Краткое предисловие, оно же disclaimer.

Что было в Тол-ин-Гаурхот, не знаю: меня там не было. Что было в Дориате, не знаю: меня там не было. Что было в Нарготронде, не помню: я там был.
(с) кто-то об "Усобице"

Поскольку я не знаю, с чего начинать, начну с отмазки: за точность чего бы то ни было в своем отчете я не ручаюсь, поскольку в голове вполне могло со времени игры перемешаться всё, что было мной и не только сказано и сделано. Сие писание скорее не исторический документ, а необходимый выплеск эмоций. Прошу тех, кто помнит всё точно, извинить меня за возможные ошибки.

Часть первая. Эовинка.

Началось всё с того, что в августе 2002 года я твердо решила, что хватит мне сидеть исключительно в сети, считая себя теоретиком и диванным толкинистом, и пора бы куда-нибудь поехать - людей посмотреть и себя показать. Вопрос стоял один: куда. Обчитавшись отчетов с "Последнего шага" и придя в восторг, я поинтересовалась у Раисы, какие планы у мастерской группы на следующий год. Когда узнала, что грядёт ОНО - поняла, что: а) не могу не заявиться, б) хочу эльфом в Дортонион. Потом была подача заявки - в Дортонион, вестимо, - потом успешное подначивание подруг ехать со мной, обдумывание квенты, переписка с Фирнвен, Хэльке и другим народом, вышивание платья и прочие приятные мелочи (в частности, утверждение нашей Анны на роль отметили посиделками под названием "день рождения Хаталдира" и дату запомнили, чтоб в следующем году отметить ;-)). А потом мы поехали.

На вокзале в Краснодаре нашу троицу (я, Джайа-Айвен  и Анна Живило - Хаталдир) накрыл совершенно кошмарный ливень. Хорошо, что поезд опоздал и прибыл как раз к тому моменту, когда ливень перестал, а то ехать бы нам мокрыми. А так - правильно, видимо, то суеверие, что дождь - к счастливой поездке. Но об этом потом.

Ехали мы весьма не скучно. Сначала играли в чепуху - пассажи получались просто уморительные, даром что соседи не понимали, чему мы смеемся. За подробностями - к Джайе, листочки с этой чепухой сохранились у нее. Потом болтали - о феанорингах, арфингах, Маэглине, лингвистике и не пойми о чем еще, даром что у меня с собой был 12-й том и пищи духовной хватало. Опять же, жалко те два почтенных кавказских семейства, которые ехали на местах напротив нас: они, бедолаги, всю поездку пытались разобраться, на каком языке мы общаемся. Самое интересное для них началось, когда нас с Анной в 12 ночи пробило читать стихи. Стихи мы читали своеобразные - в основном Кеменкири, местами вперемешку с Арандилем. Соседи сидели такие серьезные-серьезные... Потом к декламации подключилась с верхней полки Джайа, мы с ней прочитали на два голоса "Не привыкнуть к тоске утрат даже тем, кто прошел по Льду..." - я за Финдекано, она за Майтимо. Когда меня повело читать свои собственные стихи, стало ясно: надо спать. Утром, когда я пыталась разбудить Анну завтракать словами "подъем, людиш-шки...", Джайа меня одёрнула: "Не трогай людишек, им через два года помирать!" Бедолагу Хаталдира я тогда всё равно разбудила. Опять болтали, причем всё больше о Фингоне и Маэдросе (соседи, увы, уже вышли...), а когда поезд подъезжал к Саратову, принялись считать в придорожных лесополосах сосны (штуки четыре втроем насчитали) и гадать: будет ли хоть одна у нас в Дортонион? Забегая вперед, скажу: не было, но полигонные дубы мне казались соснами всю игровую ночь.

В Саратове нас встречала толпа народу. Надо ж мне быть таким тормозом - ни Фирнвен, ни Ину, ни Марту я не узнала по фотографиям...  ну да ничего - после пяти секунд общения запомнила всех. Нас погрузили в троллейбус и повезли к Фирнвен домой. Там уже обреталась Т'аэри (мы сразу начали звать ее по игре - Квэллэ). Едва мы все успели обмыться, познакомиться с фирнвенской мамой и замечательной кошкой Джиной и понять, что мы не в поезде, нас потащили в парк "Лукоморье" кататься на совершенно извращенском аттракционе под названием "Хип-хоп". Я прекрасно знала, что после поезда меня на такие штучки сажать нельзя, но пошла - исключительно потому, что в паре с государем Финродом (Ину). Надо сказать, что ощущения действительно те еще... Далее была снова квартира Фирнвен, небольшой сольный концерт хозяйки при закрытых дверях и спящих родителях и - спатеньки, утром дел много...

