WWW-Dosk | |
http://www.elhe.ru/cgi-bin/forum/YaBB.pl
Библиотека >> Скрижали >> Стихи Дмитрия Унжакова http://www.elhe.ru/cgi-bin/forum/YaBB.pl?num=1361933935 Сообщение написано eotvi в 02/27/13 :: 5:58am |
Заголовок: Стихи Дмитрия Унжакова Создано eotvi в 02/27/13 :: 5:58am
Двойники
Мне доктор сказал: «Прекратите тоску». Я с ним согласился и молча ушёл в колодец сведённых желанием скул, и стало мне так хорошо-хорошо! Потом я задумался: кто же был врач? К себе постучался, но я не открыл. И я закричал: «Ты не доктор – палач!» и камнем в окошко швырнул что есть сил. Разбилось стекло. И просыпалось вниз. Тогда я во гневе, бессилье кляня, вскричал, и впиявилось эхо в карниз: «Несчастный, когда ты оставишь меня?!» А я сладострастно ладонь потирал – ладонь о ладонь – и по улице шёл – там вечер глаза фонарей протирал наркотиком тока и так хорошо мне было, и рядом лежала луна – вкуснее, чем дева, но я не хотел… «…у каждого есть по берёзе, ина- че мигом бы всё искрошилось, как мел. Берёза равняется ангелу. Да. Есть время – росинка, и время – клюка, но первое – прочь, а второе – сюда. Деревня любви, как же ты далека! Мне велено их возлюбить, но темна жестоко сплетённая область корней. Берёза у каждого есть и она у каждого есть, но не каждый – у ней!..» А я всё шагал и смотрел на луну. Окно зарастало стеклом, но пока в пространство свободное хаос тянул косички непрошеного сквозняка. И было мне как-то иначе – не так, чем утром, когда я на службу спешу: и как бы во мне начинало светать, но строила рожи звезда, словно шут. Она хохотала умело и всласть, она хохотала надменно и зло, она постигала внезапную власть, покуда в окне не стянулось стекло. И я озирался и не понимал не так, как обычно, не помня о том, а ведая это… И рядом – зима и олигофрены-дома, и потом всегда приходящее детство ночей с щипками невинными в звёздной воде на радость узнавших друг друга очей, и сон – наконец-то – как водораздел, или времяраздел?.. «Неужели уснул?» - спросил я, когда я уснул, и взлетел, и как леденец, перехрустнул луну – да здравствует эмансипация тел! Люблю я по небу ночному летать, но больше всего – на заре, на заре. Я милое небо могу обретать не только на небе – в помойном ведре осколок фужера случайный блеснёт, клок ваты покажется за облака, и крыльями жужелиц взмоет в полёт лука репчатого шелуха… И смутно скитаясь, я время раздел, да так и не смог одолеть до конца: где мальчик, не знающий женщины, рдел, у времени не оказалось лица. И только ночная, сырая трава, ветвей и влюблённых внимательный класс, в небо закинутая голова и чёрные дыры сияющих глаз… А после пришли адъютанты греха: качалась свинья с гребешком петуха, трясина перины с дебелой вдовой, и я среди лилий на ней чуть живой - в объятиях липких почти что пропал… А я просыпался и встал наконец. стеклом обрывалась ночная тропа, где ветра нездешнего сгинул гонец. Тогда я подумал, что я – отступил, что снова – стекло, и возможен уют. Газету-другую в киоске купил и слушал, не слыша, как птицы поют. Я ехал на службу. Работал «Маяк» - в нём капельки крови сливались в ручей, в котором куда-то сплавлялся косяк устало жующих угрюмых ушей. Я ехал на службу и чувствовал гнёт невнятных событий из скверного сна. Но день – он излечит и к почве пригнёт, да так, что меня не заметит луна… А я собирался, как капля воды в замедленной съёмке, но наоборот – из мусоропровода и со звезды - обратно в ядро, и прорезался рот, в который я крикнул: «Тебе хорошо?!.. Зачем же ты плакал тогда и просил, чтоб