А.Герман, С.Кармалита - "Что сказал табачник с Табачной улицы":
http://books.rusf.ru/unzip/add-2003/xussr_gk/gerkar11.htm?1/9

А почему? - а потому, что это сценарий актвно снимающегося (кажется, еще не доснятого) фильма по "Трудно быть богом" АБС. Это кому не новость, то есть, а мне так вполне, хотя и вышел этот сценарий в составе одноименной книги аж в 2006 году. Страшно далека я от народа - и, признаться, к "нашему новому кино" отношусь с изрядной дозой паранойи.
Вот читаю и думаю. То есть, смотреть или не смотреть.  

Почему "и другие"? Потому что снят уже фильм по "Гадким лебедям" (не видела, но слышала), и то ли доснят, то ли доснимается - по "Обитаемому острову". Хожу вокруг всего этого с большой опаской - но, может, кто-то уже что-то из этого списка смотрел и может высказать свое мнение?

А, да. И я не удержусь, выложу отзыв на сценарий Вл.Гакова.

Вл. ГАКОВ
"ПОЛДНЯ НЕ БУДЕТ, ВСЕ СВОБОДНЫ"

Импульсом, подтолкнувшим известного критика к выступлению, стал сценарий давно ожидаемой экранизации "Трудно быть богом". Текст под названием "Что сказал табачник с Табачной улицы" опубликован, а значит, может быть отрецензирован, осмыслен и "продискутирован". Подчеркнем: сценарий, а не фильм, которого пока еще никто не видел.
Прочитанный текст вызвал ворох мыслей, которые ассоциативно потянули за собой другие, неожиданные и даже не понятно, откуда возникшие. Со временем их выстроился целый легион, а когда все устаканилось и разложилось по полочкам, выяснилось, что мозг свербит один-единственный вопрос, чеканно сформулированный самими братьями Стругацкими. Вопрос, ответ на который исчерпывающе дал сценарий Германа и Кармалиты (хотя, уверен, соавторы об этом даже не подозревают).
Вопрос был: нужны ли мы нам? Нужны ли мы - тогдашние, воспитанные на Стругацких, - нам сегодняшним? А если переформулировать: нужен ли нынешнему миру их мир Полдня?
Впервые этот вопрос я поставил перед собой, посмотрев еще первую экранизацию "Трудно быть богом", появившуюся в канун девяностых. Тот фильм за многое ругали (и во многом поделом ему, хотя полностью провальным я бы его не назвал). Но уже тогда одно резануло сразу и больно: я не узнал на экране Румату.
Действительно, а кем он был? В смысле - откуда, из какого мира, с какой такой Земли он свалился в несчастный Арканар? (Последний, кстати, был вполне узнаваем, так что поклонников Стругацких могли раздражать разве что отдельные детали.) Ясно, не из мира Полдня. Румата в том фильме смотрелся пришельцем ниоткуда. Супермен как супермен, от грязных дикарей его если что и отличало, то память о контрастном душе и унитазе со сливом.
Помнится, в повести Стругацких главный герой много спорил со своими коллегами на тему взаи-
моотношений науки и морали. Вмешательства и невмешательства, объективных законов истории и субъективного человеческого выбора... И самое главное, мир Полдня мог если не судить мир Арканара, то во всяком случае судить о нем, осознавая свою историческую преемственность и мучаясь вопросами нравственными, а не техническими. Потому что сам он, этот мир Полдня, далеко ушел от мира Арканара прежде всего в нравственном отношении. Румата как его представитель был выше той человеческой низости, что его окружала, не потому, что лучше дрался, чаще мылся и имел за спиной цивилизацию, мощь которой арканарцы и представить не могли. А потому, что его цивилизация выучила исторические уроки своих собственных Арканаров - и научилась жить совсем по иным социальным и нравственным законам.
В шестидесятые годы мы знали, каким должен быть мир, способный если и не судить мир Арканара, то хотя бы понять его. Испытывая нравственные мучения от невозможности помочь ему - в исторически короткий срок и без моральных потерь. Так здоровый человек мучается от бессилия у постели безнадежно больного.
В лихие девяностые меня впервые посетила неприятная мысль: вот и Полдню конец. Ушел, так и не наступив. Не нужен он - даже в качестве утопического идеала.
А если мира Полдня больше нет - отменен ввиду его принципиальной "нерыночности" и оттого крайней вредоносности для подрастающего поколения рыночных волчат, - то выхолащивается и весь конфликт, на котором держится сюжет Стругацких. Тот Румата - это вовсе не марк-твеновский янки при дворе короля Артура.
Первая экранизация "Трудно быть богом" наполнила предчувствие беды щемящей конкретикой. Одно утешало - делал фильм европейский интернационал, куда им понять Стругацких!
* * *
О новой экранизации за годы ее неспешного осуществления написано и показано по телевизору столько, что, кажется, уже ясно, каким будет этот фильм. А вот о чем он будет - вопрос. Во всяком случае, прочитанный сценарий однозначного ответа на него не дает.
Верю, что фильм Германа многих потрясет, а кого-то и вывернет наизнанку - настолько страшным и безнадежным (по крайней мере на бумаге) звучит приговор авторов человечеству. Ведь самое страшное, что это никакая не другая планета, а хорошо знакомое нам собственное прошлое. Оно легко узнаваемо, и дело не в чешских замках и не в лицах, точнее, рылах, словно с полотен Брейгеля и Босха. Никакой фантастики - достаточно посмотреться в историческое зеркало и не отворачивать взгляда. Если кто забыл, кем мы по меркам Истории были совсем недавно, фильм Германа напомнит, будьте уверены!
Еще страшнее, что, стоит на минуту отвлечься от бытовых подробностей, от антуража, как перед нами встает наше сегодняшнее настоящее. Разве что слегка гипертрофированное.
Короче, с Арканаром все более или менее ясно. Как и с прошлым и настоящим. Мы ведь тоже в шестидесятые годы не про дона Рэбу читали, хотя и не знали тогда, что авторы сначала думали назвать его доном Ребией... Короче, имей мужество не отворачиваться от собственной истории и собственной природы.
Так что фильму "Что сказал табачник с Табачной улицы", вполне вероятно, уготована и благодарная аудитория (вряд ли массовая - не любят массы, чтоб их грузили, а тут нагрузят по самое не хочу!), и восторги критиков, и премии на кинофестивалях. Но, боюсь, истинных поклонников Стругацких снова постигнет тяжелое разочарование. Хотя и несколько иного плана, чем в случае со "Сталкером".
Дело в том, что ответа на главный вопрос - откуда взялся на Арканаре Румата сотоварищи? - сценарий не дает. Нет, Земля латентно присутствует, но что это за планета такая? Авторов подобный вопрос мало интересует.
Румата в сценарии - человек не только без прошлого, но и без будущего. И это при том, что, вопреки моим мрачным ожиданиям, все внешние приметы повести Стругацких в сценарии присутствуют! Их герои, их язык, их детали - и даже часть завязанного ими нравственного конфликта. Но - только часть, отчего он на глазах рассыпается, сбивается, рушится, плодя недоуменные вопросы.
Признаюсь, больше всего я боялся - и одновременно надеялся! - что Алексей Герман, повозившись с явно "не своим" материалом, в конце концов откажется от какой бы то ни было привязки к повести Стругацких и, отталкиваясь от их главной идеи, снимет что-то исключительно свое. Пусть и гениальное - но не по Стругацким, не по "Трудно быть богом". Как в свое время поступил Тарковский с другим литературным материалом. И все были бы довольны - и киноманы, поклонники творчества Германа, и читатели, любители Стругацких. В пользу такого варианта говорило выбранное режиссером название будущей картины - вот уж не Стругацкие так не Стругацкие!
Однако в опубликованном сценарии, вопреки ожиданиям, моих любимых писателей как раз в достатке! Это, несомненно, экранизация "Трудно быть богом". Ар-
канар - вылитый, страшнее не придумаешь, узнаваемы многие сюжетные ходы, реплики, детали. Вот только главный герой, не совсем Румата. Точнее, совсем не Румата. Кто-то иной, произносящий реплики героя повести и даже в большинстве случаев поступающий так же, как у Стругацких. Но почему этот "бог" так поступает и отчего ему так "трудно", - одному богу, видимо, известно.
Румата из повести Стругацких вызывал у нас безусловное сочувствие. Мы мучились и страдали вместе с ним и ломали голову над проклятой дилеммой "вмешательства-невмешательства". К сценарному Румате относишься как к профессиональному бойцу невидимого фронта, заброшенному в тыл врага: уважительно, но никак себя с ним не отождествляя. И сочувствуешь ему лишь в том, что опутали беднягу по рукам и ногам инструкции Центра: такая мерзость вокруг, а "мочить в сортирах" запрещено! Ну, понятное дело, он не выдерживает, срывается, особенно после того, как потерял всех немногих близких ему в Арканаре людей (в сценарии убивают и барона Пампу). И тогда уже начинает убивать всех подряд - целыми ули-
цами...
И у Стругацких это было - но сколько еще сверх того! Румата в сценарии тоже изредка спорит с коллегами - и все, как назло, по писанному в повести! Но слова отобраны такие, что получаются споры профессионалов. Ничего личного, только бизнес.
Одна характерная деталь. С собой сценарный Румата не спорит. Вообще. Никогда. Появится ли в фильме закадровый текст, не знаю. Но сильно сомневаюсь.
Мне вообще непонятно, что будет говорить с экрана Леонид Ярмольник. Обаяния ему, конечно, не занимать, да и выложился актер, как можно судить по эпизодам, показанным по телевидению, на полную катушку. Только главного вопроса это не снимет. Боюсь, мы так никогда и не узнаем, что это за мир, откуда прибыл в Арканар герой Ярмольника.
Со страниц сценария Румата предстает плотью от плоти нашего мира - сегодняшнего, легко узнаваемого. Не самым плохим его "эмиссаром", кстати. Румата по-современному благороден, хорошо натаскан, образован, воспитан. Но сними с него, как и с большинства наших современников, тонкий слой цивилизованности, и окажется он ничем не лучше той "жрущей и размножающейся протоплазмы" (помните, чьи слова?), которую в массе своей представляют арканарцы.
И это не издержки профессии. Разведчик, вошедший в образ настолько, что последний грозит превратиться в сущность, - это у Стругацких. В сценарии заложено нечто прямо противоположное: заданная роль позволила раскрыть то, что и было сущностью. В этом случае конфликт Стругацких отпадает сам собой. И остается не философская, нравственная проблема, а просто констатация факта. Как говорил один из наших донов Рэба: "Оба хуже".
Румата из повести "Трудно быть богом" представлял совсем другой мир. С принципиально иной моралью, принципиально иным общественным устройством, принципиально иной системой воспитания. Да, утопичными, неясно, достижимыми ли вообще, но ведь на то и искусство, чтобы завышать все и всяческие планки. Очень удивлюсь, если судьба Руматы экранного кого-то вдохновит.
* * *
Мало кого вдохновляет сегодня и сам мир Полдня. Потому что на смену "проклятым девяностым" пришли "благословенные нулевые", которым все эти интеллигентские утопии до фонаря. А авторов их, очевидно, туда же - на фонарь... В сценарии есть жуткий эпизод - после прихода к власти в Арканаре вооруженных монахов на одной виселице расположились рядком, бок о бок аристократы ("элита"), серые штурмовики, придворный поэт, бандитский пахан. Символично. Не хочется говорить - пророчески...
Вспоминаю, как недавно по телевизору известный фантаст и критик (и, как я могу судить по публикациям в "Если", один из главных идеологов "имперского вектора" в нынешней российской фантастике) через губу процедил, что с этим Полднем тоже еще разобраться надо. Та еще утопия: детей обучают в интернатах, а вся духовная жизнь сво-дится к одной лишь науке. И вправду; ни религии, ни власти какой-
нибудь завалящей, ни рынка, ни национальных интересов, ни политики, ни врагов, ни армии. Ну ни-че-го нету!
Так что недалеко, видать, время, когда разберутся. Сбросят с державного корабля мир Полдня - этот последний балласт, оставшийся в тяжелое наследство от ли-
бералов-шестидесятников (самое обидное, когда они же нынче становятся ярыми "империалистами", с ожесточением топча свои "заблуждения молодости"). И никому не позволено будет долгожданную общественную стабильность порочить вздорными измышлениями на тему, трудно ли быть богом. Богу богово, а ваше дело - денно и нощно трудиться на благо империи.
...Впрочем, мне приходилось слышать и такое: мир Полдня - это на самом деле и есть образцовая империя! А что? Ищущие да обрящут. Боюсь, что с выходом на экраны фильма Германа силы их только утроятся.
Мысль, кстати, не новая. Много лет назад мне пришлось выслушать признание некоего высокопоставленного "дяди из Галактической Безопасности", сделанное в сугубо неформальной обстановке. Мол, им даже импонируют некоторые книги Стругацких. Например, "Жук в муравейнике": как правильно все акценты расставлены! Выходит, что и светлому будущему без органов - никуда... Тонко, талантливо!
Хорошо помню, с каким лицом выслушал мой пересказ покойный Аркадий Натанович - кажется, даже бутылку оставил недооткупоренной.
А ведь фильм Германа - это еще цветочки, поверьте. "Обитаемого острова" в исполнении автора "Девятой роты" я вообще жду, как ночной кошмар. Максим там, полагаю, будет истинным имперцем - патриот, русский, православный, отличник боевой и политической, член "Единой Галактической России" с такого-то года. Башни он взрывать не станет - империи без пропаганды и агитации не выстоять, выродков-диссидентов замочит, выродков "правильных" построит, конкурирующую Островную империю в одиночку прижмет. Он их там всех заставит Родину любить!

(с) Вл. Гаков, "Если" №3, 2008г.
А ссылку не дам, там operation timed out.

Ну, и последнее-распоследнее - ссылки на обсуждения фильмов.
"Трудно быть богом": http://truba.foks.ru/index.php?showtopic=126824&st=0
"Обитаемый остров" - начало: http://forum.exler.ru/arc/index.php?showtopic=133081
продолжение: http://truba.foks.ru/index.php?showtopic=84744&st=0
Статья Википедии по "Гадким лебедям"
Обсуждение фильмов по Стругацким на Лит.форуме: http://www.litforum.ru/index.php?showtopic=6165&st=0

Грустно это все... :(

А вот вам и трейлер к "Обитаемому острову": http://mk.ru/blogs/MK/2008/05/28/srochno/355226/
Мне страшно.

ага... а мне вообще фильмы по книжкам снятые смотреть страшно... последнее время... боюсь ощущения от книг испортить даже несчастный "золотой компас" месяца три дома валялся, пока наконец решилась

Такой слащавый и гламурный Максим Камерер мне даже в голову не приходило. Даже в самых страшных фантазиях.
Представляю себе "Волны гасят ветер" той же студии. "Меня зовут Максим Камерер. Мне восемьдесят девять лет". Бр-р...

О! Я вспомнила, кого он мне напоминает! Уильяма Тэтчера из "Истории рыцаря"!..

Andrey записан в 05/29/08 :: 4:06pm:

Такой слащавый и гламурный Максим Камерер мне даже в голову не приходило. Даже в самых страшных фантазиях. Представляю себе "Волны гасят ветер" той же студии. "Меня зовут Максим Камерер. Мне восемьдесят девять лет". Бр-р...

ну почему если блондин да кудрявый, то сра ::)зу гламурный и слащавый...
после дозоров, по моему, уже ничего не страшно... уж больше них книги никто не испахал так жутко.  если рассматривать книги сами по себе, фильмы - сами по себе... но тогда, я считаю, названия картин менять надо, как со сталкером было в свое время. то есть что-то там, по мотивам такого-то романа такого-то автора. идею взяли, обработали так, шоб продать можно было... а если после этого кто-то вдруг оригинал захочет почитать, так даже и не плохо. все лучше, чем та "фантастика", которой сейчас наводнены все книжные лавки. ::)

Ролик убогий. Максим с мечами (Анакин Скайвокер из третьей серии)- это сильная режиссерская находка. Неоново-гламурный Саракш - еще одна.  :-X :-X :-X

Stashka записан в 05/30/08 :: 12:38am:

но тогда, я считаю, названия картин менять надо, как со сталкером было в свое время.

Это какая-то системная ошибка. "Сталкер" снимался не по "Пикнику на обочине". "Сталкер" снимался по совершенно самостоятельному сценарию, который написали сами Стругацкие. В сборнике сценариев его можно прочесть и убедиться.

Элхэ Ниэннах записан в 05/30/08 :: 1:05pm:

Stashka записан в 05/30/08 :: 12:38am: но тогда, я считаю, названия картин менять надо, как со сталкером было в свое время. Это какая-то системная ошибка. "Сталкер" снимался не по "Пикнику на обочине". "Сталкер" снимался по совершенно самостоятельному сценарию, который написали сами Стругацкие. В сборнике сценариев его можно прочесть и убедиться.

ну в общем, я в курсе. просто идея фильма была взята из пикника, но фильм получился как совершенно самостоятельное произведение. если правильно помню, стругацкие шесть раз его переписывали. у меня есть два варианта. окончательный и самый первый, "Машина желаний" называется.
я к тому, что если идея так понравилась, что ручки зачесались кино снять, дык пожалуйста, только не надо называть как книгу, ежели ты свое понимание этого произведения снимаешь. ой, коряво изъясняю, но уж как умею, простите. :-[

Роменгалад I записан в 05/30/08 :: 2:47am:

Ролик убогий. Максим с мечами (Анакин Скайвокер из третьей серии)- это сильная режиссерская находка. Неоново-гламурный Саракш - еще одна.  :-X :-X :-X

ага, мне еще джеки чан на ум пришел, когда смотрела ролик...

Я честно попытался прочесть сценарий. И не смог. Насколько книга "Трудно быть богом" затягивает с первых строк, настолько сценарий убеждает: "Не читай меня и фильм не смотри!!!"
Плохой сценарий. Вроде бы и текста Стругацких в нем много. В нем души нет.
Там Румата - такой крутейший мужик, что аж непонятно - как такой Румата в "Трудно быть богом" вписывается... Гибрид Рэмбо со Штирлицом.
Может, надо было дочитать сценарий?  :-/

Элхэ Ниэннах записан в 05/30/08 :: 1:05pm:

"Сталкер" снимался не по "Пикнику на обочине". "Сталкер" снимался по совершенно самостоятельному сценарию, который написали сами Стругацкие. В сборнике сценариев его можно прочесть и убедиться.

Как, кстати, и "Чародеи", имеющие мало общего с "Понедельником".

(читая сценарий) В кои-то веки чувствую себя той самой мышью, жрущей тот самый кактус. Принца жалко. Даже в предыдущей экранизации, которую я, правда, скверно помню, его оставили как есть, не превращая в умственно отсталого, м-м.
Пока мне наблюдается явный перебор в области физиологичности. Причем альтернативы оной физиологичности нет никакой, зато дон Румата смотрится там чертовски органично. Как всегда тут рос.
Пойду дальше кактус жрать.

(дойдя до первого эпизода с Ари) О Госсссподи!.. Хочу склероз. Склероз хочу, типа, никогда я не читала "исходник", и про Киру ничего не знаю, и отродясь ее себе не представляла, тьфу ж ты, что ж такое-то это...
(пытаясь отвлечься) Интересно, как это жеребец из хамахарского стал "кхмерским"? Красные кхмеры, м-м. Разводящие коней.

"...как скульптура короля Пицы 1-го..." (истерически ржет и больше так не может)

"Пампа  вытворял  что-то  немыслимое.
Поворачиваясь к  Серым  своим  огромным  задом,  шлепал  себя  по  ягодицам,
изображая, как газы с ревом покидают организм, хрюкал  свиньей,  бросался  в
них грязью.
    - Не сметь подходить ко мне вот так, - Румата больно наступил  Гуру  на
ногу, - тебя просто отвезут в Веселую башню...
    Отпустив ногу, поглядел в побледневшее лицо.
    - И ты умрешь по дороге, потому что ты трус..."
О как.
* тяжело размышляет над тем, можно ли преисполниться отвращением больше, чем на данном этапе

"- Сердце мое  полно  жалости,  -  медленно  отчеканивая  слова,  сказал
Румата, сплюнул и сильно дернул  Будаха  за  веревку,  -  я  не  могу  этого
сделать."
Квинтэссенция. Что тут скажешь.

...Слушайте, а помните эту гениальную фразу? "Когда бог, спустившись с неба, вышел к народу из Питанских болот, ноги его были в грязи". А знаете, что из нее получилось? -
"Когда Гаран, спустившись с неба в Питанские болота, вышел  к  народу,
лицо его источало кровь, а ноги были в  навозе..."
Я даже не буду интересоваться, откуда там навоз. В болотах. На славу усовершенствован текст, слов нет.

...Ахха. Я его доела.
Вы знаете, если этот сценарий реализолвали "близко к тексту" (а все на то тянет), то мне все равно, в сущности, есть там пресловутый Мир Полдня, или нету его вовсе. Дело даже не в нем. Дело совсем в другом.
"Мы все чаще ловим себя на мысли: "Да полно,  люди  ли  это? Неужели они способны стать людьми,  хотя  бы  со  временем?"  И  тогда  мы вспоминаем о таких, как Кира, Будах, Арата Горбатый, о великолепном бароне Пампа, и нам становиться стыдно, а это тоже непривычно и неприятно и,  что самое главное, не помогает..." (с)
Тут, понимаете, некому и не о ком вспоминать. И о чем тогда эта песня?..  

Конечно близко к тексту! Сценарий, в смысле! Это же - изнасилование текста в извращенной форме! Куда уж ближе-то?
Я вот понять не могу одной вещи: сценаристы в самом деле нифига в книге не поняли? Или по доброте душевной решили улучшить авторский текст? Помочь авторам, так сказать...
Не, я искренне верю, что книги Стругацких экранизировать не надо, но если уж экранизировать, то там уже есть все, что надо! Даже с лихвой...