Утром все как-то рассредоточились. Марта и К отправились кого-то встречать, мы с Таис и Анной (всё с той же Анной, нашей) пошли на Сенной рынок закупаться, а Квэллэ и Джайю оставили дома: первая
заканчивала вышивку прикида для Маэдроса, вторую оставили гладить другие прикиды (ох, и возмущалась же моя сестричка потом по поводу рукавов одной красивой рубахи, как позже выяснилось - ородретовской)... Ближе к полудню мы собрались снова и уехали электричкой на станцию с поэтическим названием Буркин, где должен был быть полигон.

На полигоне мы первоначально окопались в районе  Тол Сирион. Порадовало осиное гнездо в районе предполагаемого костра. Решено было залить его кипятком ("Дагор Браголлах в осином масштабе" (с) Джайа). Однако до свершения этого благого дела осы нас  с Таис всё-таки покусали. Вечером покусанные мы в компании пана Анджея (его я таки узнала по фото) вернулись в город. Эх, как хорошо было сидеть на фирнвенской кухне в компании хозяйки, кормиться и болтать...

Утром снова был вокзал и электричка. Некоторое время мы переживали по поводу того, что московский поезд опаздывал и народ оттуда мог не успеть на наш рейс. Народ всё-таки успел. Оказалось, что мой опознавательный кретинизм не действует еще в отношении Раисы и Хэльке - их я узнала. Опять - много людей, знакомства и болтовня. Да, тогда на нас еще развесили бэйджики с именами персонажей (хорошая придумка, сразу запоминается кого как зовут). Добравшись снова до полигона, я выяснила, что пожизневый лагерь Дортониона будет в другом месте, и мы с Джайей и Анной (отсюда я буду называть ее Хаталдиром, чтоб не путать с Анной Моисеевой), не без помощи государя Финрода отыскав туда дорогу, перебрались туда и перетащили палатку. День был заполнен строяком (для меня заключавшимся в собирании сушняка и хождении за водой) и разговорами. Порадовало количество людей, знакомых по сети с моими стихами и Гостиной: на следующий день от слов "так это ты Эовин Краснодарская?" мне хотелось сбежать куда-нибудь в Гондолин, чтоб не нашли.

Вечер был волшебный. Не умею я петь, но люблю слушать. Слушать воистину было что: Вардвендэ, Нион, Хаталдир, которого хоть одну песню, но уговорили спеть, пришедшая позже Таис... Нет, Таис и вполголоса - нечто, но когда это на открытом пространстве и без спящих родственников... мяу!! На словах "А потом рвалась тишина..." я просто-напросто прижалась к Хаталдиру от страха - показалось, что на самом деле война началась.

Следующий день начался с чьего-то громогласного "Дортонион, подъем!" Снова строяк, разговоры, путешествия по маршруту Дортонион - Тол Сирион - ручей - от ручья... Потом народ принялся потихоньку облачаться и приводить себя в порядок. Спасибо Анжеле за моё счастливое детство, в смысле за макияж. Фотографировались на фоне местных пейзажей и друг друга. Ох, какая была радуга... а как нас на параде дождь накрыл... Последнее  воспоминание до вролинга - забавная сценка вне игры в нашем поселении. Эмуна (по игре многодетная вдова Ривет, один из колоритнейших персонажей людского Дортониона) является в наше поселение и принимается доставать Хэльке (Айканаро) тем, что, видите ли, наши дружинники дают ее детям оружие поиграться. Лорд, изучив клинок, выносит вердикт, что это игрушка, на что Ривет высказывает новую претензию: а зачем такая игрушка девочке, ее дочери? На это я возражаю, что если завтра война, то и девочке надо, а вдова говорит, что когда будет война, тогда пусть и берется...

А вот то, что было после вролинга - это уже совсем другая история...

Часть вторая. Айриэн Лаурэнассэ.

...нельзя терять надежду, что бы ни случилось. Эти слова, сказанные Алфирин, всегда со мной с той страшной зимы, когда казалось, что и сама надежда сгорела в огне, охватившем Ард-гален... До сих пор больно вспоминать об этом - и, чтоб не давать боли взять над собой верх, я всегда вспоминаю и другое, и дороги мне эти воспоминания.

Мало нас осталось в живых - тех, кто прожил этот год вместе. Последний мирный год... последние дни. Я говорю - об этой жизни, чтоб помнили ее живые и чтоб жили в памяти ушедшие. Я говорю - об этой
жизни, чтоб еще сильнее ненавидеть того, кто обратил ее в пламя и пепел. И просто - чтоб рассказать обо всём, что на душе у меня...

