Заголовок: Re: "Царь-Космос" Андрея Валентинова
Создано Черный Волк в 11/28/10 :: 7:07pm
Подробнее? Невозможно подробнее! Это надо девять книг "Ока Силы" и шесть книг "Ноосферы" пересказывать. Хотя... Вот действует в книге такой персонаж: Сталин И.В. Очень порядочный человек. Очень! И в 1923 году - порядочный. И в 1991 году - порядочный... И даже более того! Хм... А, кстати! Я сейчас изложу подробнее, о чем "Царь-Космос"! :) Коллега Эрин не даст соврать: оно самое! Цитата из Третьей трилогии! Из пока еще восьмой книги "Вызов"! В этой - очень длинной - цитате даже чай имеет значение! Цитировать:За дверью находилась сапожная мастерская. Большая комната была заставлена старинными столами, стеллажами и стульями, на которых в беспорядке лежала разнообразная обувь. Больше всего Николая поразили сапоги – всех возможных размеров и фасонов. В углу пристроился старый радиоприемник с большой темной тарелкой-динамиком, откуда и доносилась музыка. В другом углу шипел примус, на нем стояли закопченный медный чайник и высокая консервная банка с рваными краями. На белых, грубо побеленных стенах красовались заботливо убранные в рамочки вырезки из «Огонька». Всмотревшись, Лунин узнал «Утро в Сосновом лесу» Шишкина и «Ворошилов на прогулке» Александра Герасимова.
Посреди мастерской на высоком стуле со странной спинкой, напоминающей силуэт готического собора, сидел пожилой человек в фартуке темно-синего цвета, под которым была надета застиранная гимнастерка. Очки человек в фартуке сдвинул на лоб, внимательно разглядывая грандиозных размеров подметку, поднося ее при этом чуть ли не к самому носу.
– Не годится! – побормотал он сердито, подметка полетела куда-то в угол. – Хотел бы я знать, куда это большевики подевали хорошую кожу?
– Добрый день, – осторожно проговорил Николай. Сапожник не спеша нацепил очки на нос, внимательно поглядел на Келюса и покачал головой.
– А, товарищ Лунин, если не ошибаюсь? Тот самый товарищ Лунин, который так не любит советскую власть?
Он говорил не спеша, тщательно произнося каждое слово и слегка дирижируя при этом правой рукой, словно задавая темп.
– Наверное, тот самый, – рассудил Келюс, – а что, я тут очень знаменит?
– Не преувеличивайте значение собственной личности, товарищ Лунин, – сапожник снял очки и спрятал их в старый кожаный футляр. – Все равно творцом истории будут не товарищи Лунины, а наш великий советский народ. А поэтому, товарищ Лунин, зови барышню и заходи, гостями будете.
Келюс, про себя отметив, что странный сапожник сказал не «девушка», а «барышня», прикинул, что стены в этом доме близки к полной прозрачности. Он кивнул Ольге, и они вместе переступили порог мастерской, где пахло кожей, табаком и еще чем-то странным, но по-своему уютным.
– Добрый день, сударь, – вежливо произнесла Ольга, усаживаясь на стоявшую у входа старую табуретку.
– Здравствуйте, барышня, – кивнул сапожник и усмехнулся в густые усы. – Я вижу, вы попали в ненадежную компанию. Товарищ Лунин – человек политически неустойчивый. То белым помогает… То красным помогает… По-моему, он просто двурушник!
Высказав столь тяжкое обвинение, сапожник взял молоток и ударил по подошве гигантского сапога, торчащего на распорке.
– Форменный двурушник!.. Чаю выпьете?
– Выпьем, – согласился Николай. Болтовня странного сапожника ничуть не задела. Он лишь подумал, что куча обуви на столе и стеллажах как-то не соотносится с абсолютно пустым подъездом. Между тем, сапожник, сняв чайник с примуса, принялся колдовать с заваркой.
– Индийский, – проговорил он удовлетворенно, заливая кипяток в маленький заварной чайничек. – Настоящий «Роял»! А наши знатные чаеводы все еще выращивают не чай, а банные веники. Ордена им давай, премии давай… А все равно – веники!
Заварив чай, он извлек из небольшого сундучка мешочек, в котором оказался колотый сахар. Сахар был высыпан в треснутую тарелку с широким синим ободком.
Чай пили из жестяных кружек. Для Ольги хозяин мастерской нашел большую красивую чашку с изображением распустившего хвост павлина.
– Значит, бегаешь, Лунин? – поинтересовался сапожник. – Политическое убежище просишь? А зачем бегаешь?