я никогда от тебя не ушёл?» - и камнем в окошко швырнул, что есть сил! В этом городе холодном В этом городе холодном фонари летят, как птицы: на озёрца глаз голодных любо стаями лепиться. Фонари летят, как пары бальные, волчью радость оттеняя. Удаляется печальная остановка от трамвая. Фонари летят так нежно посреди снегов дебелых, и светло цвести надежде для домов заиндевелых. А дома мерцают - истуканы - только спирт блестит в зрачках у них. И дымится с донышка стакана грусть посёлков ледяных. Может быть, и венам не оттаять, жирный иней стен не растопить, но сухие губы просят пить, пьют, и на мгновение светает. майское Когда угроза грозовая для пыли, грязью стать готовой, не столь страшна, как грузовая и резвая для юбки новой, как раз и подвернётся юбка - она работает кассиром... А влага трепетная кубка вот-вот расплещется над миром. И пыль лежит, как промокашка, и прибавляет шаг прохожий, и первой капельки букашка вдруг упадёт коровкой божьей в сопровождении раската, а вместе с ливнем грянут споро весна и Тютчев и тогда-то любовь кассирши и шофёра... И только бедному поэту его печаль состроит глазки, и он проводит сигарету щелчком изысканным и царским. Эти дни ненадёжны, как наст Я иду, но не вижу, куда. Словно вычерпан кем-то до дна. Там, где раньше алела звезда - имена, имена, имена. Там, где раньше поля да леса - голоса, голоса, голоса. Где река изгибалась в калач - тихий плач, тихий плач, тихий плач. Я иду по тропинке кривой. Стынет правда под снегом травой, и любую травинку сорви, а она - на крови, на крови! Эти дни ненадёжны, как наст. Заметает мои города... Вот отец, он меня не продаст никому, ни за что, никогда. Стишок в поселковую газету Поделили лес на четыре части: честь по чести – четыре доли. Вчетвером присосались к чаще, вчетвером эту чащу доят. Фонари над посёлком – меркнут: тьма - да будет! И тени – рыщут... Но проставятся фейерверком новогодним – всё радость нищим. Никомушеньки здесь не надо ни хрена – доживают просто, без изысков, смиренно, стадом исчезая в кустах погоста, бормоча, да и то невнятно, дали крестиком осенивши, тихо, пьяненько, безвозвратно, стадом, адом, не осквернившись. Кошка сухариками хрустит Кошка сухариками хрустит. Мальчик в окошке опять грустит. Мальчику скоро полтинник – дать бы ему подзатыльник. Что он там в этом окне забыл, серое небо протёр до дыр. Сходит в сортир, покурит – и высь свою караулит. Якобы, - он говорит, – она, музыка, типа, ему слышна. Врёт ведь, поди, да ладно - трезвый – и то отрадно. Наше время Наше время - семёрка пик. Новолуние. Посвист. Крик. Гогот в спину. Пустырь. Молчок. Обезумевший каблучок. Пятерня в пол-проспекта - ша! С мясом выдранная душа. Сталь, настигшая на бегу. Клюква, давленная в снегу. Вопли. Сопли. Прямой эфир. Муть, затасканная до дыр. Рёв кремлёвщины вековой да голодных задворок вой. В ремесло перешедший страх. Сердце, схваченное впотьмах за своим дорогим вином - наяву беспробудным сном. Прогулка Котлетка хлебная. Горчичка. Стаканчик пива плюс сто грамм. Нет, не горчичка, а яичко под майонезом… Полно вам - уже поморщились. Рискую… Вам ближе розы, соловьи. Я просто нехотя рисую часы печальные свои. С утра сегодня дождик, хмуро, но зонтик есть ещё пока – в конце концов, как физкультура, прогулка утром до чапка. Идёшь, посматривая в лужи – вода и больше ничего, а в ней всё то же небо – ужас! Куда мне деться от него?! Осока Однажды вечером, в трамвае, когда за окнами пурга, возьмёт и выведет кривая на молчаливые луга, где не вмещается в