...Даже во время затишья нечасто бывало так, чтоб мы все собирались вместе, но наконец настал этот день. Все сообща накрывали праздничный стол, шутили и смеялись. Радость была в наших сердцах: мы ждали  приезда государя Финрода. Давно не бывал он в наших краях, и стоит ли говорить, что не нашлось бы в Дортонион никого, кто не желал бы его видеть?

А у меня была еще и другая радость: мы с Олореном решили соединить наши судьбы. Но кто же заменит родителей на торжестве? Мои отец и мать остались в Амане, а что стало с родителями любимого - тэлери из
Алквалондэ - никто не знает, очень хотелось бы верить, что они хотя бы уцелели после Резни...

Мы решили, что мать мне заменит Айвен, моя сестра. Пока было время, я отозвала ее в сторону и сообщила о нашем решении.

- Айриэн, уверены ли вы в том, что хотите этого? - ответила сестра. - Ведь сейчас война, не помешает ли это вашему счастью?
- Ну, сейчас-то как раз затишье... - улыбнулся Олорен, а я добавила: - И даже если суждены нам невзгоды и тяготы, вместе, рука об руку, их встретить можно гораздо достойнее...

Я говорила это, чтоб успокоить Айвен. Мне казалось, что нечего бояться, что наше счастье ничто не в состоянии омрачить... Как это легко - говорить о том, как стойко встретишь несчастье, когда счастлива. Как легко говорить о свете, когда стоишь в потоке солнечных лучей, и убеждать, что estel всегда есть - когда имеешь еще amdir...

Сестра согласилась. Олорен отправился просить того, кого он прочил заменить ему отца - я почти знала, кто это будет. А я снова окунулась в предпраздничные хлопоты, и вывел меня из них только голос моего
возлюбленного:
- Айриэн, лорд Айканаро согласился... Мы обручимся сегодня. И, - он улыбнулся, - на нашей помолвке будет присутствовать государь Финрод... - и Олорен снова умчался к своим делам: готовить праздничный ужин предстояло именно ему, не зря же он давно уже был при дружине поваром.

Я снова нашла себе какое-то занятие, но уже скоро обернулась на знакомые шаги.

- Aiya, государь...

Не успел Финрод ответить мне, как к нему уже подходили братья. Объятия, приветствия, снова шутки и смех - так мы давно уже не веселились, как на этом празднике. На последнем нашем празднике...

Всё уже было готово к застолью. Мы не спеша начали рассаживаться. "Сегодня твой день, Айриэн", - сказал мне лорд Айканаро, указывая на место рядом с собой. По поводу самого Айканаро я не преминула подшутить, вспомнив слышанное от эдайн поверье: не садись-де на углу стола, семь лет не женишься! Он ответил, что не боится людских суеверий... Не знали - ни я, ни он - что семи лет уже не отпущено...

(От игрока: несмотря на то, что из персонажей историю с Андрет знали, скорее всего, только Финрод да м.б. Ангрод, а уж Лаурэнассэ моя и подавно по игре не узнала, бедному Айканаро не раз делали намёки на личную жизнь в разной форме. Перефразируя Джайю, это называется "все мы Атрабет читали". Чего стоило одно "там только бабка Андрет помереть никак не собирается", выданное Рингвиром в присутствии лорда... В общем, прошу вышеупомянутого лорда простить нам - мне в частности - не к месту ляпнутое.)

Зазвенели кубки, зазвучали речи, Олорен принялся удивлять всех приготовленными им чудесными блюдами... Жаль, что эту трапезу не разделял Рингвир - он ушел в людское поселение на обряд совершеннолетия одного из юношей, Хаталдира. Лорд Ангарато, конечно, только и делал, что подтрунивал над способностями повара - но видно было, что и он доволен угощением. Шутил и Айканаро - на миг мне
почудилось, что передо мной прежний он, тот, каким я знала его в Амане... А потом мой лорд взял в руки лютню. Я уже давно не слышала его песен, да и песни с некоторых пор изменились - прежде светлые и
радостные, всё печальней и безысходней становились они. Вот и сейчас он предупредил нас, чтоб веселой песни мы от него не ждали - и коснулся струн. Казалось, языки пламени в костре застыли, чтоб не мешать звучанию песни...

Ах, вот и кто меня сможет обогреть,
Ах, вот и кто приготовит ложе,
Где те двери, что открыты для меня,
Кто ждёт меня за ними, кто же?