Нет, это же надо, а? Взять великолепную книгу и состряпать из нее такую дрянь!  >:(

Боюсь, излишне жестко прозвучит, но: "каждому времени - свою экранизацию"... :(

"Отдыхал Алексей Герман, будучи еще молодым, но уже вполне опытным кинорежиссером (две картины «на полке») в Доме творчества в Пицунде. Тогда он еще выбирался на пляж. А рядом народ. Причем разный, были и те, по чьей воле не выходили на экраны снятые картины. И вот как-то Алексей, одурев от солнца, присел, посмотрел на гладь тишайшего в эти минуты моря. Что-то там блеснуло вдали. И явно не белый парус. «Дерьмо», – сказал Герман, ни к кому не обращаясь. Первым откликнулся махровый даже по тем временам ретроград, писатель со всероссийским именем. «Что? – спросил он, так же уморенный жарой, – где?» – «Да вон там, – показал Герман, – видите? Дерьмо плывет…» – «Да это же дощечка, пенопластовая…» – «Дерьмо», – угрюмо гнул свое Герман. «Вот поэтому у вас и фильмы на полках лежат, что везде и во всем вы только дерьмо видите. И дальше их будем туда складывать». – «Ладно, – сказал Герман, – сейчас проверим. Паша, будь другом, сплавай, посмотри, что там плывет». Молодой киносценарист, прогрессивный и жизнерадостный, сверкнул на солнце загорелым ладным телом, нырнул и поплыл. Через минуту из моря донеслось победительно-радостное: «Леха, дерьмо…» Это – Герман. Он всю жизнь так прожил. Завоевал мировую славу. Подсадил сердце, рассказывая, доказывая и, главное, показывая только правду."
(с) вот отсюда: http://www.peoples.ru/art/cinema/producer/german/interview1.html
(Вообще советую почитать это интервью, очень способствует)

Эрин, а какое такое у нас особенное время?.. "Трудно быть богом" - в сущности, универсальная вещь. Она не о коммунарах и Мире Полдня, она о том, что в любых обстоятельствах человек может остаться человеком. В сущности, все это средневековье у Стругацких-то тоже есть, вполне зримо изображенное. И кровь, и грязь - все там есть: скупыми штрихами зачастую, что эффекта не снижает. Просто изображение их не является самоцелью, это - фон. Я не знаю, может, в фильме оно как-то по-другому получится; я могу говорить только о том, что я вижу в сценарии. А в сценарии - не грязь и кровь, а кровишша и дерьмище. Ну, из соображений, что ли, что нынешний зритель/читатель ко всему уже привык, поэтому надо уж так врезать, чтоб не встал? Тогда у меня глупый вопрос: ради чего? Во всем должна быть цель: смысл. Где он? А вот он.
"Надо показывать: вот в каком дерьме вы живете. В дерьме! В дерьме! Сорок раз в дерьме! И небо над вами - дерьмо, и гениталии ваши - в дерьме, и отношения ваши друг с другом - это отношения задницы  и  унитаза,  и  все  сложности жизни  для  вас  -  кто  на  кого  первым  успеет  сесть.  "Афродита"!   - издевательски передразнил он. - Слышать не хочу! Пока не поймешь  этого  - не появляйся!" (с) В. Рыбаков
И нет там великолепного юмора Стругацких - потому что нет этому юмору там места. И нет там места Гуру Сочинителю - потому и безобразно скомкана сцена с его стихотворением; и нет там места брату Гауку, потому невнятным обрубком в тексте торчит часть того самого знаменитого "...и есть ли у спрута сердце"; и Кире с ее целомудрием и чистотой там места нет, зато есть место Ари, тащащей Румату в койку; и доктору Будаху, согласившемуся изготовить яд для дона Рэбы, потому что - привели детишек с улицы и сказали, что иначе будут пробовать на них снадобья Будаха, одно за другим, пока не найдут нужного; и мечтательному мальчишке-принцу, которому Румата рассказывал сказки о других мирах, там нет места, а только дебилу, страдающему водянкой головного мозга...
На форуме Экслера кто-то вспомнил в связи фильм "Иди и смотри". Я, честно говоря, его тоже вспоминала. Но "Иди и смотри" имеет смысл потому, что подводит к финалу, кто помнит. А тут подобный финал отсутствует.

"Наверное, эту картину сравнят и с «Андреем Рублевым», по отношению к которому она недвусмысленно полемична. «Рублев» — жестокое кино по меркам шестидесятых, но до германовских кошмаров ему далеко. Это кошмары не натуралистические, а скорее сновидческие, клаустрофобные, из самых страшных догадок человека, привыкшего прикидывать эту средневековую судьбу на себя. Нет в германовской картине и того оправдания, которое весь этот ужас получал у Тарковского: нет искусства. В Арканаре даже песен не поют. Или Румата их попросту не слышит. Трудно быть богом где бы то ни было, но особенно трудно в мире, где бога нет; где от него ждут только зверств или помощи в зверствах. Как принести сюда хоть какую-то мораль — вопрос. Даже у возлюбленной Руматы, которую в фильме зовут Ари (а в романе Кирой), представления вполне средневековые, и поселившись у Руматы, она начинает бодро отстраивать его прислугу: ведь во чреве у нее потомок Бога! Кажется, единственный, кто здесь кого-то жалеет, — камера оператора Владимира Ильина, умершего незадолго до конца работы над фильмом (съемки заканчивал Юрий Клименко)."
(с) Дм. Быков, отсюда: http://www.ogoniok.com/5037/25/

О как, да? "Жестокое кино по меркам шестидесятых" (ты об этом говорил, Эрин?) - а по нынешним, значит, нет. И "этот ужас" у Тарковского, значит, получил оправдание - искусство (Андрей Арсеньевич - покойник, сдачи не даст). В пьяном бреду я бы так это не сформулировала. Но я что, я погулять вышла, мне ли с мэтрами и корифеями спорить-то. Я пойду, пожалуй, потому что опять теряю способность цензурно выражать свои мысли.

О нет...
"Жестокое кино по меркам шестидесятых" - это когда в "Рублеве" вырезают глаза мастерам... Так там/тогда жестокость - осмысленна, да простится мне подобное кощунство (я попытаюсь объяснить); она вызывает боль. Живую боль. "...Они заставляют задуматься оставшихся в живых..."(с), помнишь Волшебника, да? А что отвечает ему Эмилия? Вот это и есть равновесие бритвы: пока тех, кто может задуматься, больше, чем "холодных и равнодушных"(с) - боль еще может быть как-то осмысленна.
А в описанной ситуации - чего можно ждать? "Огня! Еще огня!"(c)
Вот теперь очевидно, - прав Румата: "Здесь нужно быть боровом, а не богом"(с)
Нет выхода. "Нарнии нет. Нет неба и солнца. и Аслана нет."(с)
"Нет никаких островов..."

"Рублев" и "Трудно быть богом" сопоставимы по некоторым параметрам. В частности, ровно по тому, о чем мы сейчас говорим. И там, и там жестокость присутствует; кровь и грязь - присутствуют. "Такие были времена - чума, Столетняя война..." (с) - такие времена, и это помнить нужно, это необходимая составляющая картины, но это, тем не менее, фон. Потому что и там, и там показывают нам - совершенно другое. По принципу "человек везде может остаться человеком" оба произведения - сопоставимы.
Штука в том, что фигуры должны выделаться на фоне. А в процитированном сценарии - ничего нет подобного. "Трудно быть богом" - далеко не самая любимая для меня вещь у Стругацких, и никогда самой любимой не была, но запомнилась она, тем не менее, очень хорошо - и запомнилась как раз живыми людьми, представлявшимися - что при прочтении, что после - очень отчетливо. Тут - я не отличаю фигур от фона. "Весь мир таков, что стесняться нечего" (с).
Зато ты посмотри, какая изящная подача! С одной стороны, PR у фильма вполне себе есть, рекламные ролики по центральным каналам идут, говорят, в полный рост. С другой стороны - заведомо фильм позиционируется как "кино не для всех" и заранее сравнивается с фильмами Тарковского, причем ненавязчиво так подается идея: вот, "Рублев" - это только по допотопным меркам жестоко, не говорил Тарковский всей правды, а Герман скажет, потому что, как человек честный, по-другому он не умеет, и плохие фильмы он снимать не умеет, но огромных сборов не будет, потому что далеко не все этот фильм поймут. Чуешь, да, чем пахнет? А прием-то старенький, древний, Андерсоном еще в полный рост прописан в "Новом платье короля": "Они выдали себя за ткачей и сказали, что могут изготовлять такую чудесную ткань, лучше которой ничего и представить себе нельзя: кроме необыкновенно красивого рисунка и расцветки, она отличается еще удивительным свойством - становиться невидимой для всякого человека, который не на своем месте или непроходимо глуп". Вот, посмотри, какое количество людей - и неглупых, судя по всему, людей, уважаемых - выступает в роли тех самых портных: http://seance.ru/blog/tbb
Фильм еще не вышел, его еще никто не видел, судить о нем можно только по сценарию и интервью, а восприятие уже задано.
"Под этими землянами можно понимать наших или западных либералов, можно — интеллигентов, а можно — вообще никого не понимать; но именно после фильма Германа начинаешь задумываться о главном парадоксе романа Стругацких. Эти земные боги получили то, что получили, главным образом потому, что не то несли. Сердце Руматы переполнено не жалостью, как говорит он Будаху, а брезгливостью и в лучшем случае снисходительностью." (с) Дм. Быков, ссылка есть в предыдущих сообщениях.
Как я и говорила, "вчитать" можно что угодно и куда угодно. Было бы желание. А оно тут очень даже есть.

А на секунду вернусь к фразе, которую уже цитировала. "Нет в германовской картине и того оправдания, которое весь этот ужас получал у Тарковского: нет искусства." (с) тот же самый. Это знаете, что? Это такая фраза была: "те времена/век/правление... (ненужное зачеркнуть, нужное вписать) оправданы уже тем, что тогда творил NN". Фраза, понятая " в лоб": потому что первый, кто ее сказал, "те времена" оправдывать вовсе не собирался. Как ничего не оправдывает и Тарковский. И уж тем более - не оправдывает наличием "искусства": Андрей Арсеньевич как-то всю жизнь свою, насколько я это вижу, говорил о Душе, о духовности, о жизни - о Человеке. В отсутствие этого никакого искусства нет и быть не может. Ай - да, зацепил, зацепил меня этот пассаж!.. - вот так, навскидку, что я сейчас вспомню из "Андрея Рублева"? Первое послание коринфянам, которое Рублев читает маленькой княжне; колокол: "Пойдем мы с тобой... я - иконы писать, ты - колокола лить..."; поразительное явление Троицы в финале фильма...  
Что я вспомню навскидку из этого сценария?..

Вот интересно тоже. Брейгеля какого в виду имеют, когда говорят об изобразительном ряде фильма? Питера Брейгеля-старшего, "Мужицкого"? Вот ссылка, кому интересно: http://smallbay.ru/bruegel.html
Тогда мы будем сопоставлять всю эту невиденную и невиданную прелесть еще с одним фильмом: "Легенда о Тиле", кто, опять же, помнит. Тоже "своя" вещь, гораздо более трагичная и просто по-житейски печальная, чем "Легенда об Уленшпигеле". Совершенно не для того, чтобы часто пересматривать - но, как и Тарковский, достойная того, чтобы делать это.
Планочка не высока ли?

[Вот, пока не забыла, хочу помянуть пару чудесных моментов сценария. Я понимаю, это не литературное произведение, а некий "черновик для фильма" - а все-таки хотелось бы понять, каким образом рабы там все поголовно ходят и что-то делают в колодках расписных. И что такое "слюдяное стекло", которого "осколки", тоже хотелось бы понять. Про мелочи, типа "плаща с пуфами", я уж и не говорю...]

О как интересно... Глядите-ка сюда, господа.


Цитировать:

Ох. Посмотрел «Трудно быть богом» Германа. Впрочем, он теперь называется не так, и даже не «Что сказал башмачник», а как-то иначе — «История о какой-то (?) резне», Кармалита сказала, но я забыл. Фильм готов, собран — осталось только озвучение. Смотрел, соответственно, с черновым звуком — вы можете представить, как у Германа черновой звук. Актерам разрешили материться, если они слова забывали, — ну они и матерились, по большей части. Это часа три, ч/б, естественно. Бесконечные, сложнейшие панорамы — минимум межкадрового монтажа (это к разговору о длинных планах), все — внутри. В кадре постоянно десятки людей, камера шныряет между ними, все чем-то заняты, поначалу периодически смотрят в камеру (sic), объектив то и дело что-то заслоняет (мне запомнились куриные ноги, например). «Хрусталев» в кубе. Весь сюжет Стругацких вынесен за рамки кадра, растворен в фактуре, в фактуре, в фактуре. Такое прямое включение из Средневековья: жуть, вонь (которую не слышишь, понятно, но герои все время друг друга нюхают), жижа, все чем-то перемазаны, говно, кровь, говно. Бородатый, дико грязный тоже артист Ярмольник кого-то полфильма ищет, вторую половину понимает, что искал зря. Если я правильно понял Алексея Юрьевича, это фильм про то, как он разочаровался в кровавом путинском режиме, — но дело не в этом, и уж тем более не в Стругацких, это все не очень интересно, да и все равно без подготовки из фильма не вычленишь (попросту — там мало что понятно, и совершенно намеренно). Это такое кино — оно тебя ест, что ли. Чтобы не прибегать к более вульгарным аналогиям. Не знаю, это неочевидная, прямо скажем, лента. То есть я даже не могу сказать, что она мне понравилась. Это как, допустим, сесть и три часа рассматривать картину Босха. Странное занятие, на любителя. Но что очевидно — это что, конечно, таких режиссеров, как Герман, которые так с киноязыком, простите, работают, — их в мире-то два с половиной человека, не то что в России. Гаррель, может быть, тот же, Бела Тарр какой-нибудь — не знаю. И у Алексея Юрьевича сложные, как мы знаем, отношения с Каннами (хотя вроде рассматривается такой вариант), но вот кому нужна, на самом деле, эта ветка — это ему. Потому что его ж мало знают, куда меньше, чем того же Сокурова, или Тарковского — и это ужасная несправедливость, ужасная. Он убирает всех вообще, если уж по гамбургскому счету говорить, не то что Сокурова. Простите за сбивчивость, ну вы понимаете.

("Афиша", 23 февраля 2008 года)


Цитировать:

Это невероятный, единственный в своем роде фильм, если говорить о сложности задач, которые ставит перед собой Герман, и бескомпромиссности, с которой он их решает. В первую очередь, это касается, конечно, внутрикадрового монтажа, фантастической, живописной работы с текстурой — любые превосходные степени здесь недостаточны. Вместе с тем, холодное величие фильма имеет и оборотную сторону: Герман сознательно пресекает на корню эмоциональную вовлеченность, отстраняет зрителя всякий раз, когда она имеет шанс возникнуть. И в этом я вижу возможную проблему — а не в том, что для картины, не исключено, потребуется либретто. Отсутствие поручней, за которые можно схватиться при тряске, неизбежно придает работе некоторую монотонность — пусть это и монотонность поезда, летящего под откос. С другой стороны, условный, как бы придуманный (но в рамках знакомого канона) мир «Истории арканарской резни» может оказаться и ближе пониманию зрителя, в том числе иностранного, чем более земная, но завязанная на культурной памяти вселенная «Хрусталева» — я, во всяком случае, на это надеюсь.

(Журнал "Сеанс", 9 марта 2008 года)

Прочитали? Один и тот же человек писал, с разницей в две недели.
Меня так очень впечатлило.

М-да-а...
Последние две цитаты окончательно ставят все на свои места...
Я вот что скажу: это уже не эстетика (какая бы она там ни была... "для всех", "не для всех", "для избранных".... э-э-э, какая забавная линия получается... ну да, андерсеновские портные как есть!!). Это уже идеология, намертво переплетенная с политикой, и наоборот! "Кровавый путинский режим" ивсётакое... Это получается "анти-"Князь Владимир"; "Чтобы выпрямить, нужно перегнуть в обратную сторону"... а не треснет от таких-то перегибов? Понятно, что это уже далеко не Стругацкие, и почти совсем уже непонятно, при чем тут они вообще...
Еще немного - и я начну шибко полюблять (пардон май френч) немецкую экранизацию девяностых годов: там еще встречаются Люди, как с одной, так и с другой стороны того самого "глаза Бога", мда...

А может, всё совсем просто? Если на сцене театра N подлец, алкоголик и извращенец играет Гамлета - то те, кто способен видеть, а не только смотреть - увидят подлеца, алкоголика и извращенца, играющего Гамлета. Но никак не Гамлета.
Подобное познается подобным. И изображается. И отображается. И понимается тоже... (Ни в коем случае не в укор лично Герману будь сказано)
Я возвращаюсь к тому, с чего начал: каждому времени - своя экранизация... :( :(

"И другие". В смысле, "Обитаемый остров". Я бы это дело бы и не трогала (бы), кабы не то, что тут есть... как бы это помягче выразиться-то... ну, сущесьва, которые в девичестве были голованами. Ближе к концу они.
http://www.4lol.ru/328/
Сказать честно, по книге я не очень понимала, за что по ним стреляют. Ну - видимо, за неординарные ментальные способности. А тут - понимаю на все 100%. Такое воплощение ксенофобии увидишь, особенно если внезапно - за милую душу палить начнешь...

(уныло) А вот кому саблезубых собак?..
Летом 2006 года мне позвонили и сказали, что запущен новый проект и есть очень сложные задачи и нужна именно моя помощь. Приехав на Мосфильм, я узнал, что моя помощь понадобилась в группе, которая под руководством Федора Бондарчука будет снимать фильм по Стругацким, а именно по "Обитаемому острову". Стали беседовать, и я понял, что задачи стоят действительно очень сложные. Собаки гвардейцев. Причем необычные собаки. А лучше обезьяны. А ещё лучше обезьяны- павианы. Я взял тайм- аут. Стал думать. Позвонил Эдгарду Запашному. Через него вышел на Александра Шатирова, кто единственный в нашей стране занимается дрессировкой павианов. Поговорили с ним. Но после долгих раздумий было принято решение, что это будут всё- таки собаки. Павианы отпали по причине техники безопасности, так как в половозрелом возрасте эти обезьяны очень опасны, а более молодые особи не подходили, так как были не страшными по виду.
Остановились на собаках. Самым простым вариантом было взять простых немецких овчарок, но это было слишком банально для собак гвардейцев, да ещё в суперблокбастере. Художники хотели больших и лохматых собак. И таких, чтобы можно было придумать необычный антураж. Было несколько кандидатур из пород собачьего мира. Остановились на волкодавах. Обычных ирландских волкодавах. Больших и с "добрыми глазами". И работа закипела.
Стали с художниками изобретать, как сделать совсем необычных собак, даже чуть фантастичных. Начали экспериментировать с масками на бумаге и в компьютере. Сначала получалась полуптица- полусобака. Потом пришли к решению, что маска должна быть более простой. Оставили только клыки. На первых макетах клыки были снизу, но от такой компановки пришлось отказаться. Они были опасны для окружающих. Поставили клыки сверху, стали экспериментировать с толщиной, загибом, цветом, расположением. Огромную помощь оказала Поволоцкая Ольга, хозяйка двух ирландских волкодавов. Она в ручную изготовила первые макеты и окончательные варианты масок для собак для съемок этой кинокартины. И хотя она всё- равно успела попить мне крови (об этом рассказывать не буду), за работу в кинокартине ей низкий поклон и большое человеческое спасибо.
<...>
На фотографиях вы видите, к сожалению, тренировочные маски и первые наши разработки. В ходе тренировок пришли к тому, что мочка носа собаки обязательно должна быть видна. Наши "боевые маски" можно будет увидеть только на экране. Не сделали ни одной фотографии, вот такие мы "непродвинутые".
Начали регулярные заниятия с собаками, которые продолжались с октября по март месяц. В итоге имели восемь подготовленных собак. Составили график поездок в Крым и распределили нагрузку на собак и владельцев. В назначенный день поехали "с песнями" на Украину.
<...>
Наконец, пришла очередь съемки сцен, где принимали участие собаки. Вперед, с песнями, под огонь, взрывы, дождь. Красота и неповторимые ощущения. Почти как в кино.
<...>
Эта картина выходит в прокат только 18 декабря 2008 года. Наши собачки приняли участие в экранизации этого произведения. Надеюсь, что наша работа будет видна на экране и все труды не пропадут даром..
Чуть позже добавлю в рассказ подробности съемки некоторых сцен. Спасибо за внимание к репортажу.

(просили гиперссылку... поставила гиперссылку... там фотографии есть, можно смотреть, если на текст щелкнуть...)

(убито) А вот кому!.. Интервью Бориса Стругацкого по поводу.


Обитаемый остров Бориса Стругацкого
Чтобы экранизировать талантливый роман, нужна талантливая кинематографическая команда
Татьяна Хорошилова

"Союз. Беларусь-Россия" №368 от 31 июля 2008 г.

Продолжаются съемки фильма Федора Бондарчука "Обитаемый остров" по одноименному роману братьев Стругацких. В нынешнем году исполняется 40 лет со дня его написания. Это не первый фильм по роману знаменитых писателей. Стругацких экранизировали Андрей Тарковский, Александр Сокуров, сейчас закончена работа над фильмом "Трудно быть богом" Алексея Германа.

- Чтобы снять фильм "Обитаемый остров", мы собрали уникальную команду - новое поколение талантливых русских кинематографистов, - пояснил Федор Бондарчук. - Иначе экранизировать роман Стругацких было бы невозможно.

Чтобы максимально точно перенести на экран мир, созданный братьями Стругацкими, еще на стадии литературной разработки было принято решение разделить фильм на две части, которые появятся на экранах с интервалом в несколько месяцев. Главная задача авторов картины - создать самостоятельное художественное произведение, а не тщательно иллюстрировать роман. Несмотря на их кропотливую работу с оригиналом, поклонники творчества Стругацких найдут в картине некоторые отступления от книги: в первую очередь это касается лирической линии - взаимоотношений главных героев. Кроме того, в сценарий вошли некоторые сюжетные элементы из ранних версий романа, пострадавших от цензуры.

После презентации нескольких отснятых сцен фильма на "Кинотавре" корреспондент "СОЮЗа" побеседовал с Борисом Стругацким.

- Борис Натанович, огромное спасибо за те книги, которые вы написали. На них выросло не одно поколение. Как пришла идея написания романа "Обитаемый остров"?

- Это было давно. Идея оказалась очень простой. В то время нас не печатали.

- Почему?

- Считали наши произведения очень серьезными. Поэтому нам с братом пришла в голову мысль написать легкую вещь о приключении комсомольца XXII века. Мы такую легкую приключенческую вещь себе на голову и написали.

- Почему "себе на голову"?

- Потому что потом у нас из-за нее была масса неприятностей. Цензура ее терзала. Заставили нас сделать тысячу изменений в тексте. Намучались мы с ним.

- Вы согласились с изменениями?

- В свое время "да", но сейчас мы все восстановили в прежнем варианте.

- Сценарий фильма написан по восстановленному варианту романа?

- Конечно.

- И сегодня вашему роману - 40 лет?

- Похоже на то. Мы его написали году в 68-м в доме отдыха "Комарово". Напечатан в 69-м. Получается 40 лет.

- Почему для романа вы выбрали жанр антиутопии?

- Какая это антиутопия?! Нам даже в голову не приходило, что мы писали антиутопию. Мы писали приключения коммунара на несчастной планете, попавшей в тяжелую беду. Была такая задача - и не думали ни о каких антиутопиях.

- Насколько видоизменился сценарий от книги?

- Я сценария в последнем варианте не читал. Поскольку сценарий написали супруги Дяченко, я думаю, что все там в порядке.

- Вы им доверяете?

- Полностью.

- Презентация четырех сцен из фильма прошла на "Кинотавре" - видели ли вы их?

- Нет, я ничего не видел, кроме рекламных роликов в Интернете. Но по ним никакого впечатления составить невозможно.

- Кто были вашими кумирами в 60-е годы, когда писали с братом свой роман?

- Кумиров у нас не было никогда и никаких.

- Как вы относитесь к тому, что в нашем времени нет положительного героя?

- Откровенно говоря, я такой постановки вопроса совсем не понимаю. Литература существует для того, чтобы отражать реальную действительность. Если в реальной действительности есть положительный герой, он обязательно появится в литературе. Если в литературе нет положительного героя, то надо думать, что его нет и в реальной жизни.

- Как вы относитесь к реальной жизни - что вас огорчает, удивляет?

- К реальной жизни отношусь с большим удовольствием и интересом. Пока не болею.

- А переменчивая действительность, глобализация не пугают?

- Я люблю переменчивый мир. Мне переменчивость нравится.

- Образ Максима Каммерера - это образ сильного и умного героя. Он может стать настоящим героем сегодняшней жизни?

- Наверное, может. Это человек не столько умный, сколько сильный. У него есть чему по-учиться. Он - безукоризненных убеждений человек. За свои убеждения готов сражаться и сражается, он готов всего себя отдать на защиту народа - он вполне годен для подражания.

- Вы на премьеру приедете?

- Вряд ли, я не выхожу из дома.

- Что сейчас пишете?