осоку кровоточивая трава, когда на шорохе высоком её вибрируют слова; где, как в одежде не по росту, к сосочку времени приник и цедит годы клювом острым в лохмотьях имени тростник. Она спросила у него, куда же ей идти. Он не ответил ничего и грустен стал и тих. Он взял игрушечный наган к щеке наискосок, царапнул взглядом по ногам и выстрелил в висок. Снежка Моя кошка тихая любит шастать, обживая полости и проёмы; приоткрытый же ящик – кошачье счастье: заповедная там пустота объёма. Один глаз её голубеет небом, а в другом, конечно, сплошной песчаник, и жива она не единым хлебом - вовсе нет, когда её к кухне тянет: её радуют, розовея с блюдца, две креветки голеньких – их бы мне бы! И помедлив, с розовым вдруг сольются, вожделея молча, песок и небо. Детский сад Детишки, веселей смотрите сквозь решётки! Испуга озерки… Жасмин припухлых щёк… У вас в друзьях пока проворные трещётки – их белые бока не выцвели ещё. Ещё за вас стоят в сияньи белом люди, крылами отводя беды грядущей гнёт, но вновь набухнет гроздь кровавых ваших судеб и дикая печаль сиренью полыхнёт. Детишки, веселей!.. Тюремные задатки забора не страшны хранителям жуков, но бантики стрекоз, считалочки и прятки не смогут заслонить от ваших каблуков открытое лицо невнятного скитальца – так ведается, так, разнузданно смеясь, приветствует вождей, топыря в небо пальцы, окраин городских тоскующая грязь. О, медленная речь вскипающих наитий над чуткой глубиной уснувших матерей: где детский слышен рой, уже плетутся нити от первых петухов до третьих лагерей. Как некуда уйти – как больно жалят осы, сгустившиеся здесь, над нежною травой, где если и пройдут коротким ливнем слёзы, так тотчас следом смех разносится живой. И нечем разрубить невидимые сети – откуда ни возьмись комарик не спасёт, когда к решёткам льнут и ясно смотрят дети, а грузная мадам их ласково пасёт. Последние герои Им соловей напомнит ночью о том, что время их – устало. Они травой ложатся в почву и грустно смотрят сериалы. Вновь пересчитывает шпалы далёкий поезд. Ночь сереет. …и грустно смотрят сериалы и превращаются в деревья. По городам бушуют толпы орущих ртов с бессильной пеной. А здесь и одуванчик жёлтый казнят, раз он сорняк презренный. Они живут тихонько с краю, врастая в землю по окошки и, как герои, умирают на гребнях выросшей картошки. Голубое небо марта Голубое небо марта – льдинка в горле, зов лазури; тени сумерек томатных образуют амбразуры окон, брызгающих светом, улиц цитрусовых вены, - словно в мире грустном этом всё осталось неизменным, и оттаивая корни, нежность режется побегом, и как прежде, небо кормит больше, чем дождём и снегом Если выключить свет... Если выключить свет – голубая кухня от луны, настоянной на снегу. Догорев напротив, окно потухнет. Тихо в городе за полночь... Ни гу-гу. Синева под глазами – из снега звезда. Полумёртвый от денег, глядящий печально и пусто, город дышит устало на свежую корочку льда, сверлит дырку в себе и себя переводит в искусство. http://www.stihi.ru/avtor/ulesh |
Заголовок: Re: Стихи Дмитрия Унжакова Создано eotvi в 02/28/13 :: 2:42am
Дождик
