WWW-Dosk | |
http://www.elhe.ru/cgi-bin/forum/YaBB.pl
Библиотека >> Сказки >> Хатуль, "Герой-Всёпострой" http://www.elhe.ru/cgi-bin/forum/YaBB.pl?num=1379306981 Сообщение написано Элхэ Ниэннах в 09/16/13 :: 7:49am |
Заголовок: Хатуль, "Герой-Всёпострой" Создано Элхэ Ниэннах в 09/16/13 :: 7:49am
ГЕРОЙ-ВСЁПОСТРОЙ
Копянская сказка Уже при Новой вере, ещё при Красных тейвах - во когда это было; словом, давно. Жили тогда на хуторе близ Табóйской дороги два друга-лохтаря1, и были у них дети: у Дрóята - сын Хáнот, а у Ирбие - дочь Сéлгиер2. Не то погодки, не то одногодки - словом, вместе росли и вместе дружили. Иной раз, как мороз попустит и работа вся сделана, какую детям сподобно - каждый своего отца попросят, да и уходят вместе к обочине пути, костерок жечь да свёклу печь. Там и ночевали дети. Тонк! Тонк! Тонк! Паррари! Идёт по Табойской дороге слепой Кастын - белый костыль. Чует запах дыма да свёклы и говорит: - Эй, добрые люди, есть здесь кто? А дети ему отвечают: - Есть, дядюшко! А что, пособить тебе? Отвечает слепой Кастын - белый костыль: - Отчего не пособить, ребятушки? Надобно мне воды - на попить, свеклы - на поесть, костерка - на погреть, песни - на попеть, шерстяно одеялко - к земле не примёрзнуть. - Иди к нам, дядюшко, у нас всё есть. Напоили его дети, накормили, к костру пустили, песен попели, шерстяно одеялко наземь постелили. Напоследок он им: - Ох и хороши вы, славные дети! Как вас зовут? - Мы - лохтари-хуторяне, хуторянские дети, с малых лет друзья. Я, девчонка, Селгиер, а он, вот, Ханот. - А я слепой Кастын - белый костыль, двадцать два года бибахьёром3 на рудниках проработал, ныне в Руву домой иду; как двадцать два года назад без денег уходил, так без денег и возвращаюсь. Нечем мне вам, славные дети, заплатить за вашу доброту. - А нам и не надо денег, мы просто так помогли. Говорит слепой Кастын - белый костыль: - За то, что вы мне просто так помогли, я вам будущее открою. Ты, девчонка, вырастешь, и будет у тебя мужем Шéсттиху твáйор, то есть Герой-Всёпострой. А тебе, мальчишка, женою будет Скрóпрай-тратáрубай елбáннеце, то есть Красавица Ястребов и Тетеревов. А такие имена в те дни уже, кроме сказок, нигде не встретишь4. Изумляются дети: - Неужели правда? - Правда, правда, всё правда. Я как ослеп - что есть, видеть перестал, а что будет, нет-нет да увижу. Простился с детьми слепой Кастын - белый костыль и дальше пошёл, в Руву. А дети его слова накрепко запомнили. * Подросли дети: послал Селгиер её отец на другой хутор коров пасти, а Ханота его отец к каменщику отдал в обучение, в большое село - города-то тогда ещё не было. Год проходит, другой проходит - идёт Ханот по улице по какому-то делу, глядь - а ведь это Селгиер навстречу! Да как выросла, да как похорошела! - Эй, Селгиер, помнишь ли меня? - Как не помнить! - А ты здесь что делаешь? - А меня хозяева в большое село послали, молоко продавать. - А вечером, как всё продашь, со мной пойдёшь? Качает Селгиер головой, кудрями прекрасными трясёт: - Не пойду. Уж как мы с тобой друзья, дружнее некуда - а всё ж мужем у меня Шесттиху твайор будет. Его и подожду. Вздохнул Ханот, да и пошёл своей дорогой. * Ещё сколько-то времени - те хуторяне, у которых Селгиер коров пасла, подались бибахьёрами в земли Белого тейва, а Селгиер с собою взяли. На родной земле и нужда милей: тяжко на чужбине работать, а она всё равно справляется. Идёт как-то она по своим делам, глядь - а ведь это Ханот навстречу! И как возмужал, как окреп! - Эй, Ханот, помнишь ли меня? - Как не помнить! - А ты здесь что делаешь? - А я учение закончил, дома да стены чиню да строю; да в родных краях ломать нынче полюбили, а строят мало. Вот и пришёл сюда поглядеть, как оно тут с работой-то. - А вечером, как всё оглядишь, со мной пойдёшь? Качает Ханот головой, плечами могучими пожимает: - Не пойду. Уж как мы с тобой друзья, дружнее некуда - а всё ж мне в жёны обещана Скропрай-тратарубай елбаннеце, её и подожду. Вздохнула Селгиер, да и пошла своей дорогой. * Был в той семье, где Селгиер работала, сын: щуплый, да наглый. Стал он к ней приставать. Она ему: - Где это видано - пирог не доевши, хлеб жевать? Да я знаешь какому славному молодцу отказала, неужто тебе соглашусь? Выдумал хозяйский сын на неё напраслину, чтобы отомстить, и прогнали её родители. Идёт Селгиер по чужой земле, слёзы капают, а сама не падает. Дошла до хижины: - Эй, есть здесь кто? Пастушку не ищете? Выходит из хижины невзрачный человек: ни низок, ни высок, ни узок, ни широк, ни с бородой, ни без бороды. - Ищу пастушку, как не искать. А ты-то меня как нашла? Говорит Селгиер: - Я столько-то лет коров пасла, за версту знаю, где коров держат; и тропинки находить научилась. - Вот такую-то, как ты, мне и надо. Стала Селгиер у невзрачного человека коров пасти. Пасёт-пасёт, и всё исправно. На четвёртый день налетела из лесу рысь мохнатая, одну корову надвое раскроила. Ну, Селгиер на неё хлыстом и без страха, рысь и убежала; а корова-то разрублена лежит. Гонит Селгиер назад стадо, а хозяин и спрашивает: - А чего коров столько-то, а было на одну больше? Рассказала ему Селгиер про рысь, а он ей: - Что ж ты коровьи половинки не принесла? Тогда бы горе и не горе было! - Отчего же, хозяин? Притащила