Тут меня одарили ещё одной трактовкой "Мастера и Маргариты":
http://menippea.narod.ru/ .
Кто что об этом думает? (я точку зрения автора не разделяю, но... ваши мнения?)

Ia ne specialist, no sudia po koncentracii genial'nyh otkrytii' na santimetr teksta i ih neveroiatnuiu global'nost' - ocherednoi' Fomenko ot literatury.
Ia s nim ne soglasna, no ia ne specialist.
Chto skajut specialisty?

Ссылка на тред, где обсуждается эта статья:
http://book.by.ru/cgi-bin/book.cgi?book=dekanat&i=1027025292
- и дальше по треду...

Как стоически прочитавшая ВСЕ ЭТО и вообще большой любитель литературоведения данного романа, могу сказать.
Все "сенсационные" изыскания просят кирпича. Большого, силикатного. :)
Но есть в сем труде и кое-чего полезного: он написан максимально популярным языком и в нем много мелочей, слава автору, не сенсационных, которые вполне пригодны для использования. Характеристики, цитаты писем...
В общем - убрать все мнения и оценки автора, оставить фактологию, источники, материалы - в копилку сойдет.

Ажиотаж вокруг экранизации (так мной и не виденной, говорю сразу) прошел, можно вешать. Потому что материалов разных я время назад набрала по теме...

Кураев - о "Мастере и Маргарите": http://www.kuraev.ru/forum/view.php?subj=29715&order=asc&pg=0
Обсуждение в "Уделе":  http://www.wirade.ru/cgi-bin/wirade/YaBB.pl?board=koapp;action=display;num=1134639067;start=0#4
(Господа, читать Кураева - обязательно. Это что-то феноменальное.)

Демонические образы в романе М.А.Булгакова "Мастер и Маргарита": http://zhurnal.lib.ru/g/gushina_d_s/diplom.shtml

Еще статья: http://www.portal-slovo.ru/rus/philology/258/558/2064/$print_all/  

Из LiveJournal:

О Булгакове.
Надеюсь, среди моих друзей есть знатоки Михаила Афанасьевича. Несколько вопросов:
Откуда имя Воланд?
За что так жестоко с Берлиозом? (кроме Майгеля, никого больше не убили - в чем же его вина?)
Первая "Ершалаимская" глава - что именно рассказывает Воланд? Реальные события - или он читает роман Мастера?
В каком году происходят события "Московских" глав?
За что так круто с Поплавским? (Дядей Берлиоза, приехавшим из Киева - его буквально спустили с лестницы, избив жареной курицей). Ведь сам Булгаков так же приехал в своё время из Киева в Москву! Не может же он после этого считать такой переезд чем-то предосудительным?

Далее читать вот здесь: http://wasapp.livejournal.com/13754.html
В частности, о Воланде (привет Гёте, конечно...) - вот здесь: http://www.bulgakov.ru/v/voland/

О Булгакове 2
Итак. Раз мало кто ответил на вопросы предыдущего поста, дам обещанные ответы.
Хотя и жалко - хотел всё-таки РАЗНЫЕ мнения услышать.
Меня роман "М и М" всегда мучил. Я его не понимал, о чём сейчас честно говорю. (Я и сейчас далеко не всё понимаю). И вот - прочитал А. Зеркалова, и многое встало на свои места. Кстати, хочу сделать это правилом - если я, или вы - мои друзья, - столкнемся с ОЧЕНЬ интересной книгой (или, скажем, фильмом) - давайте ставить друг друга в известность! :) Книга Зеркалова "Этика Булгакова" стоит того, чтобы её прочитать. Я отвечаю.
Сначала - простые ответы. Имя Воланд следует искать в источнике, который на самом виду: указан в эпиграфе. В оригинале "Фауста" (в переводе Пастернака это не передано) ОДИН раз употребляется СЕКРЕТНОЕ имя чёрта: Voland (Фоланд). Platz! Junker Voland kommt! (4023) Продолжение - в примечаниях будет...

А примечания, натурально - вот здесь: http://wasapp.livejournal.com/14057.html

Булгаков 3
И Маргарита, смею напомнить, оттуда же. Однако, всё не так просто. Достаточно беглого сравнения, чтобы увидеть, что Воланд - далеко никакой не Мефистофель. Получается, что Булгаков подчёркивает как раз их различия. И ещё: как описывается появление Мефистофеля?
"Я нечисть ввёл себе под свод!
Открыла пасть, как..."
А? Как кто?
"Бегемот"!
Кстати, может, и случайность. Не знаю, когда именно Пастернак перевёл Фауста, и есть ли в оригинале поминание бегемота. Правда, бегемот поминается и в "Книге Иова", с которой "Фауст" уж точно перекликается...
Деталь: когда Фауст спрашивает имя дьявола (т.е. и хочет услышать: Voland), он перебирает различные его наименования, перифразы: "Губитель", "Лжец", "ПОВЕЛИТЕЛЬ МУХ"...
(выделено мной В. П-П)
Не помню точно, как у Голдинга это словосочетание вводится, надо посмотреть...

Дальше, натурально - здесь: http://wasapp.livejournal.com/14084.html

Кстати, о Гелле. Давно думаю эту мысль, а в исследованиях не попадалось ничего подобного. Не думаю, что я одна такая умная...

            Фауст

                  Вдали передо мной
Встал образ девы бледной и прелестной.
Она ступает медленной стопой,
Как будто цепью скованная тесной.
Признаться, в ней, когда гляжу,
Я сходство с милой Гретхен нахожу.

           Мефистофель

Оставь её: бездушна дева эта,
Всего лишь тень, бегущая рассвета.
С ней встреча - смерть, не счастье, не любовь,
При встрече с ней вмиг стынет в жилах кровь
И человек, как камень, замирает.
Миф о Медузе,- кто его не знает?

             Фауст

Глаза ее недвижно вдаль глядят,
Как у усопшего, когда их не закрыла
Рука родная. Это Гретхен взгляд.
Да, это тело, что меня прельстило!

           Мефистофель

Ведь это колдовство! Обман тебя влечёт:
Красавицу свою в ней каждый узнает.

             Фауст

Какою негою, мучением каким
Сияет этот взор! Расстаться трудно с ним!
Как странно под ее головкою прекрасной
На шее полоса змеится нитью красной,
Не шире, чем бывает острый нож!

http://lib.ru/POEZIQ/GETE/faust_holod.txt

Нуте-с, я добралась до пресловутого сериала. По озвученной уже в первом сообщении причине лично я на эту тему ничего сказать не могу; кто может, тому и слово...

За кота ответьте!
“Мастер и Маргарита”: обсуждают все
     
     Никакой другой сериал не вызывал столько шума и споров, как “Мастер и Маргарита” в исполнении Владимира Бортко. Статистика утверждает, что первые серии побили все рекорды по числу зрителей. Причем равнодушных нет. Либо восторги, либо хула. Единственное, на чем сходятся и противники, и сторонники, это кот. С котом — проблема. Так считает и внук Михаила Булгакова, и наши читатели, приславшие свои отклики на адрес tv@mk.ru Что ж, дискуссия продолжается.
   
     Cергей ШИЛОВСКИЙ, внук Михаила Булгакова:
    — Не хотелось бы обсуждать сериал Владимира Бортко, посмотрев меньше половины фильма. Это не совсем этично. Я готов дать “МК” подробный эксклюзивный комментарий, когда проект закончится. Пока же несомненные плюсы я вижу хотя бы в том уже, что сериал по произведению, вошедшему в золотой фонд литературы, все-таки вышел на экраны. В том, что молодые люди, до сих пор не бравшие Булгакова в руки, захотят его прочитать. В том, что именно после сериала московское правительство задумается о памятнике Михаилу Афанасьевичу, а чиновники от культуры решат наконец вопрос о достойном помещении для музея Булгакова.
    Мне пока неясно, как появились расхождения между текстом сценария, который мы утверждали с Владимиром Бортко, и тем, что в итоге я увидел на экране. Мы с режиссером вплотную работали над сценарием, еще когда сериал запускался на деньги Гусинского. Тогда у Бортко ничего не получилось, и он очень расстраивался, что больше ему уже не удастся снять “Мастера и Маргариту”. Я Владимира Владимировича утешил, что найдутся люди, которые дадут под этот проект деньги. И оказался прав. Только, думаю, давно написанный сценарий можно было бы и освежить. Еще есть ощущение, что у создателей сериала не хватило времени на монтаж.
    Вообще же, тем, кто уже кинулся ругать сериал, надо бы вспомнить, что литературное произведение всегда лучше, чем фильм по его мотивам. Так было и так будет. Ругать, равно как и хвалить фильм, повторюсь, возможно будет, только посмотрев его целиком. Пока же мне понравился Александр Галибин в роли Мастера, хотя в книге этот персонаж совершенно другой. Неплохо сыграны Берлиоз Александром Адабашьяном и Иешуа — Сергеем Безруковым. Хороша Маргарита в исполнении Анны Ковальчук. Актриса действительно очень похожа на мою бабушку Елену Сергеевну, последнюю супругу Булгакова. Мне не сильно по душе идея режиссера, чтобы Мастера дублировал Сергей Безруков. И, конечно, самый провальный персонаж сериала — Бегемот. Я помню, что весь подготовительный период мы с Бортко обсуждали, что все сцены с котом будут сняты в компьютерной графике. Но, видимо, бюджета не хватило, и я, мягко говоря, был удивлен, увидев именно такого Бегемота.
   
     СЛОВО НАШИМ ЧИТАТЕЛЯМ:
    • “Считаю, что профессионал, с блеском воплотивший на экране булгаковских героев “Собачьего сердца”, не смог найти ключики к более позднему и более сложному произведению Михаила Афанасьевича. Говорю это как профессиональный режиссер театра драмы и кинорежиссер. Верное распределение ролей — это, как известно, 70 процентов успеха, а режиссер, похоже, пошел где-то на компромисс, и не один раз... Кукла Бегемота смешит всех и сразу, но это “фагоцитоз” — смех не запланированный, смех убивающий, смех над ошибкой. Право слово, жаль. Александр Тяпов”.
    • “Я прочитала книгу лет в 13, сейчас мне 39. И, конечно, как у всех, у меня есть определенное представление, как внешне должно все выглядеть. Кот не понравился — игрушечный, а Александр Баширов — очень понравился. Абдулов, по-моему, на Коровьева не похож ни внешне, ни внутренне. Он тяжеловат для такой роли. По-моему, для многих ролей не помешала бы легкость и безбашенность Евгения Миронова, не в смысле внешности, а в смысле манеры игры.
    Вообще, действительно, юморнее можно было поставить. Вера”.
    • “С актерами можно согласиться. Но неужели бюджет фильма не мог позволить нормального кота? И вот еще анекдот:
    — Смотрел вчера “Мастер и Маргариту”? — Смотрел. — И как? — Просто драма: Ленин приказал казнить Сашу Белого. Шлендер Надежда”.
    • “Что бы там ни говорили, а все произведения искусства созданы для нашего с вами удовольствия. От Донцовой до Шекспира; от Киркорова до Моцарта, от Церетели до Родена. И если нам что-то не нравится, значит, мы недоросли, или переросли уровень произведения, или “ну не мое это!”. Фильм “Мастер и Маргарита” не стоит разбирать на запчасти (так можно убить и “Войну и мир”, например). А в целом фильм тревожит и проникает. Значит, удача, бесспорно. Александр”.
    • “Понтий Пилат — наверное, самое худшее, что может быть!!! Правитель земель иудейских в мускульном доспехе! Воланд-Басилашвили? Увольте, нет в нем огня. Ну, а главное — нет духа, атмосферы, а жаль. Гаттерман Игорь”.
    • “Впечатление очень неоднозначное, но пока скорее хорошее, чем нет. “Мастер и Маргарита” — моя любимая книга, я отношусь к ней очень трепетно и боялась “переноса” на экран. Олег Басилашвили вытягивает роль только своим талантом. Внешне Воланд, по моему мнению, должен быть другим. Янковский был бы лучше. Неожиданно великолепным оказался Безруков, что приятно. Не подозревала, что в его глазах может быть столько доброты, а в улыбке — обаяния. Бездомный, Коровьев, первосвященник и Маргарита тоже очень хороши. Азазелло — просто лучше некуда. Во время многократного перечитывания романа я ярко представляла себе образы всех персонажей, и только Мастер остался закрытым. Галибин — как раз то, что нужно. Просто поразительно. К сожалению, “верхушка” варьете, Бегемот, Берлиоз оставляют желать лучшего. У Геллы должен быть шрам — это важная деталь, но ее упустили. Но что вызвало недоумение и, по моему мнению, является большим промахом, так это красные “тренировочные” штаны и у Пилата, и у римских воинов. Явно лишней является и сцена с полуобнаженными гражданками в коридоре учреждения. Ее нет в романе, и это явный ляп. Смеха над фасонами белья он не вызывает и, по моему мнению, пошловат. А вообще-то режиссер молодец! Взяться за такое сложнейшее дело могут единицы. Татьяна Сушальская”.
    • “Антирекламу фильму усиленно делали вот уже в течение двух лет. Результат: все ожидали большего, а вышло, как всегда с экранизацией. Те, кто не читал, спасибо режиссеру, теперь прочтут. Те, кто читал, прочтут тоже, чтобы восстановить СВОЁ, неповторимое видение романа.
    В самом деле, начнем с Воланда: Басилашвили — великолепен, но, увы, как Воланд Бортко, а не Булгакова. Воланд-Басилашвили наводит на мысль, что эпоха Сатаны подходит к концу, между тем как Сатана в расцвете лет у Булгакова не случаен: именно такой возраст свидетельствует о пике карьерного роста, а значит, именно сейчас (имеется в виду время действия романа) — пик эпохи Сатаны. Поэтому одна из главных идей романа искажается.
    Визуализация (начиная с образов куклоподобного, а не котообразного, как в романе) Бегемота (особенно на фоне идущего во всех кинотеатрах “Кинг-Конга”) и заканчивая весьма слабеньким и неестественным (по сравнению с Гарри Поттером) полетом Маргариты на метле) выглядит весьма дешевой. Фильм смотрится, как проекция на бумаге 3D-объекта: хорошо, узнаваемо, да не то! Или как открытка с “Джокондой”. То, что в “Собачьем сердце” удалось на славу (быт, речь, атмосфера), в “М. и М.” теряет свое значение и сводит философскую подоплеку до уровня болтовни в кухне коммуналки. Татьяна Маславкова”.
    • “Ну вот и появились на экране Пашка-Америка из “Трактира на Пятницкой” и Марья Сергеевна Швецова из питерской районной прокуратуры! Ну почему, скажите, в профессоре Преображенском и докторе Борментале абсолютно не просматривались начальник пионерлагеря тов. Дынин и героический красноармеец Сотников?! Загадка Владимира Бортко! Игорь Крючков”.
   
Московский Комсомолец
от 23.12.2005
Отсюда: http://www.mk.ru/numbers/1968/article67076.htm
___________________________________________________________________________________
Сериал про Мастера и Маргариту
2005-12-21 14:12:24

Третьего дня по ящику начали казать телесериал «Мастер и Маргарита», поставленный режиссёром Бортко по одноимённому роману. С интересом посмотрел первые три серии.

Само желание экранизировать данное произведение – оно несколько странное. Оно понятное, деньги нужны всем – в отечественной литературе нет более популярного/раскрученного произведения. Но… Произведение – это ведь текст, то есть умело, в особом порядке сложенные слова. А кино – это движущиеся картинки, которые вообще никак не отображают того, что изложено в тексте.

   В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат.

Каким образом можно показать плащ так, чтобы все зрители поняли, что подбой – кровавый, а не красный? Как донести до зрителя, не знакомого с кавалерией, что шаркающая походка - кавалерийская? Как дать понять, что дворец принадлежит Ироду Великому? Как объяснить, кто такой прокуратор и что он делает в Иудее?

Есть мнение, что в кино этого сделать нельзя никак. Язык кино – он совсем другой. Текст пишет «своим языком» один автор, лично. А язык кино – он синтетический. В нём сочетаются языки сценариста, режиссёра, оператора, актёров, звукооператора, специалистов по эффектам. Огромный коллектив, который надо заставить «звучать» - примерно как оркестр. Режиссёр – он как дирижёр. Собирает, настраивает, руководит исполнителями. Получается, понятно, не у всех. Однако создатель «Собачьего сердца» - внушает надежды. И вот – экранизация известного Текста.

Перво-наперво подивили актёры. Тут ведь как: книгу читали практически все более-менее образованные люди. А кое-кто знает практически наизусть. И потому у каждого в голове давным-давно живут образы героев своего собственного, индивидуального изготовления. Которые по определению не могут совпадать с вИдением других людей. Отсюда, как можно догадаться, сразу возникает диссонанс: персонажи фильма не похожи на персонажей книги. Непонятно одно: зачем отходить от авторских описаний?