Ножками прозрачно семеня, дождик шёл и шёл куда-то дальше, наполняя мёртвого меня изначальной музыкой без фальши. И на глади озера рябой множились круги и пропадали, каждый миг фиксируя собой контуры божественной печали. И не то, чтобы холодно И не то, чтобы холодно, но сгущается смерть в этих рощах, где золото превращается в медь. Вот алхимия убыли боязливых широт, где старухи беззубые – самый прочный народ, где играют без устали желваки почём зря, где стареют в предчувствии на троих «пузыря», где тоска местечковая по углам нежилым, и ржавеют подковы и пахнет счастьем гнилым. Омут Вниз с карниза голубок – омут города глубок, и однажды без следа в нём утонешь навсегда. Словно тёмная вода, смотрят в небо города, а над ними вкус полыни – пахнет горечью звезда. Омут города глубок,- в нём сплелись в один клубок и похожи на котят те, кто вынырнуть хотят. Черновик Ты есть черновик письма, но поздно читать, что в нём – обнявшихся букв тесьма уже занялась огнём. Запоминай черты, свой сотканный в ночь узор… Пока ещё можешь, ты смотри на себя в упор. И светится воск виска - пылает твоя тюрьма. Ползёт по краям листка пламени бахрома. А мальчик встанет на носочки... А мальчик встанет на носочки и сердце схватит на лету, как лопнут окна, словно почки и жёлтым цветом расцветут. И если кто с моста заглянет и тело выдвинет на треть – черным-черно и только тянет смотреть смотреть смотреть смотреть Маленькая звёздочка Маленькая звёздочка, светишь сквозь кусты. Я такой же маленький и ночной, как ты. Скоро будет август, скатишься в траву, и никто не вспомнит, как тебя зовут. Пара сумасшедших, старый астроном – вот и вся компания, вот и весь дурдом. Кошка Две виноградины прозрачных: на дне песчаном - то круглы, то наподобье спинок рачьих, то две сияющих дыры – зрачков изменчивые ядра – как заспиртованы внутри, меняя формы и наряды, ночной весны поводыри. Две эбонитовые точки вдруг расцветают, как салют, и, приподнявшись на носочки, искру зелёную дают. То складываются, как зонтик и убывают до нуля, в коварной дрёме только зорче следя движение, суля тепло скучающим ладоням и ту возможность забытья под стук часов в уснувшем доме, под снег, плывущий в заоконье, когда душа сама своя. Два мальчика, в снежки играя... Два мальчика, в снежки играя, ещё не знают, что вот-вот страна, привычно умирая, по настоящему умрёт. Так бабка каждый день хоронит себя подряд лет двадцать пять, вздыхает, охает и стонет, а всё живёхонька опять. Когда ж и впрямь докончит пряжу, и оборвётся скорбный путь, никак не верит кто-нибудь, что больше сказку не расскажут. Уставятся в ночную сажу глаза, слепые от тоски: что больше сказку не расскажут, не свяжут тёплые носки. Идиот Когда считает идиот, он смысла цифр не понимает, он просто голосу внимает и как бы песенку поёт. И густо смешано с толпою существование тупое, и жизнь сама себя винит, когда он лоб раскровенит. Он красные заломит пальцы, замрёт и пялится и пялится; глазами быстрыми шнырнёт, и вынырнув, опять нырнёт. Если только ему повезёт Если только ему повезёт, будут слёзы его солоны, потому что по ветке ползёт золотая улитка луны. Потому что с мостов, как рога фонари наклонились к реке; потому что взметнул жемчуга одинокий трамвай вдалеке. Потому что, едва серебрясь, из бензина мерцает звезда, оживляя привычную грязь, допорхнув напоследок сюда. И в течение дивных минут, что покажутся мигом одним, будет медлить пылающий кнут, занесённый восьмёркой над ним. И тогда, запоздало спеша, уловив-таки несколько нот из нездешних, заплачет душа… Если только ему повезёт. Ёжик в тумане Это было наяву: речка сонная дымилась, звёзды сыпались в траву – ничего не изменилось. Был туман белей, чем мел, медвежонок волновался… Может, кто и потускнел – мир сияющим остался. Может, это и обман, ерунда, но как-то всё же лучше, если сквозь туман медвежонка слышит ёжик. На балконе... На балконе, на корточках, дымя сигареткой, сквозь дырявый