я обе половинки, и одну, и другую; и тяжело, да бросить жалко. Из одной на сегодня ужин сделаем, из другой на завтра. Оно и верно горе скрасит; да всё ж обидно - была корова, и нету! Смеётся невзрачный человек: - В добрый час я тебя в пастушки взял! Не будет из коровы ужина ни на сегодня, ни на завтра! Подай сюда тотчас обе половины! Показала ему Селгиер, куда половинки от коровы притащила. Ушёл хозяин куда-то, большую бутыль притащил. Почистил обе половинки, смазал, приложил - корова как целая сделалась. Унёс бутыль, принёс траву какую-то, корове нос пощекотал - она и чихнула. Селгиер глаза таращит, а корова встаёт - и в стойло своим ходом идёт. Ухмыпяется невзрачный человек: - Хочешь ужина от той коровы - подои да сметану сбей. Так-то! А Селгиер ему возьми и скажи: - Научи меня, как такое делать! Отвечает невзрачный человек: - Да такое не каждому дано. Я ведь не человек, а Человек Человекович! А она ему: - Да хоть бы и сам отец-свяк5! Ты учи, а научусь ли, нет ли - моя забота. Стало Человеку Человековичу любопытно, он и начал её учить. Года не прошло - а она уже умеет всяких зверей лечить, да так, что никто не сравнится; а вдобавок научил её Человек Человекович со всяким зверьём да с птицами разговаривать. * А Ханот вернулся в родные края. Да вот беда - налетели белтояхи, стали дома жечь, хутора грабить и людей убивать. Плач да стон пошёл по земле копянской. А главный над белтояхами, именем Куяс, хохочет: - Вот так чудной стриженый люд - бо белтояхи ни волос, ни бороды, не бреют6 - я им славну стрижку заделал, до самой шеи, а им и то не по нраву! Вдруг говорят Куясу: - Беда, вождь, погибель! То тут, то там стены падают, крыши ломаются, невесть откуда камни да брёвна летят, наших славных белтояхов давмя давят! - Велите, пусть на улице стоят. - Нельзя, вождь, мороз лютый! - Тогда поймайте того, кто стены рушит, изловите того, кто крыши ломает. Изловили, в медны кандалы заковали, пред очи Куяса-вождя привели. Куяс ему: - Ты кто? - Я Ханот Дройта, а эта твоя ставка - моего отца бывший коровник, раньше они там гадили, теперь ты. - Так вот ты кто, гадина этакая! Я думал, какой герой великий, а ты простой лохтарь? - Эх, вождище-Куясище! И шмель прост, да у него хвост - ужалит, не посмеёшься! И, молвив так, ударил Ханот бедром о стену, да по-особому: он, оттого, что много лет камни клал, разные секреты выучил, а в отцовском-то коровнике и подавно разобрался. Вот и рухнул потолок там, где Куяс стоял: Куяса насмерть убило, а Ханот целёшенек. Цела и его стража, да переполошилась: в переполохе и вырвался Ханот, и побежал, как был, в медных кандалах, через Табойску дорогу в лес. Бежит он, а навстречу ему Зила красноглазая. - Ой, славный мужчинушка! - Не до тебя мне, Зила красноглазая: за мной злые белтояхи гонятся, крови моей хотят. - А ты мне отдай сам знаешь что7, я тебя так спрячу - вовек не найдут. - Тебе, красноглазой, не стыдно - на чужом горе наживаться? Коли можешь спрятать - спрячь меня за так, а то, что надо тебе, бери у белтояхов! - Э, нет, красавец! На что ясень рубят, на то травинка не пригодится. Не нужны мне белтояхи немощные; а нужен мне ты, твёрдый мужчина! - Твёрдый, говоришь? Ухватил тут Ханот Зилу красноглазую за волосы да и прижал рукой поперёк горла. А тем временем погоня совсем близко. Зила бьётся, а Ханот кричит: - Эй, отец-свяк, вылезай из леса, получай свою красноглазую Зилу! Выступает из леса отец-свяк. - Ты, Ханот Дройта, пошто губишь красавицу? - Много та красавица зла наделала, ещё больше мне хотела. Прячь меня! Махнул отец-свяк - рукой не рукой, а что у него там есть. Сразу стали вокруг деревья огромные, закрыли их всех. Бежит погоня, по лесу шныряют, а никого не находят. Вконец отчаялись белтояхи, вернулись, откуда пришли. Говорит отец-свяк: - Теперь хоть отпустишь мою Зилу? - Отпущу, если она меня не тронет. - Не тронет, моё слово. Отпустил Ханот Зилу красноглазую, она и сгинула. Остались они вдвоём стоять - Ханот с отцом-свяком. Молвит Ханот: - Спасибо тебе, отец-свяк, что укрыл меня. Пошёл я ныне своим путём, злых белтояхов добивать. А отец-свяк ему: - Стой, Ханот Дройта! Неужто ничего не попросишь, не загадаешь? - А чего мне гадать? Ты мне помог, это ты у меня загадать можешь! - Ну, молодец, Ханот Дройта! Нравишься ты мне! Проси, чего хочешь! - А отчего бы мне, отец-свяк, тебе нравиться, если я в Новую веру переделанный? Отвечает отец-свяк: - Ты переделанный, да и я сам переделанный, под новым богом хожу. Всё одно - проси, я всё сделаю. - А что ты можешь? - Я-то? Всё на свете могу. Из камня дерево, из дерева зайца, из зайца человека, из человека камень. Что тебе сделать? Думает Ханот и говорит: - Если так, научи меня, как ты это делаешь. - Да ты что? Ты человек простой, я же отец-свяк, был главный над всеми богами! - Да хоть бы и сам Человек Человекович! Ты учи, а научусь ли, нет ли - моя забота. Стало отцу-свяку любопытно, он и стал его учить. Года не прошло - а Ханот уже умеет всё из всего делать. Не так хорошо, как отец-свяк, но так хорошо, что тот диву даётся. * Пока отец-свяк Ханота премудростям учил, белтояхи нового вождя выбрали, Псеениха. Они, конечно, большой урон потерпели, да за год оправились, и давай лохтарям вредить, как