- Секрет, конечно. Это всегда было секретом и секретом останется. Никогда нельзя рассказывать о своих замыслах - никогда из этого ничего не выйдет. Есть такая примета.

- Любили ли вы прежде путешествовать?

- Да. В Беларуси, на севере республики, есть прекрасные места. Мы туда специально ездили с братом, ставили палатки на берегу озера и там жили. По нескольку недель. Но это было давно...

Отсюда: http://rg.ru/2008/07/31/ostrov.html

И вот вам еще господин Бондарчук.

Федор БОНДАРЧУК: «У меня до сих пор SMS-роман с женой!»
Елена ЛАПТЕВА, Фото Леонида ВАЛЕЕВА. — 15.08.2008

Федора Бондарчука мы поймали на фестивале «Новая волна», где он время от времени «жюрит». Вопросов накопилось предостаточно: на носу выход нового фильма - экранизации романа братьев Стругацких «Обитаемый остров», участие в создании кинотелевизионного комплекса «Главкино». Все солидно. Но при чем тут шоу-бизнес?

«У нашего героя мотивация не та, что у Стругацких»

- Я в этом году был третий раз в жюри - опять откликнулся на предложение Игоря Крутого.
- Вам самому это интересно?
- Я занимаюсь шоу-бизнесом по-прежнему. На следующий день после съемок «Обитаемого острова» я работал над музыкальным роликом для группы «Фабрика». Мне сказали: Бондарчук, ты сошел с ума. Ты снимал 11 месяцев. Как ты после этого делаешь музыкальное видео? Но я люблю снимать музыку. Это держит меня в тонусе.
- Вы выбрали очень сложное произведение Стругацких для экранизации... Может, надо было что-нибудь попроще?
- Проще - не для меня. Хотя я осознаю, что есть опасность «второго фильма». Первый имел грандиозный успех. «9 рота» была сложной постановочной картиной, а «Обитаемый остров» в сто раз сложнее. Это проверка своих сил - или пан, или пропал. «Обитаемый остров» - это 63 объекта, 63 разных мира, 63 разные ситуации, в которые попадает герой. Все надо было построить, многое нарисовать: островную империю, город мутантов, белые субмарины, ядерные бомбардировки во время танковой атаки... Мир, который вывернут наизнанку, потому что его обитатели живут внутри планеты. Я, кстати, до сих пор не понимаю, как в 60-е годы эту книгу издали. Потому что это стопроцентное диссидентское произведение.
- Но сейчас диссидентством никого не проймешь.
- Я это понимаю. У Стругацких главный герой находится в своей системе координат и не может согласиться с правилами жизни, принятыми на планете Саракш. Поэтому он этот мир меняет. У нас же мотивация героя иная, потому что время прошло, зритель другой. Все поступки героя продиктованы спасением девушки, в которую он в первый раз в жизни влюбляется.
- Вы не боитесь брать неизвестных актеров? Например, для главного героя «Обитаемого острова» Василия Степанова это фактически дебют. Или вам нравится «зажигать звезды»?
- Кастинг «Обитаемого острова» был чудовищно длинным, шел три месяца. Максим по книге отличается от всего мира Саракша - высокий, загорелый, белозубый красавец. Мы искали вот такого небожителя. И, кажется, нашли. Я такого красивого парня не видел никогда в жизни.
- Говорят, что будет две части...
- Не умещаемся в одну. Но это будет не фильм, разрезанный на два кусочка движением ножниц, а два, каждый из которых имеет свой финал.

«Не видеть Свету больше месяца - трагедия»

- Много будет компьютерной графики?
- Восемьдесят процентов картины. Не забывайте, мы выкрасили все «небо». Все общие планы выглядят по-другому, потому что у нас горизонт завернут в обратную сторону.
- Для кого это кино? Нашему зрителю, мне кажется, больше понятна «9 рота»...
- Да, «9 рота» в 2005 году стала лидером проката, собрав 27 миллионов долларов по СНГ и 25 миллионов долларов по России. Но тем не менее остаются и другие фильмы развлекательного жанра, которые смотрят зрители. «Остров» - первая попытка российского кинематографа сделать большую картину о фантастическом мире серьезными средствами. С участием главного героя, который пришел из мира сегодняшнего.
- Вы сильно вылетели за бюджет? Говорили, что изначально бюджет был 36 миллионов долларов...
- Это стоимость производства с рекламной кампанией. Бюджет картины - $25 миллионов. Но двух миллионов нам не хватило.
- Люди, которые работали с вами на «Острове», наблюдали ваши трогательные отношения с женой. Вы давно уже в браке, а ведете себя так, словно только вчера познакомились?
- Светлана работает. Она главный редактор двух журналов. Времени нет. Она - в разъездах, я - в разъездах. У нас после 23 лет совместной жизни продолжается SMS-роман. Как это получается, я не знаю. Мы очень бережем отношения, работаем над тем, чтобы беречь семью. Когда я не вижу ее больше месяца, для меня это трагедия.
- Вы стали владельцем 30% акций проекта «Главкино» - киностудии, которая начнет строиться в Подмосковье...
- Мы приступаем к работе над этим проектом. Это будет огромный комплекс: киностудия, гостиница, павильоны для съемок, торговый центр. И даже специальный бассейн, где можно будет делать подводную съемку. На Студии Горького ужасающе обстоят дела, на «Мосфильме» - еще хуже.
- А почему вы решили этим заняться?
- Потому что я - кинематографист и бизнесмен.

Отсюда: http://www.kp.ru/daily/24146/363461/

Ага. Спасибо. :)
Интересное получилось наложение, я имею в виду два таких интервью подряд. Коллаж... ;)

Первые две части Обитаемого острова

Посетил просмотр матерьялов художественного фильма Фёдора Бондарчука "Обитаемый остров". Просмотр был организован в отдельном павильоне, куда надо было ехать на автобусах. Как только сели в автобус, по громкой связи включили ролик, повествующий о том, в каком жутком аду жили братья Стругацкие, как никто не давал им творить, какой жуткой была тоталитарная цензура. Мне, как гражданину уже немолодому, осталось совершенно непонятно: откуда вообще в СССР были книги Стругацких, как лично я ухитрился в коммунистическом аду все их прочитать, кто печатал новинки, и каким образом они распространялись. Пока я про всё это думал, приехали.

Как только все расселись, показали ролик фильма. Затем на сцену вышли Фёдор Бондарчук, продюсер фильма и ещё один гражданин из трудового коллектива. Фёдор Бондарчук рассказал о том, что они приняли решение не давать нарезку, а показать две первые части фильма. Пояснил, что далеко не всё приведено в надлежащий вид (местами не дорисована компьютерная графика, типа за окном звездолёта зелёная тряпка, а не бездны Космоса), что пока что не сделана цветокоррекция, извинился за неважный звук. Продюсер рассказал про то же самое, плюс добавил от себя, что рассчитывает на неплохие сборы. После чего приступили к показу.

Тут следует пояснить. С моей точки зрения Фёдор Бондарчук - один из наиболее способных наших кинотворцов. Ну, в профессиональном плане. Ну и если дело касается фантастики - хочется надеяться, что получится добротная, зрелищная фантастика. Плюс бюджет у фильма почти 40 миллионов долларов, что по нашим меркам очень много. Ну и, собственно, общественность фильма ждёт. К сожалению, уже звуковой ролик в автобусе заставил в этом усомниться.

Итак, пошёл фильм. Кратко пояснили, что в будущем человечество забороло войны, терроризм, болезни и живёт счастливо. Забыли пояснить, что у Стругацких речь шла про коммунистическое будущее - ибо только в нём можно было жить без войн, терроризма и болезней. Летит звездолёт, сделанный в форме кальмара, элегантно помахиващий счупальцами. Звездолёт находится в свободном поиске, потому что свободные люди могут себе это позволить. Внутре звездолёта главный герой разговаривает с мамой по космическому телефону. Внезапно корабль налетает на астероид!!! Это, считаю, настоящая научно-фантастическая находка: преодолеть немыслимые бездны космоса, чтобы тупо стукнуться об астероид. Мощнейший сюжетный ход.

В детстве на меня неизгладимое впечатление произвела книга "Затерянный мир". Был там такой эпизод: герои переходят со скалы на плато по стволу дерева, а коварный предатель сталкивает бревно в пропасть, отрезая героям обратную дорогу. Потрясённый книгой Конан Дойла, я тут же принялся писать свою книгу. У меня герои тоже переходили по бревну со скалы на плато, но дальше всё было значительно тоньше, чем у Конан Дойла. У меня бревно не спихивал предатель, у меня бревно перешибал метеорит! Есть мнение, ничуть не менее сильный сюжетный ход, чем столкновение звездолёта с астероидом.

Итак, стукнутый звездолёт валится на планету и падает на грунт. Падает не очень, в х/ф "Кромешная тьма" звездолёт падал значительно лучше. Герой вылезает, звездолёт взрывается! Тоже, считаю, удачная сценарная находка - обратной дороги нет. Герой идёт в ближайший лес, там вокруг него бегает представитель народа Голованов. Не цыгейковый, лысый, сильно похож на оборотня. А потом героя арестовывает актёр Гармаш и ведёт к военным. А те везут его на тягаче МАЗ-537 в тоталитаризм.

Дизайн у тоталитаризма очень странный. Сразу видно, что никто из дизайнеров задизайненные шмотки носить не пытался, равно как не пытался пользоваться задизайненными дивайсами. Всё какое-то вычурное, абсолютно нефункциональное и непригодное для употребления. Оно какое-то не то что не инопланетное, оно вообще никакое. Транспортные средства - невооружённым глазом видно, что из водопроводных труб собранные. Зачем легковому авто шесть колёс, четыре из которых впереди? Почему все фары в середине морды? Люди, которые это делали - вообще с машинами знакомы?

Кино, как нетрудно догадаться, про тоталитаризм, в который случайно попадает Свободный герой. Тоталитаризм в фильме, как нетрудно догадаться, это аллегорический СССР, в котором столь невыносимо было издавать книги миллиоными тиражами братьям Стругацким, и где так страдал Фёдор Бондарчук. Ну а сейчас можно развернуться в полную ширь. Ширь достигла наибольшей полноты, когда на экране появился инопланетный гэбэшник в исполнении актёра Мерзликина, похожего на Гэри Олдмэна из "Пятого элемента" и Адольфа Гитлера сразу. Зал хором заржал, ибо смотреть без смеха невозможно.

Далее произошла стычка наивного (так сказано за кадром) землянина и местных негодяев. Негодяй в кабаке хлопнул официантку по заднице, а герой сделал ему замечание, назвав негодяя животным. Следует отметить, что употребление слова "животное" в контексте неподобающего поведения - оно из блатной фени, и негоже герою из светлого будущего пользоваться воровским жаргоном. Далее негодяй натравливает на героя отделение ниндзя, которые машут саблями, серпами, тростями, ножами и напрыгивают со всех сторон. А главный герой метелит их со всей мочи, только тела разлетаются по сторонам. Хочется спросить: откуда негодяй набирает таких идиотов, и где наивного главного героя научили вот так калечить людей? Ответов нет. Да и 37 минут фильма закончились.

Судя по всему, далее будут развиты темы страшного тоталитаризма и присущее коренному москвичу из Светлого Коммунистического Завтра чувство свободы. Попытки идеологических нравоучений перевесят всё, что будет в фильме. Есть опасения, что в результате получится скучная нудятина.

Есть мнение - не взлетит.

(c) Гоблин
Отсюда: http://oper.ru/news/read.php?t=1051603528

А это уже не относится напрямую к художественной стороне "ОО", просто занятный факт.

Бондарчук арендовал гитары за $500 000 для фильма Обитаемый остров
25 июля, 12:15

На студии Мосфильма в четверг прошла уникальная запись саундтрека к фильму Федора Бондарчука Обитаемый остров: были использованы гитары Пола Маккартни, Стинга, Кейта Ричардса, Тони Айомми и две гитары группы Led Zeppelin, принадлежавшие Джону Полу Джонсу и Джимми Пейджу.

По словам одного из членов съемочной группы, аренда и доставка дорогостоящих инструментов, которые прежде принадлежали величайшим рок-музыкантам современности, а сейчас находятся в частной коллекции, обошлась создателям картины почти в $500 000.

Двухсерийный фильм Обитаемый остров, снятый по одноименному роману Аркадия и Бориса Стругацких, является "первым российским фильмом в жанре научно-фантастического экшена и самым масштабным и дорогостоящим отечественным кинопроектом", сказал сопродюсер кинокартины Сергей Мелькумов.

В процессе работы над фильмом используются новейшие компьютерные и съемочные технологии. Бюджет фильма - $36,5 млн.

"Очевидно, что для создания музыкального материала к этому амбициозному кинопроекту требовалась особенная музыка и инструменты, имеющие реальную историческую ценность", - подчеркнул Мелькумов.

Напомним, что презентация фильма Обитаемый остров состоялась в июне этого года в Сочи в рамках кинофестиваля Кинотавр. Фильм состоит из двух серий. Первая выйдет в прокат 18 декабря 2008 года, а вторая через восемь месяцев - 23 октября 2009 года.

По материалам NEWSru.com, Труд

Спрашивается - Локи, а зачем?..

И еще интервью.

Кинорежиссер Федор Бондарчук: "Над "Обитаемым островом" не надо плакать, над ним надо задуматься"
Лариса Юсипова

В Санкт-Петербурге проходит форум "Кино Экспо 2008". Наряду с тремя кинорынками - весенним, летним и зимним, это одно из главных событий в жизни российской киноиндустрии. Здесь собираются продюсеры, прокатчики, владельцы кинотеатров и решают, сколь широко пойдет тот или иной фильм, какие у картины коммерческие перспективы. Завершать "Кино Экспо 2008" будет презентация "Обитаемого острова" режиссера Федора Бондарчука и продюсеров Александра Роднянского и Сергея Мелькумова. Это не рядовой проект - и по затраченным деньгам (36,5 млн долларов), и по размаху съемок, и, наконец, по тому, что в случае удачи он сможет раздвинуть формат, в котором существуют пока экранизации братьев Стругацких. "Сталкер" Андрея Тарковского, "Дни затмения" Александра Сокурова, "Гадкие лебеди" Константина Лопушанского, "Трудно быть богом" Алексея Германа - все это авторское, артхаусное кино. Создатели же "Обитаемого острова" поставили перед собой задачу сделать зрительский фильм, предварив его выход  на экраны мощной рекламной кампанией. С Федором Бондарчуком встретилась корреспондент "Известий" Лариса Юсипова.

вопрос: "Обитаемый остров" снимается в то время, когда компьютер может фактически все. Тем не менее, вы делаете рукотворный фильм. Сергей Соловьев любит цитировать кого-то из великих советских кинематографистов, говоривших, что в комбинированных съемках есть нечто дебильное. Вы разделяете эту точку зрения?

ответ: У каждого свой метод работы. Я действительно хотел все сделать максимально рукотворным. Мир должен быть осязаемым, ощущаемым. Я не представляю себе фильма, где актеры во время съемок играют на синем фоне, на так называемом хромакее, - хоть ты тресни, я не сумею снять такой фильм.

в: Известно, что вы любите снимать точно по сценарию. Если в сценарии написано, что облако висело над горой, оно будет висеть над горой. А вот когда вы прочитали окончательный вариант сценария (а вариантов этих, насколько я знаю, было великое множество), у вас образ фильма уже сложился? Или он складывается в процессе каждого съемочного дня?

о: Образ сложился, и этот фильм - мир Стругацких по Бондарчуку. Конечно, в процессе подготовительного периода мы с концепт-дизайнером Кириллом Мурзиным, художником по костюмам Татьяной Мамедовой, художником-постановщиком Павлом Новиковым и, естественно, с моим постоянным соратником, оператором Максимом Осадчим проговаривали этот мир, прорисовывали его в эскизах. И, отправляясь в Крым, я уже примерно представлял себе, как будет выглядеть этот мир.

в: Вы ведете на СТС программу "Кино в деталях". Когда в студию в качестве гостя приходит кто-то из ваших ровесников, разговор часто заходит о кризисе среднего возраста. Собственное сорокалетие вы встретили на площадке "Обитаемого острова". Как это повлияло на проект и на вашу жизнь?

о: Кризис среднего возраста настал после окончания съемок. Развалилось все: физическое здоровье, эмоциональное здоровье, я впал в глубочайшую депрессию. Это, наверное, было связано с огромным количеством усилий, затраченных на картину. Я все-таки не распределил силы правильно: одиннадцать месяцев съемочного периода, из них девять - проведенных безвылазно в экспедиции в Крыму,  это громадный период времени! Пять месяцев съемочного периода "9 роты" показались просто приятным времяпрепровождением  - по сравнению с той глыбой, которую я взвалил на себя сейчас.

в: Так, может, дело и не в кризисе среднего возраста, а в элементарном переутомлении?

о: Может быть. Я до сих пор не могу очухаться после съемок "Острова". Но, пока есть силы, пока есть драйв, я хочу делать неподъемные проекты.

в: Съемочная группа наверняка была огромной. Как она собиралась? Как вы находите людей, с которыми вам будет комфортно работать в экстраординарных, если говорить о длительности экспедиции, условиях?

о: Часть группы перешла из "9 роты". Осветители, постановщики трюков, операторская группа - да все почти! Я тогда говорил, что у меня лучшая группа в стране и то же самое говорю про "Обитаемый остров". Так получилось, что вокруг меня собрались люди высокого профессионализма. И они прекрасно отдавали себе отчет, на что подписываются. Прекрасно понимали, что должны умереть на этой картине.

в: Вы им платите значительно выше среднего или это чистый интерес?

о: Это обычные деньги и чистый интерес. Все знают, что со мной легко работать. Я умею удовлетворить амбиции каждого. А они все жутко амбициозны. Каждого из них можно поставить в первый ряд и сказать: ты сегодня лучший, ты завтра лучший, ты послезавтра лучший и так далее.

в: Есть режиссеры, которые считают, что не надо снимать в родном городе, дома - там, где человек погружен в свои личные, бытовые интересы, опаздывает на съемки и прочее. Вы разделяете эту точку зрения?

о: Абсолютно! Для меня съемочный период - это когда надо взять и уехать, отрезать от себя все ненужное, бытовое, семейное и погрузиться полностью в фильм. Надо вывезти всех, чтобы жили одной семьей, - это обязательное условие.

в: Сейчас не жалеете, что это все-таки был Крым, а не Индия, где хотели снимать изначально?

о: Жалею, наверное. Но в Индии мы бы сняли картину в два раза дороже.

в: У вас очень серьезные и опытные продюсеры: Александр Роднянский и Сергей Мелькумов. И вы все, конечно, прекрасно понимаете, что, как бы впечатляюще ни Такой мир Стругацких должен стать кассовымвыглядели кассовые сборы, при бюджете в $36500000 на уровне кинопроката выйти в ноль уже большое счастье. Заработать на этой картине вы как-то рассчитываете, и если да, то на чем?

о: Мы рассчитываем на телевидение, ДВД и международный прокат. В России выйдут два фильма с промежутком в несколько месяцев, для зарубежного проката они будут объединены в один. Большой интерес к нашей картине был проявлен уже после презентации ее на кинорынке в Берлине - в минувшем феврале. Тогда же зашел разговор о возможности двух прокатных версий: нашей и западной. В западной будут отсутствовать голованы. Будет отсутствовать крепость...

в: То есть западная версия лишается основных моментов со спецэффектами. Означает ли это, что она будет позиционироваться как антиутопия в большей степени, чем фантастика?

о: Я снимал приключенческий фильм и надеюсь, что он получился увлекательным. Но, конечно, антиутопическая тема романа для нас очень важна. Казалось бы, Стругацкие писали про тоталитарный режим в СССР - в стране, которой больше нет, и значит, все эти аллюзии должны были бы безнадежно устареть. Но получилось наоборот. Сейчас всем крупным державам, включая Америку, приходится выслушивать обвинения в тоталитаризме. Мир изменился - как изменилось и само понятие границ личной свободы. Я все понимаю: это ответ на угрозу террора, и не факт, что есть другой выход, но это все равно тоталитаризм!

Это одна сторона медали. Другая сторона:  наш прекрасный герой Максим, уверенный, что способен спасти несчастную планету, на которую он попал, эту иную цивилизацию, - он же на самом деле много бед там творит! Может быть, стоит признать право цивилизаций быть разными, даже если какие-то из них нам не нравятся? Я не знаю...У меня нет пока ответа...  Очень актуальный на самом деле роман - "Обитаемый остров".

в: Вы и ваши продюсеры уже показывали рабочую сборку фильма некоторым людям. Среди первых смотрели ее авторы сценария - Марина и Сергей Дяченко, затем - кто-то из тех, чье мнение было для вас и для Александра Роднянского интересным... И насколько мне известно, все находятся под впечатлением. Был момент, когда вы выдохнули и сказали себе: ну, слава богу, получилось?

о: Этого не произойдет до премьеры. Я не выдыхаю.

в: Так же было с "9 ротой"?

о: Нет. С "9 ротой" было иначе: когда я смонтировал картину, я сказал себе: я все сделал. А здесь мне нужна премьера и нужен первый уикенд.

в: А в чем принципиальная разница?

о: В доле ответственности. Кроме того, не забывайте - проблема второго фильма. Она существует.

в: У вас был огромный кастинг. Не принято из этических соображений говорить о том, кто пробовался и не прошел, но в случае с вашим фильмом для профессиональной среды это уже давно открытая информация. Пробы проходили Даниил Козловский, Максим Матвеев, Константин Крюков, Оксана Акиньшина, Елена Великанова, Екатерина Вилкова, Светлана Устинова - в общем, все, кого принято сейчас называть новым актерским поколением. В результате вы взяли совершенно неизвестных ребят: Василия Степанова (Максим), Петра Федорова (Гай) и Юлию Снигирь (Рада). Это была ваша изначальная установка - во что бы то ни стало найти новые лица?

о: Я надеялся найти неизвестные лица. Я хотел неизвестные лица. Я искал главного героя, Максима, вообще не похожего ни на кого. Когда появился Вася Степанов, я понял: это стопроцентный Максим. Но у него не было практики никакой - он только поступал в театральное училище.

в: Вы нанимали ему педагога по мастерству?

о: Я был педагогом, и я же был нянькой. За полгода до начала съемок и Вася, и Петя стали заниматься фитнесом. Они появились на площадке - два Аполлона.

в: "Обитаемый остров" выйдет в прокат к Новому году огромным количеством копий...

о: Да. Около 1200.

в: Насколько мне известно, на это же время планируется еще несколько крупных релизов. Экранов у нас в стране всего 1500. Ваша оценка такого новогоднего столпотворения?

о: Моя оценка: если кинотеатры расписывают сеансы под твой фильм, то почему бы не выйти? Печать копий - не самоценная вещь.  Главное - в желании директоров кинотеатров и кинотеатральных сетей показывать этот фильм.

в: То есть, перед тем как начать широкомасштабную рекламную кампанию, нацеленную на широкого зрителя, вы проходите так называемую стадию "business to business", призванную заинтересовать вашим продуктом людей внутри отрасли?

о: Конечно. Это абсолютно необходимая стадия любой рекламной кампании.

в: Какая по возрасту аудитория для вас наиболее важна?

о: Думаю, это в основном двадцатилетние. Но - начиная с четырнадцати.

в: Какой реакции ждете от большого сообщества поклонников Стругацких?

о: Да позитивной, конечно!

в: Но ведь уже сейчас при просмотре роликов и картинок вам на сайт пишут: "А почему Чачу такой, а Фанк сякой? Он должен быть толстый, а артист Мерзликин худой!" и прочее...