Например, Воланд в изображении актёра Басилашвили. Актёр он, не будем лицемерить, большого таланта. Но вот на Воланда как-то не похож, не такой он в тексте, Воланд. Лично я не увидел никакой суровости, а уж тем более – суровой мрачности. Да, похож на Дэ Ниро в фильме «Сердце Ангела», понимаю, вы его смотрели. Но на Воланда из книги – нет.

Вот актёр Галкин умело изобразил Шуру Балаганова вместо поэта Бездомного, но получилось смешно, и потому вроде как даже неплохо. А Понтий Пилат в изображении Кирилла Лаврова – наоборот. Какой же это, извиняюсь, Понтий Пилат? Пилат был человеком а) военным б) жестоким. Ни того, ни другого в Кирилле Лаврове увидеть невозможно. Оно понятно, что ни режиссёр, ни актёр понятия не имеют, как выглядят и говорят военные люди, привыкшие руководить личным составом. Но всё-таки не мешало бы поинтересоваться – как и что. Ибо вместо сурового прокуратора мы имеем дряхлеющего старика с неважной дикцией.

То же самое касается Марка Крысобоя: недостаточно быть физически здоровым, надо ещё уметь отдавать команды с акцентом. Акцент – это когда Марк говорит «Римского прокуратора называть -- игемон», а не когда Пилат говорит «кавалерийская турмА». Какая турмАа? Которая дом родной? Непонимание сквозит во всём, начиная от фанерных декораций и заканчивая солдатами конвоя со щитами и копьями: они как вообще своего арестанта связанного укрощать/ловить если что собираются – щитами и копьями? Почему перед съёмками было не посмотреть художественный фильм Мэла Гибсона, где римские солдаты выглядят как солдаты и ведут себя как подобает солдатам?

Неплохо выступил актёр Абдулов. Не совсем понятно, чем похож на Азазелло отличный актёр Филиппенко. Очень жаль, что Христос в исполнении Безрукова не пояснил Пилату: и за всё, что мы делаем, отвечать будем тоже вместе. Странно, что Безруков в фильме один: без Космоса, Пчёлы и других балбесов. А ведь могли бы успешно составить бригаду Воланда – наш зритель был бы счастлив.

Крайне убедителен врач в исполнении Василия Ливанова. И в то же время люди, идущие по улице и создающие видимость жизни – совершенно очевидно, что бездарные актёры, настолько искусственно всё выглядит. В третьей серии, кстати, дело пошло на лад: сцена с врачом и санитарами в стенах дурдома сделана отлично. Но всё в целом – не впечатляет.

В чём причина? Перво-наперво в работе режиссёра. Это для него так убедительно играют актёры. Во-вторых – работа оператора. Наши творцы очень любят рассказывать «это очень серьёзный оператор, он работал на фильме [вставить название плюс дата 1965 год]». Почему-то считается, что именно эти граждане умеют снимать кино. Почему-то никто не хочет думать о том, что язык кино – он меняется, и вместе с ним меняются операторские приёмы. И то, что годилось для 1965 и 1983 – совершенно не годится сейчас.

По каким-то неясным причинам практически всё снято неподвижной, намертво приколоченной к полу камерой. Видимо, чтобы получилось «как у Эйзенштейна» - других разумных объяснений этому нет. Видимо, так хотел оператор-ветеран. Или режиссёр-ветеран. Диалоги сняты стандартной «восьмёркой», общие планы – намертво приколоченная камера. А ведь можно подойти поближе, отойти подальше, искусно поменять план. Хоть бы посмотрели чего-нибудь из фильмов за последние десять лет – что там нынче в Голливуде придумали нового? Да вы любой сериал американский посмотрите, там ведь есть чему поучиться. Не можете понять из фильмов – купите букварь с гонораров, не жлобьтесь на дело.

Ещё есть такая вещь как оптика. Ну, там, длиннофокусные объективы, короткофокусные. И те, и другие помогают решать специальные задачи, создавая у зрителя специфические ощущения и переживания. Порадовала в этом плане, повторюсь, только сцена в дурдоме – очень хорошо сделано. Остальное – как будто кто-то другой снимал.

Кроме того, есть ещё такая вещь как фильтры. Как стеклянные, так и в фотошопе. С помощью фильтров можно картинку слегка размыть, осветлить или затемнить в нужных местах. Цветокоррекцией заняться. И что мы имеем? Тупо снятое видеокамерой изображение: сепия, цветное. Ребята, мы тут уже в другой век переехали. А вы?

Отдельно следует упомянуть свет. Именно с помощью света в кино решается масса вопросов «волшебства». Все ли помнят жуткое лицо Ганнибала Лектера в фильме «Молчание ягнят», когда он стоя в камере беседовал с Клариссой Старлинг? А там всех делов – немного наклонил голову, ухмыльнулся, а снизу подсветили. Вот тебе и готовый людоед. А тут что? А ничего. Светло – и ладно. Ни тебе тонких замыслов, ни удачных решений. Ну, кроме сумасшедшего дома, да и то только на фоне всего остального.

Всё вместе в обязательном порядке подчёркивается звуком. Что мы имеем в звуке? Тупо записанные разговоры. Ни тебе фоновых шумов, ни тебе музыки – ничего. Сказал фразу – помолчали, сказал ещё одну – обратно помолчали. Граждане, это же не театральная постановка, это кино. Ну как так можно? Это ж азы профессии. Про музыку вообще говорить не буду, ибо сказать нечего.

Отдельно надо остановиться на спецэффектах. Спецэффекты – уровня советского кино. Особенно дивный получился кот, пошитый из советского искусственного меха марки «Чебурашка». Зачем он такой? Это у вас технологии изготовления монстров так отработаны? Вы там что – перед съёмками «Миллион лет до нашей эры» смотрели? Или кто-то из вас в этой шкуре в детсаду на утреннике выступал? Кот, принимающий человеческий образ – давненько такого убожества не видал. Что там дальше-то зрителя ждёт?

Это что же получается? Все деньги ушли на актёров, что ли? Чтобы привлечь внимание, наняли только советских, которых знает вся страна? Соответственно, получилось «в бой идут одни старики», а на спецэффекты денег не хватило? А монтировали вообще сами, на домашнем компе? Иначе неясно, как вот такое получается.

Напрашивается вопрос: как у режиссёра Бортко с дирижированием? Что играет под его руководством оркестр специалистов? На протяжении трёх серий, увы, нечто невразумительное.

Но зато советский режиссёр Бортко не мог пройти мимо темы кровавой гэбни. Естественно, в фильме присутствуют упыри из НКВД. Мало ли чего там в романе поэт Бездомный говорил про Соловки? Смело заменим на лагеря! Ведь станет откровенно лучше.

Долг советского режиссёра – показать все ужасы тоталитаризма сразу, и неважно, чего там хотел автор книги. В нашем кино всё будет как следует: гэбня засучивает рукава чтобы немедленно избить подозреваемого на допросе, актёр Гафт будет говорить с «кавказским» акцентом – ведь надо же как-то обозначить тему кровавого Берии? Без этого фильм советского режиссёра, который кровавой гэбни отродясь в глаза не видел – не фильм. А то, что от булгаковской иронии и сатиры не осталось и следа – какое нам дело до этого Булгакова?

Ожидаю полного раскрытия через образ Понтия Пилата государственного антисемитизма в СССР вместе с врождённым иррациональным антисемитизмом русских.

Порадовало то, что нехороший дом в фильме – это мой дом, по адресу город Санкт-Петербург, улица Старорусская, дом 5/3. Приятно смотреть, как действующие лица бегают по родному двору.

В общем, пока что получаются только вялые иллюстрации к тексту. А точнее – практически театральную постановку для телевидения. Не более того.

Что после фильма «Собачье сердце» выглядит несколько странно.

Смотрим дальше.

(с) Гоблин, отсюда: http://www.oper.ru/news/read.php?t=1051601588
___________________________________________________________________________________
Примус починили

Состоялась премьера сериала «Мастер и Маргарита». Большее уважение к классику можно было проявить только в формате радиопьесы.

Не будем придираться к мелочам. Не будем глупо иронизировать по поводу кота Бегемота, которого играет переодетый в костюм с детского утренника помощник депутата Жириновского по делам инвалидов – за полноценного CGI-кота американцы просили 3 миллиона. Не будем деланно беспокоиться за пожилых актеров, которым явно трудно ходить в некоторых мизансценах. Сериал «Мастер и Маргарита» успешно вышел на федеральном канале «Россия», а значит, силы мрака, чинившие препятствия киновстрече народа со своим любимым романом, повержены.

И бес, посрамлен, плакася горько.
Но наша радость была бы неполной без робкой хотя бы попытки понять, что же случилось? Как получилось, что самый ожидаемый проект года, экранизация от главного эксперта по Булгакову, оказался просто скромной телепостановкой? Похоже, что проклятие, которое, как говорят, висит над этой книгой, имеет природу куда более жуткую, чем происки сатаны.

Потому что есть какая-то справедливость в том, что антисоветский роман «Мастер и Маргарита» стал литературным эталоном брежневской эпохи – в растрепанном и кастрированном журнальном варианте 1966 года, на фотокопиях, позже – в бесчисленных респектабельных изданиях. Надменный и раздражительный Булгаков, устами профессора Преображенского признававшийся в нелюбви к пролетариату, руками Турбиных защищавший свой мир от коллективизации духа, был насильно прощен и полюблен так страстно, как, вероятно, ни один русский писатель.

Фантасмагория «Мастера и Маргариты», восходящая к Гоголю и Гофману, в этом обожании как-то незаметно превратилась в особый фольклорный Брайтон-бич для внутренних эмигрантов эпохи застоя и перестройки. И есть столь же зловещая логика в том, что сериал Владимира Бортко является экранизацией не столько сериала, сколько этой всенародной любви.
Бесконечный кредит доверия, заслуженный этим режиссером после безупречной постановки «Собачьего сердца», сыграл со всеми злую шутку. В первую очередь – с самим режиссером. Потому что бережность, с которой Бортко экранизировал историю эксперимента профессора Преображенского и которая более прочих деталей картины ставилась ему в заслугу, была наименьшим из достижений – классикой фильм сделали тщательный кастинг и сложные художественные решения, то есть все то, что собственно к Булгакову отношения не имело.

А если всенародная любовь – то всенародный канал, всенародные актеры, всенародный формат видео и исполнение всех желаний.
Причем при всей подробности и постраничной тщательности экранизации Бортко отклоняется от текста в самых странных, но по-своему предсказуемых местах. В разговоре с Воландом на Патриарших, когда лукавый упоминает Канта, простодушный Бездомный восклицает: «Взять бы этого Канта, да за такие доказательства года на три в Соловки!» В сериале «Соловки» заменены на лагеря – для доходчивости, видимо. Подобная починка примусов по-своему логична: какой манифест интеллигенции без слова «лагеря»?

Скованные по рукам и ногам обожанием Булгакова, актеры пугливо, едва дыша, крадутся по экрану. Тихо бормочет себе что-то под нос Берлиоз-Адабашьян, осторожно беснуется Бедомный-Галкин, нервно подличает Лиходеев – Панкратов-Черный. Усталый Пилат-Лавров механически цедит про истину. И только Безруков, сыгравший Иешуа, ищет собственную интонацию и пластику – вполне удачно, кажется (черт с ним, с Есениным, с кем не бывает). Да Басилашвили, в силу совершенной неожиданности подобного воплощения Воланда, невольно цепляет взгляд. В этой заторможенности есть определенная привлекательность – телевизионный «Мастер и Маргарита» никак не мешает зрителю проживать тот роман, который прописан в его памяти.

Большего уважения к тексту невозможно себе представить – разве только радиопьеса.
Отказ искать современное содержание в классике – не новость. Правда, надо заметить, что «Собачье сердце» Бортко, вышедшее в 1988 году, по стилистике и интонации имело много общего с тем, что видели граждане за окном. По сути, это был внятный художественный ответ на перемены в стране. Консервы из «Мастера и Маргариты» такой задачи и не ставили.

Парадокс, однако, в том, что современного «Мастера» страна уже получила – в виде «Ночного дозора», при всем его интеллектуальном убожестве и кособокости. И обыденность бесовщины, и схватку добра и зла в каждой булочной, и общую гротескную обморочность местного ландшафта и подозрительную в смысле метафизики природу Москвы, – все это нам уже преподнес Бекмамбетов со товарищи. Нельзя сказать, что размен равноценный – но что делать. Свято место пусто не бывает.

(с) Антон Костылев
20 ДЕКАБРЯ 14:12
Отсюда: http://gazeta.ru/2005/12/20/a_502033.shtml

И есть еще обсуждение на форуме Хеннет Аннун

Сайт, посвященный Булгакову: http://bulgakov.km.ru/
А вот тут лежит булгаковская энциклопедия: http://www.bulgakov.ru/

Элхэ Ниэннах записан в 05/20/06 :: 11:32am:

Кураев - о "Мастере и Маргарите": http://www.kuraev.ru/forum/view.php?subj=29715&order=asc&pg=0 Обсуждение в "Уделе":  http://www.wirade.ru/cgi-bin/wirade/YaBB.pl?board=koapp;action=display;num=1134639067;start=0#4 (Господа, читать Кураева - обязательно. Это что-то феноменальное.)

 И вот еще:  http://www.neofit.ru/modules.php?name=bs&file=displayimage&album=57&pos=-504
Сразу хочу предупредить:  это будет пожестче Кураева. Как мне кажется.

P.S.  ;) Имеет ли все это отношение к "Коду да Винчи"? Честный ответ: нет, но музыкой - навеяло... ;)

Рискну сказать, что экранизация Бортко мне кажется достойной.

Мне она кажется великолепной, учитывая убогий бюджет и объективные трудности... Я имею в виду, что почти все выразительные средства, заложенные в книге, не сработают на экране! А попытка их заменить вызвала бы оглушительный свист "защитников Булгакова"! Фильм снят с уважением к книге, без особых изменений и ... не теряет в сравнении с книгой...
ИМХО

В этом смысле да. У Булгакова очень много накручено на язык и игру слов (одни его фамилии чего стоят -- и не только).

(ошалев сего числа) Эрин, ох, спасибо за ссылку... Это с ума сойти что такое, слов нет никаких. Автора в студию. Восхитительная какая недобросовестность, какой вольный пересказ - читал по диагонали десять лет назад, что ли?..

Цитировать:

«Остается, пожалуй, одно – обзавестись тряпками и заткнуть ими все щели моей спальни! Чтоб не проникало милосердие. Не могла же эта дура Фрида дать вам взятку». – «Да нет, - отвечает Маргарита, - это не милосердие, а легкомыслие. Я попросила вас за Фриду только по тому, что имела неосторожность подать ей твердую надежду. Она ждет, она верит в мою мощь. И если она останется обманутой, я попаду в ужасное положение. Я не буду иметь покоя всю жизнь. Так уж вышло». - «А, - сказал Воланд, - это понятно».