прежде. Говорит Ханот отцу-свяку: - Спасибо за науку, мне пора в дорогу. Пусть тебя, старого бога, новый бог полюбит! - И тебя, мой ученик! Выходит Ханот из лесу - а там опять белтояхи лютуют. Взял Ханот горстку земли, посыпал вокруг себя - стал вокруг него туман, никого не видно. Идёт мимо вражьего войска да на родной хутор - что такое? Там полным-полно лохтарей, все живые, невредимые, даже те, кого своими глазами видел, как им белтояхи головы рубят. Удивляется: - Кто у нас такой, мёртвых оживляет? Даже я, уж на что всему научился, такого не умею! - Зато я умею! Подобру ли, Ханот! Смотрит он - а это Селгиер. И как прекрасна! Рассказала она ему, как у Человека Человековича обучалась, как в чужих землях знаменитой знахаркой стала, как решила родные места навестить, а там белтояхи. Стала она людей лечить, как прежде зверей лечила. - Что ж, ты их лечи, а я им мечи! Подошёл Ханот к дереву и оборотил ветки мечами. Попадали с него мечи, стало чем хуторянам обороняться. Послал их Ханот на белтояхов, те в страхе к Табойской дороге бежали. А Ханот прежде них прошёл и оборотил дорогу рекой: белтояхи и утонули. С тех пор и до наших дней дороги нет, а река Табой в лохтарских землях течёт. Старый Дроят да старый Ирбие, даром что ходили-то еле-еле, тоже с мечами в том походе были. Чего, мол, терять - дома разрушены, поля сожжены. Возвращаются - что такое? Оба дома стоят и поля, как были, даже лучше. А это Ханот дома чудом отстроил, Селгиер умением поля оживила. - Спасибо вам, дети наши! Говорят отцам Селгиер да Ханот: - Вы нам больше сделать можете, чем мы вам, батюшки наши! - Как же так, детушки? - А вот так. Нам в малолетстве на беду слепец чужих людей в мужа и жену нагадал, а мы на беду поверили. Не хотим больше гаданию верить, а хотим душе живой своей собственной. Благословите нас, мы и сыграем свадьбу! Благословили отцы Ханота и Селгиер, стали они к свадьбе готовиться. Был подле хутора холм, Ханот из него сделал дом; а Селгиер почирикала на птичьих языках, посвистела на звериных - звери да птицы пришли и дом украсили. Рысь с зайцем вместе трудились, ястреб и тетерев рядом сидели: а хуторяне всё видели. Настало время свадьбы. Собрался на неё весь народ. Старики Дроят да Ирбие выходят: - Пусть вас бог полюбит, Ханот да Селгиер! А лохтари им отвечают: - Какие они Ханот да Селгиер? Это простые имена, а они, спасители наши, чудеса творили. Жених из веток мечи делал, из холма дом; а невеста нас всех лечила, а на ветке у неё ястреб с тетеревом рядышком сидят! Дадим им другие имена, как в сказках, что деды сказывают! - Как же их назовём? - А вот как: Шéсттиху твáйор, то есть Герой-Всёпострой, и Скрóпрай-тратáрубай елбáннеце, то есть Красавица Ястребов и Тетеревов. Тут-то и сбылось всё, что слепой Кастын - белый костыль предсказал. Послали молодые в Руву его разыскать, да помер давно. * Выстроил Герой-Всёпострой лохтарям великий город, так его и назвали8; а жена его, Красавица Ястребов и Тетеревов, всех лечила, людей и зверей. Потом учили они лохтарей, как дома строить, как мечи да плуги ковать, как болезни прогонять и здоровье укреплять. У самих же меж тем дети пошли, да и у детей дети пошли, да и у этих дети народились. Как-то раз вышли они во двор, Герой-Всёпострой и говорит жене: - А что, красавица жена, не засиделись ли мы тут? - А сколько мы здесь с тобой сидим? - Да вроде, не то сто лет без десяти, не то сто лет и ещё десять. - Тогда правда твоя, засиделись. - И не пора ль нам? - Пора, только давай с детушками простимся. Собрали они детей, и их детей, и их детей, благословили и велели: - Как мы лечили, так и вы лечите; как мы строили, так и вы стройте. Обнял тут Шéсттиху твáйор свою жену и оборотился огненным зверем; а она, Скрóпрай-тратáрубай елбáннеце, стала огненной птицей. Сплелись они, улыбнулись и вместе далеко за небо улетели; а что на земле осталось, то правнуки похоронили. На том и сказка. *** Примечания: 1. Лохтáрь - коренной житель г. Лохтарья-малу и окрестных сёл. "Лохтарями назывались любые жители этих мест копянского, а иногда даже сокинского происхождения, поэтому нельзя считать лохтарей субэтносом копян - в отличие от древних лахутов, давших название городу" (М. Варанус). 2. Ханот - "взрыхливающее движение лопаты", от корня хандь "копать землю"; селгиер - "блестящая штучка". 3. Бибахьёр (от корня бибахть "сдувать"; букв. "унесённый ветром") - любой из копян (реже сокинцев), волей или неволей проведший долгое время, работая в чужих землях, или родившийся заграницей потомок таких рабочих. 4. Имеется в виду, что в древнем копянском эпосе великие герои носят подобные имена, как-то Касарáту хэнт ("Молодец [лесных] троп") и его мать Хэдьму-сýрвон елбáннеце ("Красавица дождей и лесов"). Скорее всего, эти имена отражают древнекопянские (возможно, и древнесокинские) обычаи наречения имён. 5. Отец-свят, отец свяк - персонаж низшей мифологии копян, сохранившейся при Новой вере; отражение верховного бога старого пантеона - Свиé. Человек Человекович (хóйдо-хóйда) - действующее лицо той же мифологии; человеком не является. 6. Нашествие белтояхов упоминается также в Литу хрувие копялус, "Священной истории копян", наряду с обычаем белтояхов не стричься и не бриться, в отличие от копян и сокинцев. Имя Куяс там также названо среди вождей белтояхов; приведено и высказывание о "славной стрижке" - правда, приписывается оно не Куясу, а другому белтояхскому вождю, Псеениху. 7. Красноглазая Зила - персонаж низшей мифологии копян, восходит к древнекопянским богиням-суккубам Маркунице и Кхуне. Название зила возникло уже при Новой вере, его связывают с сокинским зьйы. 8. То есть Лохтарья-мáлу, город лохтарей. Отсюда: http://imenno.livejournal.com/367879.html |