о: Я еще раз повторяю: это мир Стругацких по Бондарчуку. Все вопросы ко мне. Но то, что мы покажем Борису Натановичу Стругацкому фильм еще до выхода, это однозначно.

в: Но он сейчас, насколько я понимаю, достаточно спокойно относится к кино вообще.

о: Не знаю. "9 роту" он, во всяком случае, видел - и даже отнесся к ней с симпатией. Так что фильмы он все-таки смотрит.

в: "Темный рыцарь" побил все прокатные рекорды в мире и очень плохо прошел в России. Вас это не смущает? Вы пытаетесь понять, что нашему зрителю нужно?

о: Очень меня это смущает. И, конечно, я об этом думаю. "9 рота" оказалась интересна, хотя никто на это не рассчитывал. Люди плакали на сеансах. "Обитаемый остров" - это не тот фильм, над которым надо плакать, это фильм, над которым надо задуматься. При том что, повторяю, мы снимали увлекательное приключенческое кино. Есть у нас зрители, способные задуматься, или нет - вот вопрос, на который мне очень хотелось бы получить утвердительный ответ.

(с) Лариса Юсипова и Известия.ru
Отсюда: http://www.izvestia.ru/person/article3120531/

"Йомайо..."(с)
А кинокамеру братьев Люмьер он для съемок не запрашивал? :-/

Эрин, где ж ты раньше был с такими роскошными идеями!.. Надо было еще до съемок парочку подкинуть г-ну Бондарчуку! ;D

Вогнутый мир
Дмитрий БЫКОВ

Ничего сенсационного в новой картине Федора Бондарчука «Обитаемый остров» нет. Просто это лучшая экранизация Стругацких и, возможно, лучший наш в XXI веке фильм

Фантастика давно стала достовернее реальности. Во вторник на «Мосфильме» я смотрел «Обитаемый остров» Федора Бондарчука, и ровно на реплике Странника «Что ты будешь делать с инфляцией?» мне позвонили из «Газеты Ру» и спросили, как я намерен переживать финансовый кризис. И это, поверьте, далеко не единственный момент фильма, где вторжение реальности совсем не выглядит фантастичным. Но и на фоне этой тотальной материализации неосуществимого я не поверил бы вчера, что экранизация романа Стругацких в исполнении постановщика «9 роты» покажется мне фильмом превосходным, а местами выдающимся.

Я и сейчас не совсем понимаю, как это получилось. Но если докапываться до сути—Стругацким, кажется, впервые повезло с киновоплощением: есть, конечно, выдающиеся картины Германа и Тарковского, но оба они высказываются в собственной манере, используя Стругацких как повод. «Трудно быть богом» («История арканарской резни») Германа—фильм, точно следующий фабуле и духу романа, да и «Сталкер» ни в чем не отступает от тринадцатого варианта «Машины желаний», но средствами авторского кино Стругацких выразить трудно, как ни парадоксально это звучит. Стругацкие—это ведь еще и стремительное действие с супергероем в центре, и все атрибуты традиционной фантастики—от межпланетных перелетов до инопланетных монстров,—и репризные диалоги, и черный юмор, и непредсказуемость финала. Стругацкие—это динамит. Бондарчук (думаю, однако, что в этом случае можно говорить о полноправном соавторстве режиссера, продюсеров Александра Роднянского и Сергея Мелькумова и сценаристов) первым нашел меру и прошел по лезвию: между боевиком а-ля «Трудно быть богом» Питера Фляйшмана и босховским парадом уродов и пыток в гигантской фреске Германа. Проза отцов-основателей современной российской фантастики впервые адекватно переведена на язык кино. Думаю, здесь огромна заслуга Марины и Сергея Дяченко—знаменитых на всю Европу киевских фантастов, написавших (при участии Эдуарда Володарского) лаконичный и прозорливый сценарий. Они не осовременивали Стругацких, о нет. Все проявилось само. Единственное отступление от фабулы—реплика Гая Гаала на вопрос Макса о том, кто такие хонтийцы, главные враги, и почему они так ненавидят своих соседей: «Раньше мы были одним государством. У нас была общая история». Ну так ведь в романе примерно так и сказано—«До войны они нам подчинялись, а теперь мстят».

А остальное—чистые Стругацкие: облучатели, действующие на большинство; меньшинство, называемое выродками; истерические крики про враждебное окружение, про подонков и мразей, подкупленных грязными хонтийскими деньгами; телевидение, неуклонно бубнящее про стремительно выросший жизненный уровень… Мутанты, которым уже ничего не надо—дали бы помереть спокойно. Страх перед Островной империей и ее белыми субмаринами: «Ты их хочешь привести сюда, Максим?!». Схема идеально перенеслась в новую реальность: поневоле поверишь в пророческий дар всех серьезных фантастов.

Дело, конечно, не в политической актуальности—Стругацкие ведь писали не антисоветское сочинение, чего бы там ни думала цензура. Это было для них мелко. Они исследовали мир Саракша—вогнутый, изолированный, свято убежденный в своей замкнутости. Жители Саракша думают, что живут на вогнутой поверхности,—там у них так рефракция устроена, горизонт по краям загибается кверху. Вот этот мир, из которого нет выхода, как раз и выступает главным объектом художественного исследования. Бежать некуда. Вогнутый мир страдает не только от этой замкнутости, но и от непроходящего, давящего страха. Представьте себя на внутренней поверхности сферы: жутко ведь. Из центра, в котором сияет Мировой свет, несутся неотразимые угрозы. Любой порыв на свободу заканчивается движением к центру, к испепеляющему свету, а потому и любое общественное движение в мире Саракша заканчивается новой, еще более сильной централизацией. И свежему воздуху взяться неоткуда—сфера ведь.

История Максима Камеррера, в сущности,—версия шварцевского «Дракона»: излучатели-то он убрал, зомбировать население запретил. А дальше? А дальше выберутся, уверен он: главное—дать людям жить самим. Тогда они непременно найдут выход. Так мог думать Камеррер, так казалось Стругацким, но Дяченко и Бондарчук в этом далеко не так уверены. Не зря Странник в исполнении Алексея Серебрякова настроен в финале так скептически и разносит Камеррера в пух и прах не дружески-снисходительно, а с самой натуральной ненавистью. Что мальчишка натворил, на что посягнул? Или он действительно допускает, что на Саракше можно иначе?! В том-то и дело, что Странник, оказывается, всерьез рассчитывал на излучатели. Они бы здорово ему помогли при подготовке переворота. И все, глядишь, обошлось бы малой кровью. А теперь, когда люди будут решать свою судьбу сами,—они могут такого наворотить… И когда Камеррер—его превосходно играет двадцатилетний дебютант Василий Степанов—орет окровавленным ртом, что при его жизни никто здесь больше не построит ни единого излучателя, создатели картины, безусловно, на его стороне, да и зрители, пожалуй, тоже, но вот достаточная ли это гарантия от диктатуры? Мы-то уже знаем, что она и без всяких излучателей обходится, и в идеологии не нуждается, и все отличие новой диктатуры от старой будет в том, что при новой не будет выродков. Исчезнет критерий, по которому они определялись. И когда в финале камера поползет вверх, напоминая о «Солярисе», и полетит над Странником, Зефом, Вепрем, Максимом и Радой—мы увидим, что мир Саракша действительно расположен внутри замкнутой сферы, как и утверждали местные ученые, а остальные гипотезы не подтверждаются, и выхода нет… Но вряд ли создатели фильма подводили к такому выводу. Им просто хочется напомнить нам, что рефракция—штука сильная и от излучателей не зависит. Так что бороться с ней придется самостоятельно.

Почему эта картина получилась и, более того, представляется мне самым значимым событием в российском кино XXI века, событием, перед которым «Дозоры» со всей их пресловутой прорывностью заметно скукоживаются? Прежде всего потому, что Бондарчук учел опыт отца, экранизировавшего «Войну и мир»: тексту надо дать работать, только и всего. Не нужно мешать ему авторскими амбициями—достаточно довериться автору, он знал, что делал.

Мир Саракша проработан у Бондарчука щедрее и детальнее, чем у Стругацких, но в их духе, с привлечением мотивов из «Града обреченного»: всем войскам—своя эмблема, всем областям—своя архитектура, всем социальным слоям—костюмы. Велик был соблазн стилизовать реальность «Острова» под быт землян времен Второй мировой, но Бондарчук снимает для сегодняшнего зрителя, чей вкус избалован зрелищами и спецэффектами, а мозги несколько разжижены. Фильм обязан сверкать, грохотать, давить и дивить масштабом. В картине учтен опыт «Пятого элемента», «Искусственного интеллекта» и «Особого мнения». Инопланетная техника выглядит страшной, грозной, вонючей—а все-таки таинственной и прекрасной: отличная работа концепт-дизайнера Кирилла Мурзина, художников Павла Новикова и Татьяны Мамедовой. Даже танки у них, отличаясь от земных единственным штрихом, а то и просто росписью корпуса, смотрятся не столько железными монстрами, сколько инопланетными диковинами: начинаешь понимать Камеррера, которому понадобилось прожить на Саракше не один месяц, прежде чем он начал принимать происходящее всерьез. Все-таки правила чужой планеты не совсем на нас распространяются, ихнюю беду как бы руками разведу… пока эта самая твоя чужеродность из защитного скафандра не превратится в особую примету, а то и отягчающее обстоятельство.

В этом фильме на пределе своих возможностей отработали все: продюсеры Александр Роднянский и Сергей Мелькумов (трудно представить степень их риска—не только потому, что в картину вложено больше 35 миллионов долларов, но и потому, что она не чета «9 роте» с точки зрения господствующего дискурса), композитор Юрий Потеенко, постановщик трюков Владимир Карпович, прославленный оператор Максим Осадчий, артист Петр Федоров, доказавший в роли Гая, что у нас не разучились изображать эволюцию героя, и актриса Юлия Снигирь, сумевшая сделать из бледноватой романной Рады живую и сложную героиню. Максим Суханов в роли главы неизвестных творцов ласков и страшен, сам Федор Бондарчук, сыгравший Умника, доказал, что актерских его возможностей мы далеко еще не знаем; Гоша Куценко в роли Вепря умудрился не использовать ни одного из коронных штампов—короче, люди понимали, что собрались для серьезного дела. Блокбастеру такого масштаба, кажется, по силам отрезвить, встряхнуть и спасти от излучателей львиную долю молодой аудитории. Хотя решительно ничего революционного и сенсационного—кроме неожиданно высокого уровня—в этой картине нет. Да и в романе нет, если вдуматься. Всего лишь простая мысль о том, что вогнутый мир не может стабильно существовать без выродков, в которых все тычут пальцами, без регулярных рейдов с арестами и, главное, без войны, которую сначала провоцируют, а потом, как правило, проигрывают, потому что танк-излучатель—не самое мощное оружие, да и действует главным образом на своих. Все это самоочевидно, казалось бы, но жители вогнутых миров всякий раз надеются, что обойдется. Они вообще любят надеяться, это у них главное занятие.

И вот я думаю: если в начале будущего года одновременно выйдут первая часть «Острова» (премьера запланирована на 1 января), да германовская «Арканарская резня», да «Иван Грозный и митрополит Филипп», только что законченный Павлом Лунгиным,—нет ли у нас шанса, что под этим напором вогнутый Саракш немного прогнется обратно, если не до нормальной круглой Земли, то хотя бы до плоскости?

Впрочем, как и было сказано выше, надеяться—любимое хобби на Саракше. Что там еще делать-то?          

ДОСЬЕ

Роман Аркадия и Бориса Стругацких «Обитаемый остров» написан в 1968 году, опубликован в 1969 в журнале «Нева», а после 980 цензурных поправок вышел в 1971 году отдельной книгой.  Молодой пилот Максим попадает на планету Саракш, на которой идет непрекращающаяся война. Империя Неизвестных отцов воюет с двумя бывшими провинциями—Хонти и Пандеей. Населением управляют с помощью психотронных излучателей. Те, на кого излучение не действует, называются выродками и преследуются по закону. Башни излучателей внушают населению верноподданнический экстаз, а у выродков вызывают мучительные головные боли и судороги. Когда Максим наконец взрывает центр психотронного излучения... выясняется, что его главный враг, самый умный и хитрый из Отцов по кличке Странник, тоже землянин, присланный сюда для спасения планеты.

(с) Дмитрий Быков
Отсюда: http://www.ogoniok.com/5065/32/

А вот тут вот, в конце треда - интервью с создателями фильма, напечатанное в "Мире фантастики": http://truba.foks.ru/index.php?showtopic=84744&st=2750
Здесь разместить не могу - это скан. А перебивать руками мне лень.

"Странность нашего поколения - думать о пользе стране"
20 июля исполняется 70 лет режиссеру, прежде безнадежно опальному, но ставшему классиком

Создатель фильмов "Проверка на дорогах", "Мой друг Иван Лапшин", "Двадцать лет без войны" и "Хрусталев, машину!" сейчас заканчивает работу над, пожалуй, главным фильмом своей жизни - экранизацией повести Стругацких "Трудно быть богом", которая у Германа будет называться "Историей арканарской резни". "Знаете, чем мы в данный момент занимаемся? Изучаем средневековый европейский мат. Дело-то происходит в средневековом обществе, но на другой планете, поэтому герои должны ругаться не по-русски", - рассказали Анне Фединой в съемочной группе...

"Алексей Юрьевич, миленький, вы не уволены"

вопрос: Вы всю жизнь работаете на "Ленфильме"?

ответ: Я пришел на "Ленфильм" больше сорока лет назад, и с тех пор тут работаю. Правда, время от времени мне сообщали, что я уволен. Я переставал получать зарплату и ходить на студию. Но что удивительно: даже в самые трудные, неприятные для меня времена мне в кафе на "Ленфильме" наливали кофе без очереди. Потом кто-то за меня заступался, и мне предлагали продолжить работу, начинали платить деньги, хотя о том, что меня взяли обратно на студию, не говорили.

в: Как же так?

о: Первый раз я летел с высоты Суслова и Демичева, которые на Всесоюзном идеологическом совещании признали картину "Проверка на дорогах" вредной. Нам даже велели в течение нескольких часов покинуть Москву. А потом Константин Симонов и Александр Караганов пошли в ЦК и стали объяснять, что я талантливый, что все снято хорошо, просто идеологически я ошибся. За меня тогда заступились генералы, Герои Советского Союза, Козинцев, Хейфиц и Товстоногов написали письмо в Политбюро.

И вдруг вызывают меня в партком, и секретарь говорит: "Вы тут пишете, что уволены. А кто вас увольнял? Это неправда, что вы не получаете зарплату". - "Ну как же, неправда? Вы позвоните на студию, я за четыре с половиной года не получил ни копейки". Звонит на студию и, как будто это не он инициировал мое увольнение, орет: "Кто позволил не платить Герману зарплату?" Поворачивается ко мне: "Алексей Юрьевич, что вы, миленький, ниоткуда вы не уволены. Зарплату получаете. Идите".

в: Неплохо.

о: А потом меня опять уволили. Было несколько способов запрещения картины. Например, афишами "Агонии" Элема Климова был увешан весь Париж. За границей она собрала кучу денег, но на родине ее не показывали. Это был один способ запрета. Второй способ запрета коснулся Киры Муратовой, которая была вынуждена работать в музее. А третий способ применили ко мне: студия должна была вернуть все средства, потраченные на производство фильмов "Проверка на дорогах" и "Мой друг Иван Лапшин", обратно государству. Из-за этого "Ленфильм" не смог построить общежитие для своих сотрудников.

Представляете, как на меня натравили людей? Я через задний ход на работу ходил. А потом вдруг мне дают высшую категорию, причем даже не такую, как у Григория Козинцева за "Гамлета", а еще на ступеньку выше. Потом стали требовать, чтобы я поехал за границу. Год на меня орали, чтобы отправить  за рубеж. Наконец я уехал в Финляндию. Увидев, что никуда я не сбежал, меня послали в Париж, а оттуда в Америку...

в: Предложения работать в Голливуде были?

о: Два или три. Один раз очень серьезное. Нас пригласили в огромную квартиру и стали расспрашивать. Я решил, что так выглядят американские гости. А потом выяснилось, что одна голливудская студия устроила мне смотрины. Предложили снять американский римейк "Лапшина", но мне вдруг стало смешно. Я отказался. Один раз, второй, а больше там никогда не предлагают.

У меня был весьма богатый дядя, жена которого умудрилась в ЦК комсомола посмотреть "Лапшина". Галя была такая незаметная, что ее приняли за уборщицу. Она пришла домой, рассказала о картине мужу, и он пообещал собрать мне денег на первую зарубежную постановку. Но мы все медлили с отъездом, все хотели бороться с режимом здесь...

"Дело не в том, что мы такие мужественные"

о: Наше поколение отличалось тем, что мы стремились принести пользу своей стране. Конечно, я был ужасно расстроен, когда запретили "Проверку на дорогах", но мне куда важнее было не просто показать свою картину, а пробить эту тему - сострадания к своему народу, любви к людям, которые ни в чем не были виноваты. Столько людей пострадало от плена, а главным образом от того, что они вынуждены были уйти к немцам, чтобы выжить и при первой возможности перебежать к нам! Поэтому мы не соглашались на переделки, а не потому что мы были очень мужественными, а мой папа был известным писателем.

То же самое с фильмом "Двадцать дней без войны". Да, эта картина сделана в пику Озерову и Матвееву, их представлениям о советском тыле. Она полтора года пролежала на полке за одну сцену митинга, где Юсупов - на эту роль мы взяли очень похожего певца из ресторана в Фергане - поднимает тощего подростка и говорит: "Вот наши герои". Мне говорили: "Выбросьте эту сцену, и картина выйдет", а я отказался. Все на меня долго кричали, но в результате "Двадцать дней без войны" вышли без купюр. Нам это было очень важно. Хотя дело чуть не дошло до прокуратуры.

И на "Лапшине" было важно. Мы почему взялись экранизировать эту повесть? Потому что это написал мой отец про себя, маму, своих друзей, их разговоры, споры, жизнь. Правда, дело было не в провинции, а в Ленинграде, но на съемки в северной столице мне бы никто не дал денег. Я знал, что вот этот, которого играет Миронов, будет расстрелян, а прежде будет ползать по камере со сломанными ногами. Что вон тот останется жив, а вся милицейская бригада будет расстреляна, потому что состояла из василеостровских немцев. В фильме это не показано, но чувствуется, что все герои обречены.

в: А почему вами заинтересовалась прокуратура?

о: Отказывался переделывать картину. Ведь лечь на полку было непросто. Это была очень большая честь. Ее надо было заслужить, так же как индусам в британском плену надо было отличиться, чтобы быть приговоренным не к повешению, а к почетной казни - расстрелу из пушки. Цензоры не говорили: "Вы сняли очень плохую картину, мы ее запрещаем". Они просто ставили другого режиссера, который перемонтирует фильм так, что от него ничего не остается. И эту гадость выпускали в прокат с твоей фамилией или без нее.

А чтобы лечь на полку, нужен был скандал, общественный резонанс. В моем случае были обращения в ЦК и Политбюро. Звонили Копелев, Солженицын, просили показать им картину, но я испугался: после этого фильм не выпустят никогда. Его и так-то нескоро выпустили.

Но что это я все о плохом да о плохом? Давайте о хорошем.

в: Сама хотела вам предложить. Ведь хороших людей вокруг вас всегда тоже было немало?

о: Конечно. Одни любили папу, другим нравились мои картины, и меня как-то всегда вытаскивали. Симонов и Караганов обманом отправили "Двадцать дней без войны" во Францию, а меня без картины - в Польшу. Я им звонил в растерянности: "Я же здесь без фильма, меня все считают "паном стукачом". А они умудрились два раза показать ленту во Франции, и газета Le Monde написала: "Молодой режиссер преподал французскому кино урок кинематографа". Это означало, что я выскочил за первый круг флажков. После этого со мной нужно было обращаться уже немножко по-другому.

Как-то Элем Климов позвал в гости, и туда же приехали венгерские режиссеры. Он сказал: "Это Герман, вы его не знаете, но он умеет лучше нас всех". На самом деле Элем себя ставил весьма высоко, но меня поддерживал, потому что я был совсем в г...

Вспоминая свои мучения, я очень не хотел, чтобы мой сын становился режиссером. Даже на колени перед ним становился. Он учился здесь на искусствоведческом, хорошо писал, стал бы толковым журналистом, но уехал в Москву и поступил на курс к Сереже Соловьеву.

"Уберите пулемет немедленно!"

в: Сами-то вы как режиссером стали?

о: Меня папа уговорил. Я хотел быть врачом, но при этом играл в Большом драматическом театре. В спектакле "Флаг адмирала" ходил по сцене с фонарем. Еще я был хорошим шумовиком, умел стучать копытами. Это большое искусство, магнитофонов ведь тогда не было. Мне было интересно. Еще немного пописывал. В общем, папа считал, что я пригоден к режиссуре. А я - во многом благодаря его творчеству и атмосфере, в которой мы жили, - романтизировал профессию врача.

Хотел поступать на медицинский, но шансов у меня не было. Ничего не понимал в химии. Лучшие умы надо мной трудились, но все без толку. И я без особой надежды подал документы во ВГИК. Три тура прошел сам. По паспорту я Алексей Георгиевич, поэтому преподаватели не догадывались, чей я сын. На четвертом туре я должен был завалиться, потому что мне было всего 16, а на режиссерский брали с законченным высшим образованием. Тогда папа, видимо, позвонил Козинцеву, с которым дружил, и, придя на экзамен, я не узнал комиссию: "Ой, как похож! Мальчик, а что нарисовано на картинке? Боярыня Мо...".

Я был мальчик интеллигентный и знал ответ: "Боярыня Морозова".

- "Замечательно-замечательно. Споете нам что-нибудь?". И все, я был принят. Чтобы не казаться хуже других - образования-то мне не хватало, а человек я амбициозный, жил на одном чифире. В результате у меня были все "пятерки", и только по французскому - "четыре", я в школе английский учил. Меня не любили студенты, считали, что я блатной. Потом кто-то сказал, что я талантливый, и меня полюбили, даже выбрали вторым старостой на курсе.

Когда сын наш поступал, мы пришли во ВГИК, и на ступеньки вывели старушку-преподавательницу. Ей указали на меня и спросили: "Вы помните, кто это такой?" А она ответила: "Конечно, помню. Герман. Документы заставили в 16 лет принять. Безобразие!"

в: Веселой была студенческая жизнь?

о: Нет. Не до пирушек было. Меня Товстоногов с третьего курса взял к себе на практику, потом предложил стать помощником режиссера. В театре я проработал недолго, но отличиться успел. Еще до Любимова притащил на сцену пулемет и предложил, вместо того чтобы стрелять из стартового пистолета, дать очередь в зал. Мы выстрелили. Грохот был страшный, сквозь дым я видел, как известный критик сползает под ряды, а Георгий Александрович бежит к дверям и оттуда орет: "Вы идиот, Леша! Идиот! Уберите эту штуку немедленно!"

в: Почему вы занялись кино?

о: Во-первых, я почувствовал, что становлюсь слепком Георгия Александровича, маленьким Товстоноговым, - так научился угадывать его мысли. Во-вторых, я перестал понимать, как можно по деревянной сцене ходить в валенках и изображать, что это снег. Условность меня раздражала. И, наконец, как-то познакомился с барышней, распустил хвост: "Я режиссер Большого драматического театра". - "Ах, вы Товстоногов?!" Действительно, что за странность, режиссер БДТ, но не Товстоногов, разве так может быть? Я подумал и решил стать кинорежиссером Германом.