Цитировать:

Дух  перехватило  у Маргариты, и  она уж  хотела  выговорить заветные и приготовленные в душе слова, как вдруг побледнела, раскрыла рот и вытаращила глаза. "Фрида! Фрида!  Фрида!  --  прокричал  ей в  уши  чей-то  назойливый, молящий голос. -- Меня зовут Фрида!" -- и  Маргарита, спотыкаясь  на словах, заговорила:     -- Так я, стало быть, могу попросить об одной вещи?     -- Потребовать, потребовать,  моя донна, --  отвечал Воланд,  понимающе улыбаясь, -- потребовать одной вещи!     Ах,  как  ловко  и отчетливо  Воланд  подчеркнул,  повторяя слова самой Маргариты -- "одной вещи"!     Маргарита вздохнула еще раз и сказала:     --  Я хочу, чтобы  Фриде  перестали  подавать тот  платок,  которым она удушила своего ребенка.     Кот  возвел  глаза  к  небу  и шумно  вздохнул,  но ничего  не  сказал, очевидно, помня накрученное на балу ухо.     -- Ввиду того, -- заговорил  Воланд, усмехнувшись,  --  что возможность получения вами взятки  от этой дуры Фриды совершенно, конечно, исключена  -- ведь это  было бы несовместимо с вашим королевским достоинством, --  я уж не знаю,  что  и  делать.  Остается, пожалуй,  одно  -- обзавестись тряпками  и заткнуть ими все щели моей спальни!     --  Вы о чем  говорите,  мессир?  -- изумилась  Маргарита, выслушав эти действительно непонятные слова.     -- Совершенно  с вами согласен, мессир, -- вмешался в разговор кот,  -- именно тряпками, -- и в раздражении кот стукнул лапой по столу.     -- Я о милосердии  говорю, -- объяснил свои слова Воланд, не  спуская с Маргариты огненного глаза.  --  Иногда совершенно неожиданно  и коварно  оно проникает в самые узенькие щелки. Вот я и говорю о тряпках.     -- И я о том же говорю! -- воскликнул кот и на всякий случай отклонился от Маргариты, прикрыв вымазанными в розовом креме лапами свои острые уши.     -- Пошел вон, -- сказал ему Воланд.     -- Я  еще кофе не пил, --  ответил кот,  -- как же это я уйду? Неужели, мессир, в  праздничную ночь гостей за столом разделяют на два сорта? Одни -- первой,  а  другие,  как выражался этот  грустный скупердяй-буфетчик, второй свежести?     -- Молчи, -- приказал  ему Воланд и, обратившись  к Маргарите, спросил: --  Вы, судя  по  всему,  человек  исключительной  доброты?  Высокоморальный человек?     -- Нет, -- с  силой ответила Маргарита, --  я знаю,  что  с вами  можно разговаривать только  откровенно,  и  откровенно вам скажу: я легкомысленный человек. Я попросила вас за  Фриду только  потому,  что имела неосторожность подать ей  твердую надежду. Она ждет, мессир, она верит в мою мощь.  И  если она останется обманутой, я попаду в ужасное положение. Я не буду иметь покоя всю жизнь. Ничего не поделаешь! Так уж вышло.     -- А, -- сказал Воланд, -- это понятно.     -- Так вы сделаете это? -- тихо спросила Маргарита.     --  Ни  в  коем  случае,  --  ответил  Воланд, -- дело  в  том, дорогая королева, что  тут  произошла маленькая  путаница.  Каждое ведомство  должно заниматься  своими делами.  Не  спорю, наши возможности довольно велики, они гораздо больше, чем полагают некоторые, не очень зоркие люди...     --  Да,  уж  гораздо  больше,  --  не  утерпел  и  вставил  кот, видимо гордящийся этими возможностями.     -- Молчи, черт тебя возьми! -- сказал ему Воланд и продолжал, обращаясь к  Маргарите:  -- Но  просто,  какой  смысл  в  том, чтобы сделать  то,  что полагается делать другому, как я выразился, ведомству? Итак,  я этого делать не буду, а вы сделайте сами.     -- А разве по-моему исполнится?     Азазелло  иронически  скосил  кривой  глаз  на  Маргариту  и  незаметно покрутил рыжей головой и фыркнул.     --  Да  делайте  же, вот  мучение,  --  пробормотал Воланд  и, повернув глобус, стал всматриваться  в какую-то деталь на нем, по-видимому, занимаясь и другим делом во время разговора с Маргаритой.     -- Ну, Фрида, -- подсказал Коровьев.     -- Фрида! -- пронзительно крикнула Маргарита.     Дверь распахнулась, и растрепанная, нагая, но  уже без всяких признаков хмеля женщина  с исступленными глазами  вбежала в комнату и простерла руки к Маргарите, а та сказала величественно:     -- Тебя прощают. Не будут больше подавать платок.     Послышался вопль Фриды, она  упала на пол ничком и  простерлась крестом перед Маргаритой. Воланд махнул рукой, и Фрида пропала из глаз.

Вот вам и "не милосердие, а легкомыслие"...
Слов нет никаких уже. "Код Булгакова", тьфу! Поразительно, судя по всем подобным статьям, ненавидел Михаил Афанасьевич Елену Сергеевну. Страшной, тихой, ядовитой ненавистью.

Элхэ, это была программа "Библейский сюжет". (Сам смотрел. Правда, застал только конец с глубоко потрясшей меня фразой: "...А истины там нет." ". И, боюсь, здесь они правы...) А на сайте приводится "подстрочник" закадрового текста, т. е., полагаю, пересказ, а не цитата.
А насчет Е.С. и М.А. ... Мне как-то не очень близка идея "параллелей"  их с Мастером-Маргаритой. Боюсь, здесь я полностью согласен с Валентиновым и его интерпретацией сего сюжета... :( :(

Вот-вот, и я о том же... мало ли, что я, например, себе там внутри меня думаю про то, что пишу... ::) Вот, скажем, я полагаю, что на некоторые вопросы отвечать не имеет смысла, потому что поверят ответу процентов пятьдесят, а остальные решат, что все равно все не так. А? ;)

Зато сейчас будет вещь.
_____________________________________________________________________________

     
Елена Михайлик ( :))
Перемена адреса

   Это народовольцы,
   Перовская,
   Первое марта,
   Нигилисты в поддевках,
   Застенки,
   Студенты в пенсне.
   Повесть наших отцов,
   Точно повесть
   Из века Стюартов,
   Отдаленней, чем Пушкин,
   И видится
   Точно во сне.

   Б. Пастернак. 1905 год

   С глубокой благодарностью С. Неклюдову и его семинару

   В 1961 году в Ивановском районе Одесской области всем участникам ленинского коммунистического субботника была выдана премия размером в 1 рубль 43 копейки. Человеку другой эпохи трудно понять, откуда взялась странно некруглая сумма премиальных. Стандартных цен на водку более не существует, поэтому сейчас уже сложно предположить, что героическим участникам субботника просто выдали по бутылке — если можно так сказать, подобному предположению неоткуда взяться. Но все-таки цифра привлекает внимание историка тем, что она некруглая, точная, и догадаться, что она соответствует стоимости водки, довольно легко — а вот причины, по которым раздачу с неизбежностью должны были оформить как денежную премию, восстановить сегодня уже довольно трудно; для их реконструкции требуется понимание смысловых (если угодно, диалектических) связей в советской картине мира. Необходимо знание о том, что по негласным советским правилам ленинский субботний энтузиазм трудового крестьянства не следовало подогревать спиртными напитками, и о том, что в 1960-е годы это положение уже как бы потеряло свой мистический смысл, — сохранив, впрочем, смысл обрядовый. Колхозные власти пытались не столько скрыть метод поощрения, сколько юридически и идеологически оформить его.

   Вообще представление о степени взаимодействия быта и идеологии на разных стадиях существования советской власти начало распадаться едва ли не одновременно с самими советскими институтами. В начале 1990-х годов при расшифровке стихотворения Александра Галича “Композиция № 27, или Троллейбусная абстракция” школьники 10-го класса уже предполагали, что реплика “Тут его и цап-царап на партком!” подразумевает неприятности, связанные с каким-нибудь неосторожным политическим высказыванием, но никак не с супружеской изменой. Поскольку таковая, по их убеждению, в компетенцию парткома не могла входить никак. Идеология и частная жизнь были для них разнесены по разным графам.

   Этот феномен дробления и категоризации некогда единого контекста, собственно и являющийся предметом данной работы, насколько мы можем судить, характерен для восприятия относительно недавнего прошлого. События, люди и тексты реорганизуются в соответствии с теми тенденциями, которые опознает и выделяет в прошлом обыденное сознание следующего поколения. Неизбежное последствие при этом — потеря тех групп значений, которые жестко локализованы в конкретном промежутке времени (и, соответственно, являются полем работы комментатора).

   В свое время сходный механизм описывал Ю. Лотман в “Культуре и взрыве”:

   Произошедшее получает новое бытие, отражаясь в представлениях наблюдателя. При этом происходит коренная трансформация события: то, что произошло, как мы видели, случайно, предстает как единственно возможное. Непредсказуемость заменяется в сознании наблюдателя закономерностью. С его точки зрения, выбор был фиктивным, “объективно” он был предопределен всем причинно-следственным движением предшествовавших событий.

   Именно такой процесс происходит, когда сложное переплетение причинно обусловленных и случайных событий, которое называется историей, делается предметом описания сначала современниками, а потом историками. Этот двойной слой описаний направлен на то, чтобы удалить из событий случайность. Такого рода подмена легко осуществляется в тех сферах истории, где господствует постепенность... (Лотман 1992: 30).

   Подобно тому, как исторические события постфактум обретают единственно возможное направление, каждый конкретный элемент культуры и быта наделяется неким преимущественным значением, в соответствии с каковым и рассматривается в дальнейшем. По мере того, как приметы времени приобретают археологический характер, происходит их дифференциация и распределение по временным промежуткам, территории, областям знания. Киргизский эпос “Манас” отделяется от альманаха “Метрополь” [1]. Объекты, сопряженные друг с другом в синхронии, став прошлым, оказываются разнесены по зачастую никак не сообщающимся категориям. А сравнительно небольшой временной интервал не позволяет ощутить дистанцию. В результате на смежную культуру как бы по презумпции распространяются не только современные представления об объектах и связях между ними, но и современные механизмы производства значений.

   Примером того, какое влияние это расслоение порой оказывает на восприятие художественного текста, может служить отрывок из поэмы Твардовского “Василий Теркин”:

   А у нашего солдата

   Адресатом белый свет —

   Кроме радио, ребята,

   Близких родственников нет.

   Данное четверостишие интересно тем, что все составляющие содержащегося в нем каламбура по-прежнему активно бытуют в культуре. Номенклатура анкет, где расшифровывается понятие “близкий родственник” — мать, отец, муж, жена, сын, дочь, брат, сестра, — потеряла свое угрожающее значение — см. “родственники за границей”, “родственники на оккупированной территории”, “непролетарское происхождение” и т.д. (заметим, что у Маяковского Дантесу задают классические вопросы времен чистки: “А ваши кто родители? Чем вы занимались до 17 года?”), но осталась в узусе. Значение радио в обществе времен Великой Отечественной также зафиксировано в культуре — репродуктор-тарелка и голос Левитана “От советского Информбюро...” стали в глазах послевоенных поколений неотъемлемыми приметами времени, равно как и радиообращение Сталина “Братья и сестры” [2].

   Более того, все элементы структуры, делающей существительное “радио” в пределах четверостишия в том числе и метонимией имени собственного Сталин, в глазах аудитории по-прежнему принадлежат одному смысловому полю. Утрачена возможность автоматически расположить блоки в том же порядке, в каком это сделал бы современник. И даже метрическая подсказка (возможность прямой подстановки имени вождя) не позволяет удержать значение на поверхности.

   В принципе реконструкция подобных связей — работа комментатора. Однако ситуация осложняется тем, что комментаторы и текстологи сами находятся под воздействием этого механизма и часто руководствуются уже дискретными, реорганизованными данными об эпохе и исследуемом тексте. Более того, сама природа комментария как жанра подразумевает распределение по категориям, классификацию, выделение существенной информации — то есть фактически мы опять-таки имеем дело с двойным слоем описаний, направленным на оформление опознанных закономерностей.

   Соответственно, в целом ряде случаев комментарий оказывается не инструментом восстановления первоначальной валентности текста, но частью механизма переосмысления этого текста, фиксирующей своим авторитетом новые значения.

   При первой публикации “Мастера и Маргариты” М. Булгакова из главы 31 (“На Воробьевых горах”) удивительным, колдовским образом исчезло несколько абзацев. В машинописном варианте 1938 года за словами Мастера “Да, совершилось” следовало:

   Тут вдалеке за городом возникла темная точка и стала приближаться с невыносимой быстротой. Два-три мгновения, точка эта сверкнула, начала разрастаться. Явственно послышалось, что всхлипывает и ворчит воздух.

   — Эге-ге, — сказал Коровьев, — это, по-видимому, нам хотят намекнуть, что мы излишне задержались здесь. А не разрешите ли мне, мессир, свистнуть еще раз?

   — Нет, — сказал Воланд, — не разрешаю. — Он поднял голову, всмотрелся в разрастающуюся с волшебной быстротой точку и добавил: — У него мужественное лицо, он правильно делает свое дело, и вообще все кончено здесь. Нам пора! (Булгаков 1992: 504).

   В опубликованном варианте сохранилась только фраза: “Маргарита на скаку обернулась и увидела, что сзади нет не только разноцветных башен с разворачивающимся над ними аэропланом (курсив мой. — Е.М.), но нет уже и самого города...” (Булгаков 1990: 367).

   Тот факт, что сцена была изъята при первой публикации и, несмотря на полную аутентичность [3], не включалась в корпус книги впоследствии, свидетельствует о том, что она стабильно воспринималась публикаторами как сомнительная или излишняя.

   Тем не менее исследователей творчества Булгакова чрезвычайно занимал неизвестный обладатель мужественного лица, ради которого Воланд лишил Коровьева удовольствия свистнуть еще раз. Кем мог быть человек, которому князь мира сего счел недолжным причинять вред — или даже неудобство?

   В комментариях к черновикам “Мастера и Маргариты” Виктор Лосев пишет: “Эта загадочная реплика Воланда, видимо, относилась к правителю той страны, которую он покидал. Из уст сатаны она приобретала особый смысл” (Булгаков 1992: 516). Борис Соколов в “Булгаковской энциклопедии” уже прямо указывает: “...в последней редакции, создававшейся одновременно с “Батумом”, Воланд, покидая Москву, хвалит С. [4]: “У него мужественное лицо...””.

   Эта интерпретация становится в определенной мере “общим местом” и автоматически воспроизводится рядом других комментаторов. Это по меньшей мере удивительно, если вспомнить, откуда именно прилетел на Воробьевы горы таинственный аэроплан.

   На всем протяжении второй половины 1920-х — ранних 1930-х Михаил Булгаков пытался сквитаться с советской властью за поглощенный вьюгой город Киев и проигранную гражданскую войну. Он наводил на красную Москву полчища тропических гадов (“Роковые яйца”), устраивал конец света в одном отдельно взятом жилтовариществе (“Собачье сердце”), напускал на обитель революции чуму (“Багровый остров”) и травил разнообразными газами бесчисленное количество советских граждан (“Адам и Ева”). Сцена отлета с Воробьевых гор в редакции 1934 года стоит в том же ряду. На фоне охваченной пожарами Москвы свита Воланда встречает и — естественно, успешно — отражает атаку Красной армии:

   Тем временем люди из первой шеренги из каких-то коротеньких, но зловещих ружей дали сухой залп по холму, отчего лошади, приложив уши, шарахнулись, и Маргарита еле усидела, а вороны, игравшие в голой роще перед сном, вдруг камнем стали падать на землю. Тут же густое ворчание и всхлипывание послышалось высоко в воздухе, и первый аэроплан с чудовищной скоростью, снижаясь, бесстрашно пошел к холму (Булгаков 1992: 187).

   Хулиганский, но относительно безобидный свист Бегемота и Фагота из печатной версии (ведь, в конце концов, даже пассажиры выброшенного на берег речного трамвайчика остались целы и невредимы) в ранних редакциях имеет сугубо практическое, боевое применение: “...и пласт земли рухнул в Москву-реку, поглотив наступавшие шеренги и бронированные лодки” (Булгаков 1992: 188).

   Последнее, что видит Маргарита перед отлетом, — это стремительно приближающееся к Воробьевым горам звено аэропланов.

   Таким образом, невыносимо быстрый аэроплан из последней редакции — сухой остаток этого звена, дотянувший до 1938 года. А предложение Коровьева “свистнуть” предполагает не “регентские штуки”, способные разве что галку убить [5], а членовредительские последствия из ранней редакции. Коровьев попросту предлагает сбить аэроплан. Таким образом, фраза Воланда про правильно исполняемое дело должна относиться к летчику, которого он только что запретил трогать [6].

   Но какие у нас основания вовлекать в процесс интерпретации ранние и самим Булгаковым отброшенные версии романа?

   Даже при достаточно поверхностном анализе обнаруживается, что последняя авторизованная версия “Мастера и Маргариты” содержит множество отсылок к предыдущим редакциям. Например, в главе второй романа “Черный маг” (редакция 1928—1929 годов, тетрадь первая) Воланд рассказывает Берлиозу и Бездомному о шествии Иешуа на Голгофу и, в частности, о том, как Вероника пыталась платком отереть его лицо [7]. Впоследствии Булгаков убрал из текста все упоминания о друзьях, спутниках или сторонниках Иешуа, кроме Левия Матвея. Однако в романе явственно присутствует рудимент этой пропавшей сюжетной линии — являющаяся Пилату в видении язва на лбу Тиберия. Согласно апокрифу о смерти Пилата, изложенному, например, в сборнике И.Я. Порфирьева “Апокрифические сказания о новозаветных лицах и событиях по рукописям Соловецкой библиотеки”, Тиберий излечился от “гнойного струпа” именно с помощью платка Вероники. Узнав, кому обязан исцелением, Тиберий разгневался на Пилата, казнившего такого замечательного врача [8], и приказал вызвать Пилата в Рим, чтобы предать смерти. Пилат, узнав об этом, покончил с собой.

   В отсутствие упоминания о Веронике язва теряет прямую, опознаваемую связь с судьбой Пилата, однако не изымается из повествования [9]. (Следует отметить, что существование множества таких не имеющих непосредственной сюжетной надобности и как бы не укорененных в тексте подробностей и отсылок в значительной степени формирует то, что Б.М. Гаспаров назвал “незамкнутым полем романа”.)

   Другим примером такой отсылки к изъятой информации является реплика Азазелло “Мессир, мне больше нравится Рим!” из главы 29 (“Судьба Мастера и Маргариты решена”). В той же редакции 1934 года Воланд и Азазелло наблюдали с террасы дома Пашкова не за одиноким пожаром в “Грибоедове”, а за охватившим значительную часть города “месивом из облаков, черного дыма и пыли”. И слова Азазелло о том, что он предпочитает столицу другой империи, были ответом на замечание Воланда “До некоторой степени это напоминает мне пожар Рима” (Булгаков 1992: 170). То есть они отражали профессиональные, а не личные предпочтения демона безводной пустыни. Рим, как и Москва, был мировым городом, но горел существенно лучше [10].