Заголовок: Хатуль, "Передний край земли" Создано Элхэ Ниэннах в 10/09/13 :: 6:06am
Передний край земли
Копянская сказка Когда было, тогда и было. От вражьих костров пепел-дым идёт, злая Дым-баба служанку зовёт: "Ярно, туда, Ярно, сюда, не то будет с сердцем отцовским беда". А вначале-то всё совсем не так было! Жил тогда в землях наших один тейв: правил весело, судил верно, воевал храбро, а имя его было Ёл; и тейвунья его была под стать мужу. Много у них было сокровищ всяких, но ни одного ценнее дочери единственной, любимой, красотою хрусталю подобной. А как охраняли они своё сокровище? С малолетства был у неё и топорик, и щит, и чаша с путеводным камнем, чтобы в густом лесу север находить - всё как у воина. Вот как охраняли тейв с тейвуньей дочь свою - по-копянски: сызмальства её учили за себя постоять! Решили они промеж себя назвать дочку Ярно хантимёру елбáннеце, Красавица Охраняемого Хрусталя; но раз времена уже не сказочные были, звали её просто: принцесса Ярно. В ту пору не мор, не саранча - в человечьем образе нашла погибель на землю копянскую и сокинскую: явилось воинство белтояхов - убивать да разрушать, жечь, грабить да насильничать. И словно в камень одели руки воинов наших, словно медны кандалы им ноги сковали: не нашлось у копян силы перед губителями, а тем более сокинцы спасовали перед чужаками. В те дни говорили: не бойся белтояха, бойся белтояшьей матери - чего она не скажет, того и он не сделает. И то правда: идут с войсками огромными вожди их - Дадыш, да Куяс, да Псеених, да Хетван-кровопийца, да Аскор с Астакором близнецы, да ещё кто - и у каждого в обозе страшная старуха-мать скалится, все злодейства за сына замышляет: сыночек, жги, сыночек, режь, сыночек, хлеб кровавый ешь! Вступил Хетван-кровопийца, белтояший злодей, на земли Ёла-тейва: войско разгромил, дворец поджёг, голову весёлую Ёлу проломил, а тейвунью, жену его, страшной погибели с насилием перед всеми своими душегубами предал. То же хотел сделать и с дочерью, с принцессой Ярно; но тут заскрежетала из обоза страшная мать Хетвана, Уяв-урхень, то есть Дым-баба: - Сыночек, постой! Я шесть служанок извела, семь живьём в могилу свела - кто мне теперь спину помоет, кто постель согреет? Давай мне эту! Говорит Хетван, белтояший злодей: - Что скажешь, матушка, то и сделаю; да не выйдет из копянской тейвицы хорошая служанка, непослушные они. Отвечает Дым-баба: - Ничего, сыночек, я её послушной сделаю. Берёт старая злодейка нож точёный и идёт к телу Ёла-тейва. Глаза светлые выкалывает, уши чуткие отрезает, грудь могучую вскрывает, сердце доброе достаёт. А сердце - паррари-тонк, паррари-тонк - ещё бьётся. У белтояхов вождь как шатёр разобьёт, сразу вышку ставит разборную, а на ней часовой дозор. Залезла Дым-баба на вышку, там над часовыми и повесила глаза, уши и сердце. А сердце - паррари-тонк, паррари-тонк - ещё бьётся. Видать, колдуньей была Дым-баба. Слезает она и говорит: - Эй, ты, девица-тейвица, как тебя, Ярно, что ли? Гляди сюда: Слышат уши Ёла-тейва, плачут очи Ёла-тейва, бьётся сердце Ёла-тейва, неспокойна душа Ёла-тейва. - Служи мне, - говорит Дым-баба, - а каждый раз, как ты меня ослушаешься, я прикажу воину, тот острым ножом будет колоть сердце отца твоего: вот и будет душа его от боли корёжиться. А вот будешь по-доброму слушаться, авось и разрешу плоть отца похоронить. * Служит Ярно при Дым-бабе, всю грязь за ней вытирает, всё, что ни потребует - делает, чтобы сердце отцовское на вышке от боли не страдало. Меж тем зима весною сменилась, дело к лету и подсолнухи расцвели: солнце на небе греет, а на земле копянской погибель и разорение, смерть да сиротство, одни белтояхи довольные ходят, что недожгли - дожигают, что недограбили - грабят. И слышат уши Ёла-тейва, плачут очи Ёла-тейва, бьётся сердце Ёла-тейва, неспокойна душа Ёла-тейва. Вольготно Хетвану-кровопийце, вольготно и матери его, злой Дым-бабе. Захотелось ей поразвлечься: - Эй, Ярно! Ступай-ка сейчас на передний край земли, принеси мне оттуда веточку дерева, что землю держит! Спрашивает принцесса Ярно: - Хозяйка Дым-баба, у земли-то четыре края, каков из них передний? Усмехается Дым-баба: - Мы, белтояхи, народ огня, уважаем жар. Где на свете больше жару, чем в южной стороне? Значит, юг и есть перёд, бестолочь ты такая-эдакая! - А как я доберусь-то туда? Глумится Дым-баба: - Не моё это дело! Но, пока собираешься, ты должна мне, как всегда, прислуживать. ГОворит Ярно: - Сделаю, но только если плоть отца моего похоронить дашь. Та и отвечает: - Быть по сему! Выходит Ярно из шатра в слезах. А там солнце греет, подсолнухи цветут, все как один на солнце смотрят. Говорит Ярно: - Вот уж вы цветы милые, всем красивые - с какой стати, как белтояхи, к солнцу тянетесь? Как это