зонтик тополя, что напротив, высматриваю звёзды, застрявшие в ветках - так душа застревает в случайной плоти. Пережёвывая жвачку весенней темени, тихо радуюсь, что живой, и хрустят на зубах кристаллики времени, в которое булькнулся с головой. Лежат собаки на снегу Лежат собаки на снегу, согнувшись спинами в дугу, и морды тянут, греются, как будто солнцем бреются. И я, как эта свора, пригрелся у забора - питаюсь солнцем… А февраль, он тот ещё свистун и враль… Но всё же, толика тепла меня на миг спасла. http://www.stihi.ru/avtor/ulesh |
Заголовок: Re: Стихи Дмитрия Унжакова Создано eotvi в 10/01/13 :: 1:21pm
Бродяга
Город, к ночи жаркий, словно противень, в отражённом свете наркоманит - "косячком" ли, рюмочкой ли, прочим ли – но разборка в тёмной подворотне обернётся звёздочкой в кармане, если повезёт тебе, бродяга наудачу славно отмахнуться, в сторону метнуться на полшага, и растаяв в пропасти оврага, с небом голубикой глаз махнуться, у реки проснувшись на рассвете в царстве ежевики ли, малины, под капелью серебристых ветел - в час, когда зрачок луны заметил свой исход, уже неумолимый. http://www.stihi.ru/2013/09/30/9740 |
Заголовок: Re: Стихи Дмитрия Унжакова Создано eotvi в 11/13/13 :: 1:57am
Облепиха
Из всех плодов осталась облепиха – оранжевая сладкая икра для тех синиц, которые с утра до вечера ей лакомятся тихо. Ползут по проволоке мокрые минуты, висят прищепки, словно мотыльки, и существо, зовущееся Нютой, сияет от касания руки. И долго после будет жалить это: седая морось, старый жалкий дом и у крыльца два ветхих силуэта, которые стираются дождём. http://www.stihi.ru/2013/11/10/5176 |
Заголовок: Re: Стихи Дмитрия Унжакова Создано eotvi в 11/16/14 :: 3:16am
Самый грустный день недели
На ветках вместо листьев капли, а листья в лужи облетели, и осень вновь проводит кастинг на самый грустный день недели. И снег, что выпал только-только, свой сахарок по лужам топит, и листья, словно яблок дольки, желтеют в ледяном сиропе. http://www.stihi.ru/2014/11/08/2658 |
Заголовок: Re: Стихи Дмитрия Унжакова Создано eotvi в 04/17/16 :: 3:50am
Звезда теряет высоту,
черкнув мелком по небосводу, и обретает на лету почти забытую свободу. И нужно насияться всласть – а тень уже крадётся следом – чтоб окончательно пропасть, затяжкой вспыхнув напоследок. Снежка 2 С белой кошки шерсти клок, Мебеля в задирах. Голубой и жёлтый ток В щёлочках пульсирует... То мяучит и блажит В комнате за стенкой, То бессовестно лежит Пьяной отщепенкой, Вспоминая, между тем, О чердачной встрече, Посылая видом всем Далеко-далече. Распад Что чувствует город В районе вечерней зари, Включая свои светофоры, Затеплив свои фонари? Что чувствуют кожей В районе округи дурной Понурые спины прохожих, Устало бредущих домой? Что чувствуют шторы, Когда сквозняки в них сквозят, Когда проступают узоры И вечностью тухлой разят? Что чувствует дева, Печалясь в оконце своё, Когда непокорное тело Уже молодеть устаёт? Что чувствует мальчик, В стакан устремляя оскал, И смерть посылая подальше, Поскольку от жизни устал?... Распад? Желтизну увяданья?.. Как в чёрную эту дыру Плывут пузыри мирозданья, Дрожа холодцом на ветру? Первый снег А ночью выпадает первый снег, - он выпадет, и в полдень тихо тает. Обочина… Ручей берёт разбег и живо о весне напоминает. Пробьётся на мгновенье из-за туч и на асфальте тени вдруг начертит такой неповторимо тёплый луч, лишь оттенив неотвратимость смерти. Она молчит, как тёмная орда. И двинется вот-вот, давя собою тропинки, голоса и города, что ей