   Итак, в рамках как текстологической, так и художественной структуры романа “мужественное лицо” принадлежит пилоту аэроплана.

   Каким же образом он трансформировался в комментариях сначала в “правителя этой страны”, а потом и просто в “Сталина” — особенно если учитывать, что комментаторы “Мастера и Маргариты” были знакомы и с ранними версиями романа, и с особенностями “наследования” значений от редакции к редакции?

   Нам представляется, что основной причиной появления этой достаточно неожиданной интерпретации является именно дробление культурного контекста и частичное замещение его на современный послевоенному читателю.

   В 1930-е годы самолеты были чудом, а летчики — героями и, некоторым образом, высшими существами [11]. Аэропланы и противогазы в 1930—1940-х — естественная составляющая футуризованных военных действий. “Война в воздухе” Уэллса была одной из книг, отражавших — и формировавших — ожидания поколения.

   Булгаков писал научную фантастику и, видимо, не вполне разделяя позицию Воланда относительно автобусов, телефонов и прочей аппаратуры, очень интересовался техникой. В “Адаме и Еве” он отдал дань “авиатеме” — в пьесе присутствуют все строевые элементы “истории о будущей войне” — от распыляемого с самолетов “солнечного” газа, описания воздушного боя и вполне библейского плача Дарагана о своем самолете (“Но оперение мое, оперение мое”) [12] до всемирного союза революционных летчиков в финале. В качестве фона чудеса авиатехники присутствуют и в “Мастере и Маргарите” — в нескольких вариантах романа Римский достаточно грамотно проводит расчет скорости самолета, необходимой, чтобы доставить Степу Лиходеева во — в зависимости от редакции — Владикавказ или Ялту за предполагаемое время. (В редакции 1934 года даже упоминается скорость в 300 км/ч — реальные ТТХ новых истребителей И-8 и ИП-1.)

   Так обстояло дело в 1930-е, когда писалась книга.

   Однако к моменту публикации “Мастера и Маргариты” самолет уже превратился в предмет быта и более не являлся сам по себе носителем чуда, тайны и ужаса. Следует отметить, что, как и в случае с Твардовским, утрачены не столько сами значащие элементы, сколько связи между ними. Статус летчика в предвоенном обществе (сам по себе сохранившийся в культуре) как бы не соотносится с “вневременным” творчеством Булгакова. Для читателя 1960-х человек, сидящий за штурвалом истребителя, уже не казался достойным внимания Воланда — или его автора. Это внимание требовало переадресации. На месте летчика должно было оказаться какое-то другое высокопоставленное лицо.

   Естественной заменой “сталинскому соколу” оказался “правитель страны” [13], достаточно долго олицетворявший для своих подданных и чудо, и тайну, и ужас. Мифологизированный (в том числе и самим Булгаковым) характер отношений между автором “Мастера...” и Сталиным делал такой сдвиг по крайней мере правдоподобным. Здесь мы хотели бы оговориться, что замена эта, безусловно, не носила сознательного характера. Возникновение нового значения было как бы естественным ответом на существование лакуны.

   Таким образом, мы можем зафиксировать некий алгоритм: использованная художником примета времени утрачивает в рамках культуры связь с произведением и интерпретационную ценность — и вытесняется иным, смежным явлением, чей масштаб (естественно, в восприятии комментаторов) соответствует заданному автором. При этом случайные, персональные или эндемические значения заменяются на родовые и видовые, “закономерные” для эпохи.

   Следующий рассматриваемый нами случай реклассификации, дробления и реорганизации контекста имеет отношение не столько собственно к популярной культуре, сколько к определению границ этой культуры. Здесь из поля зрения наблюдателя выпало не эндемическое значение, а его источник.

   В “Мастере и Маргарите” Булгаков ставит в вину Понтию Пилату трусость — “нет большего порока, чем трусость”. При этом следует отметить, что если в набросках 1929—1931 годов Пилат еще ведет себя как чиновник, вынужденный соблюдать неприятный ему закон, то в последней прижизненной редакции романа булгаковский прокуратор просто впадает в панику.

   Пилат взвел глаза на арестованного, но увидел не его лицо, а лицо другое. В потемневшем дне по залу проплыло старческое, обрюзгшее, беззубое лицо, бритое, с сифилитической болячкой, разъедающей кость на желтом лбу, с золотым редкозубым венцом на плешивой голове. Солнце зашло в душе Пилата, день померк. Он видел в потемнении зеленые каприйские сады, слышал тихие трубы. И стукнули гнусавые слова: “Lex Apuleje de majestate”. Тревога клювом застучала у него в груди (Булгаков 1992: 221).

   Это цитата из редакции 1928—1929 годов.

   Ниже этот эпизод приведен в последней редакции.

   Опять-таки виновата была, вероятно, кровь, прилившая к вискам и застучавшая в них, только у прокуратора что-то случилось со зрением. Так, померещилось ему, что голова арестанта уплыла куда-то, а вместо нее появилась другая. На этой плешивой голове сидел редкозубый золотой венец; на лбу была круглая язва, разъедающая кожу и смазанная мазью; запавший беззубый рот с отвисшей нижней капризною губой. Пилату показалось, что исчезли розовые колонны балкона и кровли Ершалаима вдали, внизу за садом, и все утонуло вокруг в густейшей зелени Капрейских садов. И со слухом совершилось что-то странное, как будто вдали проиграли негромко и грозно трубы и очень явственно послышался носовой голос, надменно тянущий слова: “Закон об оскорблении величества...”

   Мысли понеслись короткие, бессвязные и необыкновенные: “Погиб!”, потом: “Погибли!..” И какая-то совсем нелепая среди них о каком-то долженствующем непременно быть — и с кем?! — бессмертии, причем бессмертие почему-то вызывало нестерпимую тоску (Булгаков 1990: 30—31).

   В сравнении с вариантом 1929 года видение капрейских садов приобретает отчетливый оттенок галлюцинации. Прокуратор не просто погружается в депрессию (“солнце зашло в душе Пилата”) — он теряет способность мыслить связно [14].

   Примерно таким же образом автоматическая чиновничья попытка отстраниться от крамолы, высказанной подследственным (“Вы слышите, что сказал этот идиот? Что сказал этот негодяй?” (Булгаков 1992: 221)), и не менее автоматические департаментские жалобы на ограниченность прокураторской власти [15], присутствующие в ранних редакциях, преобразуются в:

   — На свете не было, нет и не будет никогда более великой и прекрасной для людей власти, чем власть императора Тиверия! — сорванный и больной голос Пилата разросся. <...> Он еще повысил сорванный командами голос, выкликая слова так, чтобы их слышали в саду: — Преступник! Преступник! Преступник!” (Булгаков 1990: 32—33).

   По существу, решение утвердить смертный приговор, вынесенный Иешуа, Пилат принимает в состоянии истерического страха.

   Вопрос о природе этого страха неоднократно обсуждался литературоведами. В частности, параллель Тиберий—Сталин опять-таки сделалась едва ли не общим местом [16]. Наше внимание привлекла одна характерная подробность. На всем протяжении главы Булгаков старательно подчеркивает в Пилате военную косточку — и трижды упоминает сражение при Идиставизо. “Так много лет тому назад в Долине Дев кричал Пилат своим всадникам слова: “Руби их! Руби их! Великан Крысобой попался!”” (Булгаков 1990: 33).

   Обычно комментаторы предполагают, что здесь сошлись давняя одержимость Булгакова “военными преступлениями” (см., например, рассказ “Красная корона” или пьесу “Бег”) и желание продемонстрировать, что люди, храбрые на поле боя, далеко не всегда сохраняют это качество в кабинетах.

   Ряд исследователей полагает, что кавалерийское прошлое Пилата указывает еще и на его германское происхождение — кавалерийские части римской армии времен раннего принципата набирались из неримлян и, как правило, рекрутировались поблизости от места конкретных военных действий [17], — а Пилат воевал на севере. Таким образом, Пилат оказывается некоторым образом земляком Воланда, который, как известно, “пожалуй, немец”.

   Однако германские войны продолжались годы и годы и изобиловали масштабными столкновениями. Что заставило Булгакова выбрать именно это сражение?

   При Идиставизо, в Долине Дев, в 16 году нашей эры римский полководец Германик, племянник и приемный сын императора Тиберия, разбил войско Арминия, предводителя херусков, и отплатил германским племенам за Тевтобургский лес и потерянные Варовы легионы. В этом сражении участвовали отборные, преданные Германику части. Согласно Тациту, как раз в это время Тиберий проникся окончательным недоверием к приемному сыну и задался целью погубить его, “разлучив Германика с преданными ему легионами и назначив правителем новых провинций, сделать его доступным и для коварства, и для случайностей”. Именно это вскоре и произошло. Германик был переведен на юг и умер два года спустя — по общему мнению, от яда. Его жена погибла в ссылке при подозрительных обстоятельствах, его дети находились под постоянной угрозой, его сторонников и бывших подчиненных держали под наблюдением и устраняли при первой же возможности.

   Булгаков, безусловно, читал Тацита. Но куда интереснее то, что печальная судьба Германика, а также его семьи и окружения была — в чрезвычайно романтических тонах — изложена в гимназическом учебнике древней и новой истории Дмитрия Иловайского.

   Народ высказывал Германику такую любовь, что дядя счел его для себя опасным и, назначив правителем восточных провинций, поручил Пизону, наместнику Сирии, отравить племянника. Когда Агриппина, образец строгой, добродетельной римской матроны, прибыла в Рим с погребальной урной супруга, народ встретил ее с глубоким соболезнованием. Она обвинила Пизона в смерти Германика и потребовала у сената правосудия; сенат назначил следствие, но в одно прекрасное утро Пизон был найден мертвым (неизвестно — по причине убийства или самоубийства). Но и Агриппина спустя несколько лет была отправлена в заточение на один из пустынных островов, где, как считают, уморила себя голодом. Два ее старших сына также погибли; остался в живых младший, Гай Калигула.

   Подозрительностью Тиберия воспользовался его недостойный любимец Сеян, префект преторианцев, и разбудил в нем такую боязнь заговоров, что Тиберий начал без пощады истреблять людей, казавшихся ему опасными. Он привел в действие кровавый закон об оскорблении величества римского народа, приравнивавшийся к измене родине, по которому даже непочтительно отозвавшийся об императоре подвергался казни, а доносчики щедро награждались из имущества осужденного.

   Для людей, получивших гимназическое образование, эта информация была даже не общеизвестной — она была автоматической, намертво вызубренной частью багажа.

   А теперь попробуем сконструировать аналог. Представим себе, что мы читаем некую повесть, где действие происходит на Урале в конце 1938 года. И один из героев — генеральный директор нового металлургического завода, царь и бог — должен решить, дать ли ему ход делу о вредительстве — при том, что он прекрасно понимает, что подозреваемый невиновен, и крайне этому подозреваемому симпатизирует. А сам директор в процессе принятия решения все время вспоминает, как водил эскадроны под Варшавой в составе армии Тухачевского [18].

   Будет ли ясно, чего именно панически, до потери человеческого облика испугался генеральный директор, когда выяснится, что подследственный позволил себе сказать вслух, что возможна власть более справедливая, нежели власть товарища Сталина? Почему поторопился обменять свою жизнь на чужую? (Знаменитое оруэлловское “Его, не меня”.) Это не только профессиональный страх чиновника перед репрессивной властью. Это персональный страх человека, за которым идет охота и который вдруг осознает, что только что чуть не подписал себе смертный приговор.

   Подчеркну, что в данном случае мы имеем дело вовсе не с так называемым “булгаковским шифром”, но с информацией, которая для людей, окончивших классическую гимназию, находилась в первом ряду ассоциаций. Для того чтобы оценить вес учебника Иловайского в культуре, достаточно вспомнить, что “Всеобщая история, обработанная “Сатириконом”” была пародией именно на этот текст.

   Однако после революции и последовавшей за ней школьной реформы учебник Иловайского выбыл из числа рекомендованных пособий и потерял свой универсальный референционный статус, сохранившись в культуре в основном как объект сатириконовской пародии (то есть как предмет, а не как источник комментария). Примерно в это же время в силу различных обстоятельств резко сократилась и та часть населения, которая успела получить гимназическое образование. Соответственно, и отсылка к Идиставизо и Германику выпала из контекста и перестала выполнять функцию кода. У булгаковского Пилата не осталось видимого мотива для персональной трусости.

   Столкнувшись с явной лакуной в тексте, и читатели, и ряд интерпретаторов снова провели замену по смежности, фактически вернувшись к собственному булгаковскому варианту 1929—1934 годов — к истории чиновника, чья власть ограничена, чиновника, который из процедурного страха перед тиранической властью не рискнул превысить свои полномочия, нарушить дурной закон и спасти невинного человека.

   Любопытно, что комментаторы, очень подробно изучавшие и круг чтения Булгакова, и те источники, которыми он пользовался при написании ершалаимских глав, не включали Иловайского в список известных Булгакову текстов.

   В определенном смысле это совершенно естественно. В послевоенное время школьный учебник истории воспринимался значительной частью аудитории Булгакова (в том числе и комментаторами) как в первую очередь инструмент идеологической индоктринации, но отнюдь не как источник информации, имеющий значение за пределами школы, или, тем более, как часть механизма коллективной памяти поколения [19].

   Если в предыдущем случае в результате реклассификации контекста из поля зрения читателей и комментаторов выпал значимый (и сохранившийся) элемент популярной культуры, то в ситуации с Идиставизо некий объект вообще не рассматривался как часть популярной культуры, поскольку это противоречило личному опыту аудитории. (При этом отбор происходил опять-таки на стадии опознания — и не фиксировался как таковой.)

   Но, как и в ситуации с летчиком, комментарий — вернее, даже отбор источников для комментария — способствовал образованию новой устойчивой интерпретации по модели, опознаваемой аудиторией. Результат особенно интересен в силу того, что творчество и биография Булгакова в последнюю четверть века изучались тщательно и подробно, и, таким образом, мы можем даже не рассматривать вопрос об уровне информированности или добросовестности комментаторов.

   Мы полагаем, что имеем дело с культурным механизмом реорганизации распадающегося контекста, где комментарий в силу своей классификационной природы не столько восполняет отклонения текста от стандартного фонового знания, сколько порождает новое, замещающее фоновое знание в соответствии с ожиданиями аудитории.

   Мы ни в коей мере не полагаем, что данная работа исчерпывает даже постановку проблемы. В частности, любая попытка разработать методику восстановления синхронного контекста должна будет принимать в расчет прежде всего то обстоятельство, что даже в пределах одного временного среза существует множество семантических зон, в которых одна и та же информация будет иметь разный вес [20]. Однако нам кажется, что эта небольшая статья демонстрирует само существование феномена. Феномена тем более интересного и заслуживающего внимания, что процесс дробления и переосвоения советской культуры в настоящий момент можно отслеживать по газетным статьям и справочникам, а изначальные значения еще доступны и восстановимы.

   Крупнейший универсальный магазин Ленинграда называется Домом Ленинградской Торговли (сокращенно ДЛТ). Это странное словосочетание не соответствует ни традиционной номенклатуре (согласно которой первым должен стоять город), ни правилам русского языка. Относительно недавно неуклюжему наименованию было найдено объяснение — дом торговли открыли в 1927 году, к десятилетию революции, “Ленинградский Дом Торговли” сокращается до ЛДТ, а для гражданина СССР 1930-х или даже 1940-х годов горящие буквы ЛДТ над колыбелью Октября ассоциировались вовсе не с изобилием потребительских товаров, а с Львом Давидовичем Троцким, который к 1927 году уже был оппозиционером и персоной нон грата. Поэтому — предполагали комментаторы — дабы не вводить ленинградцев в искушение, слова в названии магазина переставили, образовав грамматически неловкое, но зато вполне политически невинное сочетание ДЛТ. Это объяснение приводится в целом ряде статей об истории Петербурга и о собственно Л.Д. Троцком [21].

   Однако в 1927 году универсам назывался Домом ленинградской кооперации, а потом стал ленинградским “Торгсином”. Слово “торговля” в названии появилось только в 1965 году и не имело никакой политической подоплеки. А интерпретация ДЛТ/ЛДТ была озвучена постфактум в конце 80-х и исходила из перестроечных представлений о постоянном, всепроникающем и всеопределяющем диктате советской власти — и о поразительной и не менее всеохватной некомпетентности оной власти (поскольку проницательный советский гражданин мгновенно восстанавливал ту информацию, которую от него пытались скрыть). То есть фактически реконструкция значения опирается на образ советской власти, представленный в советской же мифологии.

   Впрочем, ныне в “дискретной зоне” оказалась сама перестройка. Так что, возможно, в ближайшее время мы получим много новых данных о механизмах реклассификации контекста и подстановки новых значений.

   Литература

   1. Булгаков 1990 — Булгаков M. Собр. соч.: В 5 т. Т. 5. М.: Художественная литература, 1990.