Вечен ли ветра пронзительный вой,
бесконечен неба стремительный бег,
мрачен лес в ожиданьи дождя
холодным ноябрем.
Он выходит к черным кругам,
ворон кружит над его головой,
иссиня-черные перья обоих
иссечены дождем.

Ах, вот и кто меня сможет обогреть,
Ах, вот и кто приготовит ложе,
Где те двери, что открыты для меня,
Кто ждёт меня за ними, кто же?

- Прекрасная песня, - сказала я, - но какая же грустная...
- Но я же предупреждал, чтоб вы не ждали веселых...

Что же всё-таки с ним творится, откуда это отчаяние?..

(От игрока: ох, ни Врага себе! До меня по игре не дошло, что это "Черный Самайн"
Тикки Шельен! А ведь мои пожизневые родственнички всю мою последнюю сессию от
оной Тикки готовы были в ангбандские ворота лбами колотиться... После игры я,
правда, сообразила.)

Моим мыслям помешало возвращение Рингвира.

- Ты как раз вовремя! - сказал, обращаясь к нему, лорд Айканаро. Я сразу поняла, что он имеет в виду...

...Мы с Олореном стояли рядом, а мой лорд говорил - то, что и положено говорить в таких случаях. Не раз слышанные слова - но в этот миг они звучали для меня и потому были внове...

Мы обменялись по обычаю серебряными кольцами, а те, кто заменял нам родителей, вручили нам положенные свадебные подарки с пожеланиями добра и счастья... А потом Айканаро снова пел, и на этот раз песня была светлой - древняя песня о любви, сложенная давным-давно в Амане...

(От игрока: Джайа на этой помолвке в некотором роде тормозила, не зная что
сказать, но это меня нисколько не выбило. Поэтому всё равно спасибо сестричке на
добром слове. А лорду - за песню. Правда, я из всего этого длинного квенийского
текста поняла от силы два слова - филолух, блин.)

Едва отзвучала песня, как из Тол Сирион примчался гонец и вручил нашим лордам письмо. Оказалось, их вызывали на военный совет. Однако время до него еще оставалось, и государь Финрод собрался, как всегда,
пойти в людское поселение. Сопровождала его пришедшая с ним из Нарготронда целительница Квэллэ. Я ушла раньше них, поскольку в этом поселении мне было мало что знакомо (хоть оно и находилось ближе  всего к нам, ходила я туда только учить языкам сына одной вдовы, но он, бездельник, так ничему и не научился). Со мной пошла и Айвен. Государя же я попросила найти меня уже там, среди эдайн.  

В деревне, похоже, тоже готовились к приезду Государя. Нас почти сразу же снова усадили за накрытый не хуже нашего стол. Но до этого я еще успела поговорить с людьми и спросить, где в их поселении можно отыскать Мудрых - поговорить с ними. Эрегвен, жена старосты Бреголаса, тут же указала мне на женщину очень пожилых лет: это, мол, Андрет, славная своей мудростью. Рядом с Андрет я увидела совсем юную
девушку - это оказалась Хириль, дочь Барахира, бывшая у Мудрой в ученицах. Мы с сестрой пошли домой к Андрет - слушать предания эдайн. Айвен вскорости ушла к жене одного из поселенцев, Радруина - Ранха
была халадинкой, да еще ее сестра приехала в гости, а халадинских сказок Айвен еще не знала. Мы же с Андрет поговорили еще немного, и нас позвали к столу - явился государь Финрод. Опять - радостное застолье, опять - песни. И опять мало в них радости... Две женщины-халадинки - те самые  Ранха и Халет - пели о прекрасном цветке, который отправился искать король. Конец у песни был печальным. Я посмотрела на государя - он о чём-то задумался, слушая людскую балладу.

(От игрока: вот это, в частности, Джайа и обозвала "все мы Сильм читали". Ибо в песенке такие прозрачные аллюзии на дальнейшую судьбу государя были. Лаурэнассэ этого не почувствовала, но как-то сжалась внутренне... )

Я попросила Ранху и Халет спеть мне еще одну песню - о любви. Не успели они ответить мне, как моя знакомица Ривет, чей сын был моим учеником, спросила, почему не спою я. Как мне ей было объяснить, что
я не пою никогда - к другому лежит у меня душа, говоря по-людски... Но тут спеть вызвалась Андрет. Голос ее поразил меня - совсем не старческий, глубокий и сильный.  И песня... таких я еще не слышала, не было это похоже ни на людские, ни на наши песни.