сказала - сразу придумала, как на передний, на южный край земли долететь. Посмотрела Ярно, какие подсолнухи больше всего к солнцу тянутся, от них семена взяла и на пустом поле посеяла. А когда те подсолнухи проросли, опять стала смотреть, какие больше всего к солнцу тянутся, опять только от них семена взяла и посеяла. И так раз за разом двадцать два раза, и с каждым разом всё сильнее её подсолнухи к солнцу тянулись. А всё остальное время Ярно, как прежде, Дым-бабе служила. Меж тем наступила сосорова ночь. Спит Ярно, и во сне - что такое? - голос слышит: - Во гробу лежу, в руке меч держу. А кто жизнь вернёт мою, тому победу дам в бою. А голос, как будто юноша прекрасный говорит. Просыпается Ярно вся в румянце - чей голос? Ничей, только ветер тёплый кудри шевелит. * Наутро Ярно пошла, подсолнухи сорвала, из них платье сплела. Тысяча сто одиннадцать подсолнухов на платье пошли. - Всё, Дым-баба, отправляюсь на передний край земли, а ты своё обещание помни! Подсолнухи на платье с утра за солнцем следили. Днём, когда солнце на юге стояло, все к нему протянулись. Принцесса Ярно возьми и подпрыгни! Тут же платье из подсолнухов на юг полетело, Ярно с собою унесло. Прилетела Ярно в два счёта на самый южный край земли. Смотрит - действительно дерево стоит огромное, на нём земля с этого края держится. А у дерева стоит некто - не низок, не высок, не узок, не широк, не с бородой, не без бороды, а в руке у него нож острый. То и дело сам себя по руке полоснёт тонк-тонк, кровь из него течёт-течёт, дерево поливает. Как кровь перестанет течь - он опять ножом тонк-тонк. - Ты кто тут такой, зачем себя мучаешь? - удивляется Ярно. А ей в ответ: - Я Человек Человекович, здесь от начала мира стою. Если кровь перестанет течь, южное дерево засохнет, земля и упадёт. - Бедный ты Человек Человекович! - Бедный, не бедный, коли я перестану, все бедные будут. А ты кто? - А я Ярно-принцесса, бывшая копянская тейвица, ныне злой Дым-бабы служанка. Надобно мне ветку твоего дерева добыть. - Ты меня пожалела, я тебе ветку добуду. Но только я знаю, какую ветку срубить можно, чтобы земля не упала. Стало быть, ты стой здесь, а я полезу. - Но ты же говоришь, что если кровь течь не будет, то засохнет дерево! Отвечает Человек Человекович: - Правда твоя. А потому вот тебе нож - пока я за веткой иду, режь себя до крови и дерево поливай! Полез Человек Человекович по ветвям, а Ярно осталась стоять. Страшно ей, ужасно ей, а что делать? Теперь вся земля может рухнуть! Не жалеет себя Ярно, режет себя тонк-тонк, кровь её течёт-течёт, дерево поливает. Больно ей, жутко ей - а Человека Человековича всё нет и нет. Наконец, когда она уже еле на ногах стоит, появляется Человек Человекович с веткою! - Хорошо поливала, Ярно-принцесса! На тебе ветку для твоей Дым-бабы! А у Ярно и сил нет, чтобы ответить. Улыбается тут Человек Человекович, невесть откуда кольцо достаёт: - Веткою пусть Дым-баба подавится, - говорит, - а тебе за труды награда: надень-ка! Нет у Ярно сил кольцо надеть, надевает ей кольцо сам Человек Человекович. И вот диво-то: немедленно пропадают все её раны, и чует Ярно, что вместо пролитой крови новая кровь по жилам течёт. Говорит ей Человек Человекович: - Это кольцо все раны вмиг исцелит. Ступай к себе домой! Подумала Ярно, что сейчас ей как-то на север добираться - ан нет: набрал Человек Человекович полну грудь воздуха и как дунет на неё! Глядь - а она уже дома. Дома не дома - нет её дома, стоит остов горелый да белтояший шатёр с вышкой. - Принимай, Дым-баба, ветку с переднего края земли! Да смотри, обещание выполни: плоть отца моего похорони! Выходит Дым-баба, ветку берёт да на вышку лезет. Снимает левое ухо Ёла-тейва и бросает Ярно: - На, похорони! Я, мол, не говорила, сколько плоти отца похоронить дам! * Похоронила Ярно левое ухо. Но правое осталось на вышке! И слышит ухо Ёла-тейва, плачут очи Ёла-тейва, бьётся сердце Ёла-тейва, неспокойна душа Ёла-тейва. Говорит Ярно-принцесса: - Что сделать, чтобы остальную плоть похоронить дала? Отвечает Дым-баба: - Пойдёшь на задний край земли, принесёшь мне оттуда веточку дерева, что землю держит - дальше дам похоронить. - Коли перёд - это юг, значит, теперь на север надо. А как я доберусь-то туда? Глумится Дым-баба: - Не моё это дело! Но, пока собираешься, ты должна мне, как всегда, прислуживать. В слезах перебирает Ярно добро своё, что от отца с матерью остались. Вот топорик - да не поможет против колдовства белтояхов. Вот щит - да не защитишь сердце отцовское на вышке. Вот чаша с камнем путеводным, чтобы север отыскать... ...