   2. Булгаков 1992 — Булгаков М. Великий канцлер. М.: Новости, 1992.

   3. Гаспаров 1994 — Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы. М.: Наука, 1994.

   4. Иловайский 1997 — Иловайский Д.И. Древняя история. Средние века. Новая история. М.: Современник, 1994.

   5. Лотман 1992 — Лотман Ю.М. Культура и взрыв. Москва: Гнозис, 1992.

   1) Объединяет их личность переводчика “Манаса” и одного из авторов “Метрополя” С.И. Липкина, а также то обстоятельство, что после скандала вокруг альманаха был заказан новый перевод “Манаса”.

   2) Клише “отец народов”, также оставшееся в употреблении, фиксировало еще один возможный вариант родства.

   3) В отличие от окончания главы в печатной версии, которое так и не смогли атрибутировать, эпизод с самолетом, безусловно, принадлежит перу Булгакова.

   4) Сталина.

   5) Заметим, что в версии 1934 года красноармейцам удается пристрелить только нескольких ворон.

   6) Видимо, человек, честно исполняющий свой долг, находится в компетенции “другого ведомства”. Вообще, это разграничение проводится в последнем варианте “Мастера и Маргариты” очень четко и последовательно. И если “шпион и доносчик” барон Майгель является законной добычей Воланда и его свиты, то люди в штатском, пришедшие арестовывать обитателей квартиры номер 50, потерь при столкновении с Бегемотом не несут, ибо делом своим занимаются по службе, а не для души.

   7) Согласно легенде, на платке запечатлелся образ Иисуса.

   8) Пилат называет Иешуа “великим врачом”, “мечтателем и врачом”.

   9) В пользу того, что упоминание о язве сохранилось не из-за небрежности редактуры, говорит то, что в редакциях 1929, 1934 и 1938 годов описания язвы различаются — Булгаков явно работал с текстом.

   10) Поскольку реплика опять-таки была отредактирована Булгаковым, мы можем заключить, что она была сохранена сознательно. Любопытно, что Б.М. Гаспаров некогда восстановил эту структуру по финальной реплике Азазелло, предположив, что поскольку в романе “сгорают почти все опорные пункты, в которых происходит действие”, то уничтожение совокупности этих точек эквивалентно гибели в огне всей Москвы (Гаспаров 1994: 49).

   11) Собственно, первыми Героями Советского Союза стали летчики (А.В. Ляпидевский, С.А. Леваневский, В.С. Молоков, Н.П. Каманин, М.Т. Слепнев, М.В. Водопьянов, И.В. Доронин), участвовавшие в спасении челюскинцев.

   12) Сбитый советский летчик в этой сцене приобретает отчетливые черты падшего ангела.

   13) И сам бывший соколом советской мифологии: “А соколов этих все люди узнали, один сокол — Ленин, другой сокол — Сталин”.

   14) Редакция 1934 года (роман предположительно озаглавлен “Великий Канцлер”) представляет некий промежуточный вариант этой сцены. Там же — в главе “Ночь” — фиолетовый рыцарь Коровьев говорит о Пилате: “Этот человек был храбр и вот испугался кесаря один раз в жизни, за что и поплатился” (Булгаков 1992: 194).

   15) “Ты страшен всем! Всем! И один у тебя враг — во рту он у тебя — твой язык! Благодари его! А объем моей власти ограничен, ограничен, ограничен, как все на свете! Ограничен! — истерически кричал Пилат, и неожиданно рванул себя за ворот плаща” (Булгаков 1992: 222).

   16) Хотя в булгаковских играх-реконструкциях именно Сталин жалуется “Мише” на ограниченность своей власти.

   17) Косвенным подтверждением этому выводу может служить присутствие в романе сирийской алы и ее “маленького, как мальчик, темного, как мулат”, командира.

   18) Кстати, у Булгакова в редакции 1929 года в качестве кавалерийских соединений, которыми командовал Пилат, будут фигурировать именно эскадроны.

   19) Здесь мы хотели бы отметить, что референционный потенциал учебников, детских книжек, рекламы вообще пока мало рассмотрен в дисциплине и редко учитывается при анализе контекста.

   20) Например, даже в 1930-е годы опознать среди почетных гостей на балу у Сатаны Генриха Ягоду — того самого знакомого Азазелло, поручившего подчиненному обрызгать стены в кабинете некоего врага ядом (именно так, согласно обвинительному заключению, Ягода пытался убить Ежова), — мог только человек, политически подкованный.

   21) Например, в статье Колкера о Троцком: Колкер Ю. Что осталось от гения // Звезда. 2000. № 10 (http://magazines. russ.ru/zvezda/2000/10/kolker.html).
__________________________________________________________________________________
Взято вот отсюда: http://magazines.russ.ru/nlo/2004/66/mih9.html

/В порядке злостного оффтопа/ ;)
Угу, угу... Вообще, вспоминается эпизод с премьерой "Леса" в постановке Мейерхольда и некто с флейтой на заднем плане... ;)
Нам (и Вам) всё объяснят!! ;) :) Что было, чего не было... ::)
А отвечать на вопросы стоит. В узком кругу, в приватной беседе. Тому, кто хочет понять не "что", а "почему".;)
 спасибо за статью. Не рядовая статья. Умная.

Знаете, мне вдруг вспомнилась одна история (Глухой офф-топ...)  ::). Рассказала мне ее подруга. К ней, подруге т. е. подошел однажды некий молодой человек, начал о чем-то рассказывать и выдал гениальную фразу: "И книга такая, ну, как ее... Про кота Бегемота" На что подруга и ответила: "Сколько лет специалисты думают: о чем это "Мастер и Маргарита". А она оказывается о коте Бегемоте" ;)

Да не минет нас тоже, что ли, чаша сия... Идет настоящая волна обсуждения романа, и такие интересные ссылочки попадаются...
У соседей -
"Почему Мастер не заслужил света":  http://www.wirade.ru/cgi-bin/wirade/YaBB.pl?board=spoil;action=display;num=1084908813;start=0#0
"Мастер и Маргарита" глазами некоторых христиан:  http://www.wirade.ru/cgi-bin/wirade/YaBB.pl?board=spoil;action=display;num=1084747213;start=0#0
"Черт в синих галифе, или советская нечистая сила":  http://www.wirade.ru/cgi-bin/wirade/YaBB.pl?board=spoil;action=display;num=1062668388;start=0#0
Попутно - Антрекот, "Булгаков: что в колбочке твоей дымит?":  http://www.wirade.ru/cgi-bin/wirade/YaBB.pl?board=spoil;action=display;num=1080870262

А вот то, из-за чего я, собственно, и решила тему открыть. Альфред Барков, "Роман Михаила Булгакова
«Мастер и Маргарита»: альтернативное прочтение".
http://m-bulgakov.narod.ru/master-94.htm#mb_4
"Содержание романа Михаила Булгакова
"Мастер и Маргарита" булгаковедами трактуется
неверно, в духе социалистического реализма."

Там вообще много интересного. Есть вот такое:
"Роман Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита": "вечно-верная" любовь или литературная мистификация?" -  http://m-bulgakov.narod.ru/master-96.htm
"Как и обещал Булгаков, роман "Мастер и Маргарита"
принес сюрпризы. Критика и литературоведение не
раскрыли его содержания. Потребовалась теория
литературы, в основу которой заложена эстетика
Бахтина."

И такое:
"Романы Пушкина "Евгений Онегин", Булгакова "Мастер и Маргарита": традиция литературной мистификации" -  http://m-bulgakov.narod.ru/bulgakov-96.htm
"Роман Булгакова "Мастер и Маргарита" —
такая же мистификация, как и "Евгений Онегин"
Пушкина. Читателя вводит в обман Коровьев-
Фагот, который, по замыслу Булгакова, и
ведет весь этот глумливый рассказ."

И такое:
"Парадоксы в романе Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита"" -  http://m-bulgakov.narod.ru/bulgakov-91.htm
"В романе Булгакова "Мастер и Маргарита"
в образе Мастера показан Горький, Воланда
— Ленин. Финал датируется июнем 1936 г.
(смерть Горького)."

Но меня более всего интересуют мнения касаемо первого из этих научных трудов - "альтернативного прочтения". Мнение Антрекота как специалиста по Булгакову приветствуется всячески.

Элхе, Вы всерьез?
"Ведь русский человек может поставить жене синяк под глазом, может глаз выбить; может, наконец, выгнать ее в ночной сорочке на мороз; но изобразить ее в таком виде письменно ... Нет, на такое зверство ни однин русский не способен... "
Вы мне эту аргументацию предлагаете рассматривать?
Там есть какие-то забавные текстуальные наблюдения, но вся методическая часть - катастрофическая.

Да, и я никаким образом не специалист.  Специалисты - это Чудакова, Яновская, Гаспаров.

С уважением,
Антрекот

Это автор сего "прочтения" всерьез; а мне интересно мнение.
А как "специалиста" Вас охарактеризовали, кажется, в "Уделе" :)
Есть там вообще что-то толковое?

Да практически нет.  Ну судите сами.
"Финал датируется июнем 1936 г.  (смерть Горького)."
А на балу у Сатаны присутствует Ягода, расстрелянный когда?  Правильно.  В 1938.  То есть финал - не раньше 38 или даже 39.
И что ни возьми...

С уважением,
Антрекот

А вот -- наш с Эльвинг текст.

Итак, «Мастер и Маргарита». В общем, то, что мы посмотрели именно фильм Владимира Бортко – не так уж принципиально, скорее всего, фильм Юрия Кары едва ли породил бы существенно другие ассоциации, если бы мы посмотрели и его.

«Мастер и Маргарита» -- книга, которую любят с первого прочтения, с юности. И уже поэтому стоит обратить внимание, что книга действительно хорошая (а ведь нападки на нее время от времени встречаются, в том числе и среди тех, кто верит): дурную книгу столь многие люди, в течение столь длительного времени любить не будут, значит, в «Мастере и Маргарите» что-то есть. Да и тот факт, что приходилось встречать людей, которые именно из-за «Мастера и Маргариты» заинтересовались христианством, явно говорит в пользу книги.

И в чем главная идея «Мастера и Маргариты»? Фактически – в простом принципе: где тонко, там рвется! По сути, МиМ напоминает нам о том, что искушаемы могут быть все или почти все. И эти искушения просты и подчас комичны.

Для некоторых искушением оказывается слом очевидности: по сути, не трамвай, а именно этот слом очевидности и убивает Берлиоза и отправляет в психбольницу Ивана Бездомного, картина мира которых раскалывается (так и вспоминается честертоновский «сумасшедший человек в обычном мире»), а нам всем это урок – неведомый, мистический мир существует, вот только не все из этого мира оказывается добром – конечно, Булгаков не дает ответа на вопрос, что бы было, если бы Воланд заговорил с людьми верующими, но рискну предположить, что на скамейку к верующим, а не к Берлиозу с Бездомным, он бы не подсел совсем – да и к чему ему это? Искушения верующих составляют предмет совсем других книг, например, Книги Иова.

А для большинства искушение самое простое – материальное благополучие, богатство, приобретательство. Это искушение самое частое и самое повсеместное. И именно на этом и попадаются почти все персонажи «Мастера и Маргариты» -- и посетители «дамского магазина» в Варьете (похожий мотив встречался потом у Пирса Энтони в «Воплощениях бессмертия» -- в аду человеку кажется, что он ест изысканные блюда, тогда как на самом деле он ест отбросы, да вспоминается и «Новое платье короля» Андерсена, и английская поговорка о том, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке; да и обнаженность посетивших Варьете естественно ассоциируется с «обнаженностью от добрых дел», упоминаемой в молитвах, и с тем, что на многих иконах Страшного суда люди в аду обнажены), и сотрудники Варьете, и вороватые управдом Босой и буфетчик Соков, и писатели из Массолита, живущие вовсе не творчеством, а порционными судачками а натюрель, и способные переругаться из-за путевки в пансионат... В общем, «где тонко, там и рвется».

А тепрь самые сложные образы – заглавные герои. Кто они такие?
Мастер – это в некотором смысле проекция самого Булгакова, может быть, воплощение каких-то его собственных размышлений и фантазий (не случайно, когда в фильме Владимира Бортко Воланд берет в руки рукопись Мастера, ее титульный лист появляется на экране лишь на мгновение, за которое едва успеваешь рассмотреть, что обозначенное на ней имя автора – Михаил Афанасьевич Булгаков). Однако лишь в некотором смысле – Мастер никак не тождествен самому Булгакову (что с блеском показывает Андрей Кураев в книге ««Мастер и Маргарита» -- за Христа или против?»). Почему? Ну, как минимум потому, что Булгаков и его герой воспринимают Евангельский мир слишком по-разному: если роман о Понтии Пилате явно противоречит Евангелию (что иллюстрирует простой факт: Иешуа из Романа Мастера по психософии – ЭЛФВ, Руссо), то взгляды самого Булгакова являются вполне христианскими, что подтверждает его биография. Что же такое тогда Мастер по отношению к Булгакову? Можно предположить странный вывод: Мастер – это Тень Булгакова, Тень как архетип, воплощающий все то, чего человек боится в себе, и в данном случае –похоже, это прежде всего боязнь не устоять перед давлением, оказаться слабым (и у Мастера наиболее вероятно тоже 4-я Воля – ЛЭФВ, Августин) и склониться к злу именно от слабости, как Маэглин.

А Маргарита? В-1-х, если присмотреться, станет видно, что у Маргариты по отношению к Мастеру не любовь, а страсть (слова «Так поражает финский нож» подходят явно не для любви, а для страсти, не правда ли?). В-2-х, Маргарита уходит от мужа и открыто называет Мастера своим любовником – практически наверняка это искушение, а не любовь. Так что перед нами далеко не Арвен с Арагорном и не Лучиэнь с Береном! Ведь никогда, ни в одном эпосе возлюбленные не соединялись при помощи измены!

«Рукописи не горят». Фраза, полюбившаяся многим читателям, выносимая в начало каждой серии фильма – и на самом деле чрезвычайно спорная. Потому что не все рукописи хочется видеть вечными – а именно, не хочется видеть вечными рукописи, запечатлившие наши грехи и ошибки (случайно ли во многих молитвах, например, в акафисте Иисусу Сладчайшему, встречаются слова «раздрав рукописание» -- о каком рукописании идет речь? Конечно, о рукописи наших грехов!). Конечно, есть и тексты, о гибели которых мы жалеем, и тексты, которые чудом сохранились, будучи запрещенными (и именно их существование и придает этой фразе радостный смысл). Но... в контексте «Мастера и Маргариты», похоже, смысл этой фразы, особенно с учетом того, что произносит ее Воланд, именно в том, что от некоторых грехов отказаться своими силами, без Бога, практически невозможно.

Многим читателям, конечно же, нравится момент, когда Маргарита крушит квартиры литераторов. Да, многие из них реально были мерзейшими личностями (и прежде всего Латунский), но... по крайней мере один момент напоминает, что Маргарита явно не творит добро – ведь добро явно не стало бы с таким сладострастием рушить рояль! И хоть никакого сочувствия по отношению к Латунскому не испытываешь (как не испытываешь сочувствия к Ироду и Арию, смерть которых была страшна), но и Маргарита не служит добру, а лишь реализует простой принцип «где тонко, там рвется» -- ведь агрессивный атеист Латунский (как и его собратья) собирал сокровище явно не на небесах, и поэтому немудрено, что он его лишился.

И в завершение этого пути Мастеру и Маргарите даруется «вечный дом». Что это такое? Его смысл загадочен для многих, тут начинают вспоминаться разные легенды о посмертии, но... смысл очень прост. По сути, «вечный дом», куда попадают Мастер и Маргарита – это ад, пусть красивый и благопристойно выглядящий. Почему? Потому что туда не входит Бог, а согласно христианским представлениям (см. например, книгу Александра Шмемана «За жизнь мира»), место, куда не входит Бог – это ад, причем Бог не входит не потому, что не хочет, а потому, что его не пускают сами люди – как говорил Клайв Льюис (и потом эти слова повторил Григорий Померанц), «Ад заперт не снаружи, а изнутри». И действительно, застывшее время, где ничего не происходит – чем не ад? Мир, где ты можешь писать книги, но их никто никогда не прочитает, мир, где ничего не происходит, а визиты «старых друзей» явно ассоциируются с «образами знаменитых людей прошлого» из рассказа Роберта Силверберга «Как хорошо в вашем обществе» -- которые говорят с главным героем, но говорят не как независимые личности, не как исторические Шекспир и Вольтер, а лишь как представления главного героя об этих личностей, если угодно, как его зеркала, и человек оказывается один в Бездне, наедине с собой, без надежды на прощение – а именно так и выглядит ад согласно митрополиту Антонию Сурожскому (а потом этот мотив встречается и в «Девятом кольце» Аллор).