Еще он не сшит, твой наряд подвенечный,
И хор в вашу честь не споет,
А время торопит - возница беспечный -
И просятся кони в полёт.
Ах, только бы тройка не сбилась бы с круга,
Бубенчик не смолк под дугой!
Две верных подруги - Любовь и Разлука -
Не ходят одна без другой...

Тогда я была уверена, что эта песня обращена не ко мне...

Приближалось время совета. Государь уже опаздывал, но тем не менее остался еще ненадолго - потолковать с Андрет. С ними пошла и я. Андрет же настояла, чтоб Хириль также слушала нашу беседу.

Разговор зашел о том, чего я ждала. Это была моя мечта с давних времён - разыскать легенду о падении Людей, о которой когда-то упомянул в разговоре государь Финрод. Я замерла, когда Андрет начала рассказывать именно эту, слышанную ею когда-то от мудрой Аданэль повесть.

Так вот оно что... когда-то на заре времен они поклонились Врагу? И Единый наказал их за это - старостью, болезнями, ранней мучительной смертью?.. Страшно даже подумать о таком. Но даже если это так, есть
ли надежда - на то, что это искажение когда-то будет исправлено?

Хириль и Андрет заспорили. Андрет даже не надеялась на возможность исцеления для людей. Мы с государем Финродом услышали от нее еще и страшное пророчество - Мудрая рассказала своё видение о конце мира... А вот Хириль принялась убеждать всех, что не всё потеряно. Я слышала и раньше о Людях Древней Надежды, но не думала, что кто-то из наших эдайн мыслит так же. Хириль всё говорила и говорила, звонкий юный голос разносился под крышей старого дома, будто под сводами дворца, и в словах девушки звучала Надежда - именно та, высшая надежда, которую зовём мы estel, Вера...

Когда Хириль замолчала, снова заговорила Андрет.

- Хириль, - слышно было, что такие слова даются Мудрой с трудом, - перед лицом государя Финрода говорю я: ты больше не моя ученица, ибо больше, чем во мне, в тебе веры и мудрости, и ничему уже я не могу научить тебя...

Напоследок Андрет рассказала нам сказку - страшную и красивую сказку о юноше-лекаре, который пренебрег запретами самой Смерти, спасая людей, и сам погиб, чтоб эти люди жили, победил Смерть собственной  гибелью. Сама рассказчица считала это всего лишь сказкой, а мне (и, наверное, Хириль тоже) так хотелось в нее поверить!..

Мы вышли из дома Мудрой, и я отправилась бродить по деревне. Меня познакомили с братом Хириль, Береном. После недолгого разговора я повела его к нам - ему хотелось посмотреть, как живут эльдар, и
познакомиться с лордами. А мне надо было увидеть Айканаро, пока он не ушел, и наконец поговорить с ним - один на один, как, бывало, в Амане...

Айканаро был еще в поселении. Я издали услышала  перезвон струн: мой лорд снова пел.

...Когда лампа разбита, огонь угасает в пыли...

Я услышала только последние слова этой песни, - видимо, она была сложена недавно, раньше я ее не слыхала - но непонятная тоска пронзила меня. О чем он пел? Не о том ли, что мучило его и что скрывал он ото всех?

- А, так это же Берен, сын Барахира! - почти весело сказал лорд.

Я отошла в сторону, пока они разговаривали, а потом попросила Айканаро уделить мне время для беседы. Он повёл меня в свои покои - но там отдыхал лорд Ангарато, уставший после дежурства на заставе. Комнаты целителей тоже были заняты, и мы ушли за ворота. В самом деле, какие стены лучше, чем высокие стволы сосен, и какая крыша надежнее купола неба?..

По дороге я рассказывала о поселении, о людях, о том, что меня познакомили с Мудрыми, о лентяе Индоре, которого я так ничему и не научила... а когда мы дошли до нужного места, я всё-таки задала мучивший меня вопрос: "что с тобой?".