Как солнце на хрустале отражается, так и Ярно-принцесса просияла: додумалась, как на задний, на северный край земли долететь! Тем вечером собрались воины белтояхов на большой пир. У кого топорик, у кого меч, а чаши с путеводными камнями у всех за поясом; а Ярно им прислуживает. Много пива хмельного она им налила, много пива хмельного они выпили; а Ярно к каждому подошла и из чаши камень путеводный вынула. Потом к себе поторопилась и стала камни на платье нашивать. Тысяча сто одиннадцать камней на платье пошли. В полночь, пока платье готовила, услышала Ярно голос: не то наяву, не то её сон такой сморил. - Во гробу лежу, в руке меч держу. Кто мне вновь позволит жить, тому буду век служить. И снова голос, как будто юноша прекрасный говорит. Оглядывается Ярно, вся в румянце - чей голос? Ничей, только ветер жаркий кудри шевелит. Наутро вышла Ярно в платье из путеводных камней. - Всё, Дым-баба, отправляюсь на задний край земли, а ты своё обещание помни! А путеводные камни на платье уже все на север потянулись. Принцесса Ярно возьми и подпрыгни! Тут же платье на север полетело, Ярно с собою унесло. Прилетела Ярно в два счёта на самый северный край земли. Смотрит - и там дерево огромное, на нём земля с этого края держится. А у дерева стоит некто - не низок, не высок, не узок, не широк, не с бородой, не без бороды, в руке у него платок, а сам - тонк-тонк-паррари - горючими слезами плачет. Слёзы на дерево капают, поливают. - Бедный ты человек, - говорит принцесса Ярно. - Может, я твоему горю помогу? А тот ей в ответ: - А я не человек вовсе, я Человек Человекович, здесь от начала мира стою. И вовсе не горе у меня, а служба такая. Если слёзы перестанут течь, северное дерево засохнет, земля и упадёт. И я-то не бедный, но коли я перестану, все бедные будут. А ты кто? - А я Ярно-принцесса, бывшая копянская тейвица, ныне злой Дым-бабы служанка. Надобно мне ветку твоего дерева добыть. - Ты меня пожалела, я тебе ветку добуду. Но только я знаю, какую ветку срубить можно, чтобы земля не упала. Стало быть, ты стой здесь, а я полезу. - Но ты же говоришь, что если слёзы течь не будут, то засохнет дерево! Отвечает Человек Человекович: - Правда твоя. А потому вот тебе платок - пока я за веткой иду, плачь - не переставай, дерево поливай! Полез Человек Человекович по ветвям, а Ярно осталась стоять. Страшно ей, ужасно ей, а что делать? Теперь вся земля может рухнуть! Пожалела себя Ярно, вспомнила, как девочкой у отца-матери росла, как хорошо было, пока белтояхи не налетели, как тяжко ей стало в служанках у Дым-бабы: слёзы - тонк-тонк-паррари - и потекли. Текут они, дерево поливают. Больно ей, жутко ей - а Человека Человековича всё нет и нет. Наконец, когда она уже еле на ногах стоит от плача, появляется Человек Человекович с веткою! - Хорошо поливала, Ярно-принцесса! На тебе ветку для твоей Дым-бабы! А у Ярно и сил нет, чтобы ответить. Улыбается тут Человек Человекович, невесть откуда сетку достаёт: - Веткою пусть Дым-баба подавится, - говорит, - а тебе за труды награда: бери! Ей ветка, а тебе сетка! Берёт Ярно сетку, удивляется: сетка как сетка, такой мелкую дичь ловить можно. А Человек Человекович ей: - Сетка эта непростая, с ней загадка колдовская: "он сто силачей побьёт, а они его никак". Когда загадку разгадаешь, ты в эту сеть его поймаешь. Ничего не понимает Ярно-принцесса. Говорит ей Человек Человекович: - Всё, Ярно-принцесса, мне опять плакать пора, а то дерево засохнет. Ты над моей загадкой дома подумай! Набрал Человек Человекович полну грудь воздуха и как дунет на неё! Глядь - а она уже дома. Дома не дома - нет её дома, стоит остов горелый да белтояший шатёр с вышкой. - Принимай, Дым-баба, ветку с заднего края земли! Да смотри, обещание выполни: плоть отца моего похорони! Выходит Дым-баба, ветку берёт да на вышку лезет. Снимает правое ухо Ёла-тейва и бросает Ярно: - На, похорони! * Похоронила Ярно и правое ухо. Но плачут очи Ёла-тейва, бьётся сердце Ёла-тейва, неспокойна душа Ёла-тейва. Работает Ярно на Дым-бабу, всё спрашивает: что сделать, чтобы и глаза и сердце земле предать? Наконец сказала ей Дым-баба: - Пойдёшь на левый край земли, принесёшь мне оттуда веточку дерева, что землю держит - дальше дам похоронить. - Коли перёд - это юг, а зад - это север, значит, левый - это восток. А как я доберусь-то туда? Глумится Дым-баба: - Не моё это дело! Но, пока собираешься, ты должна мне, как всегда, прислуживать. Пошла Ярно тяжкую работу делать. Руки работают, ноги работают, голова всё думает. А дело к ночи - голова ко сну склонилась. И тут слышит она опять голос: - Во гробу лежу, в руке меч держу. Кто меня живым достанет, навсегда счастливым станет. И опять голос, как будто юноша прекрасный говорит. Озирается Ярно, вся в румянце - чей голос? Ничей, только ветер прохладный кудри шевелит - осень настала. Вдруг вскочила принцесса, догадалась: ветер! Он, ветер, когда разбушуется, сто силачей запросто побьёт, а попробуй побей ветер! Значит, в сетку, какую северный Человек Человекович ей подарил, можно ветер поймать! А если ветер с запада на восток дует, он меня куда надо донесёт. Вышла Ярно в чисто поле, ждёт ветра. Налетел с запада дикий ветрище. Открыла Ярно сетку, ветер в сетке и застрял. Гудит там: восто-ок! Восто-ок! А Ярно только того и надо. Кричит она: - Всё, Дым-баба, отправляюсь на левый край земли, а ты своё обещание помни! А ветер в сетке уже на восток рвётся да рвётся. Принцесса Ярно возьми и подпрыгни! Тут же сетка на восток полетела, Ярно с собою унесла. Прилетела Ярно быстрее прежнего на самый восточный край земли. Смотрит - всё, как она и ожидала: дерево огромное, на нём земля с этого края держится. А у дерева стоит некто - не низок, не высок, не узок, не широк, не с бородой, не без бороды, в руках у него ничего нет, а сам хохочет-заливается, еле держится. - Привет тебе, - говорит Ярно. - А ты правда тоже Человек