И наконец, образы ада. Конечно, они отличаются от образа сатаны в Книге Иова. Их литературные аналоги куда изысканнее – кажется, похоже (особенно в историях с Варьете, домом Грибоедова или Торгсином) вели бы себя Джефф Питерс и Энди Таккер, или Остап Бендер, будь у них сверхьестественные способности. Изводить (а точнее, «курощать и низводить») нечистую на руку или вороватую публику – как это нравится зрителю! Беда только в одном – окажись в мире «Мастера и Маргариты» любой из нас, кто бы мог поручиться, что с нами бы не случилась какая-нибудь из этих историй? Ведь «праведного нет ни одного».

А по сути, «Мастер и Маргарита» -- очень необычная книга. Это доказательство христианства от противного, то самое «седьмое доказательство бытия Божия». Потому что если есть Тьма, должен быть и Свет.

М-м, Хольгер теория ваша, возможно, солидна и основательна, но отсылка к психософии меня, например, смущает.

Хольгер записан в 01/16/12 :: 2:36am:

Однако лишь в некотором смысле – Мастер никак не тождествен самому Булгакову (что с блеском показывает Андрей Кураев в книге ««Мастер и Маргарита» -- за Христа или против?»). Почему? Ну, как минимум потому, что Булгаков и его герой воспринимают Евангельский мир слишком по-разному: если роман о Понтии Пилате явно противоречит Евангелию (что иллюстрирует простой факт: Иешуа из Романа Мастера по психософии – ЭЛФВ, Руссо), то взгляды самого Булгакова являются вполне христианскими, что подтверждает его биография.

Возможно, то есть, это доказательство и валидно - но только для тех, кто разбирается в помянутой -софии и считает ее веским аргументом, иначе же аргумент пролетает мимо совершенно. А споры о психотипе реального Иешуа нас далеко могут завести, ты ж понимаешь.
А, да: я буду очень благодарна, если ты расскажешь, в чем "роман о Пилате" явно противоречит... эхм, Евангелиям, может, не Евангелию? - а то их у нас четыре, не считая апокрифических...


Цитировать:

В-2-х, Маргарита уходит от мужа и открыто называет Мастера своим любовником – практически наверняка это искушение, а не любовь. Так что перед нами далеко не Арвен с Арагорном и не Лучиэнь с Береном! Ведь никогда, ни в одном эпосе возлюбленные не соединялись при помощи измены!

Э... Тристан и Изольда? Ланселот и Гвиневера?
(Я тактично умалчиваю о том, что, как справедливо отметил Евгений Богат в свое время, "Ромео и Джульетта" начинается с того, что Ромео безумно влюблен не в Джульетту)


Цитировать:

И в завершение этого пути Мастеру и Маргарите даруется «вечный дом». Что это такое? Его смысл загадочен для многих, тут начинают вспоминаться разные легенды о посмертии, но... смысл очень прост. По сути, «вечный дом», куда попадают Мастер и Маргарита – это ад, пусть красивый и благопристойно выглядящий. Почему? Потому что туда не входит Бог...

Э... это подтверждается текстом? Вот последнее положение? Я бы подумала о Лимбе, если в таком-то контексте. А уж идея Иешуа, просящего Сатану уволочь Мастера в Ад - это далеко за пределами моего понимания. 

А мотивы "Фауста" ты сорзнательно проигнорировал, потому что песня не о том, или как? "Фауст"-то, он тоже не атеистический...

Очень интересно. Читаю, думаю.

Элхэ: Так. По пунктам.
1. Психософия -- это иллюстрация (мне просто через нее обьяснять проще). Собственно, 4-я Воля выписанного Мастером Иешуа и отличается как раз такой податливостью, что совсем не укладывается в Евангельскую картину (Иешуа все время упрашивает и делает то, что от него требуют -- в Евангелии все совсем не так, достаточно вспомнить сцену Крестной смерти, да и диалог с Пилатом).
2. Вот союз Ланселота и Гвиневеры и выглядит из-за измены... хм... как-то так. Не то, что Берен и Лучиэнь! Уж не говоря о том, что ни Мастер, ни Маргарита подвигов не совершают :).
3. Лимб часто тоже рассматривается как преддверие Ада. И потом, по определению современных богословов, Адом называется именно та часть мироздания, куда Бог не вхож. Да и вообще -- мир, где ничего нового не происходит и все вечно ходит по кругу... Брр.
4. Фауст -- да, аналогии есть, но то, что я писал -- это мои размышления и мой ассоциативный ряд. Мастер все же далеко не Фауст -- у него не столь сильный характер (если не сказать, что он у Мастера слабый).

Альфред Барков, "Роман Михаила Булгакова
«Мастер и Маргарита»: альтернативное прочтение".
Прочла, и мнение сложилось.
Я считаю, что у потребности раскрывать и раскрывать бесконечные напластования зашифрованных кодов и закодированных шифров, в тексте романа, могут быть две причины, 50\50: симптом, либо провокация. Предпочитаю думать, что второе.  :)
Несомненная польза  произведения А. Баркова в том, что оно содержит в себе помимо авторской мысли, и этого содержания вдоволь. Я вот, раньше, не была знакома с перепиской между Чеховым и Горьким. Теперь обязательно прочитаю, как и многое другое.
А ещё, в этом тексте я сделала две интереснейшие антропологические находки, даже не знаю, почему именно это произвело ТАКОЕ впечатление. Первая - история о том, как Горький отказал Мандельштаму в брюках, использовав слово "Обойдётся". Вторая - высказывание, собственно, самого Баркова. Не хочу его из контекста вырывать, поэтому сначала своими словами: Маргарита думает, что ей придётся отдаться некому иностранцу, Азазело говорит ей на это, мол, любая женщина мечтала бы о. Но нет, не будет такого. А. Барков доказывает: Воланд - не сатана, наоборот, имеет прямейшее отношение к Богу. Почему? Находка № 2 - цитата: "Утверждение Азазелло могло бы быть справедливым в отношении святого духа, поскольку с точки зрения любой женщины роль Девы Марии несомненно более престижна, чем заурядной ведьмы".

Весьма любопытный и достойный текст по "Мастеру и Маргарите": http://www.pravmir.ru/master-i-margarita-perepost-messeedzha-dostoevskogo-o-xriste-audio/

Посмотрели фильм Юрия Кары (прислали друзья). Впечатление -- такое: фильм достойный, но -- а) мы не согласны с утверждением, что он безусловно лучше фильма Владимира Бортко, они примерно вровень; б) его специфика в том, что он сильно сжатый.

Мне случилась музыкальная тема Воланда из сериала. Нет, все остальное музыкальное мне тоже случилось, но не произвело как-то, тем более что не чистый саундтрек, а "с разговорами".
Ну, понятное дело, мне стало крайне интересно, что ж там поют. Оно нашлось.

Sator arepo tenet opera rotas.
Sator arepo tenet opera rotas.
Igne natura renovatur integra.
Igne natura renovatur integra.
INRI, INRI, Abracadabra, INRI, INRI.
INRI, INRI, INRI, INRI, Abracadabra.
INRI, INRI, Abracadabra.

Комментарий к сему прилагался.


Цитировать:

INRI — «Iesus Nasareus Rex Iudaeus» («Иисус Назаретянин Царь Иудейский») или «Igne natura renovatur integra» («Огнем природа обновляется вся»). Во втором значении это слово «INRI» служило девизом школы Розенкрейцеров (масоны-сатанисты). Абракадабра — термин персидского происхождения. Магическое слово-заклинание. «Sator arepo tenet opera rotas». Эта формула-заклинание образована из латинского палиндрома (фраза, которую можно прочитать одинаково и с начала и с конца), который представляет собой набор слов, не поддающийся переводу, но способный отгонять злых духов.

Ну, мне смутно помнилось, что Iesus Nazarenus Rex Iudaeorum; как выяснилось (поверьте, я была не меньше удивлена), помнилось правильно. Ладно, я сама из латыни успела забыть даже то, что знала.
Оставим в покое и дивное пояснение к тому, кто такие розенкрейцеры: там черт ногу сломит с ними, но вот "масонов-сатанистов" не получается от слова "совсем". Да и вообще сочетание прекрасное. Я многого не знаю об этом мире, да.
Про палиндром "Sator arepo tenet opera rotas" сами почитаете, это тут: http://ru.wikipedia.org/wiki/SATOR
Про абракадабру, с которой дело чуть не темнее, чем с розенкрейцерами, опять же, сами.

У меня, собственно, вот какой вопрос. Какое отношение к Сатане имеет девиз розенкрейцеров (хоть странных, а все ж христиан), палиндром, использовавшийся в лечебных амулетах (и, опять же, весьма даже принятый у христиан) и якобы магическое слово с бездной толкований, но использовавшееся тоже, типа, для лечения (сенной лихорадки, OMFG!..)? Что-то я в недоумении...

Upd. Ай, я не сказала, откуда комментарии-то! Хотя в таком виде их по сети уже... много очень.
На самом деле, отсюда: http://www.diary.ru/~melacholic-mad/p64854256.htm
И бонус, пожалуйста:

Цитировать:

Из букв SATOR AREPO TENET OPERA ROTAS составляется еще PATER NOSTER — тамплиерский гимн Отче наш.

Тамплиерский, веточки корявые. "Кто виноват? - Они!" (с)

 
Цитировать:

Какое отношение к Сатане имеет девиз розенкрейцеров (хоть странных, а все ж христиан)

  Ну...  розенкрейцеры были не менее странными христианам, чем катары с тамплиерами. И с католиками были не в ладах. И отношение к Сатане имели весьма... гм... романическое. Ну и всякая там апология бунта, борьбы с [небесной] тиранией, и прочее в том же духе. Вполне закономерно, короче. Парнов (оно конечно тот еще авторитет  но кой-чего смыслил ведь)  так и вообще считал, что они ему поклонялись, и точка.

Ой, только не Парнов, пожалуйста!.. я имела счастье его в институтские времена читать, он произвел на меня неизгладимое впечатление.
И тамплиеры, и катары, и розенкрейцеры - никакие не сатанисты все ж, а что ни на есть христиане. Да еще и не самые странные. Да и с католиками много кто был не в ладах, это их не делает сатанистами.

Ходила за "Временем учеников", а нашла вот что: http://samlib.ru/n/nalbandjan_karen_eduardowich/books_bulg.shtml
Я так понимаю, писал Кураев, а Налбандян соглашался, что ли. Стою, в общем, на асфалье я, в лыжи обут. Ну, вот так, к примеру:

Цитировать:

О Мастере на букву "М"        Помните этот момент:       "- Я - мастер, - он сделался суров и вынул из кармана халата совершенно засаленную черную шапочку с вышитой на ней желтым шелком буквой "М". Он надел эту шапочку и показался Ивану в профиль и в фас, чтобы доказать, что он - мастер. - Она своими руками сшила ее мне, - таинственно добавил он".       Что Мастер - чудак, сомнений быть не может, так? А как мы называем чудака на букву "М"? Ото ж.

Слушайте, что это вообще было?

Upd. Там рядышком еще размышления на тему Профессора. пыалась понять: это такой, как нынче говорят, "наброс" эпический - или это всё всерьез? Не поняла. Душевного спокойствия ради предпочла бы считать "набросом", но что-то мешает.

  С "чудаком на букву "м" - ну, получился уже практически наброс, да, у Кураева этого стопудово не было.
  Разбор Кураева я читал, он, в общем, вполне научный (если религиоведение относить к наукам). И фантазий, - уж совсем вольных по крайней мере, - содержит по минимуму.
  А здесь все-таки надергано самое... м-м-м... острое и горячее. И подано соответственно. И дополнительно подогрето.
  Ну и на тему Профессора он тоже мыслит... ну примерно так же свободно. Без черемухи  особого пиетета, угу.



Цитировать:

Ой, только не Парнов, пожалуйста!.. я имела счастье его в институтские времена читать, он произвел на меня неизгладимое впечатление. И тамплиеры, и катары, и розенкрейцеры - никакие не сатанисты все ж, а что ни на есть христиане. Да еще и не самые странные. Да и с католиками много кто был не в ладах, это их не делает сатанистами.

  Ну, будем откровенны, Парнов при всей его склонности к апологии... гм... известной стороны мироздания - все же разбирался в том, о чем писал. Хотя бы внутри себя разбирался. в отличии от... гм.. полее поздних его собратьев по перу...
  А то, - если Парнов никак, - я могу Дрюона вспомнить, угу... Девицу Беатрис д'Ирсон. И ее диалоги с его светлостью Робером Артуа. Вот в аккурат про тамплиеров, и с катарами заодно. ;)
  А розенкрейцерство как течение - все же порождение эпохи Реформации, потому и отношение к традиционному христианству там такое...  ну, христианином можно оставаться скорее "вопреки", чем "благодаря"...

Ну, не в пиетете дело, а в том, "куда их всех заносит". То есть, сравнение Денетора в книге со Сталиным на основании сцены из фильма меня как-то... ну, скажем, глубоко удивило.
"Возвращение в Арканар" на общем фоне (особенно на фоне размышлений) смотрится на удивление удачной и логичной вещью; меня там вообще только "дневник доны Оканы" безмерно коробит, поскольку "Записки у изголовья" я только что наизусть не знаю, и внезапно Япония XI века посередь Арканара смотрится мне примерно как, м-м, щупальце посреди лба.
А размышления о Булгакове ничего бы смотрелись, если бы не "куда их всех заносит", право слово.

С розенкрейцерами же и прочими тамплиерами - ну, вроде бы известно ж, откуда и для чего была эта тягостная чушь о тамплиерах. Мистики там было да, завались, но, опять-таки, мистика - это не сатанизм никакой, хотя и отклонение от генерального курса, не вопрос.
В общем, в основном вопросе для меня пока ничего не прояснилось.

(офф) Товарищи, я периодически днем пишу с ужасными опечатками - вы меня простите великодушно, я потом исправляю по мере сил. Просто на работе, во-первых, достаточно дико отображаются настройки Доска - то есть, такой мелкий шрифт даже я как-то с напрягом читаю (нет, не надо мне советовать изменить масштаб или размер шрифта, вы даже не представляете, что в итоге получается на других страницах!), во-вторых, не всегда есть время проверить, и в-третьих - клавиатуру давно пора менять, на "слепой" сложно печатать, право слово.
(конец оффтопику)

Я вот что хотела сказать-то. Про пассаж о покое (у Кураева). Мне почему-то кажется, что это классическое "ищете, где не прятали". О немалой "автобиографичности" Мастера я говорить не буду, оно и неинтересно, и общеизвестно (вплоть до пресловутой шапочки, да). И по мне, проще и логичнее предположить, что желание покоя - это неизбывное желание самого Булгакова. Поскольку не в первый раз встречается; вот тут еще, к примеру - http://www.lib.ru/BULGAKOW/adam.txt
Комментарии (это пьеса "Адам и Ева") читать по желанию, я не ради них ссылку вешаю. К слову сказать, не знаю, как "в чистом виде" это читается, а в театральной постановке - до озноба.
Мне просто кажется, что иногда поиски скрытых смыслов производятся не там, где надо. И не с того бока.
Как-то так, спасибо за повод перечитать "Адама и Еву".

  Неоднозначен наш Михаил свет Афанасьевич был, весьма неоднозначен, кто ж спорит... То есть это  к тому, что несколько различных непротиворечивых прочтений (того же "Мастера", - да  не только его) - это легко, это вполне верю. Да что верю, - видел сам. Причем каждому по отдельности - веришь; вот только совместить их никак не получается... а так - все нормально...

Ну, вот тут вот есть статья "Воланд" - как по мне, довольно интересная: http://www.bulgakov.ru/v/voland/
Чисто по моим ощущениям, это ближе к тому, что сам Булгаков хотел сказать. Ну, фломастеры разные, понятно.

Прочтений у МиМ, причем непротиворечивых, действительно много. Как у любой яркой и достойной книги.
А про покой... скажем так, просто разный ассоциативный ряд, мне вот представленная интерпретация покоя для Мастера как приятного на первый взгляд, но весьма скучного места, где все ходит по кругу -- весьма показалась разумной.

А я вам гадость принесла. В своем роде совершенную гадость. Безупречную. Прямую, как рельс. Учитесь, как надо отсекать всё лишнее.