- Все мы меняемся, - ответил мой лорд. - И эльдар тоже, не только эдайн, - так, Айриэн?
- Да, все меняемся, но не так. Ты стал чаще грустить, - сказала я, - и от песен твоих стало веять отчаянием...
- Но ведь и время такое, что не до веселых песен, - заметил он. - О чем же ты беспокоишься?
- Ты был похож на светоч, - слова рвались с губ сами собой, - а теперь всё чаще походишь на статую, прекрасную, но застывшую... а ведь ты дорог мне...
- Спасибо за твою заботу, но я в самом деле не вижу причин волноваться... Ты мне лучше расскажи про этих Мудрых, что ты видела в деревне.
- Их две, - принялась делиться впечатлениями я. - Старшей - за девяносто, ты же знаешь, как это много по счету людей, а разум у нее - светлый-светлый! А младшая, дочка Барахира, совсем юная, но ее уже посвятили в Мудрые...
- А как их зовут?
- Младшую - Хириль. А старшую зовут Андрет...
- Как ты сказала? Повтори еще раз...
- Андрет, - повторила я и, взглянув в глаза лорда, увидела в них ту застывшую тоску, которая и пугала меня всё это время... - Что такое, Айканаро?
- Ничего, - тихо сказал он, и, глядя в небо, принялся рассказывать мне о звёздах Элентари - какая из них где расположена и как называется... На такие рассказы он был мастер еще в Амане, и я всегда слушала как зачарованная.
- Да, Айриэн, ты забыла брошь, что я тебе подарил, - не к месту сказал он и начал говорить мне что-то еще - о моей новой жизни, в которой будет много всего хорошего... Но увы, я слушала уже невнимательно - тот взгляд снова разбудил тревожные мысли.

Айканаро поднялся - он явно собирался куда-то идти.

- Ты куда?
- На заставу, - откликнулся он, - к мечам...
- Береги себя... - крикнула я вслед. Услышал ли он меня?

Уже в нашем поселении я пыталась расспросить обо всём Финрода, но он не расположен был говорить - лорды уже уходили на совет.

Вернулась я вовремя - Олорен уходил на заставу. Я знала, что он придет, едва закончится смена, но было боязно за него. Я места себе не могла найти - то пыталась завести никчемные разговоры с Айвен и  Алфирин, то бросала взгляд на обстановку, замечая малейший беспорядок, и сообщала нашим девам, что вернутся-де сюда лорды Ангарато и Айканаро - застанут орочью казарму вместо крепости. Потом пришел Хаталдир - он направлялся на ту же заставу - и я пошла с ним, отнести еду дружинникам и навестить Олорена. На заставе Рингвир недвусмысленно объяснил мне, что лучше бы я шла домой. Впрочем, он был прав - хватило им беспокойства, когда я еще давным-давно уходила на всю ночь на Ард-гален, посмотреть, что на людской заставе творится.

Дома мы снова разговаривали, рассказывали друг другу сказки и слушали доносящуюся откуда-то музыку - это, оказалось, Млатен из той деревни играл на флейте. Потом на заставу нападали орки - эту весть принес кто-то из дружинников. К счастью, всё обошлось без потерь. Приходил еще Рингвир, сказал, что пропали куда-то дети вдовы Ривет, моей знакомой. "Понятно, - подумала я, - опять пошли гулять, а матери не сказали"...

Вернулись лорды. Мы не успели даже расспросить их о совете - они услышали от Рингвира, что в людской деревне судят некоего Горлима за предательство, и тут же, не передохнув, ушли на этот суд. Спустя некоторое время ушла к людям и я.

"Детишки эльфов под кустиками искали", - сообщила мне Ривет на вопрос, где отыскались ее сыновья. Но я не стала ее слушать - я ушла в дом Андрет, и мы долго еще сидели с нею, рассказывая друг другу сказки.

Ангарато и Айканаро вернулись из деревни вскоре после того, как снова пришла домой я. Немного рассказали о том, что говорилось на совете ("всё бы этим девам военными советами интересоваться!" - прокомментировал лорд Айканаро мой вопрос), потом сказали, что Горлим всё же оправдан. Дел пока больше не было, и мы все сели в круг - пить чай и беседовать. О чем мы только не говорили - в эти последние моменты мира и покоя...

Спокойствие разорвал звук шагов - кто-то входил в крепость.

- Aiya!

Государь Финголфин... Что он делает здесь в такой час?

- Эльдар, хитлумская застава разбита, - слова падали камнями.
- Война? - не веря, спросила я.
- Да, война, - ответил король...

Мы застыли, не зная, что говорить и что делать. Лорды принялись собирать дружину - от короля прибыло подкрепление - один дружинник, но всё же... Пришел Морлас, сказал, что Ард-гален больше нет, там - огонь... Что же дальше? - этот вопрос не давал покоя всем нам.

Айканаро и Ангарато выстраивали дружину в боевой порядок. Олорен не дал мне долго с ним прощаться, сказав, что так будет тяжелей... "Я вернусь", - тихо добавил он. "Я верю в это", - подумала я.