"Забудь сценарий, как страшный сон"

в: Светлана Кармалита, ваша жена, уже много лет рядом с вами - и как сценарист, соавтор ваших фильмов. Как вы познакомились?

о: 20 августа 1968 года я улетел в Коктебель. По двум причинам. Во-первых, я запускался с картиной "Трудно быть богом" (в 1968 году!), а во-вторых, меня все время доставал военкомат. 21-го наши войска вступили в Чехословакию. С утра я вышел на набережную, там рыдает писатель Аксенов, ходят смурные люди. И там же я познакомился со Светланой и ее компанией. Я дружу с этими людьми, среди которых был, например, автор "Ну, погоди!" Курляндский, всю жизнь, но тогда они меня возненавидели. Я всегда с уважением относился к диссидентскому движению, но абсолютно не верил в его перспективы. Считал это лишь способом укоротить себе жизнь. Про Чехословакию я тогда сказал, что это зона нашего влияния (я тогда Киплинга обожал) и что через полгода чехи покаются.

Несмотря на политические разногласия, мы со Светкой задружились. Потом она уехала в Москву, мне стало скучно, и я прилетел к ней. Мы стали с ней жить и даже понемногу вместе работали, хотя она тогда училась в аспирантуре в Институте истории искусств. А потом я стал снимать "Проверку на дорогах", и было как-то очень тяжко. Снимали осень - выпал снег, позвали местных стариков, те сказали, что Волга стала, значит, потепления не будет. Начали снимать зиму - все растаяло. Мне опять позвали стариков, я матом прогнал. Позвонил Светке и говорю: "Давай поставим на одну лошадь, на меня. Что там аспирантура какая-то, театр, приезжай ко мне". Она все бросила и приехала. А я еще, сука, проспал и ее не встретил. Но с тех пор мы вместе.

в: И наконец-то теперь, 40 лет спустя, вы заканчиваете "Трудно быть богом".

о: Да, тогда в Коктебель мне позвонила редактор и сказала: "Забудь этот сценарий, как страшный сон". Высадка Черного Ордена могла показаться намеком на события в Чехословакии. Второй раз мы попытались запуститься с этой картиной при Горбачеве. Сели писать сценарий, а тут весна, свобода, гласность, завтра мы будем такие же демократы, как в Англии, послезавтра будем бороться за права негров на улицах Америки... Рассуждать о чем-то другом показалось так скучно, что мы вернули аванс и отказались от постановки.

в: Сейчас уже не так скучно? Что вы сегодня хотите изменить? На что открыть людям глаза?

о: Я уже старый для того, чтобы стремиться что-то изменить. И потом мы уже однажды изменили политический строй, невозможно все время что-то менять. В своей новой картине я хочу рассказать о том, как трудно, а может быть, даже невозможно переделать человечество. Даже самому хорошему, даже человеку, которого считают Богом. Крестьяне не хотят снимать колодки, что их, бить?

в: И что же делать, махнуть рукой?

о: Этот вопрос мы и стараемся поставить в картине. Русские политические реалисты про себя хорошо говорили: "Мы не врачи, мы боль".

в: Когда пришел Горбачев, вы верили, что светлое будущее наступит?

о: Не то слово! И Ельцина я обожал. А когда Путин пришел к власти, я устроил в Чехии истерику, что нам на площадку не подали автобус с урной. Так мне хотелось за него проголосовать.

в: А в Медведева верите?

о: Я с ним незнаком, но надеюсь, что и с ним мы придем к чему-нибудь хорошему. Кстати, уж покаюсь: у меня маленькая трагедия, и что с ней делать, не знаю. У меня на даче живет старая глуховатая собака, мы 15 лет назад назвали ее Медведевым в честь мужика, который спас щенка из помойного бака. И теперь выхожу на улицу, чтобы позвать ее есть или спать, и ору: "Медведев!" А что прикажете делать? На новую кличку уже не отзовется. "Собачка, собачка" - тоже не поймет.

(с) Анна Федина
Отсюда: http://www.izvestia.ru/weekend/article3118568/

В преддверии премьеры "Обитаемого острова": интервью с "концепт-дизайнером" фильма.
http://www.rusrep.ru/2008/46/kirill_murzin/1/

«Обитаемый остров» был воспринят с агрессией»
Интервью с продюсером фильма «Обитаемый остров» Александром Роднянским

Самый дорогостоящий фильм в истории российского кино «Обитаемый остров», бюджет которого около 40 млн долл., выходит в прокат 1 января 2009 года. В новогодние каникулы зрители увидят первую часть дилогии. Продюсер ленты АЛЕКСАНДР РОДНЯНСКИЙ встретился с корреспондентом РБК daily АРТЕМОМ МИХАЙЛОВЫМ и рассказал, что за конфликт мешает прокату фильма, можно ли будет увидеть «Обитаемый остров» по телевизору, чем создатели ленты боялись напугать зрителей и какой следующий фильм снимет Федор Бондарчук.

— «Обитаемый остров» — проект высокобюджетный, значительные средства ушли как на производство картины, так и на рекламу. Какие-то статьи расходов пришлось сокращать из-за финансового кризиса?

— Мы не стали сокращать рекламную кампанию. У нас было искушение, но потом решили, что раз уж потратили на производство больше 30 млн, то какой смысл урезать 1—2 млн на выходе чрезвычайно рискованного проекта. Однако пришлось пересмотреть планы по реализации телевизионных прав. К «Обитаемому острову» был большой интерес со стороны каналов, но из-за кризиса сумма, полученная нами от продажи прав, оказалась ниже, чем мы планировали ранее.

— По какому телеканалу в результате можно будет увидеть фильм?

— Премьерный показ обеих частей фильма состоится на канале «Россия». И хотя в создании картины принимал участие СТС, объяснить наш выбор просто. Есть два больших канала, которые могут себе позволить купить такой большой проект. «9 роту», к примеру, показывали на «Первом».

— В то же время канал «Россия» выпускает в конце декабря фильм «Стиляги», с которым вам придется делить «новогоднего» зрителя.

— Это не война «Обитаемого острова» и «Стиляг». В первую очередь «Стиляги» попадают в зрительский сегмент комедии «Любовь-морковь-2», и оба фильма выходят в прокат по датам близко друг к другу. Мы в свое время планировали старт «Обитаемого острова» 18 декабря. Но в связи с тем, что наш прокатчик «Каро» выпускает и фильм «Любовь-морковь-2», мы передвинули дату релиза на 1 января. Согласились с тем, что «Обитаемый остров» — фильм событийный, привлекающий внимание масштабом, именами Стругацких и Бондарчука и, безусловно, рассчитанный на большую аудиторию, но все же он не относится к так называемой категории «миленьких рождественских историй». Это фантастический фильм по Стругацким, а не «новогоднее чудо».

— Как вы оцениваете то, что «Первый канал» начал активно поддерживать «Стиляг»?

— Это вызвало удивление у всех, кто знает о конкуренции между двумя федеральными каналами. И тем более тот факт, что «Первый канал» претендовал на то, чтобы попасть на афишу фильма, который финансировался и производился «Россией». В итоге сам факт подключения «Первого канала» к продвижению «Стиляг» привел к тому, что «Стиляги» начали агрессивно продвигаться и претендовать на максимальное количество залов и сеансов в то же время, что и «Любовь-морковь-2» и «Обитаемый остров». Если бы «Стиляги» нацелились на 18 декабря, все было бы конкурентно, но не конфликтно. Потом 25-го стартовала бы «Любовь-морковь-2» и 1-го — «Обитаемый остров». Но договориться не получилось.

— А что происходило с «Обитаемым островом»? Любой интересующийся зритель заметил, как видоизменялась рекламная кампания фильма: то она была гламурной, то вышли ролики с жестким экшн.

— С продвижением «Обитаемого острова» любопытная история. Раньше нами концепция продвижения придумывалась куда легче — и с «9 ротой», и с «Питером-FM», и с «Жарой». А здесь мы больше полугода бились над слоганом, пока не придумали: «Ты увидишь мир наизнанку». Мы последовательно вводили зрителя внутрь фильма. Это не было гламурно, скорее облегченно. Боялись напугать молодую аудиторию серьезным содержанием картины. Содержание-то есть, а аудитория уже отвыкла от подобного. Хотя жанрово фильм очень комфортен, по-моему, для восприятия массовой аудиторией.

— Получается, вы первые, кто пытался снять по Стругацким настоящий фантастический боевик?

— Передо мной всегда стоял вопрос: почему, если Стругацких любили читать миллионы, от школьников до ученых, кино всегда получалось лишь артхаусное, авторское, ориентированное на достаточно узкий зрительский сегмент? У нас же очень бережная экранизация. Речь не только о духе, но и о букве. Диалоги подчас чуть ли не дословно передают текст Стругацких. Все то, что для писателей было важно, важно и для нас. И сильная социальная идея. И увлекательный сюжет. И полноценные характеры.

— Если говорить о духе книги, то не компрометируют ли его, скажем, недавние светские фэшн-шоу с костюмами из «Обитаемого острова»?

— Никого же не смущает, что самые радикальные артхаусные режиссеры приезжают в Канны в смокингах, их актрисы — в бриллиантах и мехах. Это правила игры. Модельер Татьяна Мамедова сделала для фильма огромное количество чрезвычайно любопытных костюмов. Для художника по костюмам единственный способ презентации ее работы за пределами, собственно, фильма — модное шоу. Да, это гламурное и светское мероприятие, но это единственная форма, в которой она может предъявить свое творчество. К тому же все, что привлекает внимание к фильму, хорошо. У нас сложный, разнофактурный фильм, также разнообразна и система его продвижения. Материал «Обитаемого острова» предоставляет возможности. В фильме есть три фактуры, три мира, в которых обитают люди. Один из них — мир элиты — решен в поп-артовском стиле. Другой — мир улиц — в жестком постиндустриальном, близком к хай-тек. Третий — война, грязь, очень реалистично.

— Вы знаете, что «Обитаемый остров» много обсуждают в Интернете и мнения порой звучат очень неоднозначные?

— Стругацкие долгое время были сакральной единицей оппозиционности. И вдруг появляется Федор Бондарчук — светский человек, чрезвычайно успешный, политически лояльный, выступающий на съездах и благодарящий президента. Некоторые зрители с подозрением, если не сказать с агрессией, восприняли появившиеся материалы фильма, постеры, ролики. Ведь они нашли подтверждение своим самым страшным опасениям: главный герой — гламурный и глянцевый. Может, если бы я смотрел на фильм со стороны, у меня возникали бы подобные опасения. Но они не правы. Фильм соответствует книге. И у зрителей будет возможность скоро убедиться в этом. Мы надеемся на миллионы зрителей и рассчитываем на то, что основная часть аудитории примет фильм позитивно.

— Покажут ли «Обитаемый остров» за рубежом?

— Этим вопросом занимается агентство William Morris Agency, среди клиентов которых Майкл Бэй, Рассел Кроу, Квентин Тарантино, Роберт Родригес и наш Тимур Бекмамбетов. Это «агентство талантов», но они недавно открыли новое направление — разрабатывают стратегию продаж и продвижения картин на разных рынках, в первую очередь в США. В агентстве посмотрели картину, считают, что у нее большой потенциал. Сейчас на стадии завершения и вторая часть «Обитаемого острова». К концу февраля скорее всего закончим ее полностью. Ранее был разговор, что мы сделаем международную версию, которая объединит обе части, но пока решили отказаться от этой идеи. В William Morris Agency считают, что можно попробовать продвинуть фильм в двух частях не только в Европе и Азии, но и в США.

— Чем отличается первая часть «Обитаемого острова» от второй?

— В идеале «Обитаемый остров» нужно смотреть сразу целиком — 3 ч 40 мин. Тогда это производит очень сильное впечатление. Финал второго фильма чрезвычайно неожиданно объединяет все сюжетные и смысловые линии. Мне, конечно, жаль, что фильм разбит на две части, но мы так сразу, еще на стадии сценария, решили сделать. И у нас два самостоятельных и разных по жанру фильма. Если первый — с элементами драмы, то второй — чистый экшн. В первом фильме герою нужно «врасти» в новый мир, все понять, а во втором он действует.

— В кинотеатрах покажут полную версию «Обитаемого острова» или режиссерский вариант выйдет на DVD, как это часто делают на Западе?

— У нас уникальный случай. «Обитаемый остров» снят и смонтирован практически по сценарию. Не случайно мы два года работали над сценарием. Сделали 28 вариантов. В отличие, скажем, от «9 роты», где в первом варианте монтажа получилось около 3,5 ч, а в результате вышло 2 ч, здесь ни один из написанных эпизодов фильма не вылетел.

— Третий фильм по «Обитаемому острову» возможен?

— Нет.

— Какого зрителя вы приглашаете в кинотеатры?

— Наш фильм может состояться, только если понравится молодежи — любителям популярных жанров, далеких от книг нами любимых Стругацких. Во-вторых, искушенным зрителям, которые, как правило, такого рода российские фильмы не жалуют. И если «Обитаемый остров» будет признан теми, кто любит содержательное кино в целом, и в нашем жанре в частности, такое как «Бегущий по лезвию бритвы», «Гаттака» и «Дюна», то это важный успех. В-третьих, мы надеемся, что фильм не разочарует фэндом, т.е. поклонников Стругацких. Я сам принадлежу к этой группе. В-четвертых, конечно, дети и подростки.

— Будут ли производиться сопутствующие товары по тематике фильма?

— Может быть, куклы. У нас есть флэшки, часы. В фильме создан богатый материальный мир. К сожалению, большим опытом в этом бизнесе мы не обладаем, в отличие от Запада. Мы заказать можем, но продавать — нет. Нужны партнеры. А сами занимаемся только продвижением. Уже заказали флаеры тиражом 5 млн экземпляров. Флаеры выглядят как газеты про жизнь на планете Саракш. Они будут раздаваться в кинотеатрах.

— Каким будет ваш следующий проект?

— Есть идея большого фильма для Федора Бондарчука. Уже пишется сценарий. Я думаю, этот проект может быть масштабнее даже «Обитаемого острова». Военная драма по мотивам замечательной книги советского писателя. Если в «Обитаемом острове» мы с Сергеем Мелькумовым избегали копродукции, чтобы сохранить полный творческий контроль над фильмом, то для следующего проекта будем искать партнеров. Сами можем не потянуть. А Федор любит и умеет снимать военное кино. Во втором эпизоде «Обитаемого острова» увидите 30-минутный эпизод призыва и танковой атаки — это песня. Поэтому сегодня пишем для него «музыку», то есть сценарий. Может, сделаем фильм к 2012 году.

19.12.2008
Отсюда: http://www.rbcdaily.ru/2008/12/19/lifestyle/395566

ФЕДОР БОНДАРЧЮГ
и сорок мильонов баксов
представляют
ОДНОИМЕННЫЙ ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ФИЛЬМ

ФЕДОР БОНДАРЧЮГ: Я не виноват, что названия одинаковые. Если уж на то пошло, я этих ваших Стругацких вообще не читал. Зато у нас спецэффектов на сорок мильонов, а на сдачу – много свежих лиц! (тычет пальцем в космос, где уже начинаются СПЕЦЭФФЕКТЫ).

I.
Космос. По космосу, лениво перебирая щупальцами, движется чучело ктулху. В чучеле, символизируя передовые достижения отечественной стоматологии, ВАСИСУАЛИЙ в образе Максима лучезарно улыбается БОРТОВОМУ КОМПЬЮТЕРУ.

ВАСИСУАЛИЙ, потряхивая кудряшками: И не надо, пожалуйста, плеваться. Зато я бегаю как рыба, плаваю как лошадь, снимаю сглаз по фотографии и помогаю одиноким бабулям.
БАБУЛЯ, в головизоре: Все, шо нажито непосильным трудом, всё пропало! Три магнитофона импортных! Три портсигара отечественных! Часы дедовы именные – три пары! Собака с милицией обещала прийти!
ВАСИСУАЛИЙ, лучезарно улыбаясь, убирает БАБУЛЕ звук.
ВАСИСУАЛИЙ, в камеру: Наконец, у меня просто офигенские зубы. Федор Батькович сказали, этого вполне достаточно.
БОРТОВОЙ КОМПЬЮТЕР, мстительно: Зубы – это, положим, ненадолго. (подставляется под ближайший астероид, теряет щупальца, камнем падает вниз).
ВАСИСУАЛИЙ, лучезарно улыбаясь: Здесь я как бы волнуюсь, да? (озабоченно ощупывает прикус).

Планета САРАКШ, близ ЯЛТЫ. По чахлой лесополосе, лучезарно улыбаясь, движется ВАСИСУАЛИЙ. Из КУСТОВ за ним сумрачно наблюдает пара безумных желтых глаз.

ВАСИСУАЛИЙ, в кусты, лучезарно улыбаясь: Мак-сим.
КУСТЫ, зловеще: Стрывай, москалыку, ото тильки штанци застэбну.

Планета САРАКШ, инкерманские каменоломни. Внутри оборудована пыточная камера, где расположились РОТМИСТР ЧАЧУ и обмотанный проводами ВАСИСУАЛИЙ. Снаружи бестолково маршируют ГВАРДЕЙЦЫ трижды орденоносного пейнтбольного полка.

ГВАРДЕЙЦЫ, речитативом: Рас-цве-ла! Сирень в моем садоч-ке! Ты прош-ла! В сиреневом платоч-ке!

ФЕДОР БОНДАРЧЮГ, гордо: Ну и пусть тупо, зато симметрично. Это, если хотите, философская аллегория моего личного вклада в борьбу с тоталитаризмом (воровато косится в окно, где каторжанина с консерваторским образованием шумно тошнит прямо на саундтрек).

РОТМИСТР ЧАЧУ, в стопятидесятый раз, тоскливо: Явки, ставки, пропуск, допуск, колись, гнида, кто тебя послал?
ВАСИСУАЛИЙ, лучезарно улыбаясь: Мак-сим.
РОТМИСТР ЧАЧУ, страдальчески: Кто тут над кем издевается, янипонял?
ВАСИСУАЛИЙ, лучезарно улыбаясь: Это контакт.
РОТМИСТР ЧАЧУ, утомленно: Это капец. То есть, этот, как его... массаракш.

***

II.
Планета САРАКШ, близ ЯЛТЫ. По разбитому проселку движется изуродованный дизайнерами КАМАЗ, под завязку нагруженный трудолюбивыми мигрантами. На блатных местах у окошка примостились ВАСИСУАЛИЙ и сопровождающий его КАПРАЛ ГААЛ. На КАПРАЛЕ лысый череп с ирокезом, чорный бомбер и гриндерсы с белыми шнурками. Смуглые гастарбайтеры с ненавистью сверлят на КАПРАЛА, подозревая в нем РУССКОГО НАЦИОНАЛИСТА.

КАПРАЛ ГААЛ, меланхолично: И вовсе это не КАМАЗ, а поезд. А обшивка фанерная, потому что экология. А колеса квадратные, чтоб смотрелось инопланетнее. А это не силосохранилище, а противофаллистическая башня…
ВАСИСУАЛИЙ, лучезарно улыбаясь: Противочего?
КАПРАЛ ГААЛ, терпеливо: Противофаллистическая, дубина (рисует в блокноте, показывает ВАСИСУАЛИЮ. ВАСИСУАЛИЙ очаровательно краснеет). На нормальную бабла не хватило.
ФЕДОР БОНДАРЧЮГ, певуче: …потому что я не вижу смысла тратиться на реквизит, который все равно взорвется!

В подтверждение этой реплики ПРОТИВОФАЛЛИСТИЧЕСКАЯ БАШНЯ с чувством взрывается, полностью оправдывая название и заодно решая для гастарбайтеров проблему трудоустройства. Когда у пиротехников кончаются просроченные дымовые шашки, из-под ошметков трудолюбивых мигрантов и фанерных деталей КАМАЗа выбираются ВАСИСУАЛИЙ и КАПРАЛ ГААЛ. С ближайшего пригорка перед ними открывается восхитительный вид на ЯЛТУ, культурную столицу СТРАНЫ ОТЦОВ.

ВАСИСУАЛИЙ, лучезарно улыбаясь: Теперь куда? К ученым?
КАПРАЛ ГААЛ, многообещающе: К им, родимым. На опыты (волочет ВАСИСУАЛИЯ в ЯЛТУ, где с чувством глубокого удовлетворения запихивает под мрачные своды Генерального управления вивисекции и живодерства).

ЯЛТА, культурная столица СТРАНЫ ОТЦОВ. ЛУБЯНКА. Рабочий будуар Генерального прокурора, обставленный строго по фен-шую артефактами китайского происхождения с ялтинского сувенирного рынка. Генеральный прокурор ФЕДОР БОНДАРЧЮГ в костюме злыдня, перешитом с КИРКОРОВА, символизирует противоестественную природу государственной власти.

ФЕДОР БОНДАРЧЮГ, в трубку, возмущенно: Ну, папа! Ну, знаешь, папа! Не всем же снимать «Войну и мир», в которой, между прочим, в первой серии тоже ни хрена не понятно! (раздраженно бросает трубку, уходит в ванную рыдать).
ДУХ СЕРГЕЯ БОНДАРЧУКА, в ультразвуковом диапазоне: Фёдор, ты бездарность. Вон из кадра, Фёдор.
ФЕДОР БОНДАРЧЮГ, истерически: А сам-то, сам! Тоже снимался в «Судьбе человека»! (падает в ванну, бьется в конвульсиях, заляпывая пеной объектив).

ЛУБЯНКА, этажом выше. Резиденция КОСМИЧЕСКОГО ЗАСЛАНЦА, животновода в штатском с неограниченными полномочиями. Перед ЗАСЛАНЦЕМ по стойке смирно вытянулся ФАНК в костюме ГИТЛЕРА.

ФЕДОР БОНДАРЧЮГ, певуче: Потому что я не вижу смысла тратиться на новые костюмы, если можно творчески переосмыслить остаточки с «Гитлеркапута».
ЗАСЛАНЕЦ, игнорируя БОНДАРЧЮГА, с характерным прищуром: Так, говоришь, из Москвы? И все время улыбается?
ФАНК: Яволь, герр шнапсфюрер!
ЗАСЛАНЕЦ, утомленно: Нет, я категорически отказываюсь работать в одной структуре с толкинистами.
ФАНК, приглаживая челку, оскорбленно: И вовсе у нас не толкинизм, а историческая реконструкция. Это принципиально разные вещи.
ЗАСЛАНЕЦ, раздраженно: Мал-чать! Этого приезжего - немедленно ко мне! Будет возникать – скажешь, для проверки регистрации. Чо, у них в Москве можно, а у нас нельзя?
ФАНК, плаксиво: Дак товарищ генерал-майор...
ЗАСЛАНЕЦ: Да знаю, знаю. Будут тебе полномочия (протягивает ФАНКУ устрашающего вида удостоверение сотрудника ППС)". (с)

(с) the_mockturtle
из одноименного ЖЖ

Комментарий смотревшего (Никиты ака Morifaire): "...и что главное, текст полностью соответствует видеоряду!"