Цитировать:

Еще раз о том, почему дуракам противопоказано чтение М.А.Булгакова. Категорически!     После того, как у себя в блоге я написал, что дуракам противопоказано чтение М.А.Булгакова, потому что они могут выбрать себе объектами для подражания Преображенского и Маргариту, некоей дамочкой мне лично было направлено коротко обиженное письмо с предложением извиниться перед Маргаритой, которую я назвал шлюхой. Дамочка, вероятно, имеет отношение к «культурному» обществу, раз уж предлагает извиняться перед никогда не существовавшем в реальной жизни персонажем. Подозреваю, что таких дамочек больше чем одна в обществе, поэтому расскажу вам одну занимательную историю.     Еще когда для наших пап и мам деревья даже не были большими, еще и наших пап- мам не было, наши дедушки и бабушки только-только успели познакомиться, советскую Москву посетил сам Сатана. Он, как опытный турист, начал экскурсию не с осмотра строящегося метро, не с проходной завода «Серп и молот», а прямиком направился со своей шайкой бесов к месту отдыха перетрудившейся на интеллектуальной ниве творческой элиты. Сразу же его жертвами стали популярный поэт и известный литературный критик. Эти два деятеля искусства, неспособные в реальной жизни понять принцип работы двигателя внутреннего сгорания, но желающие вкусно и сытно жрать, считали для себя унизительным долбить отбойными молотками грунт в тоннеле, их занимали творческие изыскания ни много, ни мало- всечеловеческого масштаба. Но этом и попались. Увидев субъекта, одетого в стильный костюм, да еще и с тростью, эти «интеллектуалы», смело рассуждающие о самом Христе, сразу «распознали» в собеседнике иностранного профессора, хотя ясно видели перед собой похабную сатанинскую рожу...     Приобретение резиденции в качестве места проведения сатанинского шабаша, для «иностранного туриста» проблем не составило. Ему даже почти не пришлось помогать бесам-подручным. Возомнивший себя хозяином жизни и народной жилплощади, мелкий клерк схавал взятку, даже не обратив внимания, что ему совали её с открытой издевкой…     Опробывание действенности старых методов вербовки поклонников, «мессир» разумно решил начать не с диспута на комсомольском собрании литейного цеха, не среди творческого коллектива БДТ, а на сцене дешевого эстрадного театра – варьете. Именно там, куда и собирались желающие «отдохнуть» и «насладиться» «искусством». Само собой, оказалось, что дармовые «бабки» и шмотки – инструмент вполне еще пригодный…     Но главной целью гостей советской столицы был, конечно – бал! Потрясающий воображение бал, после которого разлетятся во все концы страны слухи и духи.     А для бала нужна была королева. Без неё никак нельзя, иначе это будет просто дискотека. А так как, это мероприятие проводилось Сатаной, то и королева требовалась особого рода. Королева отбросов человеческих.     Вот и подобрали бесы кандидатуру. Выловили на московской улице прилично одетую молодую женщину, любящую желтые цветы. Ею оказалась жена ответственного советского работника, личность с неясным прошлым, детей не имеющая (вот факт отсутствия у Маргариты детей запомним). Эта изящная дама дико страдала от «равнодушия» мужа, постоянно занятого на работе, но сама себя занять какой-нибудь работой не считала возможным по причине утонченности натуры. Зато мечтала о славе светской львицы в богемной среде. Только влезть в эту среду ей было затруднительно: муж не посещал салонов модных экспрессионистов и всяких имаженистов, а сама сочинять стихи о страдающей от любви душе и рисовать картины из разноцветных кубиков Маргарита не умела.     Зато обладала всеми внешними и внутренними качествами дешевой и тупой шлюхи. Атак как, она была дешевой и тупой, то свой путь в богему начала не с постели народного артиста СССР, но попалась на удочку проходимца, жившего соблазнением подобных дамочек. Этот проходимец изображал из себя мастера литературного слова и автора будущего произведения из этих литературных слов, которое могло заставить вздрогнуть всё просвещенное человечество. Ведь он писал биографию самого Иисуса Христа!     На этот дешевый развод лоховатых самок, купилась «возвышенная» душа Маргариты. Однако, надежды быстро растаяли, как снежинки в мае. Муж Маргариты, несомненно, был человеком честным , поэтому в доме не валялись в беспорядке денежные купюры, которые можно было собирать незаметно для семейного бюджета и относить на прокорм «гению литературному». «Мастер» заскучал. Принимая скуку Мастера за романтическую меланхолию, наша «королева» терпеливо ждала окончания процесса производства романа о Боге. Но сам «писатель» ждать уже не мог, вероятно, из-за того, что компетентные органы напали на его след (кое-кто из его поклонниц все-таки из кошелька мужа тырили купюры)… Неоконченный рОман полетел в печку, а «Гоголь» скрылся в психушке…     Вот эту маромойку Риту и притащили бесы на смотрины к Сатане. Кандидатура «мессира» устроила.     Кривляясь, как дешевая проститутка, Маргарита предстала без трусов перед парящим в тазике козлиное копыто, «мессиром». Только сама мысль о возможности стать какой-то королевой, напрочь вышибла у шлюхи последний мозги, не позволив ей увидеть гнусную сатанинскую рожу хозяина бала, она поверила, что перед ней король ( в грязном халате и с окопыченной ногой в цинковом тазу!).     Наша героиня еще и, ломаясь, как целка, доставала свиту дьявола идиотскими вопросами о своем происхождении, пока бесы, веселясь, не рассказали, что она урожденная французская королева.     Здесь у Ритки крышу снесло окончательно. Французская королева! Какая подзаборная маромойка спокойно вынесет этот факт из своей биографии?! Мысль о том, что Сатана и бесы могут только обманывать, мысль простая и всем доступная, шлюхе в голову не пришла.     И она стала играть роль королевы, даже не задумываясь, что на поклонение к ней выстроилась толпа из гнуснейших, самых-самых отбросов человеческого общества. Но вот факт особой озабоченности Маргариты по поводу страдания одной из представительниц этих отбросов, наталкивает на мысль о кое-каких интересных событиях в ее неясном прошлом, связанном с детьми, и объясняет, почему именно она была выбрана королевой человеческого дерьма.     Закончилось всё для всех банально. Именно так, как могло закончиться, если вы попались на удочку к Сатане.     Маргарита и Мастер получили то, что просили у дьявола – покой. Но так как они просили его у дьявола, то и покой был устроен им с дьявольским садизмом: шлюха с бешенством матки от желания блистать в богемном обществе и отъявленный проходимец, презирающий этих шлюх, были оставлены один на один на веки вечные.     Думаю, раскаленные сковороды и котлы с кипящим маслом - предметы для интерьера их вечной обители совершенно излишние.     Вот это написано черным по белому в книге русского советского (советского – если кто что-то в Булгакове не понимает) писателя.     Теперь пересмотрите фильмы и спектакли, снятые по роману «Мастер и Маргарита», и задайте себе вопрос – создатели их что прочли? Какой роман?     После этого станет понятно, куда делся и чем занялся Сатана, после того, как удрал со своими бесами от милиционеров.     Только имейте ввиду, что Михаил Афанасьевич – настоящий советский писатель. Именно, советский.

http://p-balaev.livejournal.com/6357.html

Хочется ответить что-нибудь в духе: "Начинающему все понятно в позиции, которая для мастера полна тайны". А вообще -- это не первый и не последний дурной текст по МиМ, просто выдержанный в стилистике дурных назидательных текстов примерно так 60-х годов.

В 60-е фильтровали базар))))
А вообще мужик то ли всерьез уверен, что "пронзает истину")))), то ли троллит. Но для троллинга уныло, а если он все это всерьез, то ему явно "богема" какие-то творческие или житейские эдельвейсы оттоптала))))) Может, какая-то дама из богемы когда-то ему не дала))))

Ириш, согласись, что какое-то слишком грубое морализаторство... Как некий персонаж в "Эре милосердия" братьев Вайнеров, написавший в сочинении: "Я не люблю Гринева, потому что он бестолковый барчук, и не скажу, что ненавижу Швабрина, потому что он стоял против ненавистного царизма".

Леш, почему и подозреваю либо троллинг, либо озабоченность))))) *впрочем, одно другому не мешает))))

А вот да. Чтобы злить.

  А я как раз предположу, что это всё серьёзно, - с самого начала, как говорится, и до самого конца. Человек так думает - и сильно удивляется, а как еще можно думать... Ну и манера подачи "тупо  в лоб", вкупе с глубиной проработки "чисто по верхам" - тоже не уникальное явление в наших палестинах.
  Есть даже подозрение, что он полемизирует именно с позицией... ну, примерно такого же уровня и глубины понимания - только с противоположными тезисами ("Мастер с большой буквы", "настоящая, верная вечная любовь", "все люди добры", "никогда и ни о чем не просите" и т.п.)
   А гадость... ну таки да, грязно. И тупо.  И пошло - в изначальном смысле. Но сколько ж их таких было-то....

Хочешь сказать -- в тексте присутствует фобия на восторженность? (которая, кстати, объясняет цинические трактовки не только МиМ). То есть автор стремится всех злить?

Смердяков какой-то

  Не фобия - скорее неприятие. Еще более точно - циничное неприятие. Которое представляется такой... э-э-э... "трезвостью рассудка". "Восторженности" в этом раскладе просто отказанот в праве на существование.
  А в трактовке конкретно образа Маргариты - вполне очевидное "унижение и попрание личной ценности" предполагаемого оппонента... ах вы оскорбились за неуважение к Маргарите? так я ее сейчас тут втопчу в грязь и размажу с дерьмом!

Вот да. Именно циничное неприятие -- самое точное название такого взгляда (который, как известно, не раз встречался и в отношении Арды, и в отношении много чего еще -- примеры каждый встречал не раз). Собственно, Смердяков как персонаж как раз и отличался именно циничным неприятием (по теперешним категориям, мы бы сказали, что он сначала вел себя просто как тролль, ну а потом он пошел дальше).
Более того, можно не восторгаться Маргаритой, но выражать это гораздо более аккуратно и тонко.

Тоска это зеленая, а не цинизм. Хотя МиМ, конечно, интерпретировать задача непростая, а то воистину получается размахивание ценными советами Воланда гордым женщинам как жизненным принципом. Булгаков, наверное, сильно удивился бы.

Для начала, Булгаков бы сильно удивился, узнав, что Маргарита, прообразом которой была его жена Елена Сергеевна - это "шлюха с бешенством матки от желания блистать в богемном обществе". Или нынче всю эту ерунду не модно знать?

Ну а это уровень троллинга вроде того Шарли Эбдо, днище. Тут один рецепт: не тиражировать каку, чтоб не печалиться, что воняет. Собственно, зачем мы с ней ознакомились, с этой гадостью? Она нас к чему-то хорошему подвинула? От плохого отвела? В интернете всегда кто-то неправ, а кто-то и попросту мудак, но лучше бы его не тиражировать...

Любопытная точка зрения на МиМ: http://www.pravmir.ru/krov-barona-v-mastere-i-margarite-lektsiya-pavla-spivakovskogo/.

YouTube опять мне подкинул мюзикл "Мастер и Маргарита", тьфу на эту трактовку много раз, и я внезапно сформулировала мысль, которая, опять же, так проста и очевидна, что раньше ее как-то и оформлять в слова [мне] не нужно было. Скажу ее.
Воланд - это вполне себе библейский Противоречащий, тот самый, из Ветхого Завета. Тот, который Иова испытывает. Он и в "Мастере..." ровно тем же занят, так-то.

Элхэ -- да, правильно, просто испытания у персонажей МиМ мельче, чем у Иова. Грубее. Я про это капельку здесь говорил: https://istanaro.livejournal.com/134309.html. Собственно, Иову досталось испытание экзистенциальное, а большей части персонажей МиМ просто искушение "бесплатным сыром" :).

Ну, ясно дело, потому как всё это в рамках нарушения законов человеческих. Что не отменяет роли Воланда именно как Противоречащего а фигню на это накручивать не надо.

Upd. Прочла. Насчет "вечного дома" как ада мне сомнительно - ну, то есть, вот мне лично это вполне себе ад - Лимб, что ли, эдакий ад бездействия, но не думаю, что Булгаков это имел в виду, тем паче, что для него-то лично покой - это был почти рай. В конце концов, левий Матфей говорит: "Он не заслужил света, он заслужил покой", и вычитать из этого "он не заслужил рая, они заслужил ад" довольно-таки проблематично, как по мне.

Upd-1. Читаю комментарии. Камрад, вы все там почему-то начисто забываете о том положении, которое ты и высказал: Мастер - это тень Булгакова. В несколько меньшей мере Маргарита - тень Елены Сергеевны, и забывать об этом не стоит, и говорить, что Булгаков "клеймит распутную Маргариту" - дичь.
И вот если держать в голове мысль о том, что Мастер - это не только самостоятельный герой, но и Булгаков тоже, то выглядит оно несколько по-другому. Смотри, что Маргарита говорит:
"– Слушай беззвучие, – говорила Маргарита мастеру, и песок шуршал под ее босыми ногами, – слушай и наслаждайся тем, чего тебе не давали в жизни, – тишиной. Смотри, вон впереди твой вечный дом, который тебе дали в награду. Я уже вижу венецианское окно и вьющийся виноград, он подымается к самой крыше. Вот твой дом, вот твой вечный дом. Я знаю, что вечером к тебе придут те, кого ты любишь, кем ты интересуешься и кто тебя не встревожит. Они будут тебе играть, они будут петь тебе, ты увидишь, какой свет в комнате, когда горят свечи. Ты будешь засыпать, надевши свой засаленный и вечный колпак, ты будешь засыпать с улыбкой на губах. Сон укрепит тебя, ты станешь рассуждать мудро. А прогнать меня ты уже не сумеешь. Беречь твой сон буду я".
Булгаков, сын священника, лучше чем кто бы то ни было знает, что света он не заслужил. Булгаков-человек хочет только одного: покоя. Наслаждаться тем, чего ему не давали в жизни (любой мало-мальски знакомый с биографией Булгакова, по идее, это видит без проблем). Покой и вечный дом с любимой женщиной: какой уж там ад.
"Мастер и Маргарита" - книга непростая, и рассматривать ее только с одной точки зрения, отвергая всё остальное, не стоит.

Элхэ - да, Лимб - это ад, именно. Что касается того, что для Булгакова покой -- это был почти рай, просто я задумался - ну не похож на рай этот ходящий по кругу мир! То есть конечно, это лучше настоящих мучений, но не получится ли из этого со временем просто непреходящая тоска, когда все всегда одно и то же? В результате вполне себе Лимб и выходит.
И я не утверждаю, что Булгаков "клеймит распутную Маргариту", просто у него Мастер и Маргарита - это все же не Ромео и Джульетта. Другая история и другой уровень.

Ты не писал, это у кого-то из священнослужителей, что ли, писавших на тему, проскакивало.
В Лимбе, если мне память не изменяет, души праведных язычников и младенцев, умерших до крещения, так что это не вполне ад, не место кары. Я просто хочу донести, что для Мастера (как и для самого Булгакова) покой - это не кара, а награда. Рая не заслужил, а на это заработал. Маргарита не по наивности это называет наградой, да и Воланд вовсе не издевается. Есть ли оттуда в перспективе выход - мы не знаем; Михал Афанасьич знал, может. а мы можем только предполагать. Но ни Мастера, ни ту, которая любила и страдала из-за него, не карают - отнюдь не покарать их обоих устами Матфея просит Йешуа. 

Хм. Трактовка Воланда в мюзикле мне и самой не нравится. Правда, не по той причине, по которой её хают обычно  :)

Однако я запишусь в лагерь тех, у кого дарованный Мастеру "покой" вызывает... вопросы и сомнения. Вы, Элхэ, правы: мы не знаем, есть ли "выход по желанию". И покой прям как кара действительно вряд ли предполагался.

Но ведь по тексту получается, что дом назван "вечным", а о возможности выхода напрямую - не сказано. Что таки порождает вопрос, а не является ли и этот покой - вечным. Безальтернативным. А не был ли подарок, что называется, с подвохом.

Что автор думал и хотел сказать я, если честно, не знаю  :) Но текст - действительно неоднозначен, имхо. И я вполне понимаю, откуда берутся трактовки про ад.

Цитировать:

Ты не писал, это у кого-то из священнослужителей, что ли, писавших на тему, проскакивало. В Лимбе, если мне память не изменяет, души праведных язычников и младенцев, умерших до крещения, так что это не вполне ад, не место кары. Я просто хочу донести, что для Мастера (как и для самого Булгакова) покой - это не кара, а награда. Рая не заслужил, а на это заработал. Маргарита не по наивности это называет наградой, да и Воланд вовсе не издевается. Есть ли оттуда в перспективе выход - мы не знаем; Михал Афанасьич знал, может. а мы можем только предполагать. Но ни Мастера, ни ту, которая любила и страдала из-за него, не карают - отнюдь не покарать их обоих устами Матфея просит Йешуа.

У Кураева этот мотив был (книга "МиМ - за Христа или против?"). Просто он как раз и оговаривает, что суть этого покоя совсем не райская. И я просто очень отчетливо представил себе, каково жить в таком покое. Потому что для комфортного существования мало чувства, что тебе не угрожают беды.

Вслушивающаяся-В-Тишину: "А не был ли подарок, что называется, с подвохом". Вот вы на грани ереси сейчас. Потому что, еще раз напоминаю, одарить Мастера и ту, что любила и страдала из-за него, просит Иешуа.

Luz-das-Estrelas - это тебе, ты пойми. Вот возьми, я не знаю, хоть "Театральный роман" перечитай и попробуй ненадолго залезть в шкуру Михал Афанасьича. Представь, что ты живешь не в Латинской Америке и сейчас, а в Москве в тридцатые годы. То, о чем Мастер мечтает, у тебя просто уже есть, ты не обращаешь на это внимания, тебе для "комфортного существования" нужно гораздо больше, чем просто дом, покой, любимый человек, свечи, музыка и добрые гости, и чтобы никто не тревожил. 
Как мне кажется, наша проблема сейчас именно в том, что мы не осознаем исторический контекст. Хорош уже относиться к Мастеру как к чисто выдуманному персонажу фэнтези, держите в голове, что этот персонаж местами автобиографичен, читайте биографию Булгакова, и будет вам счастье.