Келюс пожал плечами. Ответить было нелегко.
– Родственник твой приходил. Говорит, есть такой двурушник, мой внучатый племянник. ВЧК его ищет, все его ищут… А почему ищут?
Сапожник с треском раскусил кусок сахара и отхлебнул чая. – А потому ищут, – назидательно произнес он, подняв вверх указательный палец, – что товарищ Лунин решил стать умнее всех. Правильно ли это?
Подумав, он решил:
– Нет, неправильно! А почему неправильно? Во-первых, потому, что товарищ Лунин просто не в силах стать умнее всего советского народа. А во-вторых, сколько бы товарищ Лунин не читал всякой клеветнической подметной литературы, все равно ничего ему ровным счетом не узнать!
Сделав такой вывод, хозяин мастерской допил чай и достал пачку папирос «Казбек». Келюс, подивившись такой музейной редкости, тоже закурил.
– Много ли узнал товарищ Лунин? – продолжал сапожник, пуская кольца дыма в потолок. – Нет, не много. И напрасно отдельные паникеры видят в товарище Лунине какого-то Аттилу. Это не просто смешно. В политическом отношении это очень вредно. Вот, например, прочитал товарищ Лунин гнусные лживые бредни о нашем великом Вожде. Много ли он понял? Нет, ничего не понял! А почему не понял? Этому виной его мелкобуржуазная сущность…
Этот вывод доставил сапожнику немалое удовлетворение. Он глубоко затянулся папиросой и выпустил в воздух полдюжины трепещущих колец дыма.
– А почему старшие товарищи по партии не поправили товарища Лунина? – в тон хозяину спросил Николай. – Где их большевистская сплоченность? Почему они бросили товарища Лунина одного?
Сапожник, искоса поглядев на Келюса, погрозил ему пальцем, затем затушил окурок в большой консервной банке, служившей пепельницей, и вздохнул:
– Извините, дорогие гости, заболтался. Стар стал совсем! Обувку чинить будем?
Келюс автоматически поглядел на свои кроссовки.
– Ой, у меня здесь что-то прогорело! – растерянно произнесла Ольга. На ее правом кроссовке темнело пятно – такое же, как на куртке.
– Снимайте, барышня, – распорядился сапожник. – Здесь коврик, ставьте ноги.
Взяв кроссовок и критически оглядев его, он стал копаться в большом ящике, забитом различными лоскутками, кусками кожи и старыми подметками. – Тайвань, – констатировал он, вновь поглядев на кроссовок. – Проклятые чанкайшисты, лютые враги китайского народа!
Он вновь занялся содержимым ящика, извлек оттуда несколько кусков кожи и принялся за работу.
– Тайвань! Агенты американского империализма, поджигатели войны… Ничего, будет как новый! Эх, товарищ Лунин, почему молчишь? Почему барышню не развлекаешь? Эх, молодежь, молодежь! Барышня сидит, красавица, умница, а он молчит, как член Политбюро на съезде болгарской компартии. Хотите, барышня, я вам сказку расскажу?
– Хочу, – улыбнулась Ольга.
– В некотором царстве… – не торопясь, начал сапожник, бросив насмешливый взгляд на Келюса, – в некотором государстве жили-были большевики…
Такое начало сказки несколько удивило девушку. Самому же сапожнику оно явно понравилось. Он цокнул языком и продолжил:
– Были они сильные, смелые и морально устойчивые. И были среди них два друга, два кунака…
Лицо его вдруг стало жестким, улыбка исчезла.
– Один из них – просто большевик. Рядовой солдат нашей славной партии. А вот второй – настоящий джигит. Богатырь! Один – десять жандармов мог связать, из любой тюрьмы убегал. Пытали враги его, иголки под ногти загоняли – ничего не сказал. Герой был! И полюбил за это его сам великий Вождь, сделал его своим другом, посылал на самые секретные задания…
Сапожник покачал головой и вздохнул:
– Только вот однажды приходит этот герой к своему другу, простому большевику, и говорит: «Узнал я, что Вождь наш вовсе не Вождь. Умер наш Вождь давным-давно, а на его месте сидит какой-то товарищ Вечный…»
Произнеся это странное имя, сапожник нахмурился:
– Его друг не поверил. Что значит – Вождь не Вождь? Какой-такой товарищ Вечный? Только вскоре поехал этот герой на велосипеде. Хорошо ездил, в дождь ездил, в бурю ездил. А тут поехал – и попал под грузовик. Бывает, конечно…
Сапожник помолчал и заговорил вновь, еще медленнее, взвешивая каждое слово:
– Друг его к тому времени большим человеком стал. Сам не хотел – товарищи выбрали. Познакомился с бумагами – как вот потом товарищ Лунин познакомился. И понял…
Что именно понял этот сказочный герой, сапожник не уточнил. Он перешел к верстаку, где стояла швейная машинка, и начал застрачивать латку на кроссовке. – А потом Вождь умер. Кто плакал, а кто радовался. Похоронили его, речи сказали. А он потом приходит…
– Как? – не выдержал Келюс. – Кто приходит?