Ну, что вам сказать за Сахалин и Магадан... нет, я не целиком смотрела это. Потому что собака требовал прогулки, да и включили мы не с самого начала. Но мне - о, мне теперь есть, что сказать лично.
Во-первых, это клип. Большой такой клип, на полтора часа - или сколько там. Но клип всё равно.
Во-вторых, у меня есть смутное подозрение, что человек, не читавший исходника, содержания этого мегаклипа не поймет. Или поймет, но как-то странно.
Есть такая бага у "экранизаций по мотивам": несет режиссер со сценаристом на пару отсебятину - ну, и, вроде, начинаешь привыкать к тому, что отсебятина, и успокаиваешься, и перестаешь сравнивать. И тут тебе - хлоп по лбу! - дословная цитата из исходника. И что-то переключается в мозгах, и опять начинаешь сопоставлять. Вот тут оно в полный рост присутствует. При том, что - будете смеяться - сценарий довольно внятно следует книге.
В-третьих же... ну, да, в-третьих, собственно. Знаменитый дивный розово-малиновый танк я отнаблюдала, а прокурора в стразиках пропустила, чего мне жаль: хоть посмеялась бы. Я сейчас  потому что буду вопиять. Как Иоанн Креститель варан в пустыне.

Цитировать:

И вошла женщина, такая же белая и  почти  прозрачная,  как  и  вчера, словно она все еще была в обмороке, но когда Панди по обыкновению протянул руку, чтобы взять ее за локоть и усадить, она резко  отстранилась  как  от гадины, и Максиму почудилось, что она сейчас ударит. Она не ударила, у нее были скованы руки, она только отчетливо произнесла:  "Не  тронь,  холуй!", обошла Панди и села на табурет.

Вот это - Орди?.. Вот эта полная истеричная баба женщина, чье лицо подобно луне пятнадцатой ночи, простигоссподи душу мою грешную? Орущая что-то дурным голосом? Вот это?..
Со спокойным низким голосом. Ах, зачем меня мать родила.

Цитировать:

...а однорукий, когда его выводили, тихонько смеялся и  тряс  головой,  как  бы приговаривая: "Ну и ну!.."

...а вот этот, в дредах весь, дурно орущий "Мне не страшно! Мне не страшно!!!" - и так раз пять подряд (или "я не боюсь", что ли?" - не помню) - это Вепрь, то есть. Лучше бы я умер вчера, натурально.
А какая была сцена! Великолепная. Кинематографичная настолько, что больше и лучше не надо ничего: бери и снимай. И не надо этой дурацкой стенки с прожекторами, и помещения размеров "ангар для шаттла" не надо, а надо, как и было - комнату с бетоными стенами, стол, два стула, лампу на столе. Потому что не невразумительные пытки, подвешенные кресла и неладные прожектора там главное, а диалог следователя и подследственного. Но это, братцы, еще играть надо уметь. А тут у нас полный швах нынче. А как было бы хорошо.
И из такого половина фильма состоит. Помните эту сцену - я ее не буду сейчас характеризовать как-то, просто написана она, опять же, так, что лучше - некуда:

Цитировать:

В пяти шагах от них Мак остановился и, глядя  господину  ротмистру  в лицо, швырнул автомат ему под ноги.      - Прощайте, господин ротмистр,  -  сказал  он.  -  Тех  несчастных  я отпустил и теперь хочу уйти сам. Вот  ваше  оружие,  вот  одежда...  -  Он повернулся к Гаю и, расстегивая ремень, сказал ему: -  Гай,  это  нечистое дело. Они нас обманули, Гай...      Он стянул с себя сапоги и комбинезон, свернул все в  узел  и  остался таким, каким Гай увидел его впервые не  южной  границе  -  почти  голым  и теперь даже без обуви, в одних серебристых трусах. Он подошел к  машине  и положил узел  на  радиатор.  Гай  ужаснулся.  Он  посмотрел  на  господина ротмистра и ужаснулся еще больше.      - Господин ротмистр! - закричал он. - Не надо! Он  сошел  с  ума!  Он опять...      - Кандидат Сим! - каркнул господин ротмистр, держа руку на кобуре.  - Немедленно садитесь в машину! Вы арестованы.      - Нет, - сказал Мак. - Это вам только кажется. Я свободен.  Я  пришел за Гаем. Гай, пошли! Они  тебя  надули.  Они  -  грязные  люди.  Раньше  я сомневался, теперь я уверен. Пошли.      Гай замотал головой. Он хотел что-то сказать, что-то объяснить, но не было времени и не было слов. Господин ротмистр вытащил пистолет.      - Кандидат Сим! В машину! - каркнул он.      - Ты идешь? - спросил Мак.      Гай снова замотал головой. Он смотрел на пистолет  в  руке  господина ротмистра и думал только об одном, и знал только одно: Мака сейчас  убьют. И он не понимал, что надо делать.      - Ладно, - сказал Мак. - Я тебя найду. Я все узнаю и найду тебя. Тебе здесь не место... Поцелуй Раду, до свидания.      Он повернулся и пошел, также легко ступая по каменному крошеву босыми ногами, как и в сапогах, а Гай, трясясь, словно в лихорадке, немо  смотрел на его широкую треугольную спину и ждал выстрела и черной дырки под  левой лопаткой.      - Кандидат Сим, - сказал господин  ротмистр,  не  повышая  голоса.  - Приказываю вернуться. Буду стрелять.      Мак остановился и снова повернулся к нему.     - Стрелять? - сказал он. - В меня? За что?  Впрочем,  это  неважно... Дайте сюда пистолет.      Господин ротмистр, держа пистолет у бедра, навел дуло на Мака.      - Я считаю до трех, - сказал он. - Садись в машину, кандидат. Раз!      - А ну,  дайте  сюда  пистолет,  -  сказал  Мак,  протягивая  руку  и направляясь к господину ротмистру.      - Два! - сказал господин ротмистр.      - Не надо! - крикнул Гай.      Господин ротмистр выстрелил. Мак был уже близко. Гай видел, как  пуля попала ему в плечо и как он отшатнулся, словно налетел на препятствие.      - Глупец, - сказал Мак. - Дайте сюда оружие, злобный глупец...      Он не остановился, он все шел на господина ротмистра,  протянув  руку за оружием, и из дырки  на  плече  вдруг  толчком  выплеснулась  кровь.  А господин ротмистр, издавши странный  скрипящий  звук,  попятился  и  очень быстро выстрелил три раза подряд прямо в широкую  коричневую  грудь.  Мака отбросило, он упал на спину, сейчас же вскочил, снова упал, приподнялся, и господин ротмистр, присев от напряжения, выпустил в него еще три пули. Мак перевалился на живот и застыл.

Смотрите: просто-таки раскадровка, да? Знаете, что Мак Сим говорит Гаю в этот момент? Вас всех обманули, говорит он, вы живете на внешней стороне сферы, а не на внутренней, и таких сфер во Вселенной миллионы.
А? Самое время для лекции о космогонии. Но этот вьюнош вообще лекции по космогонии, я поняла, любит невероятно. Раде он рассказывал то же самое, так же кратко и чуть ли не теми же словами. как несложно догадаться, Рада ему немедленно поверила.
И голованы. Кстати, для особо бестолковых - никакими "упырями" их там не называют, а называют ровно голованами. Это такая помесь "американского вервольфа в Лондоне" с павианом. А зачем? А не знаю. Зачем они на людей, в Крепость зашедших, кидаются, метя вцепиться в шею - брызги непонятно чьей крови, звериное рычание, мигающий свет a-la стробоскоп и всё такое? Оч-чень эффектно. Для ужастика третьего разряда: выше не потянет. Я перестала задаваться вопросом "зачем?" в этот момент. Потому что гладиолус. Пипл схавает еще и не то.
Кстати, боевая гвардия по виду, строю и обмундированию слизана, как по мне, из "Звездного десанта".  И то самое знаменитое "Боевая! Гвардия! Тяжелыми! Рядами!..." - оно в строю на манер речевки читается. Спокойно в хлам. То ли я пропустила те моменты, когда излучение врубается а полную мощность, то ли нет их, то ли они все такие. Как-то не хочется проверять.
И так всю дорогу.
Причем по ходу действия понимаешь, насколько кинематографичная вещь этот самый "Обитаемый остров". Если ее снимать, как написано. Без монорельсовых дорог и бамбуковых лесов. Как рисуется все в мыслях при достаточно простом тексте. Бери и снимай.
И главный герой. Ладно. Он в фильме получше смотрится, чем в роликах - и, тем паче, на афишах. Черт с ним, что Каммерер загорелый чуть не до черноты и темноволосый. Переживем. Но почему, почему же зрителю его улыбка кажется идиотской? Нас так изящно, заметьте, подставили, что наше восприятие главного героя равнозначно восприятию его же обитателями Саракша, только еще хуже. Не обитатели Саракша "неправильные" со своей вечной напряженностью, неулыбчивостью и, дважды в день, "пятиминутками любви" к Неизвестным Отцам. Неправильный - именно Мак Сим со своей идиотической улыбкой. И отчего мне так противно? - а вот отчего: книга тянула вверх, показывая привычную реальность, но при этом давая возможность ассоциировать себя с тем, кто лучше и чище. Фильм тянет вниз, показывая хорошего, доброго и чистого Мак Сима как существо непонятное и непостижимое. Я понятно объясняю, нет?
И вот это, наверное, самое скверное в экранизации "Обитаемого острова". Увы мне.

Элхэ Ниэннах записан в 05/28/08 :: 1:44pm:

А вот вам и трейлер к "Обитаемому острову": http://mk.ru/blogs/MK/2008/05/28/srochno/355226/ Мне страшно.

Ну не знаю как насчет страшно, но меня "порадовал" нижний камент, цитирую:
"хрень какая-то - огонь везде, шрифт от Iron Maiden с текстурой под металл, замогильный речитатив диктора, выплевывающий какие-то избитые псевдоголливудские глупости, истинный ариец Максим Каммерер в джынсах (э! а какого черта, он же вроде пилот? чего это он выглядит, как будто подтанцовывать Билану собрался? бред), города с какой-то неоновой подсветкой (откуда, опять же? там планета после ядерной войны), солдаты в черной форме американского полицейского спецназа, Каммерер с двумя мечами - дрянь, все дрянь. Бондарчук фильмов делать не умеет, и получится у него не аллегория-антиутопия про гибнущую по собственной вине цивилизацию, а плохой американский боевик на русском языке. "

Так вот отчасти чел этот прав, на мой взгляд. Не умеют у нас снимать фильмы фантастического толка. Этому нам бы у америкосов (пардон) поучиться. Хотя, "Обитаемый остров", пожалуй лучшее, что сняли за последнее время российские режиссеры.Точнее один режиссер - Бондарчук.
  Впрочем, сам роман, наверняка, лучше его икранизации в сто крат.
* до романа руки, да и ноги не доходят. Времени на почитать нет. :-((( Так что все выше написанное, можно сказать, сказано голословно... Почти.

Вот знаете, наутро после этого ОО показывали "Одиссею капитана Блада". 1991 год. Никаких спецэффектов, ясное дело. Ничего такого. Понимаете, я просто сидела и наслаждалась адекватностью передачи книги на экране. Да, вот тут подсократили, вот тут слова одого персонажа другому отданы; да, по книге губернатор не так выглядит, а у лорда Джулиана Уэйда парик был белокурый. Господи, мелочи какие! Я в финансовых делах не специалист, но мне мерещится, что бюджет был в разы меньше. Не в том дело. Наверное, дело все-таки в актерской игре в очень большой степени. Это что-то, что мы потеряли, и, может, навсегда. А ведь опыт экранизаций был, был: запредельно прекрасно оно, как посмотреть... даже если не брать сделанное по пьесам ("Театр", "Идеальный муж", "Обыкновенное чудо", "Дракон", "Опасный поворот"...), даже если забыть о сказках ("Старая-старая сказка", "Снежная королева", "Принцесса на горошине...) - был и "Остров сокровищ", и "Одиссея капитана Блада" уже помянутая, и "Собачье сердце", и "Юность Петра", и "Трое в лодке"... - я о штуках типа "Вечного зова" или "Войны и мира" даже говорить не буду, ну их.
А вы мне а это скажете, что провалы были тоже - вроде "Туманности Андромеды" или "Лилового шара", который, впрочем, и по содержанию полный караул - по идеям читателей "Пионерской правды". А на эо я вынуждена буду сказать, что были неудачи, но были и удачи, которые стали классикой. А сейчас хоть одну удачу покажите мне, скажу спасибо.

Хозяюшка забрюзжала :-) А еще раньше снег был белее чем терперь... Нет! Правда-правда: белее;раньше радиактивных отходов, химии и прочей каки было меньше и на ее утилизацию тратили больше денег. чем теперь...  Теперь вон - хим завод сбросил отходы "своей жизнедеятельности" в яму, закапал ее, а на месте сем дом жилой постоил - живите, люди добрые и радуйтесь! ;-) Или в реку - пейте и... тоже радуйтесь...
А вот на счет кинематографа, Вы,Элхэ, правы. Постарела та золотая плияда актеров и режиссеров от Бога. ЖалЬко...

Ага, именно так я и выгляжу, я в курсе. Но я наблюдала, как проё... простите, как постепенно терялось то, чо было истинным сокровищем: российская актерская школа. Сейчас смотрю на итоги.

  Истинно... :(
  И они еще критикуют "Искушение Б." (Это котороре по "Пяти ложкам эликсира" тех же АБС, ежели кто не в курсе). "Никакое", говорят. "Провальное", говорят.
Угу. А этот ваш "Табачник", и "Лебеди", и "ОО" - они - "какие", да?
Эх-х... :( :(

Посмотрела недостающие куски (почти все, хотя на начало опять не успела). Нет, это не ужас-ужас-ужас. Это просто не составляющее в течение всего фильма ощущение deja vu. "Звездный десант", "Эквилибриум", "Матрица", и недавний приквел "Бэтмена"... я почти все это уже видела, причем в лучшем исполнении. Потому что одна из базовых идей - отсутствия актерской игры - она никуда не делась.
А "пятиминутки" там-таки есть. Но они меня опечалили. Потому что выбирай уже одно: "пятиминутка любви", как по книге, или "пятиминутка ненависти". А если оно второе, то и Фанка, которого накрыло излучением не вовремя, и Мак Сима, которого по какой-то непонятной мне причине приняли за выродка, просто разорвали бы. Осторожнее нужно быть как-то, что ли. "Тщательнее", как Жванецкий говорил.
Странник, наверное, никого не будет раздражать, как он раздражал меня. А меня он раздражал, потому что - ну, не знаю я этого актера, Б-г с ним, он и неплохой, может быть, но не надо расставлять световые акценты так, чтобы он напоминал Кайдановского в "Сталкере". Оно понятно, кому нужен тот "Сталкер" - но я его смотрела, очень люблю, и сходство воспринимаю не как решпект Тарковскому, а как - ну, не издевательство, но что-то в духе "и ложечки нашлись, но осадок остался". Это совсем IMHO, конечно.
И как они орут. Б-же, как орут они все. Истерично и ненатурально. Не как человек в истерике, а как человек, который изображает истерику. Лучше всего в этом плане, конечно, ротмистр Чачу с его натужным деланным смехом. Боевой, прошу заметить, офицер. Был бы психопат - я бы поняла, но он даже не истерик - он человек, который изображает истерика. Гипертрофировано. А, знаете, обидно. Потому что, при всем при том, в книге ротмистр Чачу не лишен обаяния, и поведение его не гибридом псевдо-истерии с садизмом продиктовано. Унесите этот пудинг, он несъедобен.
А космогония продолжила добивать меня. Ну, представьте себе... ну, не знаю: пусть будет Вторая Мировая, пусть будет попытка переубедить какого-нибудь бендеровца, что ли, в рамках альтернативной истории. И говорят ему: тебя дурачили все время, тебя обманули, понимаешь?! Все совсем не так! Земля стоит на трех слонах, а те - на спине черепахи, плавающей в Великом Океане. Э? Это та же логика. Он с чем вернулся-то с этого неудачного расстрела, Мак? - с тем, что это люди, а не выродки, а тебя, Гай, дурачат, и всех дурачат - тут сильно всё не так, я до конца не понял, но понимаю, что вас обманывают, вас напускают на своих же, которые эту страну любят не меньше, чем ты, а тебя обманули, Гай - тебя обманули, понимаешь?!
А он тут про то, что земля вокруг солнца вращается. Самый момент.
Кстати, злосчастное "массаракш!", которое ругательство, все-таки, не матерное, но вроде "Черт!" - его там пара человек за фильм произносит как ругательство. Это вот растянутое, почти безинтонационное манерное "Масса-аракш" г-на Бондарчука, ака Прокурор, он же Умник, я надолго запомню. Хотя г-н Бондарчук там вообще отличился. Поскольку практически всю дорогу звучал как двоечник, с трудом вызубривший несколько параграфов, и теперь до судорог боящийся их забыть. А потому - какое уж там выражение лица, какие интонации, какой более живой текст! Донести бы до преподавателя, авось, трояк поставит. Учил же, старался.
Ничего, они все такие практически. Когда после спора об учебнике, который Мак запомнил за полчаса (он там, в фильме, кстати, не интересовался вопросом "демографического давления", он всё понял. Зато я - нет, на пару с книжным Маком), Рада с одной и той же интонацией раз так пять повторяет фразу "Гай, ты проиграл", становится понятно, почему Максим Каммерер из Мира Полдня на Раде Гаал (если кто помнит, она жива и здорова в конце книги) так и не женился. что-то там было по поводу "прелесть, какая глупенькая" и "ужас, какая дура". Хотя не женился-то он из других соображений, прямо скажем: по книге, к Раде Максим относился как к другу.

Но не ужас-ужас-ужас. И даже не ужас. И это самое скверное. Потому что, как бы ни отзывались впоследствии АБС об "Обитаемом острове", эта книга чему-то учила и заставляла задуматься. Как там - помните? - на суде Мак говорит: простите, я не понимаю, что такое "детская преступность" Это преступления против детей?.. А и правда: это же кошмар непредставимый: дети-преступники. Этого не может быть.
А получился боевичок третьего с плюсом разряда, где всё, что хорошо - не свое, а всё, что свое - нехорошо.
Нет, я буду вторую часть смотреть. Когда ее по "Премьере" покажут. Из любопытства: говорят, что она лучше, чем первая. Не очень вдохновляет идея "лучше, чем средней паршивости", но посмотрю. Не тошнит. Только оставляет чувство тягостного недоумения.

Да уж. Ощущения, в общем, те же... :(
А по поводу мысли

Цитировать:

всё, что хорошо - не свое, а всё, что свое - нехорошо.

подумалось вдруг... исключительно по аналогии с таким же двухчастным "Дозором". "Своё" у них во втором фильме - будет. И, возможно, вполне себе неплохое своё. Вот только к Стругацким оно отношения иметь не будет, мда... :-?

Касательно всё обещаемого и обещаемого варианта на тему "Трудно быть богом" (вот честно, я уже запуталась: как оно называться-то будет?..) - скажите мне, я как-то запуталась и торможу: Быкова статья была? Вот эта: http://www.ogoniok.com/5037/25/

Неожиданнно нашла прекрасное. Глядите.

Цитировать:

Собственно, если Герман обошел главный тупик "Трудно быть богом" - за это честь ему и хвала. Тупик этот я полагаю таким: в "Трудно быть богом" упоминается, что возможна массовое "исправление" с помощью гипноза (и подразумевается, что Земля вполне может попросту оккупировать Арканар, да и всю планету, установить оккупационное правительство и уже насильно насаждать школы и проч - попутно борясь с партизанами - дело грязное, но единственный по сути выход). При этом эти выходы не принимаются по смехотворным причинам, что дескать, это то же самое, что уничтожить весь народ и переписать заново. Я понимаю, почему Стругацким приходилось здесь делать такие исскуственности - потому, что иначе главное противоречие книги не удалось бы показать. Но если у Германа прогрессоры не совсем всемогущи, а только локально - вертолет у них есть, а гипнотических спутников и дивизий ВВ для оккупации - нет, то тогда Главный Прокол Книги снимается.

Это отсюда вот: http://balancer.ru/society/2009/01/t65836--~Trudno-byt~-Bogom~-Germana.html
То есть, вы понимаете, отказ от использования, по сути, того же самого А-излучения из "Обитаемого острова" тут воспринимается как "прокол книги". Каковой прокол режиссер на пару со сценаристом изящно убрали. Убрав при этом и Землю - похоже, физически.
Все-таки чертовски интересными извивами идет мысль у некоторых людей. Отказываюсь комментировать даже.

(мрачно) Нет, не удержусь. "Масаракш" от "Большой разницы": https://www.youtube.com/watch?v=WQ-sHm3OzXI

Про "Арканарскую резню" - не столь ради отзывов смотревших, сколь ради обсуждения, которое очень мило местами.
http://seance.ru/blog/tbb

(уныло) Ну, вот, это я. В смысле, это я, посмотревшая вторую часть "Обитаемого острова" в перерывом на прогулку с собакой (так что грандиозную войнушку я пропустила, собака важнее, честное слово, несоизмеримо просто).
Парадоксально, но несмотря на отзывы, я чего-то все-таки еще от этого фильма ждала, оказывается. То есть, оказывается, надежда на лучшее во мне неистребима. И очень зря. Сама не знаю уж, чего я ждала от мутантов - может, чего-то в духе "Писем мертвого человека", - но ожидания мои не оправдались ни в одной букве, и даже хуже чем. Потому что деревенский юродивый, изображавший принца-герцога - это да, это, наверное, очень сильная режиссерская находка, но мне чисто по логике непонятно, почему сообщество мутантов под эдаким-то руководством не передохло непосредственно после войны в течение года. И Колдун, да. К которому Мак проваливался в пещеру (летучие мыши на потолке в бешеных количествах, по полу бегает что-то насекомообразное, и в столпе света некое бесполое дитё без малейшего намека на рот, см. "Матрицу" и Нео, интересно, чем оно питается - в смысле, не что ест, а кушает во что, - качается на качелях, выдавая долгие философские сентенции. Опять же, что-то в этом кадре мне напомнило Тарковского, и напомнило неприятно - такая натужная аллюзия, которая там торчит, как, м-м, палец посреди лица. А к чему Мак с гаем туда, в эту самую пещеру, то есть, ломились, мне не понять. Смысл жизни искали, должно быть. Впрочем, я была не особо внимательна.
Разумеется, бомбовоз. Который дирижабль. Всегда представляла себе такую гигантскую "этажерку" - она же и из текста вычитывается легко. Это уже творческое видение художника, я так понимаю - но к нему я была морально готова. И белая субмарина, которая, спасибо хоть, и правда белая, а не как тот танк. Зато "начинка" меня озадачила. Зачем там заспиртованные двухголовые младенцы и прочее содержимое кунсткамеры - я не поняла: генетическими экспериментами там занимались, что ли? Они пугают, а мне не страшно: в исходном тексте всё гораздо более внятно. И страшно. Потому что, в частности, памятно: не живьём, так по фотографиям и документалке. Да, очень, кстати, любопытно было, зачем эта самая лестница из скоб, по которой сначала Мак, а потом Гай забираются в эту самую субмарину. Мы долго пытались понять, какую функцию должна такая лесенка выполнять. Не поняли. Чтобы обводы корпуса совсем уж стали несуразными в никуда, что ли? И кто по ней должен был забираться-спускаться в оригинале - водолазы? Морские черти?..
Собственно, как раз после белой субмарины и был тот самый эпический фрагмент, который я без сожаления променяла на вечернюю прогулку с собаком.
Всё, короче, так же, как и было. То есть, так, что Серебряков-Странник при игре просто приличной, отнюдь не гениальной, смотрится на общем фоне мэтром актерского мастерства. Я никогда не пойму, зачем они все так орут (Странник не орет, он только голос повышает под финал - по крайней мере, на общем фоне это так смотрится). Зачем Гай вместо безумного восторга, попав под излучение, изображает истерику так ненатурально, я тоже не пойму. Это, видимо, новая актерская школа - вернее, отсуствие таковой напрочь.
Институт, которым Странник руководил, превратили во что-то эдакое. Непонятное, но с большими претензиями. Главное, смотрится мрачно и неаппетитно - и совершенно нефункционально для чего-либо, кроме как для третьеразрядного малобюджетного фантастического фильма ужасов. Какие уж там карикатуры на Странника, о чем вы!
Про Прокурора я не буду от греха, нельзя такие слова на форуме употреблять. Но он сделал одну хорошую вещь. Ну - да-да, застрелился из гламурного пистолетика, лежучи в гламурных трусиках в легендарной ванне. Хорошо, но мало.
Финал - это позорище. Я смотрела "Матрицу", спасибо, и там это было лучше. И в последующих фильмах (включая "Kill Bill", где тоже зависания в воздухе присутствовали) это было лучше. И даже у Бекмамбетова в этом невразумительном, в Штатах снятом, как его... короче, там тоже лучше было. Но главгерою достается в морду, что не может не радовать (добрый Странник, добрый, надо было и вовсе пристрелить). Как и писали во всех предыдущих рецензиях, на фоне оного "матричного" мордобоя и проистекает весь финальный разговор (а напечатала сначала "фигальный": по Фрейду, видимо). И Мак, который Сим, натурально, весь разговор орет. Короче, на фоне всего этого истеричного сумасшедшего дома Странник выглядит и вправду единственным нормальным здравомыслящим человеком и даже приятен, спасибо господину Серебрякову за единственное приятное впечатление от фильма.
И вообще, вот тут уже хорошо сказали:
"...по непонятным причинам, писавшие сценарий Дьяченко опустили несколько небольших, но важных деталей. Ничего особенного, но если "Обитаемый остров" Стругацких был романом воспитания, цепью познания низких истин, то в фильме Максим Каммерер приходит к финалу тем же, что был в начале — московским студентом. А московскому студенту, как известно, кошку страшно доверить, не то что целую планету." (с) Кирилл Андреев, отсюда вот: http://www.film.ru/article.asp?id=5742

Просто не знаю даже, что сказать. Ну его нафиг, и такое прочтение, и такое кино.