Мужчины ушли. За старшую в крепости осталась Алфирин, наша целительница. Мы сидели в молчании, а совсем недалеко от нас уже шла война, и звуки боя были слышны в крепости... Алфирин вскоре тоже ушла
- ее помощь была нужна на поле боя. Вернулась она почти сразу. Прокричала:

- Срочно гонца на Тол Сирион! Мы разбиты...

Я быстро собралась. Успела всё же спросить, что с Олореном.

- Потом! - отрезала Алфирин. - Беги!
- А с Айканаро что? - не слушала ее я.
- Тяжело ранен... передай Ородрету! Скорее!

Времени больше не было. Я ушла.

(От игрока: фигушки бы я по жизни нашла эту дорогу - из Дортонион на Тол Сирион через лес! Я до игры только в обход ходила, а помимо опознавательного кретинизма я страдаю пространственно-определительным в тяжелой форме. А тут - добежала почти сразу...)

- Мы разбиты, - сказала я, как только увидела лорда Артаресто. - На Ард-гален - огонь...
- Что с моими братьями? - он до боли стиснул моё плечо.
- Айканаро - ранен, а от Ангарато нет вестей...

Кто кого пытался утешать после этих слов - я Ородрета или он меня? Неважно... Он хотел отвести меня к очагу, накормить, обогреть - но я спешила назад, и только сил не было - подняться и идти.

- Утро, моя леди, - неожиданно сказал мне правитель Тол Сирион. - Утро. И пусть солнце сегодня взошло на севере, и это не то утро, которого мы ждали, но это - утро. - И, обращаясь к жене: - Позаботься о ней...
- Нет, я ухожу, - я всё-таки смогла подняться.
- Хорошо, я дам тебе провожатого до дороги... Халмир, проводи ее, - сказал Артаресто сыну. И опять, невпопад, не в мою даже сторону, в пространство: - Утро, моя леди.

Я не дала Халмиру провожать себя: если бы я погибла на этой опасной дороге, то - одна. До нашей крепости я добралась довольно скоро. Встречали меня Айвен и Гладвен.

- Какие вести? - спросила я вместо приветствия.

Айвен без слов показала мне на Алфирин, хлопочущую над раненым. Я склонилась над ним и увидела, что это - мой нареченный...

- Может быть, и выживет, - сказала Алфирин, - если успеет отлежаться, пока не придут эти твари...

Я села на землю рядом с любимым, взяла его ладонь в свою...

- Олорен... Олорен, ты слышишь меня?

Он застонал от боли.

- Ничего, - шептала я, - ничего, пройдёт... всё будет хорошо... - и гладила его волосы, будто это могло чем-то помочь. Алфирин тоже что-то говорила - верно, просила Валар о помощи, как все целители. Когда Олорен немного успокоился, я спросила Алфирин о других новостях.

- Айканаро умер... - услышала я в ответ. Свет померк у меня в глазах, я почувствовала, что падаю на руки Алфирин...
- Держись, - окликнула меня она, - ты нужна Олорену, держись...

...Ах, вот и кто меня сможет обогреть,
Ах, вот и кто приготовит ложе,
Где те двери, что открыты для меня,
Кто ждет меня за ними, кто же?..

- Никто, - говорила я сама себе, - никто уже не обогреет... не приготовит ложа, и дверей не откроет... никто...

Хорошо, что Алфирин всё время была рядом. Чтоб не говорить больше с пустотой, я говорила с ней.  Спрашивала, как это случилось, где могила моего лорда, потом зачем-то невпопад спросила, где та лютня, на
которой он играл... кому это теперь было нужно? Ничего ведь не изменишь, так? А Олорен, очнувшись, спросил, что с Айканаро - и ни я, ни Алфирин не могли ничего ответить...

- Как хорошо было говорить про свет и эстель, когда у меня всё было прекрасно... - сказала я наконец. - Теперь я потеряла надежду.
- Эстель нельзя терять никогда, - спокойно сказала Алфирин. Она еще находила силу меня утешать - а ведь она потеряла всех, кто был у нее, и лорда, и брата Олвиста, нашего второго целителя... - Что бы ни случилось, нельзя терять надежду, и самое высокое искусство - надеяться, когда надеяться не на что...
- Хорошо, Алфирин... - теперь я поняла, что надежда еще жива, и я действительно нужна - и Олорену, и Айвен, и себе самой...

Еще я спросила, что у людей. Алфирин рассказала, что их тоже много погибло, и что староста деревни лег на том же поле, где и вся наша дружина... а любимая моя собеседница, Андрет, умерла, когда пришли известия о войне - тихо умерла от старости.

Мы с Алфирин сидели, глядя друг на друга, и я читала в ее глазах те же слова о надежде, а над нами снова поднимался рассвет - один из рассветов войны...