Человекович? - Так и есть, - хохочет Человек Человекович. - А что, неужто так смешно тебе? - По правде сказать, и вовсе не смешно. Да вот беда - восточное дерево смехом поливается. На миг хохотать перестану - оно засохнет, земля и упадёт. - Ох и нелегко тебе, Человек Человекович, без смешного-то смеяться! - Мне ли нелегко? Коли я перестану, всем нелегко будет. А ты кто? - А я Ярно-принцесса, бывшая копянская тейвица, ныне злой Дым-бабы служанка. Надобно мне ветку твоего дерева добыть. - Ты меня пожалела, я тебе ветку добуду. Но только я знаю, какую ветку срубить можно, чтобы земля не упала. Стало быть, ты стой здесь, а я полезу. - А хохотать кто будет? - Ты, Ярно-принцесса, и будешь хохотать. Полез Человек Человекович по ветвям, а Ярно осталась стоять. Страшно ей, ужасно ей. Как смеяться, как хохотать? Стала старое время вспоминать, когда весело было - у неё опять слёзы на глаза. Не то! Сейчас дерево засохнет, вот-вот земля рухнет! Подумала Ярно: вот вся земля, на ней и вода, и суша, и деревья, и горы, и звери, и люди - а всё это сейчас на мне одной, дуре распреглупой, держится! Вот потеха будет, если всё это из-за одной меня рухнет! Так ей от этого смешно стало - тотчас расхохоталась. И хохочет, хохочет, не остановится. Наконец, когда она уже еле на ногах стоит от смеха, появляется Человек Человекович с веткою: - Хорошо поливала, Ярно-принцесса! На тебе ветку для твоей Дым-бабы! А у Ярно и сил нет, чтобы ответить. Говорит ей Человек Человекович с улыбкою: - Веткою пусть Дым-баба подавится, - говорит, - а тебе за труды награда потребна. Дай-ка сюда свою чашу! А за поясом у Ярно чаша с путеводным камнем, что отец с матерью подарили. Открывает Человек Человекович крышку чаши, вынимает тот камень, воду из чаши выливает; потом ставит чашу перед собой - и айда в неё мочиться! А сам хохочет. Вскочила тут Ярно-принцесса, налетела на Человека Человековича, щёку ему в кровь исцарапала: - Как ты смеешь, порченое ты зерно, над родительской памятью глумиться да надругаться? Не спеша отвечает ей Человек Человекович: - Не над родителями твоими я глумился, а смеялся, чтобы дерево не засохло. И не над памятью их надругался, а честный подарок тебе приготовил. Есть вода быстрая, а есть медленная: бери против медленной воды мою быструю и храни при себе всегда. Не поняла ничего Ярно, но подарок взяла. А ещё спросила: - Хочешь, Человек Человекович, я раны твои излечу? Мне другой Человек Человекович волшебное кольцо дал. Хохочет Человек Человекович: - Спасибо тебе, принцесса Ярно. Мне, пожалуй, эта рана сгодится для дела. И то наука: страшна копянская тейвица, когда рассердится! А тебе домой пора. Набрал Человек Человекович полну грудь воздуха и как дунет на неё! Глядь - а она уже дома. Дома не дома - нет её дома, стоит остов горелый да белтояший шатёр с вышкой. - Принимай, Дым-баба, ветку с левого края земли! Да смотри, обещание выполни: плоть отца моего похорони! Выходит Дым-баба, ветку берёт да на вышку лезет. Снимает левый глаз Ёла-тейва и бросает Ярно: - На, похорони! * Похоронила Ярно левый глаз; а правый всё равно на вышке остался. Плачет око Ёла-тейва, бьётся сердце Ёла-тейва, неспокойна душа Ёла-тейва. - Ну что, Дым-баба, - спрашивает Ярно. - Хочешь ветку и с правого края земли, с западной стороны? - Хоть и бестолочь копянская, а догадалась верно. Ступай! - А ты мне глаз да сердце похоронить разрешишь? - Нет, нет, копянская бестолочь! За одну ветку один глаз, другого уговора у нас не было! - Да будет так! Пошла Ярно в чисто поле - ветер ловить, что с востока на запад дует. Теперь-то, сетку имеючи, летать хоть и жутко, да сподручно! Стоит она, ветра ждёт - и тут уж прямо как наяву в голове у неё голос, голос юноши прекрасного: - Во гробу лежу, в руке меч держу. Кто отворит мою темницу, вовек со мной не разлучится. Кричит Ярно: - Да кто же ты, в конце концов? И где ты? Но никто ей не отвечает, только завывает с востока дикий холодный ветер, кудри рвёт. С востока - значит, на запад: а голос, раз молчит, небось подождать может. Открыла Ярно сетку, ветер в сетке и застрял. Завывает там: з-з-з-запад! З-з-з-запад! А Ярно только того и надо. Кричит она: - Всё, Дым-баба, отправляюсь на правый край земли, а ты своё обещание помни! А ветер в сетке уже на запад рвётся да рвётся. Принцесса Ярно возьми и подпрыгни! Тут же сетка на запад полетела, Ярно с собою унесла. Думает Ярно: верно, и тут дерево будет. Правильно! Стоит дерево огромное, на нём земля с этого края держится. Думает Ярно: и Человек Человекович при нём. Так и есть! Стоит не низок, не высок, не узок, не широк, не с бородой, не без бороды, руками дерево обнимает и гладит, ровно как девицу любимую. - Эй, Человек Человекович! - окликает его Ярно. Поворачивается к ней Человек Человекович - что такое? На щеке у него шрам от ногтей! Восклицает принцесса Ярно: - Как же это так? Ведь каждый Человек Человекович при своём дереве неотлучно стоит! Так ты один - или вас четыре? Хихикает Человек Человекович: - Один, четыре, сорок четыре - это всё ваши дела, людские, надо мною у этого власти нет. Я - Человек Человекович, невозможно меня сосчитать! - Так ты меня, выходит, знаешь? - Как тебя не знать, Ярно-принцесса! Сейчас я за веткой пойду, а ты тут