Давайте, ссылочки дам, что ли...
"5 сцен из "Обитаемый остров: Схватка", которые вы не забудете" - http://www.film.ru/article.asp?id=5736
http://www.kino-teatr.ru/kino/art/pr/1190/ - тут золотые слова в финале просто:
"На самом деле, если бы не рекордный для отечественного кино бюджет, то разговоров об «Острове» было бы на порядок меньше. Та шумиха, которая поднялась вокруг картины Бондарчука (чем он сам, вроде как, даже гордится) – это тот самый черный пиар, который, как известно, тоже пиар. И, пожалуй, лучший способ высказать свое негативное отношение к картине – не высказывать его вовсе."
"...а об инфляции ты подумал?" - http://www.netall.ru/gnn/130/4227/374075.html
"Мы не ели, мы не пили – бабу новую лепили" - http://www.gazeta.ru/culture/2009/04/21/a_2977013.shtml
Ну, и вот тут можно еще пошариться, тут рецензии есть в количестве: http://www.megacritic.ru/film/818.html

И - да. Когда закончился этот опус, мы переключили телевитзор на канал Sci-Fi. А там, кто знает, фильм такой - "Дрожь земли". Фигня фигнёй - но тут мы ощутили что-то вроде нежности и приязни к этой фигне. Потому что там, как-никак, играют. И на людей похожи. И не орут.
Что тоже, наверное, характеристика...

Я доела этот кактус (нечестно судить, не видя, да?..). Я посмотрела эту батальную сцену, которую заявляли как нечто грандиозное. В жизни не забуду танк, который раскачивается от того, что туда лезет очередной член экипажа. Что касается грандиозности - честное слово, нарисовать и лучше можно было. И зомби-Гай, который должен был благополучно сдохнуть, но решил перед тем запырять древком флага злосчастного ротмистра Чачу, запомнится мне, видимо, тоже. На какое-то время.
Потому что - знаете, господа, в сущности, тот человек, который написал, что об эом фильме нечего и незачем говорить, был прав. если бы не факт, что фильм снят, типа, по Стругацким, а сценарий писали Дяченки, о нем вообще не стоило бы даже упоминать. Дурная поделка такая, скучная, плохо снятая, со спецэффектами ниже среднего и очень скверной актерской игрой.
А - обидно. Потому что книга-то актуальности не потеряла, и снимать фильм нужно было вправду так, как написано, удерживаясь от единственной вещи: от того, чтобы тащить сегодняшние реалии в фильм. Всё. А получился - хреновый, простите, ответ третьесортным голливудским фильмам, всем спасибо, все свободны.
Тьфу.

Upd. А. ну да. По поводу Зефа, которого излучением накрыло. Видимо, иной реакции на визуальное изображение этого мне не дано, кроме - не надо жрать зубную пасту. Это был хит, кто бы спорил. О, да.

Эльсинор XXI века
круглый стол «Сеанса»

Любовь Аркус: …Почему все-таки «Сеанс» решил устроить несколько просмотров чернового монтажа фильма? Я смотрела несколько вариантов — с таким финалом, другим финалом, третьим финалом… Все вы не раз слышали, что Герман снимает кино десятилетиями, не соотносится с реальностью; что никакого фильма, возможно, и не будет вовсе… Мне же было очевидно, что он бродит по кругам ада, по всем его тропинкам, и готовит маршрут, по которому проведет зрителей. Мне показалось, что будет правильно, если кто-то уже сейчас побывает там вместе с ним, а потом, выйдя на свет, скажет: мы там были, готовьтесь. Или все-таки надо было дождаться чистового варианта?

Дмитрий Савельев: Не нужно было дожидаться, все правильно. Ну да, полработы не всем показывают и не со всеми обсуждают, но тут можно показывать и обсуждать, и причина не в нас, таких умных, а в том, что именно «Арканарской резне» черновой просмотр вообще не вредит. Он с ней одной природы. «Резня», как мне кажется, и не была задумана Германом в виде стройного и законченного по мысли высказывания в привычных повествовательных формах и с привычным движением — от завязки к развязке через кульминацию. Этому фильму мало быть фильмом-изделием, даже штучным. Он стремится быть кинематографом. Не высказыванием на языке, а самим языком, который заново изобретается здесь и сейчас, пробуя свои разные возможности — в грамматике, в лексике, в синтаксисе, в чем угодно. «Резня» ведь и собрана в монтаже не цепочкой ловких склеек, а намеренно грубоватой суммой материалов, приобщенных к «делу Руматы». Не знаю, может быть, резкий обрыв в финале — без нынешнего уходящего в белые снега долгого многоточия — был бы по отношению к замыслу даже точнее. Не знаю. Но важно, что это повествование-погружение, повествование-состояние, повествование-бормотание, не имеющее ничего общего с целеустремленным повествованием — движением к резюме, есть самый точный, единственный способ говорить про все то, что творится с Руматой, которому здесь и сейчас трудно быть, который кружит по Арканару, вступая в не до конца проясненные отношения с разными существами и ощущая собственную слабость и собственную растерянность. Герман не про то говорит, что случилось с этим человеком, что с ним было и что с ним стало, а про то, что с ним сейчас происходит, про то, как ему сейчас трудно быть, и саму эту трудность дает нам в физических ощущениях.

Елена Грачева: Это мир, в котором боги — люди. В котором никакой другой бог так и не появится. В котором нет ни преступления, ни оправдания.

Евгений Марголит: Получается, что это «Рублев» — с той лишь поправкой, что мы точно знаем: колокол не прозвучит… Стоп. Вот в чем мучительность моего состояния на данный момент. Почему «мы»? Почему «точно»? А что, если саксофон в руках Руматы-Ярмольника — напоминание о Гамлетовой флейте? Вот чего я сейчас отчаянно не хочу, так это формулировать свое мнение. Нет у меня еще мнения. Есть ощущение. Физическое ощущение дискомфорта, связанное с тем, что никак не мог и не могу найти для себя тот угол зрения, под которым картина видна как единое целое. Буквально — вплоть до того, что несколько раз на просмотре пересаживался: казалось, что вот с этого-то место все будет видно, слышно и — ясно. Ан нет. Я вроде бы как зритель Германа начиная еще с «Проверки на дорогах» в те времена, когда она называлась «Операция „С Новым годом»". С нее и дальше каждая картина входила буквально на вдохе, включая и «Хрусталева». А тут, очевидно, автор несколько угол-то и сдвинул. А я по инерции уже повернул голову в привычном ракурсе. И чувствую себя как в детстве, когда оказался в самом низу кучи-малы. И камера вроде так работает — на крохотном пятачке: все носом утыкаешься то в седло, то в сапог, то в зад шлюхи. Ведь за выдохом к Герману идем, а тут, признайтесь, никто его не обнаружил. Так что, он беспросветную «чернуху» сотворил или мы не тот ракурс взяли? Помните притчу в одной из первых книг Балаша по теории кино? Некто, проработав безвыездно много лет в колониальной администрации, вернулся в метрополию. И его повели в кино. А он его не видал никогда. Или видел, допустим, «Прибытие поезда» когда-то — и все. И вот смотрит он простенький вестерн, дети в зале смотрят взахлеб, переживают, реагируют. После сеанса его спрашивают о впечатлениях. А он отвечает: «Безумно интересно. Только я не понял ничего — какие-то отрубленные головы, руки-ноги». Понятно, к чему клоню?

Дмитрий Савельев: Тут нет ни звучащего колокола, ни очистительного явления рублевской «Троицы» как искупления и оправдания мрака и жестокости, вопреки которым она все же была создана. Но Герман, я думаю, претендует на гораздо большее, чем Тарковский: у него оправданием и искуплением является само его кино как таковое. Кино как драгоценное произведение искусства, повествующее о жизни, в которой трудно быть богом, легче быть слабым и комфортно быть рабом, провозглашающим перед смертью: «Как легко дышится в освобожденном Арканаре!»

Любовь Аркус: В мире «Рублева» не менее трудно было быть богом и всяко легче было быть слабым и рабом. Не на этом поле граница между эпохами. А в том, что граница, и именно между эпохами, что-то у меня сомнений нет, и «Рублева» мы вспомнили не случайно. В сценарии Германа про место и судьбу художника было сказано много больше — одна линия преследования книгочеев чего стоила. В фильме эта линия растворилась в общей массе. Именно массе. Как и многие другие линии, коллизии, персонажи. Мне, напротив того, показалось, что Герман, против концепции Тарковского, отказывает искусству в искупительной миссии. В страдании человека отказывается видеть какой бы то ни было смысл. Отменяет любой пафос страдания, потому что, как мне кажется, у него серьезные вопросы к самому мироустройству. И к человеческой природе как части этого мироустройства. После «Рублева» сорок лет прошло.

Алексей Гусев: И ведь что-то произошло за эти сорок лет… То, о чем писал Элиот: «Что-то случилось, чего не случалось раньше». В том и трудность, что инстинктивно хочется верить: основные вещи не меняются никогда, как бы ни менялись эпохи. Ну а если все-таки меняются? И однажды надежда действительно исчезла? Слишком уж у многих в XX веке она исчезла.

Любовь Аркус: А в «Хрусталеве» была надежда?

Михаил Трофименков: В «Хрусталеве» был шут, шекспировский шут в исполнении Александра Баширова. Шут, который понимал свою роль и который сделал свой выбор. Юродивый Христа ради. Там был, а здесь его нет.

Андрей Лазарчук: А зачем снимать фильмы, в которых у человека отнимается последняя надежда? И зачем привлекать к этим своим намерениям прозу Стругацких?

Михаил Трофименков: Странный вопрос. Что значит «зачем снят фильм»? «Зачем» снимает фильмы Михалков, а Герман снимает «почему». Зачем существует искусство?

Евгений Марголит (без запинки): Искусство существует для указания на существование иного мира, стоящего за текущей повседневностью. С течением времени меняются способы распознавания этого другого мира, а цель — постоянна.

Елена Грачева: …Фильм об отсутствии, оставленности. Если экран загроможден предметами, вещами — это тесный мир. Это мир общей камеры, в котором людей без счету. Они не могут развернуться, они вынуждены писать друг на друга, одни тряпки наматывать. Это мир, из которого они выйти не могут. Мир, в котором нет света, в котором свет вообще не предусмотрен. Это темнота людей, у которых ничего нет, кроме них самих. Физиологическая избыточность? Не знаю. Телесности в нем нет, несмотря на такую загроможденность. Мир так заполнен вещами потому, что людей в нем и вовсе нет. Просто другим способом этого показать нельзя.

Дмитрий Савельев: Я согласен с Леной: вся эта вещная загроможденность, бесстыжая телесность и физиологическая избыточность с кровавыми соплями и испражнениями — это все к тому, что божеское из этого мира изжито, вытеснено. А люди приравниваются к вещам.

Елена Грачева: Они не приравниваются. Они вытеснены. Это фильм о современности, честный настолько, насколько возможно было сделать человеческими силами. Это фильм о человеке, который хочет быть сам по себе — и оказывается оставленным. Если бы мне разрешили лишь одно определение фильма из всех возможных, я бы сказала: честный.

Сусанна Баранжиева: Свирепо-безжалостный. Какая тут может быть жалость? Никого не жалко по одной причине: бог сдох. Люди приговорены, потому что нет бога. И нет ни жалости, ни милосердия.

Евгений Марголит: Ненависть к окружающему миру рождается, мне кажется, из ощущения абсолютного бессилия человека что-либо в нем изменить. И о ненависти своей он боится даже догадаться — так велик страх перед этой реальностью. Отсюда предсмертный вопль: «Как легко дышится в освобожденном Арканаре!» А означает эта здравица на самом деле только одно, к этому миру обращенное: «Чтоб вы все сдохли, как же я все ненавижу!» Отсюда такая чудовищная агрессия по отношению друг к другу в тоталитарных режимах. Чем громче вопли о единстве и вставании с колен, тем отчетливей все это прорывается. Уйти-то некуда. Обезбожена эта реальность напрочь. Вера в то, что никакой другой нет, — она-то все и определяет. Царство вовне и изнутри — едино. Иного царства, чем то, что вокруг, уже не представляют.

Елена Грачева: Да, и при всей средневековой фактуре получился нормальный современный мир. Мир тотально беззащитных людей с их тотальной невозможностью что бы то ни было изменить. Потому что они же ничего не видят. А Герман материализует то дерьмо, в котором как бы живут они… но на самом деле, в котором мы сегодня живем. Так давайте посмотрим, как же мы живем.

Алексей Гусев: То есть этот призыв включен внутрь структуры фильма? По-моему, нет. Так работает само кино, вне тех или иных конкретных авторских интенций. Герман здесь ни при чем, это все Люмьеры. Фильм может никакой надежды не сулить, быть абсолютно беспросветным… Но если он есть — замкнутый, отчетливый, вынесенный на экран, — значит, время есть. Это то время, на которое мы, зрители, начинаем его обгонять сразу после того, как он закончился, а мы еще нет. Разрыв между запечатленным временем и реальным. Герман, кстати, и об этом тоже говорит. Если мы что-то видим, значит, нас пока ни грязью не залепило, ни снегом не занесло. Хотя, судя по финалу, это только тень надежды. Залепит, занесет. Сколько бы мы ни «одумывались». Соглашаться с этим не хочется. Но и возразить нечего. Смотреть и видеть — все, что нам пока еще осталось.

Василий Степанов: В том и дело, что единственный, кто в этом фильме вообще видит, — это Румата, глазами которого Герман все и показывает. Для остальных окружающее вполне нормально. Да, они что-то чувствуют: принюхиваются, носом шмыгают… Слушают — и не слышат. А Румата — единственный человек, который видит: вот какашки с неба сыплются, член у ослика каких-то невероятных размеров, чья-то жопа изувеченная в полэкрана… Это же все его глазами. Другой бы прошел мимо, а он оглянулся на мгновение какое-то. Изумился, как же это вообще возможно.

Дмитрий Савельев: С одной стороны, здесь классический прием Германа — оглядка персонажей на камеру, то есть герой интимнейшим образом вовлечен в этот мир. Прямой взгляд в глаза рассказчику — эту интимность подчеркивает. С другой стороны, от нас до разворачивающегося перед нашими глазами мира задано внушительное расстояние, как бы отменяющее нашу сердечную причастность к происходящему, утверждающее нашу отстраненность. Между двумя эти полюсами все и располагается. Герману удается добиться от своей камеры не только невероятной способности различать множественные оттенки серого с полутонами и световыми бликами, но иногда еще и «любительской» неловкости в движении. Так ведет себя камера слежения, которая не знает, куда в следующее мгновение направится объект наблюдения. И эти мгновения «неловкости» много ценнее, чем головокружительная изощренность внутрикадрового монтажа в большинстве сцен, которые не просто сделаны, а сделаны-сделаны-сделаны, в чем уже есть чрезмерность и щегольство, пусть и непреднамеренное, но несколько вредящее делу.

Евгений Марголит: Это, кстати, к параллелям с «Рублевым»: Тарковский говорил, что хотел снимать так, как будто на улицах в XIII веке была установлена скрытая камера. Здесь этот несбыточный замысел реализован.

Любовь Аркус: Я уже это говорила, но все же повторюсь: не скрытая камера, Жень, а как будто при раскопках обнаружили коробки с пленкой и оказалось, что у тех людей был кинематограф, а в кинематографе был свой Босх.

Василий Степанов: Кто-то сказал, что фильм не похож вообще на кино, что это живопись, снятая на пленку.

Алексей Гусев: Чистое кино — в том смысле, что название «Трудно быть богом» без ущерба можно поменять на «Трудно видеть». Это одно и то же.

Евгений Марголит: Зато такой выдох, когда Румата вытащил гвоздь, бревна выпали и за ними вдруг пространство открывается…

Никита Елисеев: По-моему, выдох должен был быть в конце. Когда всадники едут по снежной равнине.

Елена Грачева: А с каких фигов выдох?

Никита Елисеев: Ну… эстетический такой выдох.

Елена Грачева: Чтобы что? Чтобы зрителю полегче было?

Михаил Трофименков: Так, сейчас я всех обижу. По-моему, это наиболее политически нейтральный из всех фильмов Германа. Это его первый жанровый фильм. Герман снял не что иное, как фэнтези. В своей, разумеется, манере. У нас есть цензура нашего сознания: мы привыкли, что Герман высказывается по поводу человека и истории, и есть многочисленные интервью, где он помещает этот фильм в про- странство споров о свободе. Хотя чего спорить о свободе? С кем спорить о свободе? Спора о свободе не существует. Свобода — это хорошо, рабство — это плохо, и третьего не дано. Наверное, говорить надо об эстетике, потому что благодаря ей из этого фильма впервые в фильмографии Германа исчезла «жгучая актуальность». Герман придумал некий мир. Это фильм неизбежный, потому что в «Хрусталеве» Герман довел до безумного абсолюта ту эстетику, которую сначала нащупывал в «Двадцати днях без войны», потом развил в «Лапшине». И если бы Герман взялся опять за фильм на советской фактуре, то фильм был бы обречен на поражение, потому что снять нечто более совершенное в эстетике «Хрусталева» уже невозможно. Поэтому Герман совершил героический поступок, этот фильм из числа великих и безумных авантюр, которых в мировом кино насчитывается мало и которые остаются в истории как вехи. Герман до этого фильма никогда не придумывал несуществующий мир. Он выдумывал и реконструировал реальную реальность. А здесь реальность вымышленная. И говорить интересно о том, как она придумана. Этот мир статичен или развивается? Какие у него внутренние закономерности? Насколько он замкнут?.. У меня возникла странная параллель с этим фильмом: «Jabberwoсky» Терри Гиллиама. Там тоже было такое… средневековье. Там оно смешное, здесь — несмешное, здесь оно безвоздушное. Это словосочетание может прозвучать неуместно, учитывая все ужасы, которые происходят на экране, но Герман построил такой «кукольный дом». В котором много чего есть, много кого есть, много чего между кем происходит, а камера все это «происходящее» исследует. Даже когда она выходит на простор, на открытый воздух, кажется, что она остается внутри этого дома-павильона. Потому что в этом мире есть какие-то свои, автономные законы, а не законы советской истории, по которым существовали прежние германовские фильмы.

Дмитрий Савельев: Миш, а почему ты отказ Германа от совет-ской фактуры трактуешь как отказ от актуальных смыслов?

Михаил Трофименков: Потому что я в этом фильме не вижу прямых политических высказываний. Актуальность «для Германа» — это не то же самое, что актуальность для нас. Если речь об актуальности, тогда возникает вопрос: зачем нужно было людей так одеть и так… измазать?

Любовь Аркус: Чтобы показать: то, что было в предыдущих четырех фильмах, — было всегда и пребудет. Не советские чиновники придумали цензуру; пытки и казни — не изобретение ВЧК/НКВД; череда «серых» и «черных», сопровождающаяся нескончаемыми потоками крови, — не эксклюзивная примета местного тоталитаризма. Единственная неизменная величина, присутствующая на арене истории что в Древнем мире, что в средневековье, что в эпоху буржуазных революций, а также в новейшие времена, — это человек. Покуда он таков, таков и мир.

Михаил Трофименков: То есть «серые» и «черные» — это такое обобщение? Но я вот не понимаю, как это соотносится с конкретными историческими коллизиями в России и мире. Кто — серые, кто — черные? Эта фраза странная, и она, слава богу, не главная в фильме… Вот интересный, кстати, сюжет — это странная судьба братьев Стругацких в кинематографе. Как только великий режиссер берется за фильм как бы «по Стругацким», то он сносит до основания все, что те написали.

Любовь Аркус: И, как известно, их любимый фильм — «Отель „У погибшего альпиниста»".

Михаил Трофименков: Это прекрасный фильм, соответствующий братьям Стругацким, которые писали веселые авантюрные романы. Но из «Пикника на обочине» получается «Сталкер», из «Трудно быть богом» — фильм Германа. Почему тогда великие режиссеры берут Стругацких, если от них не остается камня на камне?..

Любовь Аркус: У Германа ведь все смысловые места романа рассредоточены и как бы размыты. Более того, у этой работы было два этапа: сначала он в сценарии последовательно разрушил роман, затем в фильме последовательно разрушил сценарий. Скажем, центральная сцена последнего варианта сценария, сцена Руматы с Будахом: на письме Герман придумывает множество затруднений, мешающих нам услышать их разговор. Пока они говорят, Будах не может помочиться, ему что-то мешает, у него не получается; Румате на это неловко смотреть, он хочет отвернуться, — но ему нужно поговорить, он пытается задать ему вопрос; а Будах отвечает ему как человек, которому мешают совершить необходимое физическое действие… И все это лишь затем, чтобы нам было как можно труднее услышать: «…Господи, сдуй нас или, еще лучше, оставь нас в нашем гниении» и т. д. Так в сценарии, в фильме же количество помех еще стократ увеличено. Зачем? Зачем Герман это делает?

Михаил Трофименков: В книге-то содержание тоже совершенно четкое. О том, что достали, не выдержал и пошел. Вот хорошо бы, мол, всех порубать. Это уже позднее, в 1970-е, пришло в голову: «Ну порубал ты всех, и что дальше?» А в 1960-х эта книжка была вроде Библии для инакомыслящих. Ее просто заучивали наизусть.