Часть третья. Эовинка.

Я сегодня не такой, как вчера,
А вчера я вовсе был никакой.
(услышано от Францески)

Первое, что я сказала вне роли - что заявлялась куда-то при Аэгноре первый и последний раз, на те же грабли наступать не желаю, и играть отныне буду только мирное время где-нибудь в Дориате и Гондолине. Когда выспалась и успокоилась - это прошло. А пока я бродила по лагерям, пыталась слушать стебные песни Марго и Потани на Тол Сирион, не действовало, потом пыталась отключиться в Дортонион, пообщавшись пред тем с экс-соотечественниками - не вышло, ибо в бывшей крепости находилась Хэльке и что-то говорила таким знакомым айканаровским голосом, что крыша моя ехала неостановимо. Остановилась крыша в нашей палатке, где я и завалилась спать. Прямо в прикиде. Через некоторое время я проснулась, переоделась и отправилась будить Таис - мне предстояло у нее еще вписываться, а проснется ли она хотя бы к последней электричке - вот это был вопрос. Пришла. Разбудила. Утро, моя леди... Дальше было сворачивание лагерей, складывание вещей и спасибы друг другу по поводу игры.

Остатки переезда улетучились, когда мы слушали сольный концерт Таис на станции и кормили консервами тамошнюю бесхозную кошку. Я поняла, что всё, когда снова ввернула вместо какого-то междометия моё любимое "мяу", а Хириль-Туилиндо порадовалась, что "мяу" вернулось... Правда, руки были по жизни холодными еще долго.

Концерт продолжился в электричке - там выяснилось, что на "Марш феанорингов" Иллет приманиваются кондукторы. Потом - снова Саратов, снова фирнвенская квартира, где нас десять человек одних вписчиков,
не считая хозяев и кошки, и спа-а-ать...

Утром мы с Францеской, Хаталдиром и Джайей лазили по Сенному рынку, запасаясь полуантикварным барахлом. Вернувшись к Таис, застали там - помимо вчерашнего народа - ожидавшихся с утра Хэльке, Натали и Кеменкири (последняя была четвертым узнанным мной лицом). Оставив главмастера дома отдыхать от всего, мы отправились толпой на Соколовую гору. Какой с нее открывается вид на Волгу... Последняя радость, которую доставил мне этот день - беседа вживую с Кеменкири, еще одна сбывшаяся мечта. Уезжала я с твердой решимостью - еще вернуться...

Часть четвертая. Спасибы.

В первую очередь - простите меня те, кого забыла поблагодарить на листе.  Здесь - исправленный и дополненный список спасиб, надеюсь, никого больше не забуду. Хотя склероз - такая вещь...

Фирнвен и всей мастерской группе - за игру.
Еще раз Фирнвен - за Ородрета. Я его очень мало видела, но он был замечательный.
Еще раз Фирнвен - за до-и послеигровое гостеприимство, а также за сольные концерты.
Хэльке - за Айканаро. Он был. Он был такой, каким я его себе всегда представляла.
Ей же - за песни.
Ей же - за лингвистические консультации.
Ей же и компании - за прогулку на Соколовую гору.
Ину - за государя Финрода, в которого не захочешь, а поверишь.
Анне Моисеевой за Ангарато. Суровый был Ангарато, но какой хороший.
Олорену - за всё, что было с ним связано.
Алфирин (Ноэль) - за удержание на месте моей крыши в последние моменты игры. (Крыша ехала по жизни, забыв о том, что дорога как память).
Анне-Хаталдиру - за дорогу на заставу.  
Джайе ака Айвен - за факт существования.
Раисе-Андрет - за сказки и разговоры.
Туилиндо-Хириль - за эстель.
Вдове Ривет - за ехидство по разным адресам.
Марте-Млатену - за флейту.
Рингвиру - самой запомнившейся физиономии эльфийского Дортониона.
Эйхи ака Эсталиону - за пререкания.
Пану Анджею за Морласа и куртуазное обхождение с дамами - приятно всё же, когда тебе руку подают из электрички выбраться.
Анжеле - за отличный макияж, сделанный мне для игры.
Джулиану - за одолженную пенку.
Вардвендэ и Нион - за песни.
Кеменкири - за беседу.
Францеске - за интереснейшую прогулку по саратовской барахолке.
Маме Фирнвен - за терпение.
Кошке Джине - за царапины на память.
Всем-всем-всем - за всё, что было.

Эовинка ака Айриэн Лаурэнассэ (Глорнайт на языке синдар).