сдают ключи свои без бою! Целлофан Жизнь упакована в тончайший целлофан и пахнет керосином по привычке, но только стоит волю дать словам, и вновь они ломаются, как спички. Какая ядовитая весна: желтеет лист берёзы на брусчатке – 100 грамм, и пропадает пелена, и осень извивается в зачатке. О яды, яды!.. Чёрное, е-е, в шерсти, растёт и рыщет по подвалам, а нулевые в скользкой чешуе всплывают кверху брюхом где попало. Небытиё в сиреневых тонах ещё, бывает, вздрогнет от прокола, и бьют по льду хвостами имена, из проруби выныривая снова. И в дырочку доносятся слова, но пахнут тиной образы и жесты – они токуют, как тетерева, и дождь ползёт мурашками по жести. Так чёрте что вдруг выстрелит порой, и виноград лежит на полках душных, и изумрудной, с проседью, икрой наманивает ос неравнодушных. апрель заметает лиса... Белое золото старой травы… Небом затоплены ямы и рвы… Кто там от речки метнулся в леса? Это апрель заметает лиса. Просто река раздувает бока, просто плывут по реке облака – вниз по течению время плывёт, смерть по течению выше живёт. Можно прилечь и не знать ни о чём, синий разлив подпирая плечом – просто забыться и щуриться ввысь, смерти назло прошептав - заебись! Смертельный свист разрежет воздух, и оборвутся взрывом сны... Всплывут контуженые звёзды из потрясённой глубины. Забьёт из мальчика фонтанчик, но будет мальчику плевать на то, что звёздам этим дальше в багряной луже дотлевать. Я выключаю свет Я выключаю свет и сажусь за стол. Звезды за окнами нет, но мне слышнее зато, как рождается дождь – это то, что искал я. Мой старый добрый дождь, мой давний грустный друг, и вдруг по телу дрожь, и в ночь порхает с рук изумлённо душа… Но город сделан из камня. Я боюсь разбиться, боюсь потерять это зрение птицы, эту нежную прядь серебра из воды, разделённой на капли. Я боюсь задохнуться, и уже никогда мне в себе не проснуться - даже будет звезда в колокольчик звонить – не проснуться никак мне. Вот весёлое время, весёлая жизнь. Я пока ещё с теми, кто бывал одержим, кто нырял и тонул среди коряг мирозданья, чтоб хоть что-то нашарить в дремучих кустах, от густой пустоты безнадёжно устав, и не зная, кому, но шепнуть «до свиданья»... Я выключаю свет и сажусь за стол. Звезды за окнами нет, но рядом мой рок-н-ролл, дождливый мой рок-н-ролл – это то, что искал я. Мой старый добрый рок, мой давний грустный друг, и вдруг по телу - ток, и в ночь порхает с рук изумлённо душа… Но город сделан из камня. Брови белые избы Брови белые избы дедморозовые... Выплывают из трубы кошки розовые. И прощание тая, жизнь простая моя тает, дымкой постоянно растаивая. http://www.stihi.ru/avtor/ulesh |
Заголовок: Re: Стихи Дмитрия Унжакова Создано eotvi в 07/19/16 :: 5:54pm
Гармония
закат прилёг на плечики растений соединились в сумерках двора и вкрадчивость божественная тени и света обречённая игра... сотрётся на мгновение граница и долго будет угасать в зрачке и о сетчатку крылышками биться гармония как бабочка в сачке Подсолнухи Ветер веточку качнёт, Ток вечерний заструится… Чтобы роще с небом слиться, Роща сыпаться начнёт. Или это будет взгляд, Или – нежное теченье, Или звёздное свеченье… И больной пойдёт на лад. Изогнув себя дугой, Вновь фонарь глядится в лужу… Чтобы вынырнуть наружу, Нужно дно толкнуть ногой… Что сияет за версту? К арлеанскому холсту Прикоснулась кисть Ван Гога, Вспыхнув солнцем на лету. http://www.stihi.ru/avtor/ulesh |
WWW-Dosk » Powered by YaBB 2.5 AE! YaBB © 2000-2009. Все права защищены. Localization by mySOPROMAT.ru |