Евгений Марголит: Ну еще бы. Для высокой русской литературы герой Стругацких эпохи «Трудно быть богом» абсолютно уникален. Это герой, который не ведает страха унижения и насилия. Отсюда то неизъяснимое наслаждение, с которым перечитывали мы эти страницы, ощущая, как сами авторы испытывали то же чувство. Короче, как каждый, кто жил и живет здесь. Разные только реакции на этот страх. Эта — одна из самых чувственно убедительных. Не менее убедительная реакция — «Хрусталев, машину!», хотя совсем иного рода. А вот чего не было у нас никогда, так это жеста, аналогичного одному из жестов героя «Красной бороды» Куросавы (кстати, как раз в те же годы на советские экраны вышедшей). Помните, когда он вызволяет девочку из борделя (между прочим, сама ситуация взята из «Униженных и оскорбленных»), хозяйка вызывает дюжих вышибал. Как ведет себя герой Тосиро Мифуне? Пара-тройка неуловимых движений — и вышибалы валяются, корчась, на земле. А что же герой? А герой вправляет им вывихи и лечит переломы. Но только тогда, когда «вырубит» их. Вот где состояние подлинной свободы и жест подлинного гумани- ста! То, что нам не дано — хоть плачь. Ни до, ни после братьев Стругацких не было героя, который мог бы без всяких комплексов своротить скулу жлобам. Как первый читатель «Далекой радуги» могу сказать, что мне покоя не давала фраза: «В своих горячечных снах он видел себя Оратой Горбатым». Точно так же все мы видели себя доном Руматой.

Михаил Трофименков: Я очень злился на дона Румату в детстве, что он никак никого не убьет.

Евгений Марголит: Ну он же всех совершенно спокойно опрокидывает.

Михаил Трофименков: Опрокидывает — да, но это неправильно. Убивать надо.

Алексей Гусев (вдруг): Такое ощущение, что происходит какая-то подмена. Герман устроил нам ловушку. Он изъял из фильма понятие «рассказать историю». То есть изменение от чего-то к чему-то, финал, который отличается от начала, — он от всего этого ушел. И тот уют, который дает романный нарратив, выветрился напрочь. Это миф, истории в нем нет. А значит, с точки зрения Истории этот миф рассматривать бессмысленно.

Любовь Аркус: И в этом смысле это не завершение, но продолжение «Хрусталева»: дальше, дальше, дальше… Полное рассредоточение всего. Так же некогда разрушалась повествовательная форма классического романа XIX века.

Михаил Трофименков: Роман XIX века разрушался постепенно и по-разному у разных писателей. А Герман меняет ту форму, которую сам же создавал и довел до абсолюта.

Любовь Аркус: Я не вижу, чтобы он ее менял.

Алексей Гусев: Не меняет. Но и не идет дальше. Это просто другое. Он действительно в «Хрусталеве» дошел до конца. Есть замечательный способ пойти дальше: вернуться назад и пойти по другому пути. Все десять лет, которые Герман потратил на фильм, — это время возвращения к точке развилки плюс гигантский рывок по второму пути. По пути мифа в классическом смысле.

Елена Грачева: Вы про Джойса?

Алексей Гусев: Я про Эсхила. Герман перестал рассказывать эпос. Здесь нет надежды именно потому, что надежда — часть цивилизации Искупления, той, что имеет финал, который может что-то изменить. То есть христианской цивилизации. Той, в которой мы можем чувствовать себя уверенно: искупление — будет. А тут — отказ и уход по другой дороге.

Михаил Трофименков: Я согласен с тем, что касается двух дорог. Потому еще, что Герман действительно вернулся — вернулся к идее снять «Трудно быть богом», которая была у него в начале его режиссерской карьеры. Это тогда он пошел по «другому пути» и создал эстетику, в которой проработал тридцать лет. А сейчас — вернулся. Представьте, что это первый фильм режиссера Германа, просто снятый не тогда, а сейчас.

Евгений Марголит: А вы знаете, кто должен был играть Румату в той, первой версии Германа, сорок лет назад? Можно догадаться, ведь у Стругацких Румата читает «Быть или не быть»… Так вот, Владимир Рецептер. Самый замечательный Гамлет того времени.

Алексей Гусев: И время совпадает. Это ведь, конечно, не средневековье, это именно эпоха Возрождения. Фраза в начале о том, что, дескать, «Возрождение почему-то не наступило», — это из советского искусствоведения, которое Стругацкие приняли на веру. Фрески на стенах остались со средних веков, а ландскнехтское отребье уже заполонило Европу…

Никита Елисеев: …Да, Возрождение было, сколько я могу судить, просто чудовищной эпохой. Непрерывная резня. Причем у Германа — именно северное Возрождение, отсюда и напрашивающееся сравнение с Босхом. Там обожали рисовать всякие ужасы. Если же это средневековье, то разве что японское. Точнее, из Куросавы. Доспехи как две капли воды похожи на доспехи из «Семи самураев». Другое дело, что Куросава в «Расемоне» все-таки говорит: «Высшая истина есть милосердие». То есть истина есть.

Любовь Аркус: А разве Герман сказал что-то другое?

Евгений Марголит: Герман, по-видимому, говорит только об этом. Но где здесь милосердие, я прочесть не могу.

Василий Степанов: Он говорит: «Сердце мое полно жалости, я не могу сделать этого».

Евгений Марголит: Он так говорит, да только в глазах его я этого не читаю.

Любовь Аркус: Женя, а что ты читал в глазах генерала Кленского — Юрия Цурило в столь любимом тобою «Хрусталеве»? Ты читал там сострадание к жертвам позднего сталинского террора? Или хотя бы к своему сумасшедшему семейству? А Лапшину-Болтневу кого было жалко — может быть, своих нищих беззащитных соотечественников? Даже Лопатин-Никулин? Что ты читал в его глазах за круглыми очечными стеклышками? Смертельная усталость и полнейшая обреченность — вот что в них во всех было. И еще — неотменимость нахождения в гуще и сохранность при этом индивидуального выбора. Ну так и в Румате это главное.

Елена Грачева: Мне кажется, что, говоря о Германе, лучше и вправду исходить из самого Германа. По-моему, все эти далекие параллели не работают. Да, мы можем легко выстроить целую цепочку культурных кодов. И что? Они ничего не дают. Мне жалко, если это «Гамлет». Мне неинтересно, если это «Гамлет». То, что Герман сделал, интереснее.

Любовь Аркус: Что значит «интереснее»? «Гамлет» — это такая гениально-универсальная проекция. Все каждый раз вычитывают новый сюжет.

Елена Грачева: Я говорю не о том. Если мы наложим код «Гамлета» на этот фильм, он станет проще и предсказуемее, чем на самом деле. Появится логика, которая тут не нужна.

Алексей Гусев: А Герман берет «Гамлета» с поправкой. У Шекспира законченность сюжета обеспечивает его монтажная структура, с перебросами действия. Но если учесть, что отца Гамлета зовут Гамлет, то «Гамлет» закольцован. А что проделывает с «Гамлетом» Герман? Он убирает монтаж и обратно закольцовывает историю. Там не будет финала, потому что нет никакого Фортинбраса, к нему надо бы переброситься монтажной склейкой, а монтаж отменен, одни длинные планы по Эльсинору. И Норвегии нет, так что стоять Дании тюрьмой до скончания веков и крутить Гамлетов одного за другим… Фильм располагается в безвременье.

Константин Шавловский: А почему все-таки в безвременье? Может быть, время там было, но остановилось?

Алексей Гусев: А вы сможете различить?

Любовь Аркус: Зачем Румата остается? Вот главный вопрос фильма. Точно такой же вопрос, что и в «Гамлете»: зачем Гамлет медлит? Есть вопрос, вокруг которого мерцает область догадок и на который может быть дано очень много ответов, — мне кажется, наличие такого вопроса есть признак Произведения. Я думаю, Румата остается потому, что нарушил правило «не убивать и не действовать». После этого — все, теперь он с ними. Это, по сути, Эльсинор XXI века.

Михаил Трофименков: Надо бы разобраться с терминологией. Мы говорим: «Почему он остается с ними?» Но кто такие «они»? Люди, которые одинаковы во все эпохи: и в Средние века, и в XX веке? Тогда кто он, нечеловек? Или он все же человек среди людей? Но тогда «остается» или «не остается», неважно. Потому что люди свою эпоху проявляют одинаково — вне зависимости от того, какая эпоха стоит на дворе и с какой они планеты. Надо понять прежде всего, кто он такой и почему мы говорим: «он остается с ними» — и не говорим: «он остается с нами»?

Алексей Гусев: Вероятно, из-за снега в финале. Он создает законченность сюжета, как бы покрывая его целиком. А раз сюжет закончен — значит, мы вовне. Другое дело, что это иллюзия, конечно. Поговорим о праве кинорежиссера создать иллюзию?

Елена Грачева: По-моему, Герман обманывает зрительские ожидания. Мы-то ждем, что сейчас снежок пойдет и мы продышимся-раздышимся. А там то же самое дерьмо, только снегом припорошенное. Это наша инерция восприятия — от каждого белого цвета ждать открытия и откровения. Культурный шлейф, который Герман обрубает. Как дождь не смывает грязь с лиц, так и снег не перестает вонять. Настолько фильм заполнен отчаянием, что какое там откровение в финале… Не Герман же будет в эти игрушки играть.

Алексей Гусев: Иными словами, финал называется так: «А сейчас я вам скажу самое страшное: все теперь всегда так и будет».

Елена Грачева: Да, смысл в том, что Румата перестал быть чужаком в этом мире. Его засосало полностью. Если бы фильм закончился раньше, когда он сидит в воде, — ну, значит, Румата все-таки остался бы чужаком для этого мира. Сидел бы и умирал, потому что не мог бы с ним сжиться. А так — сживается. И фактуры, которые мы видели его глазами — только его глазами, — уже не видны. Этот мир сожрал Румату и еще снегом припорошил. Более страшного фильма я не видела.

Сусанна Баранжиева: У меня не так. Когда ты оказываешься в этом финале, то все предыдущее, все пережитое, слава богу, ты больше не слышишь и не видишь. Режиссер дает мне возможность выйти из фильма. Я проснулась и я живу, я выкарабкалась; слава богу, это был сон. У меня было такое чувство, будто мне дали эту передышку. Вопрос как ставится? Либо я выгребу, либо не выгребу. Если фильм закончится раньше, когда Румата сидит в воде, — значит, не выгребешь. Потому что и ты сам сидишь, и бог сидит… — по уши. А тут есть… возможность. Не для мира, не для Руматы — для меня лично.

Елена Грачева: Но ведь фильм и начинается со снега. Первый пейзаж в нем — заснеженный. Тогда нам кажется, что еще не страшно. А в финале, при повторе, становится страшно. В этом мире не может быть надежды.

Сусанна Баранжиева: В финале я вижу компромисс. Мне кажется, не нужно было давать зрителю этой передышки.

Любовь Аркус: Герман так безжалостно и последовательно снял все мостки, посредством которых мог наладить с нами контакт… И только потому, что он оставил одну-единственную подпорку… Уместно вспомнить, что он начинал фильм «Трудно быть богом» в 1968 году. Это была концепция шестидесятников после Чехословакии. Фильм ему зарубили. Второй раз он пытался к нему приступить после перестройки. Я два месяца в качестве машинистки перепечатывала под его диктовку сценарий. Он его не написал, разочаровался в нем, бросил и приступил к «Хрусталеву». А потом опять вернулся. Казалось бы, что Стругацкие — Герману, у которого вся мировая литература в руках?! Значит, что-то его там держало и притягивало… Мне кажется, мы требуем от него, чтобы он был богом. А он человек. Шестидесятник, с конкретной биографией. Он прожил в этой стране то, что прожил. И все это он за собой тащит…

(окончание следует...)

(...окончание)

Елена Грачева: Понятно же, что от Германа мы ждем абсолютного результата.

Алексей Гусев: Какого именно? Абсолют бывает разный. Если речь о том, чтобы человек описывал крушение мира, ни на что не закрывая от ужаса глаз, ни разу не уходя в общие высокопарности, не уступая ни пяди правды даже во имя великой надежды, — так это все Герман сделал. А рецепты к исправлению — просто не его дело. Есть откровение, есть чудо; и то и другое — абсолют. Но первый доступен человеку, пусть только гению, второй — нет.

Сусанна Баранжиева: Не вижу, не понимаю, почему здесь нет «абсолютного результата». По-моему, есть. Передышка все-таки не значит «понарошку». Это возможность остаться наедине с опытом фильма, перебраться с этим опытом в свой мир. Опыт от этого не уменьшается. Тут выжить бы… У Иво Андрича в «Славянской тетради» подробно описывается, как человека сажают на кол. При просмотре этого фильма у меня было ощущение, что кол вбивается в пространство и время. От таких ощущений никуда не денешься. Это проходит сквозь тебя. Меняет кардинально твое внутреннее пространство. И, может быть, это самое главное.

(с) отсюда: http://seance.ru/n/35-36/perekrestok-arkanar/elsinor-xxi-veka

"А что, если саксофон в руках Руматы-Ярмольника — напоминание о Гамлетовой флейте?"
* клянет черезчур живое воображение своё.
* с ужасом понимает, что после всего, что было между нею и этим фильмом, посмотреть все равно придется, как честному человеку.
* осознает, что, еще раз увидев сопоставление этого вот фильма и "Андрея Рублева", может среагировать неадекватно.
* хорошими словами думает о "Дерни за веревочку" Рыбакова и полагает, что в некоторых моментах Рыбаков был гениален. 
* неразборчиво бормочет что-то на тему "саксофон, твайюмать!.." и уползает работать, в растрепанных чувствах вся.

... в мрамор заживо..., эстеты, йихумать,...  :( >:( :( :(
[Остальной мат вырезан самоцензурой] :-X

А вот кому! Ярмольник об "Истории Арканарской резни": http://www.afisha.ru/article/6872/

Боги и монстры

Экранизацию «Трудно быть богом» Стругацких Герман делает уже 11 лет. Леонид Ярмольник, играющий в фильме главную роль, рассказал Ксении Прилепской, как это происходит.

Начало съемок: весна 2000
В кино: 2012

Когда он выбрал меня на эту роль, я удивился только в том смысле, что на моем примере Герман еще раз доказал, что он не такой, как все. Мне это было невероятно лестно, волнительно, и я счастлив, что я в этой работе. С одной стороны, я победил каких-то конкурентов. Но дело же не в этом — какой артист лучше, а в том видении, которое было у Германа. Алексей Юрьевич чаще смотрит свое кино, чем чужое, ну то есть он смотрит, конечно, классику или то, что заслуживает особого внимания. Поэтому я полагаю, что, кроме «Цыпленка табака», других моих фильмов он не видел и по­этому относился ко мне хорошо, потому что все другие фильмы он бы считал ­полной ерундой. С одной стороны, это было ­удивительно, а с другой — нормально, потому что Герман всегда снимал клоунов. Ролан Быков, Никулин, Миронов.

Размолвок у нас было много начиная с первого дня. Мы очень ссорились, по три, по четыре месяца, по полгода не разговаривали — и не работали. Был период — теперь это уже забавно, — когда чего-то еще было не доснято, и он искал по всему миру артиста, похожего на меня, даже не артиста, а просто человека. Но это мое счастье, что найти такого урода, как я, невозможно. Хотя вру — потому что даже в Питере был молодой артист, в три четверти похожий на меня, он вместо меня репетировал. Я не выдерживал репетиций у Гер­мана, потому что очень много статистов, и один и тот же кусочек надо было неделями повторять с утра до вечера. Даже не потому, что мне трудно, а потому, что у меня уходило первоощущение и я превращался в такое непрофессиональное быдло. И это было понято и Германом, и Кар­малитой (жена и правая рука Германа, автор сценария фильма  — прим. ред.). И этот парень ходил вместо меня и репетировал, в моем костюме и парике, как мои волосы. Я потом приезжал, смотрел сцену и через десять минут входил и иг­рал. Это было очень удобно и правильно — не по­тому, что я такой звезда-артист и меня гонять не надо, а потому, что я это просто делал лучше, когда видел все незамыленным глазом.

Знаменитую дотошность Германа я выдерживал до определенного момента, а потом у нас бывали конфликты невероятные, доходило до драк. Все бывало, и я тогда бесился, а теперь даже ­горжусь — это лишний раз доказывает, что настоящие взаимоотношения между людьми, которые сотрудничают в этой области, они ­та­кими и должны быть. Я что-то доказывал ему, он что-то доказывал мне, надеюсь, что в резуль­тате мы друг другу все доказали и теперь это будет видно в картине. У меня не было проблем с вхождением в нужное состояние каждый раз на площадке — если вы снимаетесь у Германа, заботиться об этом не нужно. Пообщайтесь с Германом, вы войдете в нужное состояние.

Герман невыносимый, он страшный, он мучитель, зануда, провокатор, издеватель — но все это имеет цель. Он тебя тем или иным обра­зом доводит до состояния, в котором ты ему нужен в кадре, вот и все. И потом, есть еще один нюанс — когда он мучает и издевается, он мучает себя больше, чем того, с кем он обща­ется, потому что это же он с собой выясняет от­ношения. Он же ночами не спит, если не знает, как построить сцену, и что в ней главное, и как ее решить, — он просто не спит. Это может занять неделю, месяц, пол­года… Я боготворю Алексея Юрьевича только за то, что, будучи классиком, он самый сомневающийся художник. Это то ка­чество, которое современным молодым режис­серам, которые снимают одну картину за другой, просто незнакомо. Первое, что приходит им в голову, им кажется истиной. Ему так ни­когда не кажется.

Он никак не совместим ни с чем, если говорить о каких-то нормах, объемах, масштабах… Он абсолютно нарушает все законы и все правила ради одного, самого главного: он хочет сделать то, что он хочет сделать. Этому подчинено все. Он никогда не подставит вместо того, что он хочет, какой-то заменитель. У него все абсолютно подлинное.

Безусловно, Алексей Юрьевич знает, что он гений. Иногда это ему очень помогает не попадать в эту дурацкую суету сегодняшней жизни. Иногда это очень мешает. Это есть в каждом человеке, просто в нем это гипертрофированно. Герман такой, ка­кой он есть. Про Германа невозможно рассказать, и даже если написать книжку, там все равно будут одни противоречия. Это разговор бес­конечный, и аргументов за и против может быть абсолютно одинаковое количество страниц. Он вмешивается в жизнь. Он не пройдет мимо хамства, мимо грубости, даже если он, может быть, и заблуждается. Это свойство ха­рактера, которое мне очень близко.

Я никогда не был продюсером этого проекта. В начале работы были мысли помочь найти ­средства на картину, но Боженька уберег меня. Иначе я бы находился сейчас где-то рядом с Ходорковским. В том смысле, что я бы точно преступил закон, потому что так долго снимать может себе позволить только Алексей Юрьевич, ни один продюсер себе этого позволить не может. У картины есть официальный продюсер, но дело не в этом. Дело в том, что, слава богу, власть в кои-то веки обратила внимание на гонимого Германа, и ему дали возможность работать так, как ему хочется, он этого всей жизнью заслужил. Я считаю, что все это очень справедливо и правильно. Говорить, что кто-то впрямую несет от­ветственность за финансирование картины, некорректно. Это такой, в хорошем смысле ­этого слова, государственный заказ.

Зря он называет картину «История арканарской резни». Лучшего названия, чем «Трудно быть бо­гом», придумать нельзя. В мировой ли­тературе есть еще «Горе от ума» — хорошее на­звание. Второе — «Трудно быть богом». Я по­ни­маю оправдание Германа — что фильм о том, что так устроен мир, что все друг друга режут, чтобы завоевать, победить… История насилия. «Что сказал табачник с Табачной улицы» — был еще вариант. Была б моя воля, я б вообще сделал название на страницу. Думаю, все это от лукавого… Я вообще за простоту и за яс­ность, и потом, ведь важно же, не какое название, а какое кино. Я назвал бы картину «Трудно быть богом», в том числе из уважения к Стругацким. Ведь это же они придумали эту историю, она так называется. Даже если у Германа смещены акценты. А во-­вторых, поменяв название, мы рискуем потерять тех 100–150 человек зрителей, которые читали книгу.

Не сказал бы, что картина вскрывает пороки и болезни сегодняшнего общества. Она не на­столько узка. Если мы говорим о правителях, это картина про всех правителей, начиная с Це­заря, Сталина, Черчилля и так далее, и нельзя быть такими близорукими, как выражается наше руководство, — это не про Путина, не про Медведева, а если и про них, то косвенно — про власти предержащие.

Я ковырялся в говне десять лет, в слезах, в слизи, в плесени. Герман же все делает натурально. К нашему павильону же подойти было нельзя на «Ленфильме». Колбасы висели, верблюды стояли, коровы. И надо было это все любить, это и есть жизнь наша, тот аромат, в котором мы живем. Он этого добился, я к этому привык. Я не самый чувствительный человек, но иногда и я чуть не блевал, зависело еще от того, в каком ты состоянии.

Думаю, для зрителя эта картина будет ужасно натуралистична, в хорошем смысле. Картинка будет прямо с запахом, настолько точно и четко все снято. Настолько все средневеково, что, ко­нечно, многие вещи не для слабонервных. Все жестко, но очень понятно и доходчиво. Совре­менное ­американское кино по сравнению с Германом — мультфильм, раскрашенное говно. Американские фильмы вы смотрите — и понимаете, что так не бывает. А все, что сделал Герман, так и бывает в жизни. Там нет постановочных драк, там есть возня, ­возня и убийства. В жизни не бывает красивых драк. У Германа все абсо­лютно натурально — нелепо, коряво, неуклюже, только так.

Не знаю, когда кино выйдет, потому что у нас еще идет процесс озвучания, на котором я еще ни разу не был. Там укладывают текст. Алексей Юрьевич когда снимает кино, он смотрит только картинку, ему мешает текст. А потом, создание звукового ряда — это ровно с начала работа над фильмом. В кадре, чтобы текст никого не раздражал, можно было говорить «триста восемь­десят семь», «двести восемьдесят шесть», не сильно шевеля губами. Это делалось еще и потому, что еще не было точного текста, который, по мнению режиссера, должен говорить актер именно в этом месте. Но это изобрел не Герман, а Фел­лини — называешь числа, а при этом играешь, что у тебя умер отец, родилась дочь, глазами… Это такие хорошие, высокопрофессиональные хитрости.

Я жду вызова на озвучание, настроен по-рабо­чему. Не знаю, сколько это будет продолжаться и насколько легко получаться. Думаю, что трудно. И не по моей вине, а потому что Герман будет выбирать. Он может писать одно предложение весь день. Сегодня Адабашьян поехал на пробу озвучания закадрового текста. Хочется ему по­желать удачи. И Герману.

Леонид Ярмольник играет сотрудника Института экспериментальной истории, работающего на некой застрявшей в Средневековье планете под видом местного рыцаря Руматы Эсторского
____________________________

Я вам чего скажу, камрады. Фильм-то, наверное, и снят будет хорошо, и во многом будет хорош весьма. Даром что беспросветен как небо над тем самым вулканом во время извержения. Я тут хорошо подумала и решила, что баг во всей этой истории только один. Нужно было поступить так же, как с "Пикником на обочине". преобразованном в "Сталкера". То есть, на том же антураже написать совершенно отдельную вещь. Отдельную, а не чтобы содрогаться от мысли "что ж они сделали с бароном Пампой/Кирой/наследным принцем". И не было бы когнитивного диссонанса. А то получился, простигоссподи (я о сценарии) какой-то готишный фанфик. Смотришь кадры со съемок, думаешь - хорошо же оно, да... а противоречие из головы никуда не девается. Потому что оно - противоречие ведущей идеи.
Одно радует. Уровень режиссуры, операторской работы, актерской игры - всё это, похоже, будет весьма высоко. Тем более, в сравнении.