги на-
-ши ноги, чтоб не поломать.

Места здесь неухоженные,
Промзонно-железнодорожные, дорожные,
Здесь бродят немцы отмороженные
И по-немецки говорят.

— Собачика, собачика,
Чего-то долго нету улицы Лобачика.
Мы правильно идём, собачика, собачика?
Смотри, совсем уже темно!

Задумалась собачика:
— Наверно, раньше надо было поворачивать..
Мужик, а что тебе на улице Лобачика?
Пойдём со мной ко мне домой!

— Там фабрика Бабаевска..
Мне там конфет… 8-е марта надвигается.
В подарок женщинам чего-то полагается…
Вот я конфет хотел купить..

— Наплюй ты на конфеты те!
Дарить конфеты никакого смысла нетути.
Вот ты всю жизнь дарил конфетыки, конфетыки,
А до сих пор живёшь один.

— Собачика, собачика,
Признайся, ты ж на самом деле не собачика,
Ведь ты ж на самом деле Лена, Лена Данченко,
Не бойся, я тебя узнал.

Расплакалась собачика:
— Мужик, ты в самом деле помнишь Лену Данченко?
Её уж сорок лет как нету, Лены Данченко,
На сорок лет ты опоздал.

И вот они, обнявшися,
Друг друга радостно узнавши и обнявшися,
Про детский сад развспоминавшися,
Куда-то медленно бредут.

В бермудском треугольнике,
Там где Мелькомбинат «Сокольники», «Сокольники»,
И где бесследно исчезают алкоголики,
Быть может, счастие найдут.
http://www.stihi.ru/2015/09/05/251

КАК СТАКАНЧИК ВИНА У БРАТИКА
ТАК Я МИЗЕР ПРОШУ У ВЕЧНОСТИ
НИ ФОНЕТИКИ
НИ ГРАММАТИКИ
ЧЕЛО-ВЕЧНОСТИ
ЧЕЛО-ВЕЧНОСТИ

МОЖНО В ХАТАХ ЧТО СКРАЮ ПРЯТАТЬСЯ
МЕЛКИЙ СОР ИЗ СВОИХ ХАЛУП МЕСТИ
И ПО ТЕЛЕКУ КУШАТЬ ПРЯНИКИ
ЧЕЛО-ЗВЕРСТВА
И ЧЕЛО-ГЛУПОСТИ

А НА РАДИО СПЛОШЬ ПОЭЗИЯ
И КРАСИВЕНЬКО ТАК ИЗЛОЖЕНА
ЧТО Ж ПИАРИТЬСЯ ЭТО ВЕСЕЛО
В ЧЕЛО-БЛЯДСТВЕ
И В ЧЕЛО-ПОШЛОСТИ

СКОЛЬКО В ЦЕРКВИ ПОСТАВЯТ СВЕЧЕЧЕК
НА ПРОЩЕННОЕ ВОСКРЕСЕНИЕ
ДАЙ ИМ ГОСПОДИ
ЧЕЛО-ВЕЧНОСТИ
ВЕЧНОЙ ЧЕСТНОСТИ ВОЗНЕСЕНСКОГО

МНЕ ПРОТИВНО ОТ ВАШЕЙ СЫТОСТИ
ВАШЕЙ СОВЕСТИ ГУТТАПЕРЧЕВОЙ
ВАШЕЙ КОМНАТНОЙ ЛИТ-КРАСИВОСТИ
ТАМ ГДЕ БЛИЖНЕГО БЬЮТ ПО ПЕЧЕНИ

Я КРИЧУ В ТИШИНУ И ТЕСНО МНЕ
В НЕБЕ АНГЕЛЫ КРУТЯТ ГАЛИЧА
ПОДАВИТЕСЬ СВОИМИ ТЕКСТАМИ
О ПРИНЦЕССАХ И ПОПУГАЙЧИКАХ

ДОБРЫЙ ДЯДЯ ИГРАЕТ В ГОСПИТАЛЬ
В НЁМ СТУДЕНТИКА ИЗУВЕЧИЛИ
ДАЙ НАМ ГОСПОДИ
ДАЙ НАМ
ГОСПОДИ
ЧЕЛО-ВЕЧНОСТИ

ЧЕ
ЛО
ВЕЧ
НОС
ТИ

(с) Евгения Бильченко

Ольга Старушко

На зиму наложены санкции:
не дали ни снег, ни мороз.
В гараж не заходишь за санками -
на улице сыро до слёз.
Пылятся и лыжи с ботинками,
а время течёт и течёт.
Следишь из окна за снежинками,
которые наперечёт.
Над лесом туман атлантический,
и веток намокшая сеть
тебя пропускает - практически
немого, как мятая сельдь.
Дома запотевшими окнами
под вечер сигналят во тьму.
Зима немосковская, мокрая -
как будто ты в детстве, в Крыму,
и ждешь в плюс семнадцать январские,
что снег - хоть на пару часов.
Скорее, рванувши за санками,
на горку, и ветер в лицо,
и белая невидаль дальняя
всё сыплет, восторги продля…
А после взорвутся миндальные
цветы - под конец февраля,
и будут тюльпаны и ирисы
ковром по зелёной степи…
А снег - это блажь. Или вымысел.
До солнца дожить бы. Терпи.