вместо меня дерево поливай. - А чем западное дерево поливают? - Любовью, принцесса! Полез Человек Человекович по ветвям, а Ярно осталась стоять. Страшно ли ей? Подумала она - да нет, не страшно. Ужасно ли ей? Прислушалась - да нет, не ужасно. Чего же ей тогда не хватает? Батюшки не хватает. Матушки родной. Земли родимой, людей да зверей, что раньше были. А коли хоть доля малая от всего этого у меня будет, думает она, что я делать буду? И сама себе отвечает: любить буду. Обняла тут Ярно-принцесса дерево, как отца родного, прижалась, как к груди материнской. И не засохло дерево, и земля не упала. Тут и Человек Человекович с веткой подоспел. - Хорошо поливала, Ярно-принцесса! На тебе ветку для твоей Дым-бабы! А Ярно вся любовью переполнена, глазами ясными ему без слов отвечает. Говорит ей Человек Человекович с улыбкою: - Веткою пусть Дым-баба подавится, - говорит, - а тебе за труды награда потребна. Бери! И даёт ей палочку, на вид как медную, да не медную. - Это, - говорит, - палка-открывалка: по замку ударишь - замок и откроется. А теперь прощай, Ярно-принцесса, больше мы не увидимся! Не успела Ярно ему ответить - набрал Человек Человекович полну грудь воздуха и как дунет на неё! Глядь - а она уже дома. Дома не дома - нет её дома, стоит остов горелый да белтояший шатёр с вышкой. - Принимай, Дым-баба, ветку с правого края земли! Да смотри, обещание выполни: плоть отца моего похорони! Выходит Дым-баба, ветку берёт да на вышку лезет. Снимает правый глаз Ёла-тейва и бросает Ярно: - На, хорони! * Похоронила Ярно правый глаз. Но бьётся сердце Ёла-тейва, неспокойна душа Ёла-тейва. - Эй, Дым-баба! Откуда теперь ветку принести, чтобы ты сердце отцовское похоронила? Глумится Дым-баба: - Ниоткуда, копянская бестолочь! Твоего отца сердце мне больше всех нужно: как ты меня ослушаешься, велю его колоть да мучать. Никогда я его не отдам! Вдруг вспомнила принцесса Ярно, как ей Человек Человекович сказал: страшна, мол, копянская тейвица, когда рассердится. Топнула она ногою - сама от себя не ожидала - и промолвила: - Слезой, да кровью, да смехом, да любовью я великой стала, а ты малой. Нет у тебя власти ни надо мной, ни над родом моим - подавись-ка ты своими ветками! Как только она эти слова сказала - вылетели, как пчёлы, четыре ветки из шатра Дым-бабы. Дым-баба от удивления рот разинула - а ветки со всей мочи ей в рот и влетели. Подавилась Дым-баба своими ветками и сгинула. Увидел это часовой на вышке - стал в колокол бить да в трубу трубить. Выскочило воинство белтояхов за Ярно гнаться; а она поскорее в складской телеге спряталась среди белтояшьих вещей. Сейчас они тоже залезут, её найдут! Видит Ярно: лежит большой сундук-ворка, деревянная створка. Захотела она в сундуке спрятаться - а он на замок заперт. Что ж, замки - не беда! Живо достаёт Ярно палку-открывалку, ударяет по замку - замок и слетел. Открывает Ярно створку - что такое? Залит весь сундук водою, а в воде юноша прекрасный лежит, в руке меч держит. Захотела она руку протянуть к юноше, да вдруг заметила: вода-то странная, не колышется никак. Вспомнила Ярно слова Человека Человековича с восточного края: небось, это медленная вода. А на медленную воду у неё есть быстрая! Достаёт Ярно чашу, где раньше камень путеводный хранился, крышку открывает и то, что туда Человек Человекович наделал, в сундук выплёскивает. Тут же забурлила вода и враз исчезла. Встал из сундука юноша прекрасный. Ярно ему: - Ты кто такой? А сама тут же погони бояться перестала. Отвечает юноша прекрасный: - Я тейв и тейва сын. В чужедальнем краю, в стародавнее время захватили меня злые белтояхи и заколдовали в оберега, чтобы я им копянскую удачу приносил. Но пришла ты и сняла заклятие. Неужто разгромлены белтояхи? - Напротив, пуще прежнего лютуют. - Не быть тому! Выскочил юноша прекрасный с мечом, глаза сверкают, чёрный плащ развевается. - Эй, воины копянские, сюда! Услышали его голос воины копянские по лачугам да берлогам; вдруг страх у них пропал, смелость былая вернулась: они и вылезли. А белтояхов страх обуял, они в страхе и бежали, а воины копянские их добивали, сокинские им помогали. В ту пору и Хетвана-кровопийцу наконец зарубили. Мир да покой! Поднялись Ярно-принцесса да юноша прекрасный на вышку, где билось сердце Ёла-тейва: а сердце вдруг с ними заговорило, да тем голосом, который у Ёла при жизни был. - Раз есть такие, как вы, никогда не умолкнет сердце земли копянской! Я же могу и отдохнуть. Тут остановилось сердце Ёла-тейва; Ярно и юноша похоронили его с честью. Сказали главные старосты юноше прекрасному: - Не быть нашему двору без тейва, а тебе без двора: раньше правил нами Ёл, теперь ты! Ответил он: - Коли так хотите, так и будет. А станешь ли ты, Ярно-принцесса, моею тейвуньей? - Конечно, стану! Стали они тейвом и тейвуньей, и от них великий род пошёл. А поскольку юноша прекрасный в тёмной темнице долго пробыл, стали его и всё их потомство величать Чёрными тейвами; а поскольку нашли его в сундуке-ворке, то и имя их роду стало Воркялус, то есть Сундучные. До сих пор в Чёрном Подряде правят. Отсюда: http://imenno.livejournal.com/370146.html |
WWW-Dosk » Powered by YaBB 2.5 AE! YaBB © 2000-2009. Все права защищены. Localization by mySOPROMAT.ru |