Ну смотри. Вот простой вопрос. Откуда у Мастера возьмутся старые друзья, которые будут регулярно посещать его в этом вечном доме, если он уже вне нашего мира? Почему у меня и родилась гипотеза, что по сути Мастер оказывается в "свернувшемся пространстве", напоминающем то, про что поется в "Балладе об уходе в рай" Высоцкого, и эти друзья - это просто его плод воображения, как в рассказе Силверберга "Как хорошо в вашем обществе". То есть я допускаю, что на фоне всяких жизненных тягот это неплохо. Но явно есть вариант и лучше.

Родной, давай я тебе напомню еще раз, что такое Лимб и кто в нем живет. И тогда, например, эти старые друзья - античные философы; ты не рассматривал такой вариант?

Я не на грани ереси, я самый настоящий еретик: еретик от литературы, любящий концепции Барта  ;D

Конечно, можно достроить с помощью биографии автора. Можно, на самом деле, и без неё достроить. А можно и найти в тексте основания для сомнений (как бы вот да, очень хороший вопрос: а откуда друзья?) - сам по себе текст к этому вполне располагает. И лично мне так читать - интереснее.

Но я, разумеется, ни на что не претендую и никого обидеть ни в коем случае не желаю  :)

Да обиды тут ни при чем, просто весь комплекс текстов Булгакова вне временного контекста не очень понятен. Чтобы в полной мере оценить "иерусалимскую" часть "Мастера и Маргариты", нужно хорошо знать Библию - и не только ее. Чтобы понять "московскую" часть, нужно понимать, в какое время это писалось, и в данном случае - да, желательно хотя бы примерно знать биографию автора. Это не фэнтези, которое зайдет и вне контекста.
И я еще раз повторю: нам кажется, что дарованное Мастеру - скучно, мало и пылью покрыто. Ну, пожалуйста, это же так понятно...

Простите, но протестую яростно: МиМ отлично может зайти и вне контекста, зачем же Вы ей в этом отказываете?  :) Она именно что настолько хороша: чтобы и вне контекста зайти. Другой вопрос, что читатель, контекста не знающий, вряд ли может претендовать на понимание всех имеющихся в тексте смыслов. Ну то есть претендовать может... но выглядеть это будет понятно как  :)

И я ни в коем случае не утверждала и не утверждаю, что дарованное Мастеру скучно, мало и пылью покрыто. Я говорю лишь о том, что дарованное Мастеру в самом тексте неоднозначно. Может быть подвержено сомнению, может быть протрактовано по-разному. Что в моей системе координат идет книге только в плюс.

Пишу: "комплекс текстов Булгакова вне временного контекста не очень понятен. Чтобы в полной мере оценить..." Я что-то непонятное сказала? Я сказала - не заходит вне контекста? Как Профессор говорил: нынешнее поколение не может в полной мере понять "Властелина Колец", потому что они плохо знают Библию. И тут то же самое.
(Сразу говорю, можно не трудиться тыкать в меня пальцем на тему Профессора и христианства, у меня в дипломе этому было посвящено две главы, по ВК и по "Сильмариллион", а количество критической литературы на тему, которую я прочла, слегка зашкаливает)
Можно читать и так. И даже, может, интересно/забавно/увлекательно. Что не отменяет сказанного. Полностью понять все смыслы можно только в том случае, - я о "московской" части сейчас, -  когда мы имеем представление о том времени. Включая и биографию прототипа Мастера.

Цитировать:

Пишу: "комплекс текстов Булгакова вне временного контекста не очень понятен. Чтобы в полной мере оценить..." Я что-то непонятное сказала? Я сказала - не заходит вне контекста?

Цитировать:

Чтобы понять "московскую" часть, нужно понимать, в какое время это писалось, и в данном случае - да, желательно хотя бы примерно знать биографию автора. Это не фэнтези, которое зайдет и вне контекста.

Если я Вас неправильно поняла, то я прошу прощения. Я Ваше сообщение прочитала именно как "МиМ без контекста не зайдет". К вопросу о прочтениях, да  ;D :-[

Элхэ, так ведь я говорю совершенно то же самое  :)


Цитировать:

Другой вопрос, что читатель, контекста не знающий, вряд ли может претендовать на понимание всех имеющихся в тексте смыслов. Ну то есть претендовать может... но выглядеть это будет понятно как.

Скажите мне, что я в силу недостатка знаний (и не только знаний Библии, что характерно) не могу вычитать все заложенные Толкиеном в свои работы смыслы - и я соглашусь с Вами первая. Я абсолютно серьезно.

Я всего лишь говорю именно о том, что:

Цитировать:

Можно читать и так. И даже, может, интересно/забавно/увлекательно.

И этот подход тоже вполне правомерен. Просто нужно осознавать, что контекста не знаешь, и не претендовать на полное понимание. Более того, можно и вполне сознательно играть в игру "контекст я знаю, но давайте его отключим" - это тоже вполне правомерно при все том же наличии осознания игры.

И при чтении "и так" - либо при отсутствии знаний контекста, либо при сознательном игнорировании оного - из текста может вылезти всякое разное. И лично мне так читать - интереснее, вот и вся моя нехитрая позиция  :)

ОК, ладно. Можно как угодно рассматривать и считать, что Мастера "кинули". С трудом могу представить себе расклад, при котором так будет интереснее, но мало ли что я с трудом могу себе представить. Я и слэшные пейринги по Арде/Арте себе представить не могу, и могу даже обосновать, почему так быть не может, но кому-то так интереснее. Как по мне, интереснее знать, а не создавать неработающие конструкты, но то такое.

Тут есть один тонкий момент: наличие в голове неработающего конструкта никак не отменяет наличия работающего  :)

Опять же, лично я вполне спокойно умещаю в голове оба варианта: и что Мастер именно обрел желанный покой безо всяких "но", и что Мастера "кинули". Я могу оперировать обоими вариантами и обсудить готова - оба. Моя голова вполне переваривает две версии одной книги и даже больше двух  :)

А дальше - предпочтения собеседника. Что-то утверждать и навязывать я не собираюсь ни в коем случае и играть буду - только в комфортных для собеседника рамках.

/прошу прощения и за начало оффтопа, и за его продолжение, но мне очень хотелось прояснить свою позицию  :-[ /

Да нормально, просто это не мой вариант. Я предпочитаю основываться на фактах, варианты "что было бы, если бы" мне, вопреки принятому фэндомскому нику, как правило, неинтересны.
No offence.

Я Вас поняла, и рамки - осознала  :) Absolutely none taken  ;)

Цитировать:

Родной, давай я тебе напомню еще раз, что такое Лимб и кто в нем живет. И тогда, например, эти старые друзья - античные философы; ты не рассматривал такой вариант?

Тогда у тебя получается, что не один "вечный дом", а целое поселение "вечных домов", заселенных философами и писателями? Вообще есть некая аллюзия с "Божественной комедией", но тогда именно - целая конструкция мира.

У меня получается, что дом - это не только конкретная постройка; конструкции типа "наша планета - наш дом" тоже существуют, и ничего, русский язык от них не трескается. Дом - это место обитания, если угодно, а оно может быть любых, хм, размеров.

https://www.youtube.com/watch?v=MSwZ_pZwTUk

Рассказывает Екатерина Шульман. Рекомендую.

Еще любопытный текст по МиМ: https://shakko.wordpress.com/2016/05/01/б-м-гаспаров-из-наблюдений-над-мотивн/.

Аналогии МиМ и "Щелкунчика" (из Контакта):

Воланд против Щелкунчика.

Гофман и Булгаков: странные сближения.

Булгакова часто сопоставляют с Гофманом — обычно отмечают, что Бегемот похож на кота Мурра, но до сих пор остается незамеченным сходство «Мастера и Маргариты» с «Щелкунчиком». Портал «Горький» рассказывает о поразительной близости этих двух текстов.

1. В обоих произведениях центральным сюжетом является спасающая женская любовь. И там и там возлюбленный героини — жертва столкновения с государственной властью: мастер оказывается низведен до роли сумасшедшего, Щелкунчик — шута (что, по существу, одно и то же). В обоих случаях эта любовь вырывает героиню из благополучного бюргерского быта и сталкивает ее с демоническими сверхъестественными силами.

2. И у Гофмана, и у Булгакова действие приурочено к одному из главных праздников христианского календаря — Рождеству и Пасхе соответственно. Различие естественно объясняется аудиторией текста: Рождество — праздник «детский» и центральный для западноевропейской культуры, Пасха — «взрослый» и центральный для культуры дореволюционной России.

3. Повествование «разрезано» вставным сюжетом о малодушном поступке некоего персонажа в прошлом: у Булгакова — романом мастера о Понтии Пилате, у Гофмана — рассказом Дроссельмейера о принцессе Пирлипат.

4. У героини появляется кривоглазый магический помощник. Крестный Дроссельмейер — «с большим черным пластырем вместо правого глаза». Булгаков кривоглазие утроил: у Воланда разный цвет глаз, причем правый «пуст, черен и мертв» (словно отсутствует), у Азазелло на одном глазу бельмо, а у Коровьева разбито стекло очков.

5. Героиня попадает в параллельный мир, где принимает участие в масштабном празднестве. Порталом туда служит обыкновенная городская квартира (для Мари — собственная, для Маргариты — чужая). В обоих случаях путешествие «туда» изображено как физическое, пространственное, а возвращение в свой мир — как пробуждение от сна: Маргарита очнулась, хлебнув магического вина из черепа Берлиоза; Мари же так и не успела попробовать угощения в ином мире — она задремала над ступкой с карамелью, чтобы проснуться уже в своей реальности.

6. Участники торжественного приема, на который попадает героиня, не вполне живые: у Булгакова — это мертвецы, у Гофмана — куклы. Сходство мертвеца и куклы затрагивал сам Гофман в «Песочном человеке».

7. Чудеса параллельного мира, которые наблюдает героиня.

Булгаков: «Уносимая под руку Коровьевым, Маргарита увидела себя в тропическом лесу».

Гофман: «Она очутилась в небольшом лесочке, который был, пожалуй, еще прекраснее, чем Рождественский лес, так все тут сияло и искрилось; особенно замечательны были редкостные плоды, висевшие на деревьях, редкостные не только по окраске, но и по дивному благоуханию».

Булгаков: «В следующем зале не было колонн, вместо них стояли стены красных, розовых, молочно-белых роз с одной стороны, а с другой — стена японских махровых камелий».

Гофман: «Там и сям по стенам были рассыпаны роскошные букеты фиалок, нарциссов, тюльпанов, левкоев, которые оттеняли ослепительную, отливающую алым светом белизну фона».

Булгаков: «На эстраде за тюльпанами, где играл оркестр короля вальсов, теперь бесновался обезьяний джаз. Громадная, в лохматых бакенбардах горилла с трубой в руке, тяжело приплясывая, дирижировала…»

Гофман: «На боковой галерее этих ворот, по-видимому сделанной из ячменного сахара, шесть обезьянок в красных куртках составили замечательный военный оркестр…»

Булгаков: «Потом Маргарита оказалась в чудовищном по размерам бассейне, окаймленном колоннадой. Гигантский черный Нептун выбрасывал из пасти широкую розовую струю. Одуряющий запах шампанского подымался из бассейна» (затем Бегемот пускает в бассейн коньяк).

Мир Гофмана безалкогольный, ибо все же детский, зато по размаху Булгакову до него далеко:

«— Это Апельсинный ручей, — ответил Щелкунчик на расспросы Мари, — но, если не считать его прекрасного аромата, он не может сравниться ни по величине, ни по красоте с Лимонадной рекой, которая, подобно ему, вливается в озеро Миндального молока» (далее подробно описываются реки и озера из всевозможных напитков).

Фонтан, впрочем, тоже имеется: «а вокруг из четырех искусно сделанных фонтанов били вверх струи лимонада, оршада и других вкусных прохладительных напитков. Бассейн был полон сбитых сливок, которые так и хотелось зачерпнуть ложкой».

8. Потустороннее празднество сопровождается массовой давкой гостей, причем у Гофмана она принимает гораздо более апокалиптический характер, чем у Булгакова: сталкиваются Великий Могол, сопровождаемый «девяноста тремя вельможами и семьюстами невольниками», пятьсот рыбаков и три тысячи турецких янычар. В давке даже отрывают голову некоему брамину, которую, впрочем, благополучно приделывают обратно (еще бы, он же кукла). У Булгакова отрывание головы перенесено в другое место повествования — в сцену выступления Воланда в Варьете. Однако легкость, с которой Жоржу Бенгальскому то отрывают голову, то вновь приставляют, напоминает о кукольном мире Гофмана (да и «индийская» фамилия персонажа навевает ассоциации с брамином).

9. Героиня получает намек на свое королевское происхождение.

Коровьев — Маргарите: «Да и притом вы сами — королевской крови».

Дроссельмейер — Мари: «Ах, милая Мари, тебе дано больше, чем мне и всем нам. Ты, как и Пирлипат, — прирожденная принцесса: ты правишь прекрасным, светлым царством».

10. Магический помощник увлекается макетами: у Воланда имеются оживающие шахматы и невероятно реалистичная модель земного шара, на которой можно наблюдать даже воюющих людей; Дроссельмейер мастерит игрушечные замки с марширующими солдатиками и танцующими парами.

11. Расколдованный возлюбленный забирает героиню в потустороннее царство. Заметим, что булгаковский мастер в ходе своей финальной трансформации неожиданным образом получает прическу XVIII века: «Волосы его белели теперь при луне и сзади собирались в косу, и она летела по ветру». У Щелкунчика в финале «волосы были тщательно завиты и напудрены, а вдоль спины спускалась превосходная коса» (что для эпохи Гофмана неудивительно). Коса Щелкунчика — его настойчиво подчеркиваемый атрибут — в буквальном смысле торчит из булгаковского текста.

12. Сторонние наблюдатели пытаются найти всем чудесам рациональное объяснение. Впрочем, у Гофмана это встречается не только в «Щелкунчике», и такое сходство поэтики Гофмана и Булгакова уже отмечалось критиками раньше.

И все же Булгаков пишет не гофмановскую историю, а свою собственную — не детскую, а взрослую, более умудренную опытом и печальную. Это в детстве хочется золотую карету, полцарства и чтобы «на свадьбе плясали двадцать две тысячи нарядных кукол»; в зрелости же хочется покоя, уединения в домике, увитом плющом, и чтобы все наконец отстали. В детстве мир ясно делится на героев и злодеев, и кажется, что для победы добра над злом достаточно снести семь голов Мышиному королю; взрослый же понимает, что зло банально и чаще принимает облик не семиглавого чудища, а обычных людей, испорченных квартирным вопросом. Да и мастер как будто бы не становится королем новообретенного потустороннего царства… или все же становится? Похоже, что повелевает там все-таки он: ведь только он наделен полномочиями снять проклятие с Понтия Пилата — как с героя собственного романа. Воланд сообщает: «за него (Пилата) уже попросил тот, с кем он так стремится разговаривать». Перед кем же ходатайствовал Иешуа? Как следует из дальнейшего, перед… мастером. Потусторонний мир вечности, в который попадает герой, оказывается миром его собственного воображения, где он наделен неограниченной властью. Но поскольку он чрезвычайно устал, детали этого мира приходится досочинить на ходу Маргарите:

«Смотри, вон впереди твой вечный дом, который тебе дали в награду. Я уже вижу венецианское окно и вьющийся виноград, он подымается к самой крыше. Вот твой дом, вот твой вечный дом. Я знаю, что вечером к тебе придут те, кого ты любишь, кем ты интересуешься и кто тебя не встревожит».

Обратим внимание: Булгаков не упоминает о том, что герои сначала увидели всё это. Такое впечатление, что реальность нового мира творится буквально на наших глазах, и Маргарита становится соавтором творчества, разделяя с мастером власть над этим миром. Конечно же, память жанра сказки диктует свои законы: героиня должна стать королевой. И всё же если герои Булгакова и могут быть названы королевской четой, это королевская чета на покое, удалившаяся от мирской суеты. Пышный город с садами, придуманный мастером ранее, оставлен Понтию Пилату, великодушно прощенному автором (снова зрелость: ребенок про принцессу Пирлипат забудет и не поинтересуется, что с ней было дальше). Герои создают новый мир под себя — утопию частной жизни, которая напоминает уже не о сказке Гофмана, а о философской повести Вольтера: «возделывать свой сад».

Мария Елифeрова 25 декабря 2017.

Любопытно, что в англоязычной википедии "вечный дом" Мастера и Маргариты прямо сравнивают с Лимбом.

Так это Лимб и есть, прям чёткое ощущение.

Да, но при этом возникает проблема из-за того, что часть богословов (наверно, следуя "Божественной комедии") считает Лимб частью ада. Впрочем, это мнение не абсолютно признанное.