– Приходит и говорит, – продолжал сапожник. – «Я, – говорит, – теперь вместо тебя буду. Тот Вождь уже не нужен, у нас будет новый Вождь. Но это буду тоже я. А ты, дорогой, много знать стал. Прямо как друг твой, который на велосипеде ездить не умел…»
– И что? – вновь не выдержал Николай.
– А ничего, товарищ Лунин. Умные люди догадались и «Карман» этот построили. Пока товарищ Вечный снова власть брал, кое-кто успел выбраться. Кто уехал в эту… Утопийскую Советскую Социалистическую республику. А кто здесь сапоги латает.
– А товарищ Вечный?
– А что товарищ Вечный? – удивился сапожник. – Он на то и Вечный. Правит сколько хочет, потом выбирает себе нового, доверчивого… И снова правит. Келюсу вспомнилась серая папка со странным списком. Тринадцать номеров – без № 2!
– Тайна Больших Мертвецов!
Сапожник но никак не отреагировал, лишь еле заметно усмехнулся в усы.
– А зачем этому Вечному скантр? – не отставал Лунин. Хозяин мастерской помолчал, а затем задумчиво проговорил:
– А мы его тоже спрашивали, зачем на всякую научную ерунду деньги тратить? Деньги эти, товарищ Лунин, кровью доставались. А он говорит: «Дураки, нам сила нужна, большая сила…».
– Око Силы, – не выдержал Келюс.
– Большая сила, – повторил сапожник. – А скантр эту силу в фокус соберет и куда надо направит. В Крыму поставишь – в Греции «Интернационал» петь начнут. Это тебе, товарищ Лунин, не листовки Коминтерна.
– А что это за Утопийская Республика?
– Утопия, товарищ Лунин, – всегда утопия! – отрезал собеседник. – Циолковские хреновы! Сидят, коммунизм строят и меня ругают. Пусть строят! Поглядим еще…
Он поставил последний стежок, отрезал нитку и внимательно осмотрел кроссовок:
– Прошу, барышня! Не хуже чем у проклятых империалистов.
Ольга нерешительно взяла кроссовок, примерила и вежливо поблагодарили, осведомившись, сколько должна за работу.
– Э-э, – махнул рукой сапожник. – Какая это работа! Носите на здоровье. Ну и обувь теперь делают, смех один! Может, тебе, товарищ Лунин, сапоги сработать? Хочешь – яловые, хочешь – хромовые?
– Спасибо, – поблагодарил Келюс, вставая. – Мы, наверное, пойдем. Где здесь можно передохнуть?
– Заходи, куда хочешь! Тебе какую квартиру? Трехкомнатную? четырехкомнатную? Все по потребностям!
Он кивнул на стену, где под номерками висело несколько десятков разнообразных ключей. Николай, не глядя, тыкнул куда-то в середину, получил ключ и откланялся. Ольга также встала и пожелала хозяину всего наилучшего.
– Смотри, товарищ Лунин, – проговорил сапожник им вслед. – Береги барышню! С такой барышней только смелый джигит гулять может. |
|
Как ни странно, эта цитата из предпоследней книги (время - 1991 год) цикла очень много говорит о новой книге (время - 1923 год) - "Царь-Космос"... Сапожник этот в книге "Царь-Космос" действует. А барышня - нет. А жаль... Очень необычная барышня... По имени Ольга. Николаевна. Романова. А еще в книге - стихотворение Могултая! ;) Вот это! Шварц, 1918
Столицы в расходе, как в бурю облака. Надгробные игры сыграли в синеве. И в горы уходят неполных три полка, летучего тигра имея во главе.
Матросы по следу, шенджийцы впереди, повозки и кони сплелись в гнилую нить, и прапор к победам шагает посреди, еще ничего не успевший сочинить.
Счастливая доля - вернуться с той войны. Контужен в походе - награда от богов. Вчистую уволен от службы и страны, навеки свободен от всех своих долгов.
Припомнит, что было; сильней оно звучит, чем слава зачатья и смертное клеймо. И так до распыла об этом промолчит, как можно